*От лица автора*
Жухлая трава, обдуваемая со всех сторон, легко покачивалась на ветру. Поляна была пустой. Ни крупицы жизни не наблюдалось на целом гектаре вокруг. Деревья, вырванные из земли с корнями, подобно павшим солдатам, лежали то тут, то там. Опавшая листва гнила, наполняя местность густым ароматом осени, хотя на улице во всю царствовал июль. Поляна представляла собой занимательную картину, ведь округа была больше похожа на аномалию, чем на обычный пейзаж Южного Вайоминга. Но имело значение здесь лишь одно — небольшой холм, расположенный посреди омертвевшей земли. Холм, похожий на могилу. Холм, из которого только что вырвалась вполне себе живая рука. Рука тянулась из-за всех сил, сражаясь с сжимавшей ее землей на пути к свету. Вслед ей на свободу вырвалась вторая. Руки, бледные, покрытые грязью, дрожали, но продолжали разгребать комья земли. И вскоре на поверхности показалась голова. Едва открыв глаза, Дин Винчестер сразу же зажмурился от яркого света. Он протер глаза ладонями и тут же пожалел об этом. Вокруг было слишком много земли и грязи. Дин напряг все свои мышцы, стряхивая с плеч и торса килограммы земли, затем освободил из могилы и ноги. Не в силах сразу же подняться, Дин отполз от своего захоронения и повалился спиной на сухую траву. В голове его бурлил поток мыслей, но Дину сложно было поймать хотя бы одну. Он прислушался к своим ощущениям, и его сердце сделало тройной кульбит, когда пришло осознание. Дин больше не чувствовал жара и боли, не слышал крика и плача. Кожу его ласкали ветер и лучи солнца, а вокруг стояла тишина. И сердце… Оно билось. Боясь поверить в свое счастье, Дин сделал медленный глубокий вдох. Настолько сильный, что грудная клетка с непривычки заболела от такого большого объема кислорода. И только тогда вместе с умиротворением и долгожданным спокойствием Дин смог уловить ту единственную, самую важную мысль: «Кажется, я жив. Кажется, этот кошмар закончился». Костяшками пальцев Дин смахнул с лица крошки земли и рискнул распахнуть глаза вновь. Перед ним развернулось бескрайнее чистое небо. Очень знакомого, родного синего цвета. И как же Дин по нему скучал.***
Синие глаза Даниэль были тусклы, как никогда. Она моргала, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. Картинка была слегка размытой то ли от долгого сна, то ли от лекарств, что ей приходилось принимать, но Дэль узнала бетонные стены, расписанные защитными символами. Она все еще находилась в доме Бобби, вернее в бункере, построенным под ним. Даниэль минуту лежала, не шевелясь, пытаясь понять, что ее разбудило. Тяжелое дыхание девушки казалось очень громким в тихой и практически пустой комнате, лишь кровать да небольшой столик рядом с ним. Последние месяцы Дэль были похожи на кошмар. Каждая клеточка ее тела горела, кипела и взрывалась, а картинки мелькавшие перед глазами приводили ее к границе между разумом и сумасшествием. Даниэль приходилось по крупицам собирать себя вновь и вновь. Со временем она научилась отключаться, жить как бы «вне себя». Так было легче, боль притуплялась. Но сейчас что-то было определенно не так. Что-то изменилось. Что-то произошло. Что-то очень важное. Даниэль это чувствовала. Она закрыла глаза и рискнула сделать то, от чего бежала около четырех месяцев. Даниэль добровольно заглянула в свой разум. Она хмурилась и кусала бледные потрескавшиеся губы. Боялась обжечься, снова встретиться лицом к лицу с адом, живущим внутри нее, но вместо этого Даниэль с удивлением наткнулась на тишину. Спокойствие. Исчезли крики и вопли, кровь и слезы, огонь и жар. Неужели ссылка закончилась? Дэль подорвалась с кровати, но ее тут же отбросило назад. Она попыталась поднять руки и только после этого до нее дошло, что она прикована к своему спальному месту. И правда, Даниэль совсем забыла о том, как она вынудила Бобби на эти меры. — Бобби! — отчаянно закричала она. Но крик потонул в поднявшейся волне кашля. Дэль слишком долго ничего не говорила вслух. — Бобби! — позвала она гораздо тише. Никто не приходил. Было глупо пытаться докричаться до кого-либо. Бункер Бобби не только отлично защищал от демонов, но и обладал неплохой шумоизоляцией. Мозг Даниэль оживал намного медленнее тела. Девушка металась из стороны в сторону, насколько ей позволяли это кандалы. С виду казалось, что у Дэль началась настоящая горячка. Она скорее случайно, чем целенаправленно задела кнопку, встроенную в столик. Минуты через две тяжелая металлическая дверь бункера отворилась. Бобби подскочил к койке и принялся успокаивать Даниэль. Он почти силой уложил ее, накрыл сползшим на пол теплым одеялом. — Ну-ну, спокойнее, Даниэль, — причитал он с волнением, — Тише, руки же вывернешь. Даниэль мотала головой и извивалась, не желая успокаиваться. Она все время что-то бормотала, но Бобби не мог ничего разобрать. Аккуратно вдавливая в матрас плечо Дэль одной рукой, не позволяя ей брыкаться, Бобби вытащил из кармана фляжку, большим пальцем выбил пробку и влил Даниэль в рот небольшое количество жидкости. Это был отвар, производящий одновременно эффекты обезболивающего, снотворного и успокоительного. Этот отвар, изготовленный Миссури из натуральных, частично магических трав, помогал выживать Дэль последние пару месяцев. Однако взамен он превращал ее практически в овощ. Под его действием она чувствовала себя лучше, как морально, так и физически, но почти все свое время проводила в состоянии полудремы. Даниэль обмякла. Ее стало клонить в сон. Из последних сил она вцепилась пальцами в рубашку Бобби. Он наклонился к ней. — Что такое, Дэль? Тебе что-нибудь нужно? — Живой, — прошептала она вместо ответа, — Он жив. Бобби так и не понял, что это значит. А провалившаяся в сон Даниэль так и не успела объяснить.***
Бобби выглядел уставшим. Взгляд его был тяжелым, под глазами залегли мрачные тени. Так выглядят люди, которым слишком много и часто приходится беспокоиться о своих близких. Бобби поднялся наверх, откупорил бутылочку пива и расположился в кресле. Телевизор тихо, но работал. Бобби боялся не вовремя уснуть и пропустить сигнал, когда Дэль нажмет на кнопку в следующий раз. Бобби не нравилось держать Даниэль в бункере. Там было достаточно холодно, не хватало света и воздуха. Но он не мог придумать альтернативы. Он спроектировал и построил бункер под собственным домом сразу же, как понял, что Дэль больше не в состоянии себя защитить. А ведь пугающая фигура Лилит все еще маячила на горизонте. В гостиную вошла Эллен. Она молча поставила на столик перед Бобби тарелку с закуской и присела на подлокотник его кресла. — Как она? — Не очень, — вздохнул Бобби, — опять взбесилась. Я думал, что все стало лучше, но, кажется, нет. Бобби расхотелось пива, он отставил бутылку и закрыл лицо руками. — Не спеши, Бобби. Даниэль и правда было гораздо лучше последний месяц. Все еще наладится. — Правда? Ты так думаешь?! — воскликнул Бобби, Эллен понимала, что гнев в его голосе адресован совсем не ей, — Сколько еще пройдет времени, прежде, чем «все наладится»? Сколько еще мы можем держать ее взаперти, прикованной, на этом гребанном отваре? Ни врачи, ни гадалки, ни целители — никто не знает, что с ней такое. А я не знаю, сколько еще смогу смотреть на ее страдания, на то, как она пытается… Он прервался, не желая говорить вслух то, о чем подумал. И Бобби, и Эллен хорошо помнили то, что едва не случилось в мае. — Я уверен, что это как-то связано с Лилит. — продолжал Бобби через какое-то время, — Клянусь, еще немного и я разыщу ее и пущу пулю ей в лоб. — Кольт у Сэма, — мягко напомнила Эллен. — Еще и кольт у Сэма! — Бобби возмущенно всплеснул руками, — За что мне все это, старику? Один в аду, другая в сумасшествии, третий вообще непонятно, где шляется. И трубку берет раз в вечность! Сил моих нет! Прошло достаточно времени, прежде чем у Бобби получилось пересилить себя. Бобби мог ворчать и злиться вечность, но сдаваться он не собирался. Какое-то время, краем уха слушая возню Эллен на кухне, Бобби в который раз листал книгу об аде. Он зачитал ее до дыр, знал каждое слово, но до сих пор время от времени просматривал ее. Он уже понимал, что состояние Дэль связано с адом, но какая именно это связь и как ее разрушить он не знал. Бобби и не заметил, как прошло несколько часов. Кажется, он все-таки задремал. Осознав это, Бобби тут же спустился вниз, чтобы проверить Даниэль. Девушка спала. Лицо ее было расслабленным, чего давно не наблюдалось. Бобби порадовался, может, Дэль, и правда, становится лучше. Когда Бобби вернулся в гостиную, ее уже наполнили чудесные ароматы пищи. — Я там приготовила мясо и овощное рагу, — сообщила вошедшая Эллен. — Прекрасно знаю, что ты накормишь Дэль, но про себя тоже не забудь. Пиво — это хорошо, но ты на таком топливе далеко не уедешь. — Ты куда-то уезжаешь? — спросил Бобби, когда Эллен отправилась в прихожую. — Да. В магазин. Я быстренько. Дверь за ней захлопнулась, и вскоре зазвучал мотор машины. Прошло не больше пятнадцати минут, как все повторилось в обратном порядке. Звук мотора, машина остановилась, минута и стук в дверь. Бобби удивился такому скорому возвращению Эллен, но поспешил к двери, чтобы помочь занести сумки с продуктами. — Быстренько — это еще мягко сказано, — начал он, открывая дверь. Увидев, кто стоит перед ним, Бобби запнулся. Перед ним определенно была не Эллен. Шок. Неверие. Полный хаос в голове. Бобби неосознанно сделал шаг назад. — Дин? — почти шепотом выдавил он. Дин стоял перед Бобби, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он понимал, какое впечатление произведет на друга своим неожиданным воскрешением. — Привет, Бобби. Я войду? Бобби как в трансе посторонился. Дин прошел мимо него и сразу же отправился на кухню. В горле был дикий сушняк. — Прости, что я так, без предупреждения, — говорил он на ходу, слыша шаги Бобби позади. — У меня не было возможности позвонить. С трудом машину достал, чтобы приехать. Кстати ее стоит потом вернуть в Вайоминг, а то хозяин не поймет. Дин склонился над краном, припал губами к струе холодной воды и стал жадно пить. Это было наслаждение, не иначе. Закончив, он выключил воду, протер губы и повернулся к Бобби, собираясь с мыслями, чтобы все тому объяснить. А как повернулся — тут же получил в лицо новую порцию воды. Другой воды, определено святой, зная Бобби и его охотничьи привычки. Дин подождал, пока основная масса воды скатится с его лица, и устало посмотрел в выпученные глаза Бобби. — Теперь, когда нам обоим очевидно, что я не демон, может, поговорим? Вместо ответа Бобби достал из кармана серебряный нож. Дин вздохнул. Было совершенно ясно, что они поговорят только после того, как Дин пройдет всевозможные сверхъестественные проверки. И он их, разумеется, прошел. — Как? — спросил Бобби, когда выяснилось, что Дин не демон, не оборотень, не вампир и даже не зубная фея. — Я не знаю, — честно признался Дин. — Я просто в какой-то момент очнулся и вылез из могилы посреди декораций к фильму о конце света. Сразу говорю, я почти уверен, что не зомби, — добавил он, всплеснув руками. — К мозгам меня не тянет, но я определенно не отказался бы от хорошенького гамбургера. — Так это правда ты, Дин? — спросил Бобби, позволив себе в это, наконец, поверить. — Я. Правда. Бобби расплылся в счастливой улыбке. Он радостно обнял Дина, похлопывая того по спине. — Чтоб мне верпи песню спели! Как такое возможно? Так ты что теперь, чертов Иисус? Дин рассмеялся. — Ты поосторожней с такими словосочетаниями. Лучше дружить с небесами, потому что в аду несладко. — Так ты сегодня выбрался? — Да. Несколько часов назад. Все имеющиеся факты перемешались у Бобби в голове, и все вдруг стало на свои места. Дэль было сегодня лучше. Она не кричала от боли, не плакала во сне. Она только устроила кипиш, словно хотела выбраться, куда-то пойти. Вернее, к кому-то. Бобби не понял значение тех слов, но Даниэль тогда сказала: «Живой. Он жив». Она знала. Ее «болезнь» прошла в тот момент, когда Дин вернулся. А значит, болезнь Дэль связана не столько с адом, сколько с нахождением Дина там. И наверняка именно Лилит приложила к этому руку. — Бобби, а где Сэм и Дэль? — спросил Дин, прерывая мыслительный процесс Бобби. Бобби замялся. Ему бы очень хотелось сказать Дину, что у них все хорошо. Но это было не так. Сейчас ему придется рассказать всю правду, какой бы неприятной она не была. — Сэм… Ну, я не совсем знаю, где он сейчас именно. Дин нахмурился. — Он очень редко берет трубку, — пояснил Бобби, — и мало что сообщает. Я знаю только, что он уехал где-то через неделю после твоей смерти, и что он собирался искать способ вытащить тебя из ада. Может, ему все-таки удалось. — Если это Сэм, то почему он тогда не попытался связаться с тобой или со мной? — покачал головой Дин. — Нет, это было что-то более могущественное. Я ощущаю это в каждой клеточке тела. Ладно, найду Сэма и поговорю с ним позже. А где Дэль? Бобби смотрел на Дина и понимал, как сильно этот парень скучает по своей любимой. Дин сейчас стоял рядом с Бобби и разговаривал с ним только благодаря своей сильной воле. Бобби знал, что стоит Дину узнать, где Дэль, он помчится к ней тут же. Дин любил Сэма и Дэль одинаково. Но пусть братья стоят друг за друга горой, пусть они оберегают и защищают друг друга, созависимость между Дином и Даниэль сложно описать. Они напарники, названые брат и сестра, друзья, любовники. Слились в одно целое, и теперь воюют, как против всех, так и против друг друга. Одинаково сильные, одинаково слабые, психически изломанные влюбленные идиоты. А еще, кажется, они вместе прошли через ад. — Дэль, она… Я лучше покажу. Они спустились в подвал и остановились перед массивной железной дверью. Бобби все старался не замечать вопросительного взгляда Дина, сверлящего его спину на протяжении всей дороги. — Это бункер, — объяснил Бобби наконец. — Я построил его чуть более трех месяцев назад. Он железный, покрыт всеми возможными защитными символами. Демоны не смогут сюда зайти. — Бобби, почему она там? — тихо спросил Дин. Он предчувствовал, что ответ ему не понравится. — Когда ты погиб, — начал Бобби, превозмогая тяжесть в горле, — Дэль была сама не своя. Я пытался ее отвлечь, и мне даже стало казаться, что все хорошо. Но тут Даниэль исчезла на пару часов. Мы не знали, что делать, хотели ехать ее искать, но она вернулась. Виделась с Лилит, как оказалось. Видимо, демоница пыталась в нее вселиться, потому что защита на спине Дэль была повреждена. Там теперь шрам, но ничего серьезного, — Дин слушал Бобби очень внимательно, и с каждой секундой его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. — В любом случае, у Лилит по какой-то причине ничего не вышло. Но с Даниэль в тот же вечер стало происходить что-то странное. И мне пришлось… Сделать это, — он махнул на дверь. Бобби прервался. Вспоминать события этих четырех месяцев было морально сложно. Дин воспользовался заминкой Бобби и заглянул в небольшое окошко в двери. Сердце его сжалось от увиденного. Дэль спала. Лицо ее было безмятежно, но в остальном она выглядела, как в конец измучившийся человек. Лицо ее было бледным и осунувшимся, под глазами легли синяки, волосы сильно отрасли, спутавшимися прядями они разметались по подушке. Дэль выглядела болезненной и похудевшей. А еще она явно очень давно не была на солнце. Внутри Дина вспыхнула ярость. Он едва сдерживался. — Почему она прикована к кровати, Бобби? — Странности — не подходящее слово, — продолжал свой рассказ Бобби, который словно не услышал вопроса Дина. — Дэль кричала. Ей было очень больно. Сначала она рыдала и клялась, что ей оторвали руку, но я осмотрел ее и не обнаружил никаких ран. Потом она кричала, что ей вырвали селезенку, но опять же, физически она была полностью здоровой. Я пытался нормально с ней поговорить, но Дэль словно была в другом месте. Она описывала ужасные картины, и со временем я понял, что это ад. Дин, пораженный до глубины души, вновь взглянул в окно. Он не отрывал взгляд от спящей девушки. — Я думаю, — продолжал Бобби, — это была пытка со стороны Лилит. Я не могу знать этого точно, но на всякий случай я спрятал Дэль в этом бункере, от Лилит подальше. Но картины ада все не выходили из разума Даниэль. Она кричала от боли, плакала, не могла есть и спать. И так почти круглые сутки, без передышки. Я приводил врачей, целителей, даже гадалок. Все без толку. Никто не мог точно сказать, что с ней. Никто не мог помочь. Только Миссури смогла придумать отвар, который снижал уровень боли и позволял ей поспать. — Почему ты ее приковал? — тон Дина был железным. Бобби не мог проигнорировать этот вопрос снова. — В мае, еще до того, как Миссури придумала отвар, боль, которую чувствовала Дэль, достигла вершины. Она клялась, что ей вырывали сердце, снова и снова. В то время я еще выводил ее иногда наверх, в гостиную, туда, где больше света. Но Дэль была не в том состоянии… и… Она… Я даже не успел сориентироваться, но она схватила со стола пистолет. Она попыталась сделать это, Дин. Она хотела застрелиться, — Бобби протер влажные глаза. — А потом очень долго молила меня дать сделать ей это и проклинала за то, что я не позволил. Я запер ее в бункере, но она начала биться головой о стены и мебель. Говорила, что хочет умереть, что больше не может. Поэтому я приковал ее. Дин тяжело и медленно выдохнул, прижался лбом к холодному металлу двери. Все то время, что Дин провел в аду, он надеялся, что Дэль в порядке. Но это было вовсе не так. Она страдала. Причем так же сильно, как и он. — Дин… Я старался. Я правда старался. Но это все, что я мог сделать! Непонятно, у кого Бобби пытался просить прощения, у Дэль, у Дина или же у самого себя. Он просто чувствовал себя родителем, сделавшим для своего ребенка слишком мало. — Все будет хорошо, — сказал Дин решительно. — Я исправлю это. — Ты уже исправил. Ей стало лучше, когда ты вернулся. Не знаю, как это все работает, но Дэль совершенно точно почувствовала, как ты ожил. — Значит, раз уж все налаживается, мы идем наверх. В прямом и в переносном смысле. Дин нажал на ручку двери, отворяя ее. Подошел к кровати, опустился перед спящей Даниэль на колени и осторожно потряс ее за плечо. — Эй, ангел, просыпайся. Ресницы Даниэль затрепетали. Сначала взгляд ее был растерян, но когда он сфокусировался на лице Дина, Дэль расплылась в слабой, но теплой улыбке. — Привет, — голос ее был хриплым после сна. — Привет, — улыбнулся Дин в ответ, аккуратно отводя пряди волос с лица девушки. — Херово выглядишь, дорогая. Дэль тихо рассмеялась, слегка покачивая головой. — Злишься на меня из-за этого? — Нет. — Я нарушила обещание. — Знаю. Бобби, не прерывая чужого воссоединения, незаметно подошел к койке и принялся осторожно раскрывать оковы. Эмоции переполняли его. Этого момента он ждал долгие месяцы. Дин подоткнул вокруг Дэль одеяло, просунул руки под ее спину и колени, поднял и понес вон из бункера, наверх, в их собственное убежище. Уложил ее там рядом с собой на кровати и обнял, утыкаясь носом ей в волосы. Для обоих это был большой контраст. Как после холода, заходишь в тепло, как мокрую одежду меняешь на сухую, как расслабляешься после трудной физической работы. Хорошо. Прекрасно. Спокойно. — Что случилось, Дэль? — спросил Дин. — Расскажи мне. И Дэль рассказала обо всем, ничего не утаивая. Рассказала, как второй раз попыталась заключить сделку с Лилит, как та едва ее не обманула, как Дэль обнаружила, что может выгонять из себя демона исключительно с помощью силы воли, как Лилит воспользовалась чувствами Дэль к Дину, чтобы эту волю сломать. — У нее почти получилось. Если бы не Бобби с Эллен, я бы точно не выдержала, — Дэль подняла голову и посмотрела Дину в глаза. — А как это выдержал ты? Дин отвел взгляд. — Да нормально. Ад — это, конечно, ад. Но я просто терпел. — Не сглаживай углы, Дин, — попросила Даниэль, поворачивая лицо Дина обратно к себе и устанавливая зрительный контакт. — У Лилит был доступ к тебе благодаря аду, и ко мне благодаря нашей с ней связи. Она просто замкнула концы. Поэтому тебе не стоит утаивать от меня то, что тебя терзает. Я знаю, как тебе было больно, как ты страдал. Знаю, что в аду время идет по-другому, что ты там провел сорок лет, а не четыре месяца. Знаю, что ты продержался только тридцать. Что потом взамен пытаемого согласился на роль пытающего. Знаю, что тебе начало это нравится. Как ты страдал, сражаясь с виной и стыдом. Я знаю, потому я была там. Видела то же, что и ты. Слышала. Чувствовала. С каждым словом Даниэль Дин становился все мрачнее и мрачнее, лицо его ожесточилось, а в глазах замелькал ужасающей своей силой стыд. — И, если тебе станет от этого легче, — продолжала Даниэль, заметив эти изменения, — я молила тебя согласиться на предложение того, что пытал тебя. Аластора, верно? Я хотела, чтобы ты сдался, потому что больше не могла выносить эту боль, — глаза Дэль слезились, но она не отводила взгляда от Дина. — В такие моменты даже самые праведные люди могут сломаться. Пожалуйста, не вини себя слишком сильно. Даниэль опустила голову Дину на грудь, и он обнял ее крепче. Оба дрожали. Наверное, от переполнявших их чувств, от воспоминаний, и от общего страшного секрета. В комнате сгущались тени, солнце ушло за горизонт, но ни Дин, ни Дэль не находили сил разомкнуть объятия и подняться. — Получается, я теперь должен на тебе жениться? — неожиданно спросил Дин. — С чего бы? — удивилась Дэль. — Ты из-за меня прошла ад, но все равно не послала меня к чертовой матери. — Кому я такая психованная, кроме тебя, нужна? — усмехнулась Даниэль. — Кстати, помнишь наш кружок убийц? — Допустим. — Предлагаю переименоваться в общество душевнобольных. — А тебе все шуточки шутить, — сделала замечание Дэль, хотя сама же едва сдерживала смех. — Юмор лечит. — Надеюсь, Дин. Надеюсь. Знаешь, о чем я еще подумала? — спросила Дэль задумчиво, — Я очень зла. Не только на Лилит. На весь ад. И я обязательно отомщу, — голос Даниэль был тверд, сейчас она не обещала, она клялась и самой себе, и Дину. — Ад будет гореть в разы ярче, чем горит сейчас. Дин с восхищением смотрел в эти пылающие синие глаза и понимал — девчонка не шутит, она и правда найдет способ отомстить. Даниэль поставила в своих мыслях галочку, она обязательно исполнит обещание, но только позже. Взгляд ее смягчился, она игриво взмахнула ресницами. — Но я очень рада, что ты жив. Очень-очень. Это что, получается, мы теперь можем продолжить то, на чем остановились когда-то? Дин в миг завелся. Взгляд трудно было удержать на месте, он поплыл вниз, цепляясь за губы, шею, ключицы и все то, что скрывала чертова одежда. Он потянулся к Дэль, обхватывая ее губы своими, притянул к себе, лаская нежно и страстно, каждым своим касанием показывая, как сильно он скучал.