Последний

Во время завтрака Арахна сидит за одним столом с командирами и увлечённо болтает с Татчем. Они довольно быстро нашли общий язык. Эйс, взяв свою тарелку у кока, подходит к столу. И то, что он слышит, заставляет задуматься. — Отец говорил, что это больно. Когда имена чернеют. — Татч облокачивается на стол, подпирая голову правой рукой. Скатившийся рукав открывает вид на серое Сато, выведенное на запястье. — Ага, больно. Каждый раз. Но я привыкла уже. Девушка пожимает плечами, будто так и должно быть. И Портгас понимает весь ужас ситуации. Арахна младше него всего на год, но похоронила уже целую кучу своих родственных душ. Когда Эйс спросил у Марко, почему меток за всю жизнь может быть больше одной, он ответил: «Ангелы выбирают тебе пару исходя из твоих предпочтений и схожести характеров, йои… И уживании вместе, я думаю. Хотя никто не знает наверняка. Метка у подростка может появиться тогда, когда его новорождённому соулмейту дают имя. Но когда соул умирает, ангелы выбирают кого-то нового на замену. Это правило, йои.» И Эйс даже не замечает, как вопрос сам слетает с его губ. — Сколько их? Меток на твоём теле? В помещении, где находится сотня пиратов, воцаряется удушающая тишина, и только теперь он понимает, что сказал что-то не то. Татч, рядом сидящие Виста с Изо, а так же только что подошедший Марко хотят сменить тему, совсем не ожидая, что девушка ответит. Ну кто в здравом уме будет считать мертвецов? — Семьсот двадцать четыре чёрных и одна зелёная. — Отвечает она, даже не задумываясь. — Если вы думали, что я их не считаю, вы ошибались. Я помню их. Каждую. — Что значит зелёный цвет? — Спрашивает Эйс, садясь напротив. Пираты всё ещё ведут себя тихо, подобно мышам, вслушиваясь в разговор. — Скорее всего это значит, что мой соулмейт ненавидит меня. Возможно, он из дозора и видел мою листовку, поэтому, даже сам того не подозревая, думает обо мне плохо. Не фруктовик, значит рядовой. А если рядовой, значит слабенький. А если слабенький… Значит к завтрашнему дню появится новая метка. И я надеюсь, что это будет фруктовик. Мне бы не помешала парамеция невидимости или телепорта. Арахна говорит это так спокойно и обыденно, что даже у самых отважных морских волков трясутся коленки. Чтобы собственный соул думал о тебе вот так… Это где же надо согрешить? — А когда умер твой первый? — Не унимается Эйс. Он всеми фибрами души чувствует, что накама его проклинают за это, но остановиться не может. — Марипоса умерла, когда мне было около года. Её фрукт всё ещё мой любимчик. — Сказала она, и за её спиной выросли гигантские чёрные крылья бабочки, один раз взмахнули и рассыпались серыми блёстками. — Зоан бабочки. Просто бабочка, без вида. Я могу менять их цвет, если захочу. — Девушка осушила кружку с неведомым доселе алкоголем. — Зульфат… Он был вторым. Его метка появилась ровно через три дня и почернела на следующее же утро. А фрукт… Он, конечно, интересный, но не для постоянного пользования. — Говорит она, и вслед за этим расстягивает свою щёку. — Резина. Полный отстой. Смех Портгаса сотрясает помещение. Он смеётся долго, заливисто, и, в конце концов, закашливается от нехватки кислорода. — Резина отстой! Я твердил это ему столько лет! А он не верил! А-ха-ха! — Внезапно Эйс понимает, что смеётся в полном одиночестве, и спешит объясниться. — Фрукт Гому-гому. ха-ха… Сейчас у Луффи. Моего младшего брата. — Ха! Правда? Я обязательно извинюсь перед ним, если встречу. Теперь они смеются вместе. И пираты, сидящие рядом, не могут понять одного. Как эти двое нашли общий язык? Парень без единого штриха на теле и девушка, исписанная именами мертвецов от и до. С их смехом камбуз будто оживает, и пираты продолжают свои отложенные на неопределенный срок разговоры. До тех самых пор, пока кружка в руках Арахны от резкого содрагания не падает с грохотом на пол. — Ара-чан? Что такое? — Татч уже успел придумать ей кличку, хотя со времени заключения союза не прошло и суток. — Мардук. — Шепчет она и приподнимает майку. Зелёное имя, вычерченное курсивом на её ребре, чернеет на глазах. Эйс подмечает, как наблюдавший за этим Марко «незаметно» оглаживает свой локоть. Он знает, что там, под синей тканью, зияет чёрное имя некой Авис. И, с неприкрытой скорбью, спрашивает: — Больно? — Чем больше метка, тем сильнее. Это ещё цветочки. Я привыкла. — Девушка улыбается точно так же, как Луффи. Это пугает Эйса, ведь боль, которую описывали его старшие братья и Отец давным давно должна была её сломить. Думая об этом, Портгас переводит разговор на более нейтральную тему, и командиры дивизий мысленно его за это благодарят. После завтрака он соглашается на экскурсию по кораблю Чёрной Вдовы и в комнате капитана натыкается на одинокую книгу на подставке. Ара разрешает её открыть, и то, что он видит, заставляет переосмыслить абсолютно всё, что он знал до этого момента о соулмейтах. Почувствовать себя маленькой мушкой в цепких паучьих лапках. Сотни страниц книги были расчерчены под таблицу. Порядковый номер, имя, Дьявольский Фрукт соула, а так же причина смерти (если таковая известна) и цвет метки при жизни. Эйс спрашивает разрешения остаться, чтобы прочесть «книгу жизни». Ара разрешает. Иногда он просит девушку показать действие каких-либо фруктов. Вообще-то, когда он натыкается на фруктовика, то непременно просит продемонстрировать ту или иную силу. Она не отказывает. Сидит с ним и показывает. Они проводят за этим занятием долгие часы, пропуская обед. Татч растерян. Но Юлай его успокаивает. Ужин пираты тоже проводят на корабле папы уса. У членов обоих команд много общих интересов, что не может не радовать. За едой Эйс не прекращает расспрашивать Арахну о её жизни, увлечениях(помимо пиратства) и всём бессвязном. Она отвечает. Но ни о чём не спрашивает взамен. К концу дня он знает о ней всё с самого рождения и до текущей минуты. Сколько соулмейтов она потеряла, как где и когда. Скольких убила сама(среди них были и младенцы, и дети, и даже старики, но его это почему-то не удивляет). "Ангелы совсем обленились. Они выделяют мне тех, кто живёт на ближайших ко мне островах и к концу недели вообще будет уже мёртв. Иногда, конечно, есть живчики, но они держатся не больше месяца-двух. А потом начинают умирать. Один за другим. По пять человек в день. Это, конечно, пугающе... Но уже вполне обыденно. Это моя судьба, знаешь? Быть козлом отпущения." — Говорит она днём, смирившись. Парня это пугает, и думает он об этом даже во время ужина. Так же он узнал, что на её родной остров напали пираты. Прямо в одиннадцатый день рождения. Именно тогда впервые имена чернели и появлялись одно за другим. Тогда же она встретила Юлая и вышла в море. Эйсу стало действительно её жаль. После принятия пищи пираты расходятся по своим делам. Проверить курс, наловить рыбы, потренироваться или ещё чего. Вдова ведёт переговоры с Белоусом. Получает номер его ден-ден-муши и заносит в свой муши-список. Портгас, как новобранец в команде, получает задание от Изо. На его выполнение уходит несколько часов. Когда же он возвращался в общую каюту, оборудованную гамаками-кроватями, пираты уже спали. По крайней мере, должны были. — Что делаешь? — Тихим голосом говорит он в спину капитанше, сидящей на носу Моби Дика. — Пытаюсь подготовиться к предстоящей боли. — Немного помолчав, она поднимает майку до груди. И Эйс молчит. Ведь не знает, что сказать, видя метку на половину спины.       Аарти — Я чувствую, что оно жжётся. Большое... Аккуратное? — Нет. Совсем нет. — Эйс, качая головой, подходит ближе и кончиками пальцев очерчивает серый контур. — Дикая, да? — Она самая. — А имя? — Аарти. — Как символично. — Фыркает девушка с ненавистью. — Я повидала немало имён. Знаешь, что оно значит? Боль. Бедствие. Болезнь. Кем бы ни был этот человек – это его судьба. Заставить меня страдать, умерев. Бесполезняк. Дикая метка? Наша любовь должна была быть такой сильной... До гроба! А теперь он умрёт. Вероятно, сегодня. И на последок даже Фрукта не оставит... Парень молчит, пока одинокая слеза скатывается по девичьей щеке. Что он скажет? "Не говори так"? "Это не его вина"? Она и сама прекрасно знает, что Аарти не виноват. Его метка сейчас наверняка зелёная. Не долго думая, он подхватывает капитаншу на руки и несёт на её собственный корабль. В капитанскую каюту. Она не спрашивает, что он делает. Ни сейчас, ни когда он открывает книгу жизни и своим почерком вписывает туда имя неизвестного им обоим человека, усадив её перед этим на кровать. Она не спрашивает. Не спрашивает и тогда, когда он садится рядом и обнимает её со спины, садя к себе на колени. Ей незачем это знать. Она просто счастлива, когда кто-то находится рядом и поддерживает. Пусть и не соулмейт, так даже лучше. Они сидят так несколько часов. Молча. Им не нужны разговоры. Просто потому что их дневной лимит исчерпан. Эйс не удивляется, когда девушка сильно вздрагивает и начинает дрожать. Он просто прижимает её сильнее, легонько поглаживая по голове. Портгас изредка слышит тихие всхлипы, когда взгляд цепляется за спину. Серое слово покрывается чёрными пятнами, закрашиваясь. Прямо сейчас где-то в этом мире умирает человек. Эйсу плевать, ведь в его руках сейчас тот, кто жив. Тот, кто всё ещё дышит. Он целует ее в макушку, не до конца осознавая своих действий. — Знаешь... — От резко прерванной тишины парень вздрагивает. — Чтобы обрести над человеком власть, достаточно подчинить себе его слабости. Я под твоим контролем, Портгас. Мне это не нравится. Как не нравится и то, что Ангелы могут избрать тебя моей родственной душой. Вероятность мала, но всё же есть. Не привязывайся ко мне. Пока ты чист, я для тебя опасна. Чист. Раньше Эйс думал, что он пуст. Что его нужно дополнить для лучшей функциональности. Но она снова перевернула все его нормы и принципы.