read my heart

Таким вещам уже не удивляются. Зимние поездки на пляж – почему бы и нет? Даже не туда, где солнечно, они всё ещё в Форт- Майерс, правда, вернулись сюда только недавно, и заездом решили сначала на пляж. Пять утра, на улице темень, и очень, блин, холодно, но почему бы не съездить на пляж, да? Да? Пизда. Джейсон смотрит на то, как Лука клюёт носом на соседнем сидении, переводит взгляд на дорогу и поворачивает руль, заприметив место для парковки. Людей нет. Отлично. — Эй, спящая красавица, – пихает локтем в плечо. – Приехали. Лёгкая растерянность первую минуту в чужих глазах забавляет, особенно с учётом, что машина всё ещё заведена. Лука довольно забавно оглядывается, пытаясь осознать происходящее, и недовольство у него на лице – тоже забавное. Если бы не необходимость держать руки на руле, то схватил бы его за лицо и потягал за щёки. — ...да сдался тебе этот пляж, блядь, – осознав, где они находятся, устало проводит ладонью по лицу. – Домой хочу. — Не ной, – машину, наконец, останавливает, поворачивает ключ. – Подыши немного свежим воздухом, утром и у моря как раз то, что нужно. — Мне не нравится свежий воздух. — Хватит вредничать, Лука. В машине было достаточно тепло, но Джейсон прекрасно осознаёт, что снаружи – не так. Он тянется к пальто, лежащему на заднем сидении, и накидывает на себя, и смотрит снисходительно на то, как упёртый идиот отказывается что-либо надевать и молча вылезает из машины, захлопнув дверь. Ну что за ребёнок. Выходит следом, засунув руки в карманы пальто, и смотрит на то, как Лука ёжится от холода, недовольно хмурится, глядя в сторону моря, пытаясь увидеть его очертания в такую темноту. Слышно хорошо, и запах чувствуется, а вот видеть ничего не видно, только то, что подсвечивают фары. — Здорово же? – Джейсон становится рядом, ехидно улыбаясь, когда Лука прижимается к боку ближе, пытаясь сохранить тепло. – Готов хоть каждый день так начинать. — Джей-Джей, любимый, если ты, бля, каждый день будешь вытаскивать меня в пять утра сюда, я тебя, дорогой, утоплю на этом самом пляже, – передразнивает чужой жизнерадостный тон. – Это ОТВРАТИТЕЛЬНО. Мне холодно, мне голодно, мне сонно и я хочу трахаться. — Ты всегда хочешь трахаться. — А ты всегда действуешь мне на нервы. Действовать Луке на нервы ощущается как часть их рутины. И пляж тоже – чем-то важным и привычным, по непонятной для самого Джейсона причине. Он тянется вперёд, целует мягко в губы, улыбаясь, и смотрит в сонные глаза напротив. Недовольные. Как всегда. От этой стабильности теплее, чем от пальто на плечах. — Тебе дать моё пальто? Замёрзнешь. — Не, я в машину, шеф. Наслаждайся тут этим, э-э-э-э-э, – очевидно, ничего не видно. – Видом. А я пойду согреюсь, как нормальный человек. ...видимо, романтичное настроение тут только у Джейсона. Как это обычно и бывает, впрочем. Для человека, который не любит гуманитариев, он слишком часто придётся мыслям о романтике, и ещё чаще обжимается по углам с этим самым гуманитарием. Позволяет забраться обратно в машину, но сам остаётся снаружи – тут действительно хорошо. Приятно прохладно, и морской воздух разгружает голову. Отпуск выдался бешеным, совершенно не таким, каким его хотелось бы провести, и эти двадцать минут полной тишины, прерываемой только звуками волн, исцеляли лучше любого отдыха. Так бы провести целую вечность, но одному – слишком уныло, а второй претендент сидеть не может спокойно в месте, где не было бы удобного кожаного сидения и отопления. ...впрочем, без отопления он, видимо, отлично справляется. Джейсон смотрит в окно машины, вскинув брови, и идёт к другой стороне, к месту водителя, открывая дверь: не торопится влезать, смотрит только на Луку многозначным взглядом. — Это так греются нормальные люди? — Я же говорил, что трахаться хочу, – вздыхает, откинув голову назад. – Ты либо рот закрой, либо используй его по назначению и помогай. По назначению, видите ли. Раскомандовался. Джейсон усмехнулся, стянул пальто с плеч и бросает вновь на заднее сидение, и дверь закрывает. Подходит со стороны пассажирского, открывая дверь, и сразу же тянется к сидению, откинув спинку назад. Так удобнее. — Ты, блядь, предупреждай хоть, – Лука шипит, приспускает резинку штанов. — Заткнись, – и звучит это так нежно и пассивно агрессивно, что вызывает усмешку на чужих губах, что отлично чувствуется в поцелуе. – Вечно с тобой одни проблемы... Соврёт, если скажет, что ему это не нравится. Дверь за собой закрывает, устроившись между ног, и целует так, как стоило бы с самого начала: с языком и всей накопившейся страстью. Чувствует чужой трепет в руках, нетерпение в том, как пытаются расстегнуть ремень, и шумно выдыхает, уткнувшись в шею. Мягко целует, руками приподнимает футболку, оглаживая торс, и совершенно не торопится, несмотря на резкие движения. — Джейсон. Своё имя он любит, особенно то, как оно звучит с уст Луки. Полюбил тогда, когда впервые услышал, как он его выговаривает. Готов слушать хоть вечность, и он это знает, прекрасно знает, и нагло пользуется, выговаривая прямо на ухо, чтобы слышал хорошо и отчётливо, ёрзая в объятьях. — Джейсон... Не отвечает, только прикусывает кожу на плече, руками заползая на спину и притягивая к себе ближе. Зарывается носом в изгиб шеи, вдыхая запах более любимый, чем злосчастный морской бриз. — Джейсон, блядь. ...надо ответить. Джейсон поднимает взгляд, пытаясь сосредоточиться на чужих глазах. Глазах бирюзовых, мутноватных от недосыпа и едва заметной дымки возбуждения. Обращает внимание на то, как язык облизывает губы, чувствуя, как в груди что-то замирает, и в штанах невыносимо тесно. Снова смотрит в глаза, видимо, ожидая команды. — Джейсон, трахни меня. Хорошо. Отлично. Хорошо. И снова целует, на этот раз влажно и крайне развратно, абсолютно противоположно тому, как он когда-то давно учил. Настойчиво проталкивает язык глубже, стягивая с Луки штаны, чувствуя, как тело послушно ластится к чужим прикосновениям. Отрывается от поцелуя, шумно выдыхая, когда ладонь оглаживает живот, поощряя прикосновения мелкими поцелуями по лицу и шее. Тянется к смазке, которая, разумеется, лежит совсем рядом для удобства, смазывая пальцы и наслаждаясь тихом вздохом над ухом, когда проникает сразу двумя пальцами. Хочется потянуть этот момент. Хочется в принципе всегда всё растягивать, но темп Джейсона сводит Луку с ума, и иной раз это весело, а иногда, как сейчас, когда он предварительно уже поиграл на его нервах, рисковать не хотелось, чтобы не оказаться потом лицом в сидении самому. Поэтому даже сейчас Лука нетерпеливо дёргает за ремень, недовольно пыхтит и ёрзает. — Да хватит, блин, не из стекла сделан, – силой от себя отстраняет джейсоновскую руку. – Ну же... — Постой, – тянется к лежащей рядом пачке презервативов, но руку перехватывают. – Эй... — Да забей ты, блядь, ничего с нами не будет. — Это мне потом машину чистить, а не тебе. — Хосспади... Наверное, это немного разрушило настрой, но сколько бы сильно Джейсон не хотел разложить Луку тут, а снова объясняться на чистке, откуда у него эти пятна на сидении, у него желания не было. Едва ли кто-то снова поверит, что это от него всё было. Да и в первый раз вряд ли поверили. Натягивает их по очереди – сначала на себя, потом на Луку, пытаясь отвлечь поцелуями. Пальцы комкали рубашку нетерпеливо, дыхание сбилось в момент прикосновения пальцев к члену, и Джейсону приходится прилагать не меньше самоконтроля, чем в моменты, когда ему хочется кому-то переломать пару костей. Только хотелось взять настолько грубо, громко и развратно, насколько это возможно, и сам себя сдерживает: нельзя. Лука, вероятно, был бы не против, но именно в этом и есть особый кайф: знать, чего он хочет, и не давать ему этого. Входить медленно, придерживая за бёдра, видя нетерпение в глазах и попытки насадиться резко и глубже. Удерживать расстояние, чтобы нельзя было ни обнять, ни схватиться, ни тем более поцеловать. Наблюдать за лицом. — Блядь... Красивый. Даже несмотря на то, что говорит сейчас не так, как стоило бы с его лицом – красивый. — Какой же ты, блядь, невыносимый... Джейсон доходит до предела и наблюдает, слушает, потому что хочет наблюдать за его лицом и слушать его голос. — Да двигайся ты уже! И подчиняется тоже. Потому что не может иначе. Делает наконец так, как Лука того хочет: быстро, грубо, впившись пальцами в бёдра, не останавливаясь ни на секунду. Вслушивается в каждый вздох и стон, тянется ближе, когда чужая рука сжимает на затылке волосы, и тихо жалеет о том, что не стянул рубашку. Лука так старательно водит по спине пальцами, ногтями, но из-за ткани не оставляет заметных следов, и это раздражает. Джейсон хочет чувствовать всё. Ему мало. Но хотя бы Лука пусть почувствует. — Я люблю тебя, – выдыхает ему на ухо, тянет его ближе, насаживая глубже. – Я люблю тебя, Лука. Это хорошо работает. Ему не отвечают, разумеется, не отвечают, но Лука так приятно сжимается, вызывая у Джейсона непроизвольное шипение, так охотно поддаётся навстречу толчкам, и так вызывающе шепчет — больше, пожалуйста, не останавливайся Чего бы конкретно он не просил в этот момент – Джейсон не прекратит.