***
«Елизавета! Пишу к тебе с плохими вестями! На днях скончалась наша дражайшая Авита вместе с мужем! Напала болячка сильная, ни один лекарь не смог вытащить! Остались две дочурки сиротками ходить! Веста забрала их к себе сразу же, там и оформила опекунство. ГВОМовцы разбираются, но как-то плохо. Ловцы руками разводят, ничего не говорят. Это Зилия, и я это знаю. Не переживай, девочек мы в обиду не дадим, и за твоих пацанов она расплатится. Осенью я соберу команду и полечу туда. Справедливость восторжествует, я тебе обещаю».
Скомкав письмо от Беатрисы, Елизавета швырнула его на пол к остальному мусору.***
— Ты думаешь, это покажут в «Криминальной России»? — неловко спросил оператор, закидывая на плечо тяжелую камеру. — Конечно, покажут! Такого еще никто не делал! — начал отвечать ему звукарь, но сразу же по колено увяз в грязи. В широкие рыбацкие сапоги затекла слякоть. — Если они это не покажут, то мы… Я не знаю! Устроим бунт! — Беатрис пыталась отрегулировать центр кадра. Взять с собой двух товарищей из телевидения казалось очень потрясающей затеей. Ее коллега по газетной деятельности — Влад, был вообще не рад этой далекой поездке, но все же стоял рядом с Беатрис и записывал в блокноте план репортажа. Сегодня она впервые попробует себя в роли телеведущей! Это вам не статьи про ремонты дорог клепать. — Начинаем, — тихо сказала Влад, махнул рукой и огляделся. В лесу воцарилась тишина. — «Не убей» — именно так гласит вторая заповедь*. Забытая временем церквушка, которая была расположена между трассой Санкт-Петербург — Великий Новгород, пропала с лица земли. Теперь, на этом месте лишь камни да заросшая травой тропинка, — Беатрис забывала моргать и дышать, так что к концу предложений начинала спускать воздух, как гелиевый шарик. — Жители ближайшей деревни Череповки регулярно отправляют жалобы в милицию. На окраине деревни уже несколько столетий копятся трупы, а серия зверских преступлений никак не может прекратиться. На место неоднократно выезжают Ловцы, но если не пропадают без вести, то возвращаются с пустыми руками. Колдунья Зилия тщательно прячет свое укрытие. То, что творит колдунья не похоже на обычные убийства. Изувеченные трупы вампиров и простых жителей обескровливаются, у некоторых не хватает сердец и мягких тканей, и все они складируются на заброшенном около бывшей церквушке кладбище. Влад согласно кивал, поддерживая Беатрис за кадром. Он и сам вообще был не силен во владении языком, но для первого раза она говорила прекрасно. Группа медленно шла в сторону вышеупомянутого кладбища, и по пути следования Беатрис рассказывала историю появление загадочной колдуньи, ее чудища и однорукого управляющего, который воровал рассаду с местных огородов. Хмурое утро встречало группу журналистов и телевизионщиков серым небом и медленным ветерком, который только едва задувал в протянутый от аккумулятора микрофон. — По описаниям очевидцев, Зилия появлялась в Череповках лишь единожды, — звукарь по команде нажал на кнопку и из радиоприемника зашуршал женский голос: «Около колодца стояла сгорбленная седая старуха, лет за восемьдесят, а мож еще старше. Худая, как смерть да злая — морщин много на лбу, хмурится много. А через час-два, прискакал ее управляющий! Солидный парень, чистый, взгляд добрый, улыбался мне всегда, когда встречались. Тока потом узнала, что он девок погрыз на Купале. Прям возле речки. Не знали? У нас тут река течет, начало берет и текет до Ленинграда! У нас она тонюсенькая, потонуть нельзя, а тут три трупа и все погрызанные упырями. А тут тока один упырь — управляющий. Да, знаем мы, что он управляющий, он сам так говорил, мол в замке за главного. Ага, сщас. Сам скачет как горный козел вокруг бабки этой, да, поди, всю работу делает. Теперь его не видать, и старая не выходит. Чудище? Какое чудище? Не видали никого тут, нет». — А вот Ловцы описывают чудище, как страшное собакоподобное существо. Голова у него то рыбья, то сплюснутая, как у пекинеса, хвост с чешуей и тонкие лапы. Рычит чудище гортанно и громко, бегает медленно, но кусается больно. На одной из последних вылазок Ловцы подтвердили, что застрелить чудище невозможно — пули попадали в грудь и голову, а оно все продолжало жить. Потрет предполагаемого чудища и самой колдуньи Зилии уже нарисовал прикрепленный к УНМ* художник. Полного сходства не будет, все рисовалось с очень обрывистых и скомканных описаний. — Стоп! На этом месте мы вклеим три портрета: чудище, Зилия и управляющий, — Влад вытащил бумажки, демонстрируя их всей группе. Это были не оригиналы, а скан тех рисунков, которые быстро штриховал штатный художник. — Ну и урод! — оператор спустил камеру и указал пальцем на изображение чудища. — Ага! Если оно действительно такое, то страх Божий! — подтвердил звукарь. — На данный момент наша команда из газеты «Бурый Вестник» ведет расследование! Мы находимся в этом лесу больше двух часов, у многих из нас есть ощущение посторонних взглядов, и слуховые галлюцинации. Мы слышим… — Беатрис не договорила. Зацепившись за выступающий корень, она свалилась в ворох взъерошенных листьев. Схватившись за палку, Беатрис обомлела — она лежала прямо посреди развалин старого порога. Тот весь порос мхом и лишайником, спрятался от случайных гостей непроходимого леса. И когда Беатрис подняла глаза, едва сдержалась, чтобы не закричать: впереди расстелился покосившейся двор, несколько сараев, худые куры…и каменная церквушка, соединенная со старой усадьбой деревянными мостиками. Ничем иным это, кроме как замком, нельзя было назвать. Несколько высоких башен с кирпичным зубчатым верхом, разбитые лестницы, заплесневелый фонтан, который стал складом мусора и прочих отходов жизнедеятельности. Когда-то тут кипела жизнь. — Ребята… — глухо позвала Беатрис, оборачиваясь. Ее команда стояла и непонимающе смотрела вокруг. Они не видели, что так могло удивить журналистку. — Вставай! — Влад подал руку, и сам наступил на скрывшийся порожек. Замерев в одной позе, журналист позабыл про Беатрис. Они нашли убежище Зилии. Во дворе не было и живой души. Кроме зверья. Дюжина зеленых ящерок сновала по камням и стенам, любопытно моргая маленькими глазенками. Первые этажи замка каменные, наверное, это и были остатки церквушки, о которой говорила Беатрис в самом начале. Густая роща прямо по курсу скрывала кладбищенские кресты. — Камера пишет? — опомнилась Беатрис. — Вроде… — оператор заглянул в экранчик, — пишет-пишет! — И звук тоже! — напомнил о себе звукарь, таща небольшой аккумулятор для микрофона и длинную палку. — Пес с ним! С этим звуком! Субтитров нагоним и пустим! Какая разница, есть этот звук или нет! Если по картинке будет все понятно! А вот если звук будет без картинки, тогда нам поверят только выпускники детского сада! — огрызнулся оператор, размахивая камерой так, что почти задел Влада, который ошарашенно плелся позади всей компании. Он подошел к запертому сараю и несколько раз дернул ручку. Дверца не поддалась. Через щелки наружу вылетал прохладный и сырой воздух. Пригнувшись, Влад достал из кармана канцелярский фонарик и посветил в одну из дырок. Какой-то хлам, тяпки, ведра. Ничего криминального. Рваные спирали колючей проволоки обносили фасад и окна замка. Окнами, конечно, назвать это было трудно. Когда-то на их месте действительно были прорези под окна, но сейчас все было заколочено и вымазано в глине. Высокие деревянные двери были больше похожи на чьи-то украденные ворота для коттеджа. — Заходим? — неуверенно спросил оператор у Беатрис, как у массовика-затейника. И она кивнула, первой вставая напротив входа. Стучаться или войти так? Спустя минуту внутренних терзаний, Беатрис все же постучала несколько раз. Ветхая надстройка заскрипела, и уже совсем скоро в замке послышались шаги. Быстрые, но к удивлению тихие, будто шел кто-то совсем легкий. Влад сжал в кулаке нож-бабочку, которым пытался вскрыть сарай. Вскрыв несколько цепочек, наружу выглянул кучерявый дядька, чуть постарше Влада. Выглядел он как заядлый наркоман — большие мешки под глазами, неаккуратная щетина, побитое и опухшее лицо. На приличном коричневом пиджаке темнели с отблеском капли крови. Свежая. То, что это была кровь, журналисты догадались по другим таким же пятнам, но уже на белой рубашке. Дядька сморщил нос, осматривая внезапных гостей. — Вам кого? — настороженно спросил он, открыто пялясь на камеру. — Мы — журналисты из газеты «Бурый Вестник»! — представилась Беатрис, — мы бы хотели взять интервью у Зилии. Если… она сейчас…не занята? — Она примет вас через десять минут, подождете? — дядька приподнял густые брови, подсчитывая количество человек. Он пригласительно отодвинулся, пропуская сначала Беатрис, а затем и остальных. Узкий коридор разветвлялся на несколько сторон, но самая широкая его часть вела к лестнице. На мозаичных полах были начерчены черной краской или высохшей кровью какие-то узоры. Они по своей форме напоминали куриные лапы, которые указывали на выход. Знак ли это? Сквозь отошедшие обои проглядывались фрески с неясными лицами, а на потолке располагался огромный змеиный клубок разных проводов, которые убегали из него по разные углы. На окнах второго этажа уже были кованые решетки, и через них сочился хоть какой-то свет. Камера не выключалась. — Управляющий? — уточняюще спросил у Беатрис оператор. — Вообще не похож! Тот молодой был и ухоженный, улыбался, а этот какой-то… Убогий, что ли. Еще и пьяный! Перегар бежит впереди него! Мимо журналистов пробежала пара ящериц, и дядька остановился перед выжженными и хлипкими дверьми. Жестом он попросил подождать, а сам зашел туда без стука.***
— Журналисты нашли нас, Г…Госпожа, — Гордей согнулся в покорном поклоне. Смерть не приходила за Зилией, но зато теперь сама Зилия была больше похожа не Смерть. Посмотрев в закоптившиеся окна кабинета, колдунья повернулась в сторону вампира: — Это ты проглядел. Ты. — Они с камерой. Что прикажете? — Гордей не поднимал головы, все смотрел себе под ноги, фокусируя взгляд на всем, кроме Зилии. Она не простила его за то, что он упустил Лаврентия. Пыталась наказать его магией, да чуть не сожгла замок со всеми жителями. — Пригласи гостей в столовую, всему тебя учить надо! — вставая с койки, бурчала Зилия. — Я сейчас оденусь и сама к ним выйду. А дальше все по старой схеме. Газ и арена. На крайний случай Зеро. Не поворачиваясь спиной, Гордей вышел в коридорчик. И он действительно повел журналистов в столовую, как и сказал Владу.***
— Мы подснимем такую сенсацию! Вся страна будет говорить о нас! Елизавета поймет, что я была права! Она увидит нас по телеку! Беатрис же чувствовала себя очень тревожно. Тишина и темнота неестественно узких коридоров давили на грудь. Куча запертых дверей, шум сквозьняка и никого. Казалось, в замке был только управляющий и его госпожа. Под тяжестью множества резиновых сапог, полы второго этажа прогибались, стены ходили ходуном, и складывалось ощущение, что весь замок может сложиться как карточный домик. Ничего страшного не происходило, никто им не угрожал, не показывал страшных чудовищ или людей, над которыми ставят опыты. Но отчего-то было так жутко, что ладонь Беатрис сама потянулась к рядом идущему Владу. Их пальцы крепко скрепились. — Прошу, присаживайтесь, — однотонно сказал управляющий, указывая на несколько стульев. — А мне придется с вами проститься! — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла чересчур отчаянной и печальной. Он, мягко говоря, отличался от рисунка, который сделали Ловцы. Только алюминиевая рука намекала на сходство. На замену управляющему прибежал мужчина, невысокого роста, с большим носом и слегка заостренными ушами. В его руках дрожал побитый поднос. У Беатрис в мыслях сразу возникла картинка, где управляющий колотит кого-то этим подносом по голове. От этого и такие следы. Мужчина предложил журналистам чай и пирожки. Не свежие, разогретые. Начинка холодная, а вот тесто сверху пекло. — Вы не думаете, что еда может быть отравлена? — тихо выругался Влад, шлепая звукаря по руке. Кусок надкушенного пирожка упал обратно в тарелку. — Не знаю, вроде вкусно, — пожал плечами оператор, запивая выпечку сладким чаем. Из небольшого громкоговорителя полилась классическая музыка. Журналисты были далеки от искусства, поэтому не смогли распознать автора. — Мне кажется, что это не входит в планы Зилии, — зашептала Беатрис. — Вы же видели трупы, которые она выбрасывает. Отравить нас это скучно и быстро, она придумает что-то другое! Но увидит нашу камеру и связь с правительством — испугается! Мы же первые, кто оказался у нее в замке! Это уникальный материал! — Ты знала, что мы отсюда не выберемся? — со страхом сглотнул оператор. — Мы выберемся, потому что Зилия сейчас совсем одна, а чудища не видать! — успокоила его Беатрис. — Нас больше, плюс есть палка, — она указала на звукаря. — Палка против магии, ты совсем сдурела?! — возмутился Влад. — Я вообще не думала, что она нас пустит! — шипела Беатрис, — думала, что покрутимся и поедем обратно! Сейчас надо придумывать вопросы для интервью! Как специально выжидая, в столовую зашла Зилия. Темно-синее платье волочилось по грязному полу, твердая трость помогала ей преодолевать высокие пороги. Седые редкие волосы были убраны в короткую косу. Зилия выглядела как настоящая злая колдунья из мультипликационных фильмов. Вместе с Зилией к полднику присоединился кто-то еще. Кто-то большой и незримый, невидимый человеческому глазу. Его присутствие почувствовали все. Словно орущий легион нежити собрался за их спинами. Но там никого не было. — Доброго полудня! — вежливо поздоровалась Зилия. — Какими судьбами вы у нас в замке? — Мы… Мы писали про очевидцев с Череповки, а потом случайно нашли вас… — Беатрис отодвинулась на стуле, когда Зилия подсела рядом. Волосы наэлектризовались под мастеркой, по ногам поползли мурашки. — И что же вы от меня хотите? — колдунья провела подушечкой сморщенного пальца по краю кружки. — Взять интервью, чтобы прояснить некоторые детали, — не сдавалась Беатрис. В отличие ото всех парней, ее почти не трясло. — Быстрее начнем — быстрее закончим. Заводите мотор! — скомандовала Зилия, усаживаясь своей рабочей стороной — спиной. Наспех вытерев рот салфеткой, Беатрис кивнула оператору и звукарю. Влад к тому времени уже успел набросать список вопросов. Лампочка зажглась красным светом, щелкнула створка объектива, загудел аккумулятор. Камера. Мотор. Пли! — Представьтесь, пожалуйста… — Странно, что еще не все знают, как меня величать. Зилия Беремировна Сухоцвет, родилась в тысяча шестисот… каком-же… Вот старая дура, совсем из головы вылетело… Если он шестьдесят первого, то я, получается… Пятьдесят четвертого! Родилась тут, поблизости. — Всех очень интересует два вопроса: Савин и чудище. В тыща девятьсот семьдесят шестом году к знаменитой норе, о которой вышла целая лента на Втором канале, выехала экспедиция геологов и этнологов. Проведя тщательные раскопки, они нашли остатки костей, бумаги и красные сапоги. После экспертизы специалисты выяснили, что вещи принадлежали молодому человеку, и пролежали под землей около ста лет. Вы что-нибудь знаете об этом? Когда-нибудь вы пересекались с Савиным? — К сожалению, пересекалась. Это были ужасные годы моей жизни! Он использовал меня, чтобы совершать злодеяния, а потом бросил, и более мы не виделись, — Зилия сделала грустное выражение лица. — К его деятельности я не имею никакого отношения. То, что сейчас происходит — защитная реакция на набеги Ловцов. Они досаждают нам с Митенькой… — Очень многие в сомнениях, действительно ли вы прячете тут чудовище, а не Савина, который, между прочим, пропал и его тело нигде не нашли! — Беатрис подсунула микрофон ближе к тихо говорящей колдунье. — Что вы! Какой из него Савин? Сейчас отвечу на вопросы, и я вам его обязательно покажу. Савин — ужасный человек! А мой Митя не такой. Он добрый, глупый и наивный, совсем еще мальчишка… Я подобрала его в восемьдесят третьем. Тысяча шестисотом. Умирал в болоте, бедный, завязался в сетке рыболовной… — по впалой щеке Зилии потекла слеза. — Барахтался, а мне стало жалко. Вот и спрятались мы с ним тут, подальше от людей… Ловцы его себе хотят забрать, но куда! За ним уход должный нужен. Как с «особенными детками». Вы слышали что-нибудь про ДЦП? Это же мучения, мать ухаживает за ребенком всю жизнь! Отдает ему последнее! А он даже не в силах ответить… Мой маленький Митенька… Люди над ним издевались, били палками, уродовали. Он не может за себя постоять… — Поэтому у вас гора трупов на заднем дворе? Это все те, кто хотел отнять у вас Дмитрия? — в интервью вмешался Влад. Зилия давила на жалость, и Беатрис уже начала ей сочувствовать. — И поэтому тоже… Они не понимают! Они не могут меня понять! — охрипшим голосом причитала Зилия. Она показательно сжала руки около сердца. — Я его не отдам! Только через мой труп! Это мой Митенька и мой крест, который только мне и нести. — То есть вы признаете многочисленные убийства на протяжении нескольких столетий? — Все мы не без греха, молодой человек. Вы бы не прикладывали все силы, чтобы защитить свою любимую? Это же самое главное… Именно ради любви совершаются самые страшные поступки, — Зилия оперлась на трость и встала со стула. — А теперь я провожу вас к Митеньке. Но он на это имя уже даже не откликается. Мы зовем его «Зеро». — Почему вы его так зовете? — включилась в разговор Беатрис. — Это с английского переводится, как «ноль» или «ничто». Это придумал мой дорогой управляющий. Он в английском разбирается. А назвали так, чтобы в разговоре при посторонних никто ничего не понял! — радости на старушечьем лице прибавилось. Она вела журналистов по самому длинному коридору — тому самому деревянному крытому мосту, который связывал усадьбу и церквушку. Дверей становилось все меньше, а в воздухе витал запах гнили и чего-то еще. Чего-то подгорелого. К тому времени на улице уже потемнело, и дымная мгла поглотила в себя остатки света. Журналисты двигались за Зилией наощупь. Звукарь подобрал аккумулятор, оператор прижал к себе камеру. Думал, дурак, что ее украдут. Темнота сгущалась. Впереди что-то заклокотало железным воем — колдунья отперла какую-то дверь. Кучкуясь, команда вышла в просторную комнату. Шлепнув по стене, Зилия задрала голову: одна за другой, с треском, начали включаться длинные лампы. Влад зажмурился, закрывая руками лицо от едкого света. — Вот, сейчас я его сюда выведу. Он немного непослушный… Мне понадобится время, а вы пока осмотритесь… — Зилия прикрыла глаза и удалилась. У всех появилось ощущение, что сейчас толстая дверь захлопнется, а из дырок в стенах пушистыми облаками повалит отрава, но все было тихо. Источником страшного запаха гнили была эта комната. На железных стенах отражались следы от когтей, а по углам небрежно лежали кости разных размеров и форм. Бери любую! Журналисты смиренно дождались Зилии, и вот тогда оператор чуть не выронил камеру. Ее спас натянувшийся провод. Чудище волочилось за колдуньей на толстом кожаном поводке.***
Когда Гордей признался Зилии, что распилил Митю на куски и вышвырнул из окна поезда в овраг, она сначала ему не поверила. А потом ей стало дурно. Он же знал, что она погибнет вместе с Митей! Неужели, так хотел ее извести, что покусился на убийство?! Шли недели, а Зилия все не умирала. И даже не болела. Ничего ее не брало: ни лютая стужа, ни жара. Она продолжала пить вампирскую кровь, слушать музыку, помогала Хвостам лепить пельмени. Ничего в ее жизни не поменялось. Кроме отсутствия Мити. Как будто в целой картине не хватало одного единственного пазла, вставив который, жизнь заиграет новыми красками. То, что Зилия не чувствовала его присутствия в замке, еще больше сводило с ума. И она ночами гадала, что же такое? Почему она не умирает? Пожертвовав тремя пленниками, колдунья обратилась к Чернобогу. Расчистила остатки костей и пепла на арене, с трудом притащила треснувший у основания деревянный идол, расставила чарки. В одну плеснула крови, а в другую положила три сердца. Сложив ладони, Зилия начала молиться. Когда дары пропали, она с надеждой поглядела на идол. — Освободил ли ты меня от Митеньки? Где он? Что с ним? Что со мной… «Он скоро явится», — ответил ей Повелитель, и больше ни слова она от него не дождалась. И ведь Чернобог оказался прав: через месяц Гордей притащил Митю к воротам замка. Целого и невредимого. Грязного и зачуханного, правда. Но это были совсем мелочи. «Никаких нервов с ним не сбережешь», — говорила в мыслях себе Зилия, а сама уже вертела в руках оголенный провод. Пускай теперь они умрут одновременно и уж точно наверняка. Пускай тогда уже оборвется и ее жизнь, и уже и прав был Гордей, что не пожалел ее.Митя — абсолютное зло и его надо поскорее уничтожить.
Пока Митя был без сознания, или притворялся, Гордей оттащил его в чугунную ванну с водой, чтобы якобы отмыть. Хвосты парились там по старой человеческой памяти, плавали и радовались теплу. Зилия же никогда не ходила в ту ванну, у нее была своя, элитная. А Гордей мылся, где придется: чаще всего выгонял тряпками Хвостов и сам занимал обшарпанную ванну. Дождавшись, когда Митя потеряет бдительность, Зилия подкралась и кинула туда провод, конец которого был подрублен к розетке. Вспыхнуло электричество. Вырубило не только замок, но и деревню Череповки, столб извергся искрами. Ослабшие мышцы Мити задергались, морда налилась синей краской. Он издал слабый рык, и вода забилась черными всполохами. Небольшой взрыв выкинул Зилию из комнаты. Со звоном в ушах она встала, опираясь на Гордея. — Я уже чувствую… Силы покидают меня… — Зилия повисла на протезе вампира, пытаясь умереть. Спустя час она не умерла. Хотя обливалась потом и загибалась от высокой температуры. Чернобог выл и плакал, бился о грудь Зилии, умоляя ее прекратить пытки. В ванне распластавшись, лежало побелевшее чудище. Длительный удар током испепелил остатки клеток, которые отвечали за пигментированность волос, и теперь Митя полностью потерял весь цвет. Брови, ресницы, волосы на голове, руках и ногах стали седыми. Не став лишний раз тревожить обездвиженное тело, Гордей отнес Зилию к ней в кабинет. Там она пролежала целую неделю, и совсем не приходила в себя. Свернувшись клубком, вампир не отходил от ее койки, а Хвостам поручил ухаживать и достойно проводить в последний путь. К весне был готов гроб. Маленький и темный, как и сама Зилия. Но колдунья все еще дышала. Метка на груди уже отпечаталась на ребрах, которые не закрывало кожей и мышцами. Она была больше похожа на труп, чем Митя. Но уходить не торопилась. Просила дать ей яду или чего похуже, но Гордей не разрешал. То, что чудище вновь встало, не было удивлением. Зилия с Гордеем провели ни одну ночь, проверяя его. На обман, на лукавство. Но Митя был чист, почти не говорил и плохо ходил.***
— Зеро? Он откликается? — практически бесстрашно спросила Беатрис, нагибаясь прямо к чудищу. — Уже нет, — с досадой произнесла Зилия, слегка одергивая поводок. — Вы можете снять его на кинокамеру. Оператор замешкался, пнул звукаря, и уже скоро запись пошла. — Сейчас колдунья Зилия демонстрирует нам чудище, которое она прячет от Ловцов, — начала Беатрис. Чудище, как по команде оскалилось, и принялось скрести когтями скользкий пол. Влад испуганно зажмурился, и будто сломанный, упал на пятую точку, прижимаясь к стенке. — Вы уверенны, что это бывший пастух, а не Савин? Как вы можете доказать то, что Зеро и Савин это разные личности? — наседала Беатрис. — Конечно! Савин и Зеро — разные личности, — впервые расхохоталась Зилия. Что-то ее очень рассмешило. — Вы не представляете, насколько они с Савиным разные! — подцепив кончиком пальца карабин поводка, она отцепила чудище. — Полюбуйтесь! — с этими словами плотная дверь закрылась с другой стороны. У оператора затряслись коленки, звукарь не мог удержать микрофон и аккумулятор, так его колошматило. — Он не кусается — ест целиком! — в голос рассмеялась Зилия, показывая журналистам ряд своих кривых бабкиных зубов. Чудище сгорбилось и настороженно двинулось на Беатрис. Она же притянула к себе оператора с камерой, снимая чудище вблизи. Оно беспорядочно шарило руками перед собой и издавало странный скрипящий звук, который выходил из-под рубашки. — Что он умеет? — резко спросила Беатрис, поднимая взгляд на Зилию. — Он? Не смешите меня! Он ничего не умеет. Ни писать, ни читать, ни танцевать! У него нет никаких выдающихся способностей, уж поверьте мне, я его знала с детства! А потом я уехала в Москву, наши связи оборвались. Когда приехала, то уже было поздно… — Он всегда был таким уродом? — Беатрис заколола крабиком распустившийся черный хвост, и вновь покосилась на колдунью. — Всю его жизнь. Он всегда был уродом. Никто кроме меня его не любил, а он, к сожалению, до сих пор не понимает, что кроме меня его больше никто не обогреет, спать не положит и не приголубит. Он никому кроме меня не нужен и только я могу о нем позаботиться… А потом он упал в болото с отходами и превратился в зверя! — с горечью прохрипела Зилия, наблюдая, как чудище ползало по полу. — Получается, вы его последняя надежда? — Конечно! Кто еще, если не я? Только я могу обеспечить Митеньку! — Зилия так яро отстаивала недееспособность чудовища, что и не заметила, как оно подобралось к Владу. Посчитав его из всей группы самым умным, чудище село напротив, и внимательно покрутило бритой головой. Влад смог рассмотреть седые ресницы и ужасную пасть, но привлекло его другое: чудище барабанило по металлической стене один и тот же ритм. Один длинный, три коротких, один громкий, два длинных, громкий, два коротких, длинный и опять громкий. До Влада не сразу дошло, что чудовище пытается пообщаться с ним при помощи азбуки Морзе.-… . --. . -.
— Спасибо вам за интервью, — Влад поднялся на ноги, подходя к Беатрис. — Но у нас уже садится камера. — Мы только начали! Я еще не спросила про проклятья и … — шикнула на него Беатрис, но не успела договорить. Зилия приблизилась настолько близко, что можно было увидеть все ее морщины. — Про проклятия? А это уже интересно! — хоть Зилия смотрела на них снизу вверх, но все равно выглядела так устрашающе, будто была двухметровым великаном. — Мое единственное проклятие это Зеро! Остальное вас не касается! — Это ваш управляющий убил двух детей в Кривом Камне?! — даже, когда камера уже перестала писать, Беатрис все равно рвалась к колдунье. — Я знаю, что это он! И что вы его даже никак не наказали! Суд его оправдал! — Влад уже сдерживал ее обеими руками, — и он не понес наказание! Не понес! — Послушай, как там тебя? Не важно. Это не твое дело, кого он там убил и что понес. Он был наказан, так что на этот счет не переживай. Какая тебе вообще разница до этих детей? Скажи, это были твои дети? — Зилия ходила вдоль стенки, пока Влад удерживал Беатрис. — Нет! Это были… — Вот и заткнись! — грозный голос колдуньи эхом прогремел по пустой арене. — Ты сейчас не в том положении, чтобы раскидываться обвинениями. Сначала я хотела просто вас отпустить, чтобы от меня отвязались Ловцы, но ты меня достала, дрянная девка! — Извините нас! — вступился Влад, слегка поклонившись, — мы доставили вам неудобства, пришли без приглашения, и сейчас мы уйдем! Еще раз просим прощения! — Ты спятил?! Я никогда не буду просить прощения у убийцы! Это она убила Авиту! Она сделала сиротами бедных девочек! И обрекла Лизу на страдания! — не унималась Беатрис. — Ах, значит, это ты написала про нее в своей газетенке? Большое тебе спасибо! Без тебя я бы ее не убила. Можешь взять с полки медальку. И все же, я получила ее книжку заклинаний, но пока мои труды ничем хорошим не закончились. Может, мне поэкспериментировать на вас? Звукарь громко сглотнул и придвинулся к оператору. Спереди колдунья, сзади на четвереньках ходит чудище. Никто не знал, что она может сотворить, что приказать своему подчиненному. Беатрис изумленно смотрела на Зилию, осознавая, что сама навлекла беду на семью подруги и еще и подставила Лизу. — Как ты, такая дура? — Зилия схватила Беатрис за шею, — такая непробиваемая дура! Смогла срастить Савина и чудище?! Влад дернулся было к ней, но впереди возникла невидимая стена. Оператор и звукарь тоже стали заложниками. — Не бывает… Не бывает такого… — задыхалась Беатрис, — чтобы пропал один, и потом внезапно появился второй такой же… Другое имя не заменит истории… Я д-долго копала под Са-авина. В некоторых источниках… у него длинные уши…. — И теперь, благодаря тебе! Вы отсюда не уйдете! — с криком Зилии оператор и звукарь повалились на пол, дергаясь в припадке. — Что вы с ними сделали?! — Влад кинулся к товарищам, но и сам упал рядом. Зилия с силой сжала свой маленький кулачок. Тело Владислава разорвалось на куски. — Все-таки чему-то я научилась, да? Смотри! Смотри, как я умею теперь! — продолжая удерживать Беатрис, Зилия обращалась уже к чудищу. — Раньше бы ты сказал, что я неумеха и черная магия это не мое! Но я принесла жертвочку нашему Повелителю! И теперь! Зилия не моргала, с таким наслаждением смотрела на мучение Влада, но суставы, видимо, в какой-то момент не выдержали, и она выкинула Беатрис. Журналистка поползла к товарищу. — В… — ничего больше Беатрис не смогла сказать. Глаза Влада вытекали по щекам, тело бездвижно лежало. Он был мертв. В панике, Беатрис повернулась в сторону оператора и звукаря. Те тоже лежали неподвижно. — И ты тоже сейчас отправишься к своему Владику! — Зилию дичайшим образом распирало то ли от злобы, то ли от радости. Понять было сложно. В этом состоянии колдунья позабыла, что всего приносила три жертвы для Чернобога. А журналистов было четверо. Вытянув руку, Зилия прицелилась. — Я всем расскажу! Все узнают, что вы прячете Савина! — Беатрис уже хрипела от усталости. Она споткнулась о безжизненное тело оператора и повалилась на ледяной пол. Зилия, наклонив голову вниз, осматривала забивающуюся в угол Беатрис. Совсем молоденькая журналистка залезла не в свое дело и разворошила такие факты, после которых в живых точно уж не останется. Она попала сюда совершенно случайно, совершенно случайно и пропадет. Видела бы она себя сейчас: зареванная, лежащая среди трупов своих коллег. Язык стал ее худшим врагом, который погубил ни одну жизнь. И теперь она поплатится за все свои гадкие слова. Из ладони Зилии вылетел синеватый сгусток. Он стрелой пронзил тело Беатрис, снося ее с ног. Мир вокруг стал увеличиваться, стены взвились на несколько метров вверх, пол начал приближаться. Потолок превратился в бездонную пропасть, окровавленные товарищи стали сереть. Зилия выросла в великана, каких рисовали фанатики теорий про пирамиды, она стала такой огромной, что едва ли помещалась в поле зрения Беатрис. — Что?! Я желала убить эту тварь! — с неприятным скрипом кричала Зилия. Ее голос шумел в ушах ужасной мелодией. Сделался слишком грубым, слишком громким. — Что ты сделал с моей магией?! Говори, тварь! Говори! Чудище вжало голову в плечи. Оно жадно смотрело на уменьшающуюся Беатрис, только не облизывалось. Истерика Зилии будто закрылась прочным куполом, Беатрис уже почти ничего не слышала. Она не отрывалась от чудища. Оно теперь тоже было большим. Согнув тощие колени, чудище бросилось к Беатрис, и в одно мгновение зажало ее в своей гигантской пасти. Когтистая лапа ударила дверь, и замок с той стороны щелкнул. Шибанувшись плечом о стену, чудище вылетело с арены, стискивая во рту маленькую Беатрис. Беатрис пыталась закричать, но не слышала собственного голоса. Все, что она хотела сказать, отзывалось у нее в мыслях тихим шептанием: «Оно убьет меня! Если Зилия меня не убила, то он точно!» С запозданием прозвучали два выстрела, и чудище остановилось. К ним подбежал управляющий. Тот самый дядька, который встретил журналистов. Он схватил чудище одной рукой, выбивая Беатрис из страшной пасти. Нагоняла хромая Зилия. Покатившись кубарем, Беатрис попыталась встать, но позвонки хрустнули, руки стали одной длины с ногами, перспектива узкого коридора прыгала и билась волнами. Собрав последние силы, Беатрис побежала. Она могла спасти своих товарищей. Могла не тащиться в этот проклятый лес. Могла не заходить в этот проклятый замок. — Жри, тварь! — управляющий вырывал нижнюю челюсть чудища своим протезом. — Держи кошку! Зеро оставь мне! — приказала Зилия, указывая на убегающую Беатрис. Кошку? Где кошка? Тут только … Она. Свет из открытого окна внезапно ослепил, и сзади на нее накинулся кто-то очень быстрый. Пшеничный кот вздыбливал шерсть и хватал ее за шиворот. Они сцепились, Беатрис впервые выпустила когти и саданула коту по носу. Хлыстнула кровь. Выкрутившись, Беатрис попыталась сбежать, но уже человеческая рука держала ее за хвост. Управляющий. Это был он. Беатрис не сразу и поняла, что это он превратился в кота. — Гордей! Тащи ее сюда! Беатрис никогда бы не подумала, что будет сидеть в клетке, подобно домашней канарейки, и слушать бредовые монологи чокнутой старухи. Но теперь она в самом настоящем плену, и что с ней будет дальше — она даже представить не могла. Зилия все обещала, что прикончит ее, но все обещала и обещала… Гордей приносил Беатрис птиц и воды, но всегда молчал, и смотрел так печально, что есть не особо и хотелось. А ведь они с ним оказывались почти сородичами: оба люди и оба коты. Ранила Беатрис его не сильно, но видимо. Одна ноздря у него была порвана. Беатрис гордилась этим. Она смогла сделать хоть что-то. — Ты проверил камеру? — устало спросила Зилия, ложась на кровать. — Да, кассеты там нет, — ответил ей Гордей. — Они что, пришли снимать без кассеты? Это все была фальшь? Приманка? А записывающих диктофонов у них не было? — Никак нет. Ничего вообще. Только всякие ножики, спички, записульки, бутерброды. Кассета либо пропала тут, либо оператор забыл ее вставить, а другие и не знали, — Гордей склонился перед колдуньей. — Судя по тому, что они приперлись сюда без средств связи и вообще по своей инициативе, то они явно очень глупы. И оператор такой же идиот, как и все они! — Зилия расслаблено выдохнула. Всю ночь Беатрис не смыкала глаз, прислушивалась и напряглась. Внизу кто-то вошкался. Гордей, сидевший в противоположном от двери углу, тоже это услышал. Протиснувшись в дверную щель, он спустился вниз. Беатрис осталась смотреть на храпящую колдунью.***
— Что там, мать его, происходит? — Гордей был сам не свой. И Митя не узнал его, когда вампир ворвался в темницу. Заросший, худой и измотанный. Побег Лаврентия выпил из него все соки. За столько лет Гордей так сильно к нему привязался, что не мог уже и жить без него. В замке с ним никто не говорил, ничего не обсуждал, не делился мыслями и не смеялся. Швейная машинка, которую он перетащил к себе, никогда не пылилась. Вампир каждый день протирал ее, по необходимости смазывал маслом и иногда крутил колесико. Хвостам не разрешалось ей пользоваться. Никому не разрешалось ей пользоваться. Дышать, смотреть и трогать было нельзя. А тот, кто нарушал это правило — карался смертельной казнью. Выпитая на ночь бутылка спиртного не хотела убаюкивать вампира, а лишь добавляла раздражения. Он шатался по темнице Мити, до безобразия дикий, пытаясь найти источник звука. Из-за дверного косяка выглядывала пара Хвостов. Синхронно они моргнули и качнули головами. — Ты же! Ты же понимаешь меня! — вампир схватился за цепи, поднимая Митю. — Ты же в сознании! Я это знаю! Знаю! Никак у меня не получается! Не выходит! — он не мог повышать голос, нельзя было будить Зилию. — Никак не могу избавиться! — его затрясло, и Гордей неожиданно прижался к Мите, приобнимая его за спину. — Я не знаю. Не знаю. Как. Тебя. Убить… — Если не знаешь, то просто сбеги. Сбеги как Лаврентий. Схоронись где-нибудь и все. У вас же был друг в Кисловодске. Разве ты сам этого не хочешь? — тихонько и осторожно спросил у него Митя. — Больше нет никакого друга. Он нам был не друг, — Гордей зашелся в плаче. — Я … я его… подста… — он начал задыхаться в собственных слезах. — Лаврена больше меня не послушает… Я отрубил все концы… — Корабль идет на дно вместе с капитаном? — Митя понял, почему Гордей не мог сбежать. — Наверное, да… Этот замок… Он тянет меня туда… Но и выбраться отсюда я не в силах. Меня… Меня ничего не держит, Дмитрий. Но я все равно сюда возвращаюсь. Он стал мне вторым домом. И я не могу просто так покинуть его, оставаясь в неведении… Что же должно было случиться с лучезарным мальчишкой, чтобы единственным, по его мнению, кто мог его поддержать, было чудище. И откушенная раннее рука уже уходила на второй план, все стычки, все перепалки и драки. Он пришел к нему поговорить, он решил ему выговориться. — Ты же колдун… Сделай что-нибудь! — Гордей валялся рядом и умолял Митю. — А что я? Ты сам помог Зилии забрать мою магию. При всем желании я могу выдавить из себя лишь каплю. Ничего не происходит. Я тут беспомощен. Могу, разве что, голову тебе откусить, — Митя улыбнулся и вскинул седые брови. — Давай. Гордей не подумал и секунды. Он не принял шутку. Он ответил ему всерьез. — Что?! — Митя не поверил своим ушам. — Убей меня. Лаврентию я не нужен. Вот, что я понял. Жизни у нас разные и вместе не перекликаются. Даже, если я освобожусь от Зилии, то не смогу поехать к нему. Совесть меня задавит. Я его втянул в это болото, и мне тут гнить. — Подумай получше. Ты же в курсе, что это я украл кассету? И только что передал ее Хвостам? — настаивал Митя. Нет, убить Гордея ему очень хотелось, но это его желание было таким нестабильным, таким спонтанным. Самый радостный в мире вампир хотел умереть больше всех. — Я сделал в этом мире, кажется, еще больше говна, чем ты. Представляешь? — на уставшем лице вампира просияла слабая ухмылка. — Мне уже пора заканчивать. Я не выберусь в этой жизни сам. — Спасибо, — шумя цепями, Митя протянул ему лапу. — Несмотря на все, я был рад с тобой познакомиться. Без шуток, надо уйти на мирной ноте, не хочу, чтобы твой радостный призрак преследовал меня следующие триста лет. — Если ты будешь вести себя плохо, я обязательно реинкарнирую, чтобы за тобой смотреть. Гордей впервые рассмеялся и ответил на рукопожатие. Митя раззявил рот, а Гордей послушно подставил свою тонкую шею. Теперь Мите не хотелось его убивать. Он только фантазировал его смерть, но… Гордей бы еще пожил столько же, сделал много хороших и не очень дел. — Лаврентий не дурак, он бы тебя простил, — Митя погладил Гордея по плечам. — Палач у меня какой-то уж больно разговорчивый, ах-ах-ах! Никто не умирал так тихо, как он. Когда хрустнули кости, когда пролилась на пол первая кровь, Гордей молчал. Не издал ни звука. Его лицо не дрогнуло, а наоборот, застыло в искренней улыбке. Он скончался на рассвете, успев полюбоваться восходящим солнцем, розовыми облаками и утренним пением птиц. Наверное, так и выглядела свобода. Всю неделю до этого хлестал дождь, и только давал передышку на несколько часов, не открывая ясное небо. И вот теперь погода наладилась.***
Телефонная трубка скрипнула, и длинный палец прокрутил колесико. Номер из шести цифр никак не хотел набираться — все время соскакивала вертушка. Но, благодаря упорству и терпению, гудки послышались с той стороны трубки. С неприятным шорохом соединение было восстановлено. — Алло? Борис Кожежуевич? Доброго вам здравия! Это я, помните? Приезжал к вам на днях из-за вашего случая. Да, именно он. Нет, я уже уехал из страны, но звоню как раз по этому поводу! Вы говорили, что хотите найти достойную замену, и я ее вам нашел! Вы не представляете, какой там кандидат. Образование почти имеется, могу выслать бандеролью его студенческую книжку, проверите! Как хотите. Но я буду уверен — он оставит след в истории бухгалтерского дела вашего ГВОМа! Не смешите, он трудоголик, с работы будете палками гнать! Семьи нет, детей тоже. Да и куда ему? Хорошо! Большое вам спасибо! Диктую адрес: Сторожиловская 7, квартира 38. Еще раз спасибо. Вы уж присмотрите там за ним. Разговор закончился на положительной ноте, хотя Лаврентий даже не ожидал, что обремененный порчей Зилии станет прислушиваться к какому-то вампиру. Ведь, получается, заработал он свое проклятие из-за него. И что там только эта старая карга наколдовала?