Пузырьки зеленоватой воды всплывали вверх, тина и ил цеплялись за волосы. Темнота воронкой засасывала Митю, и он уже знал, кто его ждал на той стороне. Тело, словно живое, невероятным образом болело. На черном полотне мерцали маленькие солнышки. Они подмигивали и улыбались, а Митя улыбался им в ответ.
Он уже и позабыл, когда улыбался просто так, когда его губы растягивались сами по себе, просто потому, что ему захотелось.
Было тепло и легко. Чернобог не давил. Митя остался бы с этими крохотными солнышками навсегда: они щекотали ему бока и говорили столько добрых слов, сколько Митя не слышал ни в жизни, ни в смерти. Собрав несколько солнышек в кармашек, он медленно ступил на твердую поверхность.
Солнышки целовали Митю в щеки, плели косы из волнистых локонов. Чудная солнечная страна подарила ему столько радости, столько объятий, что он бы не вышел оттуда и под угрозой анальной расправы.
Тьма открыла плотный занавес, и закружилась голова.
Очнувшись на деревянном пороге маленького домика у болота, Митя со стоном попытался привстать. Ему помешала необычайная тяжесть. Перед носом все время что-то мешалось, не смахивалось. Митя так увлекся, что не заметил и появления Теплова.
— Французский ты оборванец! Чтоб тебя…
— Саша, ты чего? Я так… ра…
Локти и плечи покрылись маленькими бледными костяными пластинами, между пальцев натянулись тугие перепонки, как у гуся, а на месте ногтей красовались длинные когти. Если бы сердце билось, оно бы остановилось вновь. Язык, доселе остававшийся сухим, — намок. И влага, скопившаяся в слезниках, подступала на выход.
Спина напрягалась, будто кто-то положил ему на спину несколько бочек. Показалось, что позвоночник вытянули и свесили вниз, и сейчас он зажил своей жизнью. Митя оглянулся, рассматривая, что же там такого случилось. Мощный чешуйчатый хвост на ступенях нервно дернулся. Теплов присел, рассматривая диковинку.
— Что ж ты за зверь такой? На щуку похож!
— А ты букву первую случайно не перепутал?! Саша! Кто я? Почему я такой? Саша? Сашенька…
Хмурые брови Теплова сдвинулись еще больше, он осматривал Митю внимательно и серьезно.
Сколько бы Митя не просил: Теплов молчал. Он помог Мите пройтись, попинал толстый хвост, а потом и вовсе предложил отрубить его бердышом. Митя наклонил голову и посмотрел между ног: хвост оставался там, где его положили. Слабые плечи приподнялись, и рубашка треснула по шву.
Ладони сами дотронулись морды, уродливой и отвратительной. Вытянутый и шершавый нос, две маленькие ноздри. И ведь вправду, как у щуки.
— Все в этой проклятой чешуе… — Митя не узнал собственный голос. Он стал грубее и шершавее, словно говорил совсем не мальчишка, а взрослый мужик. К тому же, еще и пропойца.
Черные ресницы прикрыли огромные глаза с металлическим блеском. Волосы спутались и свисали на морду патлами, длинные уши торчали в стороны. Человеческий череп поменял свою форму, превратился в другой, звериный, совсем не похожий на то, что Митя видел на людских кладбищах. Костяшки скул стали шире, надбровные дуги уползли вверх и раздвинули глаза слегка вбок.
Плотные чешуйки украшали длинную переносицу от лба до близкопосаженных ноздрей.
— Зачем она с тобой сотворила это уродство? — подал голос Теплов, и Митя почувствовал, приятное покалывание: вампир всерьез интересовался его проблемой.
— Я не знаю, Саша… Не оставляй меня, Саша! Не уходи! Я так тебе и не сказал! Саша!
— Что же? Удиви! — Теплов выпрямился во весь рост, наблюдая за крошечным и уродливым Митей свысока.
— Прости меня. Я не хотел тебя убивать. Ты сделал правильно, что утопил меня тогда. Я считаю, что ты прав, — обхватив крепкие голени вампира, Митя сполз к его ботинкам, кланяясь в пол.
Он давно уже хотел это сделать. В прошлый раз поклон не дали сделать черти, а до этого Зилия. Теперь у него был шанс извиниться как следует, и уж там будь что будет.
— Ничего себе! Действительно удивил, Дмитрий! — громкий смех Теплова расшугал мертвецов, обступивших домик полукругом.
Митя топтался на месте — острые когти на ногах впивались в носок сапога, и мышца на бедре задергалась от напряжения. Спутанные пакли мешали не только смотреть на довольное лицо Теплова, но и на собственное тело.
«Дмитрий».
Зилия называла его так, когда боялась или когда он бедокурил. Теплов же называл его Дмитрием легко и… светло? Будто он не был опасным скрюченным колдуном, убивающим налево и тоже налево. Потому что правая сторона всегда праведная. И если Чернобог сидел на левом плече, то на правом восседал… Теплов.
— Тебе хорошо… Ты вдруг не оживешь и не пойдешь так по миру! А мое ли…! Посмотри на эту рожу! — вцепившись когтями в морду, Митя со всей силы оттянул чешую вниз. Из глубоких впадин полилась черная жидкость. Чернобог все еще был внутри, но молчал. — Как мне с этим быть?
Теплов непоколебимо смотрел поверх. Вампир наблюдал за собравшимися на крик мертвецами, которые только и ждали Митю к себе.
Две маленькие ноздри раздулись, вдыхая смрад, который шлейфом тянулся за сотней трупов. Митя хотел прикрикнуть на них, но из глотки раздался сиплый рев, походящий на рычание дикого зверя, если того засунуть в пустую бочку. Зажав пасть лапами, он затих.
— Я-то почем знаю? В дом пойдешь? — Теплов приоткрыл дверцу маленького домика, приглашая Митю внутрь. Оттуда повеяло заваренными травами и выпечкой. Так, как он себе и представлял.
Не верилось, что приглашали именно Митю. Как будто кого-то другого. Доброго и красивого.
— Я щука на ножках, с хвостом ящерицы и с лапами птицы, Сашенька, — Митя упал, безвольно распластавшись.
— Может, об тебя еще и ноги вытереть? — Теплов отопнул Митю и прикрыл дверь от внимательных мертвецов. — А то разлегся, как коврик! Хоть сейчас труси.
— Делай со мной, что хочешь. Мне уже все равно. Я ведь даже не представляю, за какие такие шишки Зилия со мной это сотворила!
— У-у-у-у, — Теплов сел за стол, разливая горячий напиток по кружкам, — какой ты противный. И я сейчас не про лицо твое корявое. Почему же ты так уверен в том, что это Зилия тебя в чудище превратила?
— Саша, посмотри на меня! Во-первых, ее почерк буквально «на лицо»! А во-вторых, я слышал ее. Знаешь, я вот всей душой, если там еще что-то есть, то я всей душой надеюсь, что больше я туда не вернусь.
Теплов отхлебнул чай. С усов горячие капли падали сразу в платочек, который он держал над чашкой. Митин глаз неожиданно неприятно моргнул прозрачной пленкой. Он хотел было подняться, но запутался в собственных патлах и рухнул. Чем чаще они виделись с Тепловым, тем страшнее выглядел Митя. Наверное, когда он попадет в это место снова — обратится в нестриженного и небритого тартыгу в лохмотьях. Теплов засмеялся, будто услышав Митины мысли, отставил кружку и щелкнул складным ножиком.
Вампир потянул черную прядь на себя и срезал почти половину, оставляя Митю с ровной стрижкой по плечи. Он даже случайно делал что-то идеально.
— И как мне теперь жить, Саша? — это был не вопрос, а скорее крик души. Митя приподнялся на локтях. Колени разъезжались в стороны и, стянув с себя ботинки, он зацепился когтями за половицы. Сдвинув тонкие брови, Митя оскалился, прилагая большое усилие, чтобы поднять тяжелое тело. Толстый хвост потянулся следом.
— А что ты обычно делал в таких случаях? — Теплов наклонил голову.
— Я? У матушки спрашивал. Или мне Зилия говорила. Или Черно…
— А сам? Почему кто-то за тебя думать должен? То в Москву тебя вези, то кровь дай! А когда будешь помогать? От тебя не дождешься! — Митя не понимал, когда Теплов злился, а когда просто разговаривал. — Намотал сопли на кулак и иди в угол!
Митя никогда до этого не стоял в углу. Он только видел со стороны Зилию и то, как она ждала три горящие свечи, чтобы выйти оттуда.
— В моем доме всегда порядок. Как успокоишься, я тебе выпущу.
В углу было хорошо. Тихо и спокойно. Мертвецы скреблись по ту сторону стены, а тут было хорошо.
— И что, даже лупить не будешь? — повернулся к Теплову Митя, вспоминая, как матушка порола хлыстом Зилию, как колдунья потом несколько дней не могла сидеть и жаловалась на боли. — У тебя вон какой ремень плотный…
— Кошмар… Я тебе сейчас голову оторву! Сиди в углу молча!
***
Когда Зилия покинула территорию Москвы, черти времени терять не стали: разделившись, они побежали к летописцам. У каждого был листок с именами и адресами. Писари тоже подходили, да и вообще все, кто знал грамоту русскую и мог написать что-нибудь стоящее.
Первым, конечно, попал под раздачу Васков. К сожалению или к счастью, бывший дворец Петра опустел, а на месте орудовали Ловцы. Поговаривали, что вампирша пробралась внутрь и убила несколько человек. Но, на удачу Васкову, он оказался жив и спокойно чаевничал у себя дома.
Облачившись наместником, черт громко постучал в дверь четыре раза. Васков видать еще спал, поэтому открыл совсем сонный и взъерошенный.
— Доброго дня, хозяин. Васков Иван Батькович? — с порога начал черт.
— Д-да? А по какому вопросу пришел? Я уже все рассказал… — Васков подозрительно прищурился, но черта в наместнике не признал.
— Да вот слухи ходют, — черт незаметно сунул в карман несколько перстней с комода, — что ты из казны подворовывал, прямо под носом Нарышкина, — он шмыгнул носом, привычно поправляя картуз.
Васков побелел от страха, присел на стул, вытирая ладонью выступивший пот со лба.
— Клевета… — вымолвил он. Вдруг вместе с его словами что-то громко щелкнуло, и на всю комнату раздался оглушительный звон.
Черт упал на пол, закрывая лицо руками, а Васков только рассмеялся.
— Часов никогда не видал? — он открыл дверцу шкафа, вытаскивая оттуда загадочную коробочку. — На, зырь чо! — куча шестеренок, одна стрелка и двенадцать цифр. — Немцы делают, качество уо! — Васков показал большой палец.
— У Петра видал похожие, тока твои какие-то слишком громкие. Там тихо пиликает, да и стрелок больше, — черт поднялся с пола. — А твои так звенят, будто колокол по башке настучал, — он встряхнул головой, рассматривая сложный механизм. Перевернув часы другой стороной, черт увидел гравировку на нерусском языке: — «Вильгельм Ф…»? Хто? Не знаю такого, и знать не хочу, — он брезгливо вернул вещь Васкову. — Я что пришел? Давай сделку заключим: ты мне пишешь сказку про удальца. Нет, две. А лучше четыре. А я, — черт стукнул себя по груди, — молчу про казну.
Васков припал на колени, отбивая челом пол. Это определенно было согласие.
Второй черт уже прибежал к главному московскому летописцу. Застал он его в корчме, тот еще, к счастью, не упился.
— У меня к тебе дело есть, — черт подсел к нему за стол.
— Какое такое дело? — удивился он.
— Давай в карты зарубимся! — лукаво предложил черт, доставая из-под картуза колоду.
— А чего бы нет! — обрадовался летописец. — На что играть будем?
— Если я выиграю — ты мне историю напишешь в главную книгу. А если ты — я одно твое желание исполню. По рукам?
— А что за история?
— Про великого и ужасного Савина. Про его жуткие похождения и освобождение людского народа от гнетения вампирского общества, — зачитал черт с листочка, который держал на ладони.
— Эвоно как! Не буду я про мятежника писать! — он попытался встать, но задел локтем ложку и та упала со стола. Летописец нагнулся, чтобы ее поднять, но с ужасом обнаружил, что вместо ног у его нового собеседника были козьи копыта.
— Играй! — басом приказал черт, вытягивая вперед руку для заключения сделки.
В страхе летописец согласился. Вскоре гонцы по всей России понесли письма о подвигах великого Савина, а вампиры в своих угодьях со страхом вспоминали тот день, когда Савин заявился в их корчму.
***
«Жил да был великий убийца всего вампирского рода! Услышал он мольбы и просьбы жителей одной деревни: «Помоги нам, Андреюшка, спастись от злых упырей! Они деток наших едят и покоя от них никакого нету!».
Смиловался Андрей и решил помочь деревушке. Приехал он туда на своем верном коне, самом красивом коне на всем белом свете. Увидал он супостатов вампирских и как закричит: «Уходите подобру-поздорову! Не губите детей и землю Святую!».
Не послушались его упыри, начали воевать. Так храбрый молодец Андрей Савин всех вампиров в одиночку отловил и посадил в церковь. Где потом молитву зачитал, и все вампиры сгорели дотла. Благодарили его жители деревни три дня и три ночи».
***
«Ехал как-то Андрей Савин через леса, поля, на своем верном рысаке богатырском. И видит он картину: обступили упыри царевну, хотят крови ее испить.
Разгневался Андрей на вампиров, достал свой меч Гладенец и побежал сражаться. Бился насмерть, всем вампирам головы снес, царевну из плена достал и повез на своем чудесном жеребце в царство.
Царевна поцеловала его и говорит: «Милый мой спаситель! Теперь я стану женой твоей верной и буду помогать тебе во всем!»
Андрей отстранился от царевны и молвит в ответ голосом своим богатырским: «Нет! Не могу я на тебе жениться! Я предан долгу и чести! Всегда в разъездах и в опасностях нахожусь! Не дело тебе со мной якшаться!»
Поплакала царевна, но приняла решение своего спасителя».
***
«Был да жил справедливый и рассудительный богатырь — Андрей Савин. И однажды с царевой женой приключилась беда: украл ее упырь безбожный. Много богатырей пыталось освободить царицу, но все пали смертью храбрых.
И попросил царь Андрея, чтобы тот освободил жену царскую: «Ой, Андреюшка! Ой, миленький! Только на тебя вся надежда! Упер злой вампир жену мою ненаглядную! Делает с ней непристойности! Помоги мне, Андрей, а я тебя награжу! Выдам тебе два мешка золота и хаты боярские в придачу!»
Согласился Андрей и седлал своего коня верного, самого красивого рысака пламенного. Не было такого коня ни у одного богатыря: грива золотом отливает, глаза красным горят, на копытах камни драгоценные, а в хвосте коса с колосками. Подъехал Савин к пещере страшенной, а вокруг только кости лежат и тишина. Недолго думал богатырь — решил разворотить гнездо супостатов. Ворвался он в покои вампирские, видит жену царскую, а над ней навис, словно коршун, страшный вампир.
Глаза выпученные, волосы редкие, лицо кривое, зубы гнилые. Кричит жена царская: «Спаси меня, добрый молодец!»
Послушался ее Савин и отрубил вампиру голову ужасную. Долго он сражался с полчищем упырей, много их там было. Зарубил он в одиночку целую вампирскую рать, да подхватил царицу, да понес обратно домой.
Наградил его царь, как и обещал. Зажил себе Савин припеваючи, а все начали звать его «Великий и Ужасный Андрей Савин. Самый прекрасный, красивый, умный, заботливый, великий, ужасный, храбрый, честный, умный и справедливый». И с тех пор все вампирское семейство до смерти боялось показываться людям».
