***
Гордей надеялся, что Митя все-таки не скрыл, что умеет силой мысли двигать предметы. Иначе такие замки ему придутся на один раз, если он узнает схему этого витиеватого лабиринтика. Мите надежно приковали руки и ноги, а цепи протянули и закрепили к решетке забитого глиной окна. Митино тело бездвижно лежало на полу. Но все знали — в любую минуту этот гад вскочит и ринется драться. Связь между Митей и Зилией была нерушима. Пока один в здравии и второй не хворает. Через неделю-другую Зилия совсем оклемалась. Больше не мучила ее слабость и головной недуг. Закрались сомнения по поводу состояния Мити. Собрав делегацию из нескольких Хвостов, Гордей повел колдунью в темницу. Митя сидел на полу и разглядывал стопки плесневелых книг, которые ему раньше читала Зилия. — Как ты вышел? — сразу начала Зилия. Митя вяло запрокинул голову, пялясь на колдунью. Гордей сжал челюсти. Острые клыки заныли от боли. Вампир напрягся и вытянулся, пытаясь казаться выше. — Кто вы? — совсем по-детски и наивно спросил Митя. Он лупал своими огромными глазами так изумленно, что даже Гордей опешил. Сомкнув тонкие губы, Зилия замерла. Ее этот вопрос тоже удивил. Надо поменять все, чтобы ничего не напомнило ему прошлую жизнь. Если он действительно потерял память, то это только поможет им всем. — Это твоя Госпожа, — начал Гордей, — а ты ее послушный раб! Мозги ему, что ли, пулей вышибло… — Раб? А кто это? — Митя похлопал ресничками, складывая лапы на коленях. — Слуга и помощник. Они все внимательно слушают и все правильно делают. В Европе это очень популярно, — расслабившись, Гордей подошел ближе. — Хорошо. А как вас зовут? — Я — Гордей, а это Зилия. Запомни. И ее, и меня ты слушаешься одинаково, понял? Или это ты тоже забыл?! — Хорошо! Хорошо, моя Госпожа! А меня… Меня как зовут? Просто… Было темно… А потом вы… — Zero, — Гордей начал готовиться к поездке в «заграницу», и сейчас вспомнил одно иностранное слово. Полный ноль — вот, что он хотел сказать. Но это было слишком длинно. Зеро подходило больше. Зилия побелела. Долго держаться она не могла. Вампиру тоже было страшно смотреть на эти торчащие кости и вроде мертвое, но как бы и живое тело… Не закончив диалог, Гордей вывел ее из темницы. — Надо его клеймить скорее, покуда Ловцы опять не объявились! — Гордей тряс ее за плечи, а она лишь кивала ему в ответ.***
Ловцы уже получили от самого известного Псковского инженера, некого Колосова. Н. Д, прибор, который может отследить сгустки волшебства даже через толстую стену. Аппарат пищал и загорался красным, когда в радиусе восьми метров появлялась нечисть. Конечно, очень многое было позаимствовано у немца Рентгена. И Ловцы однажды уже так просветили замок, найдя кучу Хвостов, которые, несомненно, были сделаны с помощью магического воздействия. После чего Зилия сразу же обратилась к своим знакомым, коих у нее было великое множество. Они дали ей контакты чернокнижника, который выжигал изнутри метки специальной жидкостью. В отличие от амулетов, она скрывала не на время и имела очень долгосрочное действие. Наносить метку нужно было на раскаленное жаром клеймо. Черная жижа въедалась в кожу подобно татуировке, оставалась тонким шрамом и не смывалась. Гордей и Лаврентий притащили чей-то родовой или именной символ на железном пруте. Обычно так помечали овец или коров. А может, это была римская цифра пять. А может, перевернутая буква русского алфавита «Л». Все Хвосты в тот же день гордо носили на запястьях буквы «V» и даже хвастались, сравнивая, у кого она вышла ровнее. Но одного такого клейма было для Мити мало. С соседнего образовавшегося колхоза стащили еще несколько, даже с цифрами. Надо было ставить все одновременно, чтобы эффект усилился. Две буквы «Л», два нуля и какая-то закорючка, походящая на искривленный ранее узор. Этого должно было хватить, чтобы навсегда спрятать Митю от Ловцов в стенах замка. — Вытяни руку, Зеро, — попросила Зилия. И Митя покорно закатал рукав новой рубахи, которую ему сшили портные-Хвосты. Схватив в один кулак сразу пять пышущих жаром клейм, колдунья размахнулась и со всей силы впечатала метки в мертвую кожу. Она давила со всей своей старческой силой, до хруста суставов на локтях. А Митя сидел молча, даже глазом не моргнул. Неужели не чувствовал ничего? Когда Зилия отпустила, то по руке чудища поползли темные пятна. Метка въелась окончательно. — Спасибо, Госпожа. Вы так заботитесь обо мне, — Митя поклонился, и Зилия выбежала из каморки. Запыхавшись, она поднялась на второй этаж. Отперев дверь, колдунья зашла внутрь. Побледневший Лаврентий устало поднял на нее глаза. Рядом с ним валялась перевернутая кружка и раздробленная на куски фарфоровая миска. — Бунтуешь все? Так сильно жрать хочешь, что даже хлебную корку в рот не возьмешь? — Зилия подвинула осколки носком ботинка. Выдохнув, колдунья начала успокаиваться. — С ваших рук я даже царские блюда есть не стану! — огрызнулся Лаврентий.***
Лаврентий голодал уже несколько ночей. Колдунья приходила к нему почти каждый день и что-то говорила. Он не слышал. «Я не хотел. Не надо меня прощать, я уже говорил.» Лаврентий опустил голову. Он бы понял Гордея и простил. Но не сейчас. И не завтра. И не через год. Раньше бы простил. Сейчас — нет. Гордей так умело запудрил ему голову, что Лаврентий все меньше хотел вернуться к Марте. С ней было скучно, у брата своя жизнь. А тут… Сородич, который понимал его с полуслова, который был согласен абсолютно во всем, и принимал таким, какой он есть. Опять пришла Зилия. Она достала из поясной сумки скомканное письмо с множеством марок и печатей. Оно пришло еще в пятницу на почту в деревню неподалеку, откуда его уже сюда доставил Гордей. — Лавренце, мой милый мальчик! — на ломанном английском начала зачитывать колдунья. — Как ты там живешь? Хорошо ли тебе? Как тетушка? Давно не было от тебя писем. Мы с Рихардом очень скучаем по тебе. Он на прошлой неделе (05.10.1919) переехал со своей невестой обратно в Швецию. Взяли комнату рядом с заводом. Они живут не очень, денег не хватает. Я получаю мало, не могу им там помочь. Лавренце, если у тебя есть достаточно денег, мог бы ты помочь брату с его спутницей? Сейчас можно найти обменщиков, которые переведут паульты в кроны. Они сами не справятся, я это вижу. Пиши мне обязательно, не забывай матушку Марту. Целую и обнимаю. Жду в гости. Лаврентия схватило в лихорадке. Веревка, которая удерживала его, затрещала. — Бедная матушка, бедный братик, — наигранно вздыхала Зилия. — Неужели ты хочешь их оставить? Они тебя любят и ждут. Рихард по три письма в месяц присылает, рассказывает про невесту. Дурак. Ты вообще знаешь, что он сделал? Он так доверяет своему старшему брату, что пишет ему обо всем! Рихард познакомился с этой марамойкой в вампирской забегаловке. Ее притащили на ужин, почти разделали. А он, представляешь, — будь сто раз проклят ваш сердобольный батька — обратил ее! Колдунья наблюдала за Лаврентием. Он вообще потерял цвет лица. Его светлые волосы встали дыбом от ужаса. Обращать людей было запрещено законом. Вампирским законом. Принять такое решение равнялось самоубийству. Наказывался и обращенный, и обращаемый. Без суда и следствия. — И они свинтили с Лондона вашего, чтобы ее не хватились. Он быстро уволился, отчислился, и они укатили к Шведам. Потянуло на родину, представляешь? Вспомнил корни мнимые. Марта, кстати, не знает, что англичанка — обращенная Рихардом. Она думает, что она уже сто лет в обед кем-то обращенная. Ничего, сейчас она документы получит липовые, годов себе прибавит и все! Уже другой вампир. Не стыдно тебе за брата? Покрасневшие от слез глаза вампира блеснули в тени. Он ничего не мог ответить. Его брат теперь в числах предателей и нарушителей закона. А он-то сам лучше? Нет. Оба хороши. — Я предлагаю вот что. Мы оставим тебя в живых, но ты продолжишь приводить нам вампиров. К сожалению, твои непутевые родственники оставляли обратный адрес на письмах. Найти их не составит труда. Ты же помнишь? Вспомнил, как писал первое письмо для Марты? Пиши еще. Но теперь сам, без моего участия. И вправду. Лаврентий засел в этом клоповнике, помогал убивать сородичей, а сам жил в каком-то розовом мире, даже не представляя, что творилось на самом деле. Выбора не было. Он либо остается в замке, либо убивают его и всю его семью. Бедная портниха не заслужила такое. А дурной брат тем более! Он только встретил любовь своей жизни! И теперь, что теперь? Потеряет все из-за Лаврентия? Лаврентий сам залез в этот тугой и грязный клубок. Навязав узлы, сам же в нем и запутался. Брату нужна помощь. Деньги. Где брать эти деньги? Шить за три гронча всякие тряпки для революционеров? Гордей точно знал, где можно заработать денег. Но сейчас они уже долго не общались. Хоть Лаврентий и слышал, как кот ходил за дверью.«Дорогая матушка, живу я хорошо. Наш камердинер недавно приобрел сани на зиму, правда, без коней. Но коней мы потом обязательно купим. Ездили с тетушкой в санаторий. Там бассейн и компот из липясинов. Пили компот, прямо не выходя из бассейна. Она выздоравливает. Я скоро устроюсь на работу получше, через переводчика вышлю денег в кронах. Не переживай за меня. Люблю, твой Лавренце».
Негнущиеся пальцы сжимали перо. Точку он поставил еле-еле. Все. Он опять в этом дерьме по уши. Но теперь с собственного согласия. Лаврентий безотказно звал вампиров в замок, приглашал в гости как дам, так и мужчин. А потом ночами рыдал, бился в истерическом припадке, крича в подушку. Он готов был простить Гордея, чтобы хоть кому-то излить душу. Вранье оседало на сердце. Если загробный мир существовал, то батька, наверное, крутился там на вертеле. Некому было поделиться переживаниями, некого было обнять. Там, дома, была матушка Марта и брат. А тут на их замену пришел Гордей. Но теперь у Лаврентия не было ни матушки, ни Гордея рядом.***
На металлической арене стали проводить настоящие бойни. — Вампиры твои враги, Зеро. Они тебя обижали и не надо им прощать этого, ты меня понял? — Да, моя госпожа. Но Митя ничего не делал. Он стоял и смотрел на трясущихся со страху упырей. Они, как казалось, умирали бы и без его участия. От одного только вида чудища. И тогда Зилия придумала колоть ему врачебную жидкость — бромистый калий. Порошок не имел цвета, в воде приобретал более белый оттенок. Им лечили припадки и агрессию в психбольнице. Но почему-то на Митю он оказывал очень сильный противоположный эффект. С ним чудище выбегало со стороны черного входа и сразу кидалось на вампиров. Митя то ли настолько отупел, то ли не хотел убивать, то ли не мог. Но он только драл и кидал, дробя вампирские белесые кости. А упыри смелели и давали сдачи, за что сразу же получали пулю в особое место — башку. Зилия целилась в них из решетки на двери. Будучи уже дремучей старухой она всегда попадала. В конечном счете, вампиров стало так много, что одного стабильно сжигали на благо Чернобогу, а второго разделывали. Кровь сцеживали в колбы, пряча в морозильные камеры, а из мяса делали фарш. Позже на столе появлялись котлетки и пирожки с удивительным пряным вкусом.