read my heart

Наверное, коллег уже несколько беспокоит то, как Джейсон начал отказываться от совместных посиделок после работы, но ему, на самом-то деле, сейчас не до этого. Он не может больше задерживаться на работе, потому что дома — что-то интереснее. Нужнее. Опасное для самого себя.  Когда он заходит, никто не встречает, и это тревожит. Джейсон хмурится, стягивает пальто и вешает на место, ходит по дому, заходит на кухню. Видит его с бинтами в руках, неловко улыбающимся.  — А... Привет, Джейсон, - машет рукой, и Джейсон замечает на ладони ожог. — Извини, что не встретил, я был тут... Немного занят.  — Что это?  Хватает за запястье, смотрит на ожог, хмурится. Поднимает взгляд на Акаши, который мгновенно его отводит. На плите стоит кастрюля с выкипающей водоы. Ага. Ясно.  — Что я тебе говорил про готовку? — Джейсон хмурится, хватает рукой за подбородок, заставляет посмотреть на себя. — Кто тебе давал разрешение готовить? Видишь, чем это кончилось... — Я... Захотел.  Захотел. Это плохо. Джейсон уже некоторое время работал над тем, чтобы он больше ничего не хотел, но он опять вырывается. Можно было бы его за это ударить, но слом личности тем, кто Джейсону нравится, он делает иначе. Тем более, что насилие на этого парня не работает. Его глаза и без того пустые, в них почти не осталось никакой воли и жизни, нужно только немного дожать. Чтобы больше не рисковал собой.  Джейсон поджимает губы, отпускает запястье, даже откидывает от себя как-то небрежно.  — Я же просил тебя... Ладно. Раз ты так хочешь постоянно заставлять меня переживать, то флаг тебе в руки.  — Что... Нет, Джейсон! — Хватает его за одежду, тянет к себе, и в глазах видна нарастающая паника. Хорошо. — Я не об этом думал... Я просто хотел что-нибудь приготовить...  Хотел. Ему нельзя хотеть.  Акаши из квартиры он не выпускал уже несколько времени, воспитывает и приучает под себя. Никакой опасной активности, сиди дома, смотри телевизор и шерсти интернет, сиди на коврике у порога и жди возвращения хозяина, и ничего не делай, думай только об одном. Всё должно быть именно так.  И он всё равно рвётся что-то делать.  Джейсон вырывает рукав из его пальцев, уходит в гостиную. Сейчас он внушит ему чувство вины. Сядет на диван, включит телевизор и будет недовольно смотреть его, хотя там совершенно ничего интересного нет. И молчать. Следить боковым зрением за тем, как Акаши выходит с кухни, и в глазах у него что-то ломается.  — Джейсон... Прости, я не хотел тебя заставлять переживать... Джейсон...  Он почти ползает на коленях, и это очень тешит эго, но Джейсон всё ещё не смотрит на него. Он чувствует, как у Акаши дрожат руки, когда он хватается за штанины, дёргает, пытается привлечь к себе внимание, и слышит, как срывается его голос. Великолепно.  — Прости, пожалуйста... Прости, я так больше не буду, правда... Только не злись... Недостаточно.  Джейсон хватает его за волосы, наконец, смотрит в глаза настолько надменно, насколько только может. Видит в глазах Акаши слёзы, но не ту же пустоту, которой он хотел добиться. Надо с этим разобраться.  — Докажи, что тебе жаль. Я с места не сдвинусь и слова тебе не скажу, если не сможешь доказать.  Что-то в глазах Акаши ломается, но он кивает. Лезет на диван, садясь рядом, смотрит то на Джейсона, то на собственные руки, скрытые за длинными рукавами чужой белой рубашки. Джейсон ему и не разрешал в другое одеваться, пускай так и ходит, и чувствует его запах, и не меняет ничего. Сходит с ума.  Тянет руки к чужому ремню, неуверенно пытается его расстегнуть, и пальцы путаются. Джейсон ощущает нетерпение и желание сделать всё самому, но, как он и обещал, он не сдвигается ни на сантиметр. Наблюдает с равнодушным лицом, с обидой в глазах, так, чтобы заставить Акаши пристыжено опускать глаза вниз.  Давай, дружище, не стыдись. Джейсон тебя достаточно научил за этот год. Неужели ты теперь боишься?  Джейсон не достаточно возбуждён, и Акаши недовольно стонет, когда ему, наконец, удаётся расстегнуть штаны и стянуть боксеры, но оказалось, что член ещё недостаточно твёрд. Он досадно вздыхает, поднимает взгляд на Джейсона виноватый, и тот пожимает плечами. Сделай что-нибудь, ты же извиняешься.  И он делает. Заправляет прядь волос за ухо, потому что Джейсон запрещал их стричь и даже собирать в хвост, остальную часть волос перекидывая через плечо, и опускается вниз, обхватывая губами головку, проводя языком по длине, очень быстро заглатывая полностью — за это время он научился расслаблять горло достаточно, чтобы это почти не доставляло дискомфорта. Не хватает только чужой ладони на затылке, которая бы привычно надавливала, но Джейсон всё ещё не предпринимает никаких действий, и это очень раздражает. Акаши недовольно стонет, создавая вибрацию, которая, наконец, вызывает хоть какую-то реакцию, и Джейсон рвано выдыхает.  Ошейник сдавливает горло, дышать тяжело, но Акаши не прекращает, пока не чувствует, что плоть во рту твёрдая. Приподнимается, смотрит на проделанную работу, игнорируя тянущуюся нить слюны от его рта к чужому члену, и медленно поднимает взгляд, ища одобрения. Его нет. Джейсон, хоть и несколько покраснел от возбуждения, всё ещё выглядел равнодушно.  Работать придётся дальше, Акаши, хочешь ты того или нет. А хотеть ты можешь только этого.  — Джейсо-о-о-он... Помоги, пожалуйста...  В глазах всё ещё обида. Внутри Акаши что-то продолжает ломаться.  Он неуверенно пересаживается к Джейсону на колени, и тот, кажется, чуть помогает, разведя ноги в стороны для удобства, но всё ещё никак не реагирует эмоционально. Даже не прикасается. Акаши вот-вот захнычет от этой несправедливости, но прикусывает губу, тянется к ближайшей тумбочке за смазкой: они всегда и всюду запрятаны в этом доме, чтобы не приходилось далеко ходить. Нервно срывает колпачок, выдавливает себе на пальцы, смотрит на Джейсона, ища одобрение, но всё ещё его не видит.  Внутри Акаши что-то почти сломалось.  Заводит руку назад, проникая в себя пальцами, свободной рукой обхватывает чужую шею, утыкаясь в плечо. Вдыхает запах Джейсона, который сейчас сильнее, чем только от рубашки, и ищет какой-то отдачи, неумело целуя шею, прикусывая, пытаясь вырвать хоть какую-то реакцию. Кожа под ошейником ноет, внутри всё ещё узко, как в первый раз, и он не получает за свою работу абсолютно никакой похвалы.  Это досадно. Это бесит. Это ломает.  Акаши торопится, чтобы быстрее сделать то, чего от него ожидают, наверное, работая с собой слишком неаккуратно и недостаточно долго, чтобы потом не было больно. Добавляет ещё смазки, проводя рукой по чужому стволу, смотрит на него, потом в глаза самого Джейсона. Выжидающие. Оценивающие. Но уже не такие равнодушные.  Нетерпеливо насаживается, почти до боли быстро, чувствуя очень отчётливо, как чужой член раздвигает стенки сильнее, не так, как это делали его собственные пальцы, доходит дальше и задевает самые нужные места.  Джейсон всё ещё не шевелится.  Акаши нужно привыкнуть, нужно немного задержаться, потому что он уже сейчас загнанно дышит, чувствует, как сердце вот-вот выскочит из груди, если он не даст себе минуты покоя, но он не может остановиться, когда он не добился своего. Когда не смог извиниться как следует.  Он двигается, хватается за плечи Джейсона, тихо скулит, потому что это хорошо, но недостаточно. Потому что раньше было лучше, и его не хвалят, даже не гладят по голове за его труд, это чертовски обидно, это ломает.  Ломает.  Акаши смотрит в глаза Джейсона отчаянно, игнорируя слёзы на щеках и стекающую изо рта слюну, всхлипывает, сжимает пальцы на чужих плечах, и в глазах у него абсолютная пустота. Он весь дрожит, чувствуя, что не справляется, потому что сейчас у него в голове, у него во взгляде, только одно  абсолютно животное желание  То, чего раньше никогда не было. То, чего Джейсон так старательно добивался.  — Джейсон... Пожалуйста, я не справляюсь, Джейсон... — Он царапает кожу сквозь ткань рубашки, прижимается ближе, смотрит прямо в глаза. — Сделай что-нибудь.  — Какое... Соблазнительное лицо.  Он прикасается. Берёт за подбородок мягко, удерживает на месте, чтобы они смотрели друг другу в глаза, проводит большим пальцем по стекающей слюне.  — Что же мне сделать, Акаши? Чего ты так хочешь? Чтобы я простил тебя?  Это сказано с откровенной издёвкой, потому что Джейсон знает, что от него ждут не этого. Акаши мотает головой, ластится к прикосновению, тянется ближе, и Джейсон не может сдержать порыв, чтобы не схватить за ошейник, не потянуть, чуть приподняв вверх. Он видит в глазах Акаши абсолютное опустошение и глубокое обожание.  — Пожалуйста, возьми меня, — Скребётся, как кот, тянется к прикосновению, обхватывает руками плечи, чтобы крепко вцепиться. — Трахни меня, умоляю, я не могу так. Пожалуйста, Джейсон, пожалуйста.  — Ты больше не будешь делать того, что я запретил?  — Нет, клянусь, я буду хорошим, я правда буду хорошим... — Откуда у меня гарантии? Да и за случившееся... Ты не отработал как следует.  Был ранен Акаши, но Джейсон переводит эту тему на себя и свои страдания, и это срабатывает вполне успешно, потому что Акаши достаточно потерял рассудок, чтобы ни на мгновение о себе не задуматься. Джейсон кладёт руки на его бёдра, приподнимает и насаживает, видимо, делая это как следует, раз Акаши от скулежа перешёл к крикам. Хватается за плечи, продолжает беспомощно плакать, сжиматься, вырывая с чужих губ хриплые стоны, и смотреть на Джейсона без капли рассудка в глазах.  — Я сделаю... Что захочешь, пожа-а-аАХ!!  Слишком резко. Слишком глубоко. Джейсон валит его на диван, закидывая ноги на плечи, почти складывает наполовину, чтобы смотреть Акаши в лицо, чтобы он не мог его отвести и скрыть свои глаза.  — С-слишком... Глубоко, стой- Постой...  Нет, ему не больно, Джейсон бы сразу это распознал. Он хватается за обивку дивана, царапает её, и ему придётся отрабатывать и за испорченную мебель потом. Сдавленно дышит, мотает головой, и Джейсон видит, что он не справляется. Это хорошо.  — Джейсон, постой, пожалуйста, стой, я не... Я не выдерживаю... — Ты что, ещё думать способен? — Усмехается, наклоняется ближе к чужому лицу. — Контролировать себя?  — Нет... Я не хочу заканчивать сейчас... — Всё в порядке, — хватает за волосы, оттягивает назад. — Мы и не закончим. Ты ещё не извинился как следует.  Слышит сдавленный скулёж, толкается быстро и резко, чтобы это вновь стало криками. И он хочет ещё кое-что услышать.  — Какой же ты шлюхой стал, Тенма, — всё ещё улыбается, переносит руку с волос к лицу, большим пальцем проникает в рот, придавливая язык. — И со всеми ты таким был? Такой голодный до чужих членов?  Акаши мотает головой, и Джейсон послушно убирает палец, позволяя ему говорить.  — Нет, только с тобой... Мне никто другой не нужен... Я сейчас кончу, Джейсон, о мой бог, я... — И это всё?  Смотрит прямо в глаза, замирает на мгновение, вызывая панику у Акаши, но тот, кажется, быстро понимает, чего от него ждут. Улыбается, поднимает руки вверх, чтобы обнять Джейсона за шею.  — ...умоляю... кончи внутрь...  Как прекрасен сломленный Акаши Тенма. Интересно, как далеко это ещё сможет зайти?