*От лица Даниэль*
Около двух лет, просыпаясь по утрам, я каждый раз вижу новую картину. Мотельные номера сменяются один за другим, не успевая и на минуту отложиться в памяти. И тем ещё непривычнее видеть после сна до боли знакомую обстановку. Моя комната в доме Бобби почти не изменилась с тех пор, как я в ней поселилась когда-то. Знакомые окна, знакомые шторы, даже лучи солнца были знакомыми, не такими, как везде. В определенное время они падали под определенным углом. Я могла ориентироваться на них, как на часы. Например, если судить по тому, как красиво они стелются по кровати плавными линиями и слегка отливают золотом, я готова была поспорить, что сейчас около шести часов утра, не больше. Минуту я лежала, не шевелясь, отходя от сна и наблюдая, как едва уловимо колышется шторка — это от сквозняка, давно пора бы заделать щели в окнах. И всё это время меня не покидало чувство, что что-то не так. Сначала я решила, что это из-за того, что я снова сплю в своей родной постели. Затем, из-за того, что я в ней сплю не одна, а с Дином. И только потом до меня дошло, что дело, собственно, в самом Дине. Наверное, это очень странно прозвучит, но… Дин как-то не так дышал. Когда он спит, он дышит по-другому. В ином ритме что-ли, более спокойно, размеренно, с лёгким посапыванием. Сейчас же я была почти уверена, что он не спит. Что странно, учитывая, что в последние месяцы Дин никогда не позволял себе просто лежать без дела. Он всегда вскакивал с постели раньше меня и шел искать нам работу. Я аккуратно повернулась лицом к парню. Дин лежал на спине и смотрел в потолок, изредка моргая. — Эй, ты чего не спишь? — шепотом спросила я, говорить в полный голос сразу после сна почему-то не получалось. Дин посмотрел на меня, а затем перекатился на бок. — Ангел, только не пугайся, — получила я в ответ. Я прямо таки ощутила, как мои глаза округлились при этой фразе. Неожиданно. — Что случилось? — Я просто… — Дин замялся и, закусил губу, отвёл взгляд. — Дин, что? — спросила, уже начиная волноваться. — Я хочу отпраздновать Рождество, — выпалил он, — Не так, как мы делаем это всегда. Не просто праздничный ужин, где из праздничного только салфетки ярких цветов. Я хочу по-настоящему. С ёлками и подарками. И щеки его порозовели. Он будто стеснялся того, что только что сказал. В моей же голове не было ни одной адекватной мысли. Я просто превратилась в одно сплошное удивление. — Что? Дин смутился ещё больше, он снова откинулся на спину. — Ай, ладно. Проехали. Я просто так сказал. Не бери в голову. И он замолк. Я какое-то время переваривала всё, что только что услышала. Дин хочет Рождества, и не просто хочет. Он говорил об этом как маленький мальчик, ожидающий чуда. С такой искренностью и волнением. И это при том, что Дин, сколько я его знаю, никогда не был ярым поклонником Рождества. Именно от него я всегда слышала: «Ой, да зачем нам ёлка? Она только место занимает. Да и где её взять? Кому нужны эти мороки? Вот вообще этого не понимаю». Что же такое случилось, что Дин так координально изменил свое мнение? И меня словно шандарахнуло от неожиданно свалившегося на голову осознания страшного. Это его последнее Рождество. Я скользнула ладонью вдоль груди Дина, прильнула к нему сбоку и положила голову на его плечо. — Я думаю, это прекрасная идея, Дин. Он улыбнулся.***
Бегая весь день по магазинам в поиске украшений, подарков и нужных продуктов, я впервые почувствовала себя мамочкой, которая любыми силами старается устроить действительно классный праздник для своего ребенка. В роли ребенка естественно выступил Дин. Он порывался помочь нам в подготовке, но я не разрешила ему поехать со мной за подарками, чтобы он не подсматривал. Сэм и Бобби поехали за ёлкой на машине последнего и Дина с собой не взяли, слегка обидевшись, что Дин в слишком красочных выражениях запретил использовать для этих целей импалу. Эллен выгнала Дина с кухни после того, как он стырил раньше времени большой кусок мясного пирога. В общем, бедняжка Дин остался без дела, и до самого вечера ему пришлось смотреть мультики. Он пытался выглядеть недовольным этим фактом, но весь оставшийся вечер напевал «Акуна-мататааааа…». Я осталась довольна своими организаторскими способностями. Атмосфера получилась волшебной. Гирлянды разноцветными огоньками освещали стены, яркими змейками перетекали на потолок и собирались под люстрой, создавая своеобразный светящийся купол. В углу комнаты мы поставили ёлку. Пришлось подвинуть кресло, но место было выбрано идеально. Ёлка по праву выиграла бы у Сэма в конкурсе роста, а запахом хвои уже успела пропитаться вся гостиная. Ёлку украшали всем подряд, как покупными игрушками, так и бантиками из салфеток, которые понаделал Дин (да, он всё-таки нашел чем заняться). Интересным декоративным решением, также принадлежащим Дину, было нарисовать на окнах демонические ловушки и защитные символы вместо традиционных снежинок. Поистине сверхъестественное Рождество. В центре комнаты мы поставили стол, с разрешения Бобби выкраденный из кухни. Он был не большим, и мы впятером едва за ним помещались, но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Стол ломился от вкусностей. Конечно, без пирогов не обошлось. Эллен напекла сразу с четырьмя начинками: с мясом, с яблоком, с вишней и с капустой. Дин восторгался так громко, что Эллен ещё долго ходила смущенная. Помимо обычной еды, на столе можно было встретить и кое-что новенькое. Ни с того, ни с сего я решила сделать один салат — оливье. — Что это такое? — спросил Дин, с подозрением разглядывая содержимое салатницы. — Салат. — Не похоже на салат. Там даже нет ничего зелёного. — Там есть горошек и огурчики. Это русский салат, называется оливье. И вообще это вкусно. — С чего вдруг ты решила приготовить русский салат? — спросил Сэм, наблюдая, как Дин накладывает себе на тарелку несколько ложек оливье, доверившись моему "вкусно". — Не знаю, — пожала плечами я, — Вспомнилось, как дядя Генри готовил его, когда я была маленькая. Он много путешествовал и рассказывал, что этот салат всегда готовят там на новогодние праздники. — У тебя есть дядя? — спросили одновременно ошарашенные Дин, Сэм и Бобби. — Эм, ну, был. Он пропал без вести, когда мне было около семи. Все затихли. Разговор ушел куда-то не туда. Лично я особо не расстроилась при упоминании моего пропавшего дяди, я его помнила в основном только по рассказам родителей. — Прими наши сильно запоздавшие соболезнования, — растерянно пробормотал Сэм. — Не стоит. Возможно он сейчас тусуется где-то на Ибице. Дядя Генри всегда любил покутить. Так, ладно, — я хлопнула в ладоши, собираясь перевести тему, — Если все поели, то может мы уже откроем подарки? Мы перебрались к ёлке, под которой небольшой кучкой лежали разноцветные свёртки. — Чур я начинаю, — заявила я. Мне уже не терпелось сделать приятное своей семье. Эллен я подарила серебристую цепочку с кулоном в виде буквы «Э», Бобби новую бейсболку с шутливой надписью «Daddy». Сэм получил от меня диск с песнями Селин Дион, и он был действительно рад, даже несмотря на хихиканье Дина. — А это тебе, — сказала я и впихнула Дину вполне внушительную коробку в руки. Глаза Дина загорелись. Он аккуратно потряс коробку, будто пытаясь понять, что там. — Не гадай, — улыбнулась я, — просто открой, тебе понравится. Дин надорвал бумагу и застыл. Его лицо вытянулось. — Это то, о чём я думаю? — Ага, — мне пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться от того, как быстро он стал избавлять коробку от обертки. — О боже, да! — закричал он, доставая содержимое, — Это же моя мечта! Это же он! Это же самолётик на радиоуправлении! Я не выдержала и засмеялась, собственно, как и остальные. Вид такого Дина никого не мог оставить равнодушным. Дин отставил коробку в сторону, прямо на коленях дополз до меня, обхватил моё лицо двумя руками и быстро поцеловал. — Обожаю тебя, мой ангел. И всё его внимание тут же вернулось к вертолётику. — Господи, — воскликнул Дин, — Их тут два! Да, я специально взяла пару, потому что знала, чем всё это закончится. Дин задумчиво склонил голову. Явно что-то замышляет. — У нас же есть фейерверки, да? — невинно спросил он. Мужчины — они всегда дети. Иначе я не могу объяснить, по какой причине Дин и Сэм посчитали забавным примотать к вертолетикам фейерверки по типу римских свечей, зажечь фитили и запустить получившееся нечто в воздух. Римские свечи стреляли залпами, получилось очень похоже на воздушную перестрелку. Эти балбесы в прямом смысле устроили на заднем дворе Бобби вертолётную войнушку! Я смотрела на всё это сначала со скепсисом, потом с неверием во всё происходящее. Дину и Сэму же всё нравилось, они с остервенением спорили, чей вертолётик выиграет эту бойню. Но вскоре залпы стали настолько сильными, что вертолётики начали крениться. И всё пиротехническое месиво летело в моих идиотов. Те ойкали и орали что-то по типу «Это восстание машин, о нет, нам всем крышка» и едва успевали отскочить в сторону. В общем, я бы могла назвать происходящее катастрофой, если бы всё это не сопровождалось громким смехом и счастливыми лицами. Мы бодрствовали до двух часов ночи. Последним в списке рождественских развлечений стоял совместный просмотр первых двух частей «Одного дома». Здесь тоже не обошлось без наших обычных семейных пререканий. Дин весь фильм комментировал «тупость и глупость» антагонистов, Бобби шикал на него за то, что он мешает просмотру, Эллен шикала на Бобби за то, что он шикает на Дина и тоже мешает просмотру, Сэм просто с этого угорал и получал в ответ тройное шиканье и от Дина, и от Бобби, и от Эллен. Я же просто наслаждалась.***
Мы лежали в обнимку в нашей комнате на нашей кровати. В нашем «убежище». За окном шел снег. Он поблескивал на лунном свету. — Это было очешуенно, — сказал Дин тихо, — Спасибо тебе. — Да не за что. Всем нам хотелось нормально отпраздновать Рождество. Дин молчал. И я уже начала засыпать под размеренный стук его сердца. — Я же знаю, что вы все так старались сегодня из-за меня, — неожиданно серьёзно говорит он, — Ну, то есть из-за того, что у меня больше такого не будет. Я подняла голову и попыталась прочитать выражение его лица в полутьме. — Дин… Меня нагло заткнули поцелуем. — Нет, ничего, — сказала он, оторвавшись от моих губ, — Я всё понимаю, я уже смирился. — Не смирился. — Смирился, — настаивает он. «Не смирился» — знаю я. — Вообще, даже грустно как-то, что я так поздно понял эту штуку. — Какую штуку? — То, что вы пытаетесь всеми силами меня осчастливить, как умирающего. — Дин… — Дэль, пожалуйста, давай сейчас без этих жалостливых ноток. Не хочу об этом говорить. Я замолкла. — Вот видишь, — тихо засмеялся он, — Ты исполняешь все мои желания. Слушай, а у меня есть ещё одно. Я услышала нотки флирта в его голосе и, решив подыграть, кокетливо поинтересовалась в ответ: — И какое же? — Трой-ни-чок, — самодовольно протянул он. — Что?! Винчестер, а ты не обнаглел? — воскликнула я, собираясь кинуть в него подушкой. — Эй, тише-тише. Сначала дослушай! Тройничок — это ты, я и Детка. Вернее ты и я на заднем сидении Детки. Я раздумывала над тем, рассмеяться мне или дать ему по лбу. — Идея мне нравится, но твои формулировки оставляют желать лучшего. — Ну тогда не сегодня, — вздохнул он, притягивая меня к себе для ещё одного поцелуя, — Сегодня мне, в принципе, и тут хорошо.