Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Ринальдо наотрез отказался играть "Дикую Охоту" на арфе. Он кричал, что это профанация, что никакой уважающий себя бог не станет просыпаться ради такого бездарного концерта и что ему, Ринальдо Драккони, не плевать на свою репутацию.       — Между прочим, — сказал Унг, подождав, пока любимый ученик выдохнется, — инструмент — это не главное. Когда на арфе Луга оборвались все струны, кроме одной, он сыграл на оставшейся, и слушатели даже не заметили разницу. А Пан играл на простецкой свирели из тростника. И так играл, что деревья танцевали, а камни плакали.       — Наоборот!       — Хватит спорить! — рявкнула Эрк. — Давайте хотя бы разок порепетируем, а потом решим окончательно.       Ринальдо насупился, но взял арфу, настроил как-то по-особенному и заиграл. Унг до этого слышал "Дикую Охоту" только один раз, но подхватил мелодию на лету. Эрк, успевшая выучить композицию наизусть, подыгрывала на флейте, вплетая в переборы струн и стоны скрипки тревожный зов.       — Неплохо, — сдержанно сказал Ринальдо, когда они доиграли до конца. — Но Эрк отстаёт. Давайте повторим.       — Нет времени. — Она вытерла флейту и спрятала за пазуху. — Риндо, я понимаю твоё стремление к совершенству, но это не концерт. Просто стань музыкой, как ты умеешь.       — Ты даже не объяснила, зачем мы это делаем? Ради чего?       — Ради… — Эрк запнулась. — Ради того, чтобы жертва твоего отца не оказалась напрасной.       Риндо сжал губы. Постоял, стискивая деку арфы, потом молча кивнул и принялся укладывать инструмент в провощённый чехол.       ***       Игрейна наблюдала за фейерверком из окна кабинета.       «Почему Дикая Охота?» — спросил Лабиринт, когда в небо взлетели первые всадники.       — Это символично. Пора сжигать старые страхи.       Из костра вылетела свора пламенных гончих и рассыпалась искрами. Гоблины восторженно визжали.       «Тебе некого бояться, королева. Здесь, в Подземелье, я смогу защитить тебя от кого угодно».       — Я знаю, — она распахнула окно. В кабинете было жарко, пахло сухой травой и далеким степным пожаром. — А чего боишься ты?       «Что Джарет погибнет».       — Почему?!       «Потому что вы не простите мне его смерть».       — Мы?       «Ты и Герберт».       — С каких пор тебя волнует мнение Герберта?       «Он интересный. Я хочу с ним подружиться».       — Ты слишком многого хочешь.       «Однажды ты пожелала и получила всё сразу — и любовь, и дружбу. Почему же мне нельзя познать эти радости жизни, королева?»       — Может быть, потому что у тебя иное предназначение?       «У тебя тоже было иное предназначение. Но ты выбрала свой путь. Вот и я выбрал».       Она не нашлась, что ответить.       — Оставь меня. Я хочу спать.       Каменный подоконник под её ладонью потеплел.       «Ты опять будешь спать в кабинете?»       — Я сплю, где мне нравится! — Игрейна отдёрнула руку.       Она заперла их с Джаретом опочивальню в ту ночь, когда он ушел. И больше не заходила туда. Слишком велико искушение упасть на постель и не подниматься до конца года.       Фейерверк закончился, довольные гоблины разбрелись по домам. Лабиринт глухо молчал. Игрейна обхватила себя за плечи, чтобы не разорваться на части от переживаний. Лабиринт прав. При всех своих особенностях, он живой, они с ним похожи. Так почему же никак не получается договориться? И всё становится только хуже и хуже?       ***       — Мы ошиблись местом, — Ринальдо оглядывал холмистую равнину с редкими деревьями. — Нам нужен лес.       Они выбрались из гоблинского туннеля под корнями одинокого дуба. В Верхнем мире оказалось гораздо холоднее, чем в Подземелье, и Ринальдо зажал ладони подмышками, чтобы не застудить пальцы.       — Какие леса? — проворчала Эрк, оценивая расстояние до огней ближайшей деревеньки. — Их на Альбионе давно извели. Но старых богов люди помнят, хотя и безбожно коверкают имена. Но как ни назови — Кернунн, Эрт-охотник или Херн — суть одна. Главное, чтобы помнили.       — А этот дуб из Древнего леса. — Унг уважительно коснулся замшелой коры огромного, вдесятером не обхватить, дерева. — Мы возле него каждый Йоль пляшем. Если Херн спит в дубе, как говорят, так только в этом.       — Смотрите! — Эрк ткнула пальцем в небо. — Сегодня полнолуние! Лучше и быть не может. Начинаем.       Ринальдо подышал на пальцы и достал арфу. Унг облизнул тонкие губы, пригладил встопорщенные, как иглы дикобраза, волосы. В последний момент он оробел. Гоблины частенько поминали Херна-охотника, но редко добрым словом. А что если он всё слышал?       Риндо заиграл. Серебряным звоном откликнулся вереск, ухнула сова, вдалеке завыли собаки. Смычок Унга взметнулся сам собой. Налетел ветер, маленькие смерчи затанцевали вокруг музыкантов, начали расти, подхватывая сухие листья, сучки, футляр от арфы...       Риндо играл. Дикая музыка металась в кроне дуба, визжала и выла. Губы Эрк онемели, флейта безнадежно отставала. С жалобным, заячьим вскриком лопнула струна на скрипке. Арфа сияла так, что слезились глаза. Струны рвались одна за другой. Риндо играл — на лучах луны, вместо струн. С пальцев летели капли крови. Белый вереск становился красным.       «Хватит!» — хотела закричать Эрк, но тут кора на дубе медленно вспучилась. Дерево застонало, как роженица. Кора лопнула, под ней что-то шевельнулось. Но уже через мгновение всё исчезло, и дуб снова стал обычным старым деревом. Ринальдо сжал израненные пальцы. Унг уронил смычок.       — Ладно! — прошипела Эрк. — Жертва, так жертва.       Она сбросила куртку, вынула из-за пояса бронзовый нож. Собрала на лезвие кровь с кустика вереска. Ткнула себя острием в ладонь и начертила смешанной кровью на коре призывающие руны.       — Наша кровь тебе, Херн-охотник... Кернунн, — она выдержала паузу в три удара сердца. — Кедеэрн сын Рианнон!       Дуб треснул, словно его рассекла невидимая молния. В лицо Эрк ударило морозным ветром.       — Свобода…       Он стоял, опираясь на сомкнувшийся ствол. Высокий, с иссиня-чёрными косами до пояса. Из одежды - только кожаные штаны и сапоги, стянутые ремешками.       — Это Кернунн? — прошептал Ринальдо. — А рога где?       В больших, синих, как лесные озера, глазах бога отразилась луна.       — Они у меня не растут, музыкант. Я ношу венец. — Он с хрустом потянулся. — Благодарю тебя за освобождение от заклятья. И тебя, леди-гоблин. Не думал, что ваш народ помнит моё истинное имя.       Эрк пожала плечами.       — Я знаю много древних легенд. Профессия обязывает. А кто наложил на тебя заклятье?       — Оберон. — Кедеэрн шагнул из тени дуба. Унг, замерший с открытым ртом, шарахнулся в сторону. — Вы из Подземелья? Он до сих пор там правит?       — Нет. — Эрк заслонила собой Риндо. Слишком уж внимательно смотрел на юношу лесной бог. — Оберон сгинул.       — Добрая весть. — Кедеэрн закинул руки за голову и глубоко вздохнул. — Как хорошо на воле... О чём ты хочешь просить меня?       Эрк сглотнула. С ней происходило что-то непонятное, чуждое натуре, и даже выучка некроманта не помогала. Кернунн оказался слишком реальным. Бог во плоти — это, оказывается, очень страшно, даже если он похож на эльфа. Риндо часто дышал, прижимая к себе покалеченную арфу.       — Я маг, — с достоинством сказала Эрк. — Мы никогда ни о чём не просим богов. Но у тебя бессрочный договор с моим народом. И это означает, что у меня есть право задать тебе вопрос.       — И даже не один. — Он улыбнулся, и всякое сходство с эльфом исчезло. — Три вопроса, три ответа.       Эрк оглянулась на Унга, мотнула головой в сторону гоблинского туннеля. Старый музыкант понятливо кивнул, зажал скрипку подмышкой и исчез в корнях дуба. «Надо бы и Риндо спровадить, — подумала Эрк. — Но ведь не уйдёт. И будет в своём праве».       — Первый вопрос, — сказала она. — В Подземелье есть Лабиринт, построенный Фавном. Зачем это было сделано?       — Об этом следует спрашивать Фавна, — Кедеэрн развёл руками. — Я знаю о вашем Лабиринте лишь с чужих слов.       — Всё равно, расскажи, что знаешь.       Кедеэрн несколько раз свёл и развел ладони.       — Магии в этом мире не прибавилось. Жаль, а я надеялся…       — Лабиринт, — напомнила Эрк.       — Ах, да. Фавн предвидел, что магия покинет Землю, и единственным убежищем для всех волшебных существ станет Подземелье, особый мир, со своими особыми, своенравными хозяевами. Которые не обрадуются нашествию беженцев. И тогда он… обуздал самого сильного духа Подземелья. Придал ему форму. Обязал принять и защищать фэйри.       — Это многое объясняет. Но мне нужна точная формулировка. Какими именно словами Фавн связал духа?       — Я не знаю, леди.       — Тогда скажи, где Фавн?       — Это непростой вопрос. Но я постараюсь найти ответ. — Кедеэрн опустился на колени, пригладил вереск, лёг, прижавшись ухом к земле, и застыл.       Эрк подобрала свою куртку, набросила на Риндо, завязав рукава на манер шарфа. Достала из поясного кошелька флакон с эликсиром.       — Дай руки.       Пока она смазывала порезы на его пальцах, Ринальдо не сводил глаз с неподвижного Кернунна.       — Что он надеется услышать? Ведь Фавн никогда не жил в Британии.       — Пути богов неисповедимы.       — Это не так, — сказал Кедеэрн, поднимая голову. — Пути богов легко отследить, если ты сам бог. И море — не преграда, тем более, если речь идет о Фавне. Но я не могу его найти, леди-гоблин. Его нет на Земле.       — Пан умер?       — Или ушёл. — Кедеэрн поднялся. — Хотя я не понимаю, куда он мог уйти. Он бог Земли. Он и есть Земля! Он и его младший брат.       — Младший брат? — переспросила Эрк.       — Это уже четвёртый вопрос. Но я отвечу. Младший брат Фавна — это Пак. Бог этих островов. Он пропал во время Исхода. С тех пор я ищу его... Искал, пока не уснул.       — Ох... — у Эрк округлились глаза. — Тот самый?! Ты думаешь, он в Подземелье?       — Есть правила, ты должна их знать. Богам Верхнего мира нет входа в Подземелье.       — Исключения можно найти в любом правиле. На какую сделку ты готов пойти, если я найду Пака?       — Всё, что угодно, — он сжал висящий на шее амулет в виде жёлудя. — Клянусь памятью матери.       — Если ты действительно сын богини из Туата де Дананн, тогда ты умеешь управляться с Дорогами, верно?       — Верно, но Пак не мог уйти на Дороги. По крайней мере, надолго. Он плоть от плоти этого мира.       — А Фавн?       Кедеэрн задумался.       — Я бы сказал, что Фавн тоже, но… Не уверен. Он один из тех, кто создавал Дороги. Может быть, не знаю.       — Услуга за услугу. Если я найду Пака, ты отправишься на Дороги и найдёшь Фавна.       — Если он жив, найду. — Кедеэрн снял с пальца кольцо, выточенное из серого камня. — Возьми. Мне придётся измениться, чтобы жить среди людей. Если узнаешь что-нибудь важное, отыщи меня в ближайшем селении. Просто смотри на людей сквозь кольцо. А теперь извини, мне нужно подкрепить силы, — он подмигнул Ринальдо. — Хочешь пойти со мной, музыкант? Будет весело.       — Он никуда не пойдёт!.. — Эрк прикусила язык. Ой, дура! Сейчас Риндо назло ей сбежит!       — Благодарю, но мне пора возвращаться, — Ринальдо поклонился, как на концерте. — Удачной тебе охоты.       Кедеэрн звонко рассмеялся.       — И тебе удачи.       Он исчез. Эрк хлопнула Ринальдо по спине.       — Молодец.       — Это ведь была магия, правда? — У него сияли глаза. — Настоящая магия! В Верхнем мире! У меня получилось! У нас получилось!       — Только не хвастайся. И вообще, поклянись, что никому не расскажешь, о чём я спрашивала Кернунна.       Ринальдо сковырнул коросту с поджившей ранки на пальце.       — Клянусь. Мне отец кое-что сказал на прощание. Лабиринт действительно стал опасным?       — Он всегда был опасным. Не беспокойся, королева справится. А теперь пошли, отметим наше великое деяние. Сначала горячим чаем, а потом чем покрепче.