Владыка Тягучей реки

Оставив вампиров-поваров стоять в разделочной, Митя побежал по коридорчику в зал, где кипела ночная жизнь. Знатные упыри распивали кровь и наяривали свежеприготовленное мясцо. Глава этой вампирской общины имел множество друзей, а те, в свою очередь, имели множество привилегий перед обычными упырями. Митя даже понадеялся увидеть там Теплова, но вовремя вспомнил, что тот был «не такой, как все», и на людей точно не посягался. Отсутствие сердцебиения сыграло на руку Мите, и он без проблем прошел мимо круглых столов, неловко улыбаясь гостям. Никто же не проверит, были у него во рту клыки или нет. Контингент не тот. На улице народу стало куда больше. С наступлением темноты вампиры повылезали наружу. Они общались, сновали туда-сюда, решали какие-то свои вампирские дела. Среди уймы одинаковых каменных домов Митя все же заметил один, вдалеке. На пороге стоял он. Теплов. Высокий, со светлыми аккуратно стрижеными волосами, с уложенными усами и в чистом кафтане. Митя не мог понять, как к такому образцу грации еще не прилипла толпа вампирш. — Лаврентий! Дверь чужим не открывать! Засовы отпирать только после моего голоса и стука! — Теплов показательно постучал по дверному косяку: длинный, короткий, длинный, пропуск, три длинных, пропуск, два длинных и два коротких, снова пропуск, короткий и длинный. Вампиреныш кивнул и заперся, а Теплов огляделся, чуть было не заметил Митю, но тот вовремя спрятался за углом. Он его не почуял. От ожидания скручивало руки. «Ты же не испугался? Митюша! — доброта Чернобога вернулась. — Давай, мальчик мой, принеси мне жертвочку! А я тебя отблагодарю! С каждой твоей жертвочкой я все сильнее, и чем я сильнее, тем больше будет моя благодарность! Только помоги мне, Митенька!» По привычке сглотнув сухой воздух в горле, Митя выбрался из укрытия. Забравшись по широким ступеням, он настучал особый ритм. — Кто там? — послышался тонкий голос старшего мальчишки. — Отворите поскорее бате дверь! Я вернулся! — напрягая связки, бормотал Митя, пытаясь исковеркать собственный голос на манер Теплова. — Твой голос на батин совсем не похож! — крикнул Лаврентий из дома. — Ты голосом тонким ложь выдаешь! — Я вас кормлю, одеваю, от Савина защищаю! А теперь голос мой вам не знаком?! — Митя продолжал держаться за ручку, в надежде, что Лаврентий все же отворит, чтобы взглянуть. — У порога видно буду помирать! * Никто не открыл. И Митя бросился обратно за угол. — Помоги мне, Чернобоже! Дай мне лик Тепловский вновь, а я жертвочку! Просто преврати меня в другого! «Я бы и рад, но вот только сил моих хватит лишь голосок твой писклявенький изменить, на остальную работку жертвочка нужна, понимаешь? Без жертвочки я слабею! И чем дольше нет жертвочки, Митя, тем дольше я остаюсь слабым!» На противоположной улице трындели две вампирские бабы. Послушав несколько сплетен про местных шлынд и цены на кабачки, Митя и сам заговорил в похожем тембре. Сделав круг по небольшому райончику, Митя пытался настроиться на новый лад, чтобы убедительнее звучать перед Тепловскими отпрысками. В какой-то момент он развернулся и попытался уйти восвояси, оставив уже этих вампиров. Чернобог не одобрил такое решение и попросту не выпускал Митю за пределы вампирского купола. Потоптавшись на лестнице, Митя закусил нижнюю губу, отвернулся, а потом опять постучался. — Видела я нехорошего человека рядом! Смотрел на дверь нехорошим взглядом! Чада, вы живы-целы? Расскажите, что говорил вам этот тип скверный! — Митя прислонился и замер. Он и так не дышал, но отчего-то втянул воздух и сжал кулаки. — Это Савин! Я его узнал! Он уже был у нас, когда мы жили в человейнике*! Он думал, что я глуподырый и не признаю! — гордо отчитывался Лаврентий перед соседкой. — Ох уж этот Савин! — Митя осознавал, как его прежний голос возвращался обратно. — Много слухов про него ходит! Вампиров он не щадит! Пустишь меня? Я вас посторожу! — Конечно, пущу! — и Лаврентий отворил замки, откинул засовы и распахнул двери перед Митей. Мир будто затормозился, ветер перестал стучать фонарями о столбы, упыри перестали галдеть, а младший брат и вовсе замолк, как замороженный. Отодвинув Лаврентия вбок, Митя зашел в дом. Ничего особенного: под потолком одинокий подсвечник, печка, лавка и люлька для младшего, стол, несколько игрушек. Все, как и везде. Цветастый ковер под ногами очень приятно шуршал, и Митя на мгновение провалился в этот уют. «Чего ты медлишь? Вампирские чада — самая легкая добыча!» — Нет, я желаю… Желаю, чтобы Теплов увидел смерть своих отпрысков, — а сам Митя невзначай представил, что, может, Теплов зайдет в дом, да как зашибет его своей огромной ручищей, и не надобно ему будет убивать эту несносную детвору. Вернулся Теплов аж поздно вечером, а дети и нежрамши и неспавши. Хотя и каша была, и спальное место никто не занял. И только два белых фонаря светились среди глубокой мглы. — А чего это двери нараспаш… ку… — Батя! — Лаврентий было кинулся к отцу, но за ногу его обвила чернющая лиана, остановила вампиреныша в полушаге от Теплова и притянула обратно, погружая в объятия кромешной темноты. — Выходи на честный бой, нежить! — Теплов так сказал, будто догадался, с кем имел дело. Стукнув бердышом об пол, он разрезал им беспросветное полотно, которое отделяло его от чад. Ноги Мити сами скрестились, когда тот только сел на накрытую вязаным покрывалом лавку. Он так быстро оказался вне защиты, что даже не придумал, как будет выглядеть со стороны. — Алексашка! Явился, не запылился! — воскликнул Митя, еле сдерживая себя, чтобы не вскочить с места. На руках у Мити беспокойно лежал Ромочка. Вампиреныш, смотря на Теплова, начал реветь. — Со мной твори, что удумаешь, а вот с чадами моими — не позволю! — сделав пару шагов вперед, Теплов уперся в невидимую стену. Теперь Митя смотрел на него иначе. В больших изумрудных зенках мелькала сила, о которой он раньше и знать не знал. Страх отступил, и по мертвому телу прошла волна блаженства. Непривычная радость окутала его, погасила свечи и спрятала от беспокойного взора вампира. Он оказался наедине со своими мыслями. Митя был властен над своим собственным убийцей. Мог вертеть им как угодно. Был главнее. — Тебе когда-нибудь рассказывали сказку про волка? Который пробрался к козе в дом и съел ее козлят? — Митя поменял положение ног. — Да. Потом коза скинула волка в овраг и вспорола ему брюхо! Бердыш разлетелся на щепки и осколки, когда Теплов ударил по образовавшемуся щиту. Но и Митина защита тоже не стерпела сильный толчок — дала трещину. Теплов резко схватил табурет, который одиноко стоял в углу, и в обороне размахнулся. Бить не стал, знал, что Ромочка где-то там, рядом с чудовищем. — Мнишь себя волком, а сам прячешься в тени?! Молодец только среди коз, а среди молодцев и сам коза! Свеча зажглась перед самым носом Теплова, подпалив край усов. Митя держал подсвечник прямо рядом со своим вытянутым лицом. С этого ракурса его лупоглазость придавала больше ужаса, чем обычно. Тепловские глубоко посаженные глаза утонули в ярком свете, и, сглотнув, вампир дунул на пламя, погасив единственный спасительный лучик. Вместе с этим Мите сразу же прилетело в скулу, а потом еще и еще. Он не успевал прятаться в клубах дыма, чтобы уйти от Теплова. Ребра вспомнили стрельцовские сапоги, которые вновь оставляли отпечатки на еще нетронутым дракой кафтане. Оттолкнувшись от стенки, Митя прополз между ног вампира и, запнувшись, кинулся к Лаврентию, который уже заприметил Ромочку и собирался убегать вместе с ним. Но добежать Митя не успел: Теплов схватил его за широкий лацкан и швырнул на спину. Со стуком об дерево изо рта выплеснулась черная жидкость. В воздухе запахло порохом и в следующее мгновение из глазниц прыснули искры, вокруг все стало еще темнее, чем было до этого. Митя стал задыхаться. Отплевываясь и массируя холодными пальчиками веки, он пытался разглядеть сквозь шоры из слез, но Теплова не было. Тишина. Истерика младшего из отпрысков раскрыла все семейство. Пока Теплов безотрывно наблюдал за брыкающимся Митей, Чернобог завладел его тенью. Свечи зажглись. — Батька, я боюсь! — Лаврентий прижимался к отцу и рыдал. Теплов же стоял стеной за своими чадами. Мите даже почудилось, что если сейчас стрельнуть в вампира, то пуля отрикошетит. Митю начало колбасить, когда он раздуплился и увидел Чернобога позади Теплова. Удовольствие вылезало из каждой щели, конечности мешали передвигаться, хотелось воспарить в воздух и отдаться этому прекрасному чувству. На нежную кожу полился воск, оставляя темные пятна, но Митя даже не замечал. Он рядом с Тепловым. Пугал и был волен делать все, чего пожелает его оскверненная Чернобогом душа. Бог ему разрешил. Бог его простил. Митя вдруг рассмеялся так громко и заливисто, что сам удивился. Ромочка взмыл в воздух. Колдовство удерживало месячного вампиреныша под потолком, слегка покачивая. Табурет рухнул на пол. Теплова сразило величие Мити? — Кто из них больше на матушку похож? Этот или старшенький? — Митин шепот из-за спины перепугал Теплова так, что тот подпрыгнул. — Мне вот кажется, что старшенький. А младшенький на тебя, только без усов! Попытавшись накинуться на Митю, Теплов вертелся юлой, но только разбивал миражи, которые возникали в разных частях дома. «Просто отдай мне одну жизнь! И я помогу тебе с матушкой! Я имею знания о том, где она сейчас! Убей! Убей!» — Мне же нужно как-то тебе отомстить! — если сначала Митя не хотел вливаться в эту Чернобожью игру «жертва — не жертва», то теперь являлся ведущим. «Прикончи уже кого-нибудь!» — злобно напомнил о себе Чернобог. Неужто так сильно желал жертвочкой подкрепиться? Невидимая сила повесила на плечо Мити пищаль. «Застрели вампиреныша! Кровь младенца намного слаще крови взрослого! Застрели! Застрели!» — Стрелять удумал? Да ты хоть знаешь, недоросля кусок, как ружье заправлять? Стреляй! Давай! — подначивал Теплов, отодвигая за себя Лаврентия. Горло сдавила удавка, и Митя проверил, не натер ли ему ремень от пищали, но он был далеко. Перед ним стояли трое. Маленький Ромочка, которого держали с помощью колдовства, зареванный Лаврентий около печи с кочергой и Теплов. Он стоял прямо, выпятив грудь и расправив плечи. Казалось, что не дышал вовсе, и только водил подбородком за дулом пищали. Без трупа покинуть этот злополучный дом не выйдет. Неясно, как и кого накажет Чернобог, не пошлет ли чертей за матушкой… Ладони отчего-то вспотели, когда до этого уже несколько зим Митя не мог ощутить влагу на них. Мурашки пробежались от локтя до запястья, и рука занемела, будто он ударился о край стола. — Мне нужен только один… И мне. Мне помогут с матушкой… Он ее не тронет… — как бы Митя не старался, голос его записклявил. Будто оправдывался перед Тепловым зачем-то. Он его враг. Его убийца. Стрелец. Вампир. — Тогда в меня. «Стреляй уже в мелкого!» От резкости Митя зажал спусковой крючок. Выстрел вышел совсем неумелым, косым, но угодил точно в цель. В какой-то момент пищаль перевесила и Митя накренился, да и жертвочка сместилась в сторону. Но он попал. — Великую жертву тебе приношу, о, Великий Чернобог! Прими дар мой, напитайся силой… — не с первого раза зарядив ружье, Митя выстрелил вновь. — Не волк ты вовсе, а один из козлят. Поздно я это разглядел, — сорвалось с губ Теплова, и вампир рухнул на колени. Дуло пищали опустилось вместе с самим Митей. От пороха заслезились глаза. — Когда ты убил меня, то был прав — я чудовище. Митина ладошка казалась совсем крохотной на фоне груди Теплова. Сквозь прижатые к серой ткани пальцы заструилась кровь. — Тебе решать… Прав я был или оболгал… Крик вырвался из Мити бурей. Вся темнота выбилась из дома через дверь, окутывая ураганом всю постройку и закручиваясь вихрем. Склянки и банки попадали с полок, по потолку поползла паутина из расщелин. Теплов больше ему ничего не ответил. В момент Митя осознал, как до чертиков страшился он оставаться с Чернобогом один на один. И что эта бесовская игра никогда не закончится, а Митя навсегда будет его покорной игрушкой, которая только и рада будет выполнять очередной приказ. — Сашка… — скулил Митя. Нижняя челюсть распахнулась так сильно, что уже не защелкивалась обратно. От вампира все еще веяло теплотой. Лаврентий отбросил кочергу и безмолвно смотрел на обездвиженное тело отца. Еще сегодня утром они обсуждали завтрашнюю поездку в столицу за гостинцами, а вечером в их семью пришла беда. Бедный вампиреныш захлебывался, светлое личико покраснело, а тельце залихорадило. На шум могли среагировать особо бдительные соседи-вампиры, а Митя не отходил от Теплова. От удивления Митя вздрогнул: Лаврентий сам его тормошил. Изнутри будто шибануло молнией, и он схватил Ромочку, зацепил Лаврентия и потащил на выход. — Отдай Ромку! — Лаврентий чуть не разорвался: и отцу помочь хотелось и защитить брата от Савина. Не с первой попытки, но Лаврентий схватил Митю за край кафтана, оттягивая обратно в дом. — Слушай, ты! Мелкий! Хватит ныть… — Митя не знал, как еще успокоить Лаврентия, и просто нагнулся на уровень его лба. — Либо ты идешь за мной и братом, либо остаешься один на один с трупом бати, хоронишь и, возможно, тебя даже подберет к себе какая-нибудь сердобольная тетка! — Ты сам ревешь! — так же громко прикрикнул на него вампиреныш. — Отдай Ромочку! — Да что ты заладил?! — Митя уже почти скрылся за поворотом. — «Отдай» да «отдай»! Сам бы попробовал забрать хотя бы! Быстро, я тебе сказал! Это говорил не Чернобог. Митя сам кричал на Лаврентия. Злость вырвалась с осознанием, что гнев Чернобога обрушится совсем скоро, и пусть лучше он мучает его на родной земле, чем под вампирским куполом. Там хотя бы заступится Зилия. — Савин украл моего брата и убил батьку! — заголосил Лаврентий, привлекая внимание обитателей купола. Вампиры стали выглядывать из своих безоконных домов. — Все, ты меня утомил! — недлинные светлые волосики Лаврентия сжала прозрачная рука и потащила к арке. Вампиреныш взбрыкнул пару раз, а потом вяло повис, волоча сапогами по каменной дороге. «Неугодный! Я что тебе велел сделать?!» — очнулся Чернобог от собственного гнева, и земля задрожала. Или Митя затрясся. Поймав кобылу с волокушкой, Митя сбросил извозчика с сидушки и зашвырнул следом Лаврентия. Ромочку усадил себе и, хлестнув поводьями, покатил по уже знакомому пути. — Отпусти! — удары Лаврентия слабели с каждой кочкой, на которую наезжала волокушка. Проехав четверть мили, Митя затормозил лошадь, перехватывая запястье Лаврентия. — Как тебя успокоить?! Что мне сделать, чтобы ты прекратил?! «Либо сейчас — либо никогда! Я замучаю тебя до смерти, если ты продолжишь ослушиваться моих приказов!» — еще и Чернобог не останавливался. Все вокруг решили вымотать Митю своими криками! — Отпусти нас! «Убей вампиренышей!» Держа скользкие поводья, Митя хмуро смотрел в пустоту, расфокусировав взгляд. Если бы остался в пантеоне еще хотя бы один Бог, которому было разрешено молиться одновременно с покровителем в роли Чернобога, Митя бы с удовольствием взмолился о помощи. — Я не отдам тебе Ромку! Улетай один! Оборачивайся и улетай! — Митя махал свободной рукой на выход из волокушки. — Лучше бы сказал, что сделать! Что мне сделать, чтобы вы оба прекратили рыдать?! — Я тебе ничего не скажу! Не скажу, как надо его накормить! Вампиры затихли. Лаврентий, опасливо заглядывая в бездонные изумрудные очи Мити, нервно сглотнул. Митя пожалел, что умер, а потом ожил. Потому что сейчас он бы с превеликим удовольствием подставил свою башку под пулю. Ножа с собой не было, поэтому, вытащив выступающий гвоздь, Митя вонзил его в круп кобыле, пуская кровь. Поездка внезапно ускорилась. Набрав руку немного капель, Митя приподнял Ромочку, заливая кровь в открытый от истошного рыдания рот. Причмокнув, Ромочка наконец-то замолчал. А Лаврентия, видимо, надо было просто посильнее шандарахнуть по голове, чтобы он перестал канючить и просить вернуть брата на место. Куда они пойдут? Когда волокушка выехала на лесную дорогу, Лаврентий заметил, как светились склеры у их похитителя. А Митя же знал, что они подъезжали к родной опушке. И тут Чернобога перемкнуло.

***

— Сердце мое разрывается! — Зилия ходила кругами по хижине Федьки, обнимая себя за плечи. Косы, которые она беспрерывно теребила, уже все распушились и почти распались из связки. Черти только успевали поворачиваться, наблюдая за ураганом в облике колдуньи. — Эй, слышь! — терпение закончилось у самого низкорослого из всей троицы. — Заканчивай уже круги наматывать! Голова квадратная уже за тобой смотреть! — Не серчай! Зиля! Вернется твой суженый! — поддакнул Федька, на лету подхватывая вывалившееся у Киры веретено. — Как бы кто другой не пропал! — испуганно выкрикнула Зилия, останавливаясь около печи. Она смотрела на пустующую лавку, на брошенную мурмолку. Тоска овладела ее измотанной душой, и, расчесав до крови метку Чернобога, колдунья опустилась рядом с Кирой. — Повелитель! Молю тебя, подскажи, что с моим Митенькой… Что ты с ним сотворил? Где мне его отыскать? «Связь с Чернобогом». «Твой гаде… Митя! Он! Он помогает мне! Не мешайся!» — и грозный голос Чернобога больше не появлялся. К ночи Зилия так и не уснула, зато задремала под утро и, вздрогнув от хлопка двери, проверила место рядом с собой. Митя не появился. — Отлеклась бы ты это, от своего Мити! Чем ты тама хотела заниматься?.. — Кира в надежде посмотрела на чертей, и они почти хором шепнули: — Царя свергать! — Царя свергать! Вот у них чичас кто-нить кони двинет — все снова помняют! Эта Софья же, которая ре-ге-нт у этих двух пацаненков. Она же это, того! Мне по большому секрету размолвили, что она на следущий годок будет морду свою ушлую на монетах чеканить! — Кира! Какие цари! Митенька пропал! — На Митеньке твоем свет клином не сшелся! — черти вторили Кире и кивали на каждое слово, которое нечетко вылетало из ее клюва. — Съездишь в Московию, да как разгонишь этих всех царей! Как истолкуешь им, как надобно законы делоть! Но о какой Москве может идти речь, если ее ненаглядный пропал. Он был лучиком света. Лучик света в той кромешной тьме, куда она провалилась. Метка на коже покрылась неплотной корочкой, припекаясь к ткани сарафана.