Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Весть о том, что Джарет их покидает, разнеслась по всему королевству гоблинов, и в замок началось форменное паломничество. Джарет с утра до вечера принимал одну делегацию за другой, пока Игрейна в своих покоях успокаивала рыдающих гоблинов, особо приближённых к королю.       Для Эвина эти дни растянулись на бесконечность. Герберт отменил уроки, зато подарил совершенно замечательный походный набор алхимика. А вот Алиас вконец замучил защитными заклинаниями. Можно подумать, Эвин в одиночестве отправляется в путешествие. «От отца не отставать, с Дороги не сходить», — он это правило с первого раза запомнил, и незачем пугать!       Принц до сих пор не верил, что совсем скоро увидит легендарные Дороги, а потом — Тир на Ног! Ни один из его старших братьев там не был. Эвин задумался, считаются ли теперь сыновья Селара его братьями? Не придя к однозначному ответу, уточнил у Хоггла.       — А как же, — хмуро ответил садовник, щёлкая ножницами над кустом синих роз. — Мать-то у вас одна. Единоутробные вы, стало быть. Кровь, едрить её...       Эвин подобрал срезанную ветку. Вроде не сухая, и два бутона есть. Что это с Хогглом? Это же его любимый куст? И глаза почему-то отводит... Но тут садовник шмыгнул носом, и Эвин сообразил, в чём дело. Да, он бы тоже ревел, если бы Джарет ушёл без него.       Эвин потихоньку сунул ветку в рыхлую почву, примял пальцами — пусть прирастёт — и побежал к Алиасу. Пожалуй, не будет лишним повторить заклинания. А вдруг выпадет шанс защитить отца?       ***       Герберт навёл порядок в лаборатории, раньше срока выдал жалованье Улле, весьма удивленному такой щедростью, расплатился с гномами за установку нового флюгера, поскольку фигурка нетопыря исчезла при таинственных обстоятельствах. Больше заняться было нечем. Работать Герберт не пытался. В его нынешнем состоянии проще простого взорвать дом, даже изготавливая любовное зелье. Напиток Аида настоялся до нужной консистенции, но сообщать об этом Герберт не спешил. Мало ли, вдруг случится чудо, и Лабиринт уснёт?       Когда ладони начало покалывать, Герберт застонал, прощаясь с наивной надеждой. Что ж, по крайней мере, не придётся в одиночестве сидеть у камина, снова и снова обвиняя и оправдывая самого себя за этот вынужденный заговор.       В Лабиринте повсюду суматошно бегали гоблины, от их галдежа дрожали листья. Не поймёшь, то ли праздник, то ли похороны. Дорожка под ногами вильнула, уводя в заросли плюща. Герберт протиснулся сквозь зелёную стену и оказался в каменном колодце непонятного назначения.       «Это была башня, но крышу однажды снесло штормом. Я не стал её восстанавливать».       — Что ты хочешь от меня на этот раз?       Герберту почудился вздох.       «Сразу о деле? Изволь. Я хочу, чтобы Алиас Драккони сопровождал Джарета в его путешествии».       — А я тут при чём? Я же не могу его заставить.       «Зато можешь уговорить. Это вторая услуга, Герберт. Если выполнишь, останется всего одна — и ты свободен».       — Ты уберёшь свои знаки? — Герберт поднял ладони.       «Об этом мы не договаривались, но если хочешь, я освобожу тебя».       — Чем тебе помешал Алиас?       «Я не собираюсь перед тобой отчитываться».       — А если Джарет будет против?       «Убеди его тоже».       — Но как?!       «Ты приготовил напиток Аида?»       — При чём тут… — Герберт замолчал.       «Ты понял мой замысел, не так ли?»       — Но это верная смерть! Алиас не захочет!       «Захочет. Иди, не теряй времени даром».       Герберт снова оказался за стеной Лабиринта. Постоял, унимая клокочущий гнев. Когда-нибудь он найдёт способ... То, что однажды было построено, можно и разрушить. Интересно, куда подевались боги Верхнего мира, особенно Фавн? Надо бы намекнуть Джарету, вдруг он встретит кого-нибудь из них на Дорогах.       ***       Алиас Драккони перерыл весь дом, собирая скопившиеся за годы защитные обереги. Лучше он отдал Ринальдо перед гастролями, но и оставшихся хватало на небольшой отряд. Алиас придирчиво перебрал коллекцию и отложил семь для Эвина. Главное, чтобы Джарет не узнал.       В дверь постучали.       — Герберт? — Алиас посторонился, впуская его в дом. — Что-то случилось?       — Да... нет... Я не знаю. — Герберт кусал губы. Если некромант только заподозрит правду, убьет его, не задумываясь. — Алиас, а ты был на Дорогах?       — Я видел их. Один раз. — Драккони вздохнул. — Успокойся, Дороги не более опасны, чем Подземелье.       — А ты бы хотел пойти с Джаретом?       — Ах, вот ты к чему клонишь. — Алиас невесело усмехнулся. — Польщён твоей верой в меня. Лет десять назад я бы не колебался, но сейчас из меня не выйдет защитника. Я буду только в тягость.       Герберт достал из кармана флакон, выточенный из опала.       — Одна капля в день. Здесь хватит на год.       — Что это?       Герберт оглянулся, убедился, что входная дверь плотно прикрыта, и прошептал некроманту на ухо:       — Напиток Аида.       — Тебе мало проблем с гильдией целителей? Если они узнают, тебе придется вспомнить свои вампирские навыки, потому что Эриния и Подземелье окажутся для тебя закрыты.       — Не узнают. — Герберт вложил флакон в его руку и сжал пальцы. — Пожалуйста, Алиас. Ты ведь боишься старости, и ты хочешь защитить Джарета.       — А ещё я хочу увидеть, как повзрослеет мой сын.       — Риндо почти взрослый, и у него есть мать. Алиас, я умоляю тебя! — Герберт опустился на колени. — Я сделаю всё, что ты прикажешь, как раньше. Ведь ты хочешь меня, я знаю, Алиас!       — Прекрати! — Драккони вырвал руку. — Как нужно принимать это зелье?       — По одной капле на язык. Желательно в одно и то же время.       Алиас откупорил флакон и капнул на язык тягучую, пахнущую соком граната жидкость. Это был вкус счастья. Он посмотрел в настенное зеркало. Внешне ничего не изменилось, зато внутри он ощутил себя помолодевшим на полсотни лет.       — Это только на сутки, но если повторять каждый день...       — То через год я умру, — закончил Алиас. — Не самый плохой билет в один конец. Хватит пресмыкаться, Герберт, я уже согласился. А сейчас у меня внезапно возникло много дел, так что убирайся.       Вампир поднялся, но вместо того, чтобы уйти, обнял его.       — Прости!       — За что? — Алиас погладил его по голове. — Ты прав, я действительно боюсь старости.       «А умереть за Джарета лучше, чем дряхлеть на его глазах», — добавил он про себя.       — Ну всё, иди уже.       — Я останусь! — Герберт принялся лихорадочно раздеваться. — И даже не пытайся меня выгнать!       — Думаешь, не справлюсь? — Некромант выкрутил ему руки и толкнул к двери. — Вон отсюда, я сказал!       Герберт внезапно всхлипнул и расплакался. От неожиданности Алиас его выпустил.       — Ну что ты как ребёнок? Перестань. — Он взял Герберта за вздрагивающие плечи и встряхнул. — Знаешь, если бы ты не пришёл, я бы, наверное, сам до этого додумался.       — Всё равно... — Герберт судорожно вздохнул и вытер глаза подолом рубашки. — Я останусь. Тебе ведь нужно помочь с делами?       Алиас усмехнулся.       — Ладно, помощник, ты сам вызвался.       За оставшийся день Герберт, должно быть, неоднократно пожалел о своем порыве. Драккони гонял его на почту, в банк, на таможню, снова на почту. Сам он разбирал бумаги в кабинете. Камин полыхал, пламя то и дело меняло цвет, принимая всё, что Алиас не желал оставлять после себя. Закончил с делами некромант только к ночи. Оглядел опустевший кабинет, вздохнул и поднялся в гостиную. Комната поразила его порядком и чистотой. Герберт нервно улыбнулся, снимая грязный фартук и перчатки.       — Я убрался по всему дому.       — Кажется, у меня дежа вю, — пробормотал Алиас. — Ладно, ты молодец, я тебе очень благодарен, но теперь ты, наконец, уйдёшь?       — Но ты ведь хочешь, чтобы я остался, правда? Разве ты когда-нибудь хотел, чтобы я ушёл?       — Нет. — Алиас сел на благоухающий лавандой диван. — Но за последние двадцать пять лет я не раз мечтал, чтобы ты никогда мне не встретился.       Герберт скинул туфли и забрался на диван с ногами.       — Я любил тебя. Правда, любил. Но сильнее боялся.       — Ничего, — Алиас похлопал его по колену. — Скоро одним страхом в твоей жизни станет меньше.       Герберт придвинулся к нему. «Проклятье ты мое, — подумал Алиас. — За что мне это? Перед каким богом я провинился?»       — Твоя последняя ночь в Подземелье будет лучшей, — прошептал Герберт. — Обещаю.       Что-то скрывалось за его настойчивостью, но Алиас не хотел доискиваться до правды. Пусть эта ночь и не будет лучшей, но пусть она у них будет.       ***       Игрейна неслышно подобралась к постели и скользнула под одеяло. Ее тут же обняли нетерпеливые руки.       — Ты почему не спишь?       — Я ждал тебя.       Они целовались долго, словно забыли вкус друг друга и хотели заново распробовать.       — Я вернусь.       — Верю. Береги Эвина. Тир на Ног — опасное место, оно не всех отпускает. Эвин в большей степени эльф, чем гоблин. Его легче зачаровать.       — Не беспокойся, я его не отдам. И знаешь что? На Дорогах есть перекрёстки, там можно встретить кого угодно, даже богов.       — Ты надеешься отыскать Фавна? Но он не мог покинуть Верхний мир, а там гоблины всё обыскали. Фавн либо умер, либо уснул до лучших времён.       — Я всё узнаю, когда выпью воды из источника Мудрости. Ты не представляешь, как много мне откроется после этого!       Она промолчала.       — Я освобожу тебя, моя любовь. — Джарет прижал к себе жену так, словно хотел слепить из их тел одно. — Ты только продержись этот год.       — Год и один день. — Она посмотрела в его поблескивающие в темноте глаза. — Только не опаздывай, слышишь? Это очень важно.       — Я не опоздаю.       ***       Алан расстелил на столе большую карту Подземелья. Щёлкнул пальцами. На карте вспыхнули четыре огонька: зелёный — в центре болот Лесного края, оранжево-красный — в горах неподалеку от столицы гномов, золотой — на Змеином архипелаге и серебряный — на ледяном Северном острове. С некоторой задержкой загорелся пятый — тревожно мерцающий багровым — на месте Лабиринта.       Что-то происходит. Ториус молчит, не желая делиться своими мыслями, но и его беспокоит Лабиринт. Значит, следует разобраться в этой проблеме как можно скорее. Алан поколебался, выбирая между красным и золотым огоньками. Потом коснулся изображения Змеиного острова и через мгновение оказался на песчаной полосе пляжа под огромным, какое бывает только над морем, звёздным небом. Алан постоял, вспоминая своё прежнее посещение острова, и направился к узкой расселине между двумя скалами, внимательно рассматривая землю перед собой, прежде чем сделать шаг. У входа в расселину валялся перевернутый закопчённый котелок ведерного размера. Алан обошёл три кострища, совсем свежих. Стало быть, манурм жив.       — Владыка с-сидов... Какая вс-стреча!       Алан остановился, не дойдя десятка шагов до огромного, в три обхвата дуба. На его толстых, узловатых корнях, щупальцами выступающих из-под земли, свернулся блестящими кольцами змей с белоснежной гривой, похожей на корону. Похоже, с момента их последней встречи он прибавил добрых двадцать футов. Интересно, сколько любителей змеиного мяса сгинули в его пасти?       — И тебе привет, манурм.       Змей сделал выпад. Раздвоенный язык ощупал воздух перед лицом Алана.       — Ош-шибка… Не Оберон... Его сын. Зачем приш-шёл?       Алан задержал дыхание, дожидаясь, пока змей вернётся на свое ложе. Ядовитая слюна манурма могла отравить даже воздух.       — Я хочу поговорить с духом Змеиных островов.       — Ты знаеш-шь правила?       — Знаю. — Алан опустился на колени, рассёк бронзовым кинжалом ладонь. Собрал пригоршню крови и пролил на землю. Змей замер, потом медленно поднял голову.       — Сын Оберона? Мы давно не виделись, — голос его изменился, стал более глубоким и чётким. — Зачем ты беспокоишь меня?       — Рад встрече с духом Змеиного архипелага, — Алан поклонился, не вставая с колен. — Молю ответить, не грозит ли Подземелью беда?       — Беда грозит вам постоянно — с тех пор, как вы сами её создали.       — Я не о Тьме. Последнее время Лабиринт ведёт себя странно.       — Ах, это! — Хвост змея дёрнулся. — Никто из нас не понимает, что он задумал. Честно говоря, мы перестали его понимать с тех пор, как он обрёл имя.       Алан кивнул. В именах заключена сила. Фэйри, из тех, что послабее, скрывают свои настоящие имена, чтобы не попасть в подчинение. Если маг даёт имя неодушевленному предмету, он тем самым наделяет его сознанием. А если имя даёт бог... У природных духов нет имен. Фавн, построив Лабиринт, не просто заключил сильнейшего духа Подземелья в постоянную форму. Он дал ему имя. А имя определяет многое.       — Он стал слишком замысловатым для вас?       — Запутанным — так будет точнее. Нам это не нравится. Это слишком напоминает безумие.       — Но если Лабиринт сошёл с ума, значит он может связаться с Тьмой или Преисподней?       — Нет, этого он сделать не сможет. Существуют правила, которые невозможно нарушить.       Алан подождал, но продолжения не последовало. Что ж, духи всегда говорят правду, но не всегда всю.       — Безумие Лабиринта не принесёт ничего хорошего всему Подземелью. Не лучше ли объединиться против него, пока не стало слишком поздно?       — Возможно… Я поговорю с остальными.       — Хорошо. — Алан с достоинством поднялся. — Благодарю за бесценные сведения.       — Прощ-щай. — Змей снова свернулся кольцами и закрыл глаза.