Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      — И как вам живётся втроём? — Герберт налил Эрк «Сны осенних ночей». После приснопамятной дегустации в бутылке осталось как раз на два бокала.       Эрк пригубила вино, жмурясь, покатала во рту и проглотила.       — Божественно!       — В смысле, как на Олимпе или как в Вальхалле?       — Я пойло имела в виду, идиот! — Она потянулась к бутылке. — Надо же, не подделка. Где взял?       — Подарили. Не уходи от вопроса.       — Я бы сравнила с геенной огненной, где мрак и скрежет зубовный. Но мы почти не бываем дома. Риндо, умница, принял все приглашения, так что кочуем с концерта на концерт.       — А... — Герберт замялся, — ты знаешь про его новую поклонницу?       — Лисичку-то? — Эрк небрежно махнула опустевшим бокалом. — Это уже пройденный этап. Она, конечно, миленько тренькает на сямисэне, но седьмая степень обольщения ей пока не даётся.       — Их же всего пять!       — Это для людей пять, а чтобы пронять фэйри, бери выше.       — Так она кого соблазняла? Риндо или тебя?       — Скажем так, мы неплохо развлеклись, все трое. А если Ирис рассчитывала на иной финал этой интрижки, так она плохо меня знает. Кстати, Риндо тебе ничего не рассказывал?       — О чём?       — О причинах, по которым его матушка внезапно засобиралась в Эринию.       — А, это! - Герберт усмехнулся. — Он написал Корвину. Я написал Корвину. Игрейна написала Корвину. А Корвин — фаворит Селара. Один намёк — и король решил, что не может больше обходиться без своей драгоценной целительницы.       — Что мог написать Риндо — я понимаю. Но Игрейна-то каким боком к Корвину относится? А тем более, ты?       — О, нам было что ему сказать. Думаешь, он бросил заниматься контрабандой?       — Ха, а кто его научил?!       — Это уже в прошлом. — Герберт вытряхнул из бутылки последние капли. — И если мне пришлось завязать, то и ему хватит наживаться! А Игрейна вообще смотрит на Ирис, как на шпионку Селара. Так что о бессрочном проживании в нашем королевстве в любом случае речи не шло.       — Ясно. Ну, спасибо вам. — Эрк склонила голову набок, всматриваясь ему в лицо. — А у тебя как с личной жизнью? Что за эльфик мелькает у твоего дома?       — А, ерунда. — Герберт устало прикрыл глаза. — Поставщик двора Ардена беспокоится, что я перестал брать заказы на парфюмерию.       — Из-за проекта с гомункулом? Как он продвигается, кстати?       Герберт неопределённо повертел рукой в воздухе.       — Беспокойно. Даже спать некогда.       — Намёк поняла. — Эрк посмотрела за окно на расползающийся по небу закат и встала из-за стола.       — Погоди, — Герберт придержал её за рукав. — Будь осторожна. Ирис — та ещё стерва, она так просто не сдастся.       — Я всегда осторожна. Но я ценю твою заботу, Берти.       — Ты останешься в королевстве, когда Джарет вернётся?       — Да зачем вам здесь некромант? Алиаса я ему всё равно не заменю. А ты бы хотел, чтобы я осталась?       — Конечно! — Герберт сам удивился своей уверенности. Совсем недавно он вздрагивал от каждого взгляда Эрк. Он и сейчас её побаивался, но у него больше не было друзей — вот таких, чтобы посидеть вечерком, мешая легкомысленную болтовню и действительно важные вопросы. Игрейна не в счёт, ближе её никто не станет, но она всё время занята.       — Посмотрим, как дела пойдут. — Эрк хлопнула его по плечу. — Выше нос, красавчик. И постарайся высыпаться хотя бы через сутки, а то выглядишь, как умертвие. Наука-наукой, но три месяца сгорать на работе — это чересчур.       Герберт скорбно глянул на себя в зеркало. Изображение слегка двоилось. Древнее эльфийское вино — это вам не шуточки. Лучшее, что можно сейчас сделать — завалиться спать. Однако эксперимент вошёл в завершающую стадию, и Улли наверняка откажется дежурить.       Герберт запер за Эрк входную дверь и заглянул в лабораторию. Против ожидания, Улли сидел возле колбы, прижав нос к стеклу, и что-то негромко напевал без слов. Судя по мелодии — колыбельную. Услышав Герберта, замолчал и прижал палец к губам.       — Т-с-с! Он спит.       — Вылупился? — Герберт отодвинул гоблина вместе с табуреткой и наклонился над колбой. Среди кожистых кусочков лопнувшего кокона свернулось крохотное существо и тихо чмокало, посасывая пальчик. Никакой слизи, перламутровая кожа чистая и чуть влажная.       Герберт повернул колбу, придирчиво изучая гомункулуса. Две руки, две ноги, голова нормальной формы. Среди слипшихся темных кудряшек виднеются бугорки рожек.       — У него копытца, — прошептал Улли, — Раздвоенные, как у фууки. Я в лупу разглядел.       — У него? — Герберт поднял колбу, но рассмотреть зародыш снизу мешали куски кокона.       — Ага, — уверенно ответил Улли. — Мальчик. Давай, себе оставим? Я его молочком поить буду, кашей кормить. Вырастим.       Герберт диковато глянул на него.       — Не глупи. Лучше сбегай на ферму Барди за кровью.       — На ночь-то глядя?!       — Будут возмущаться, предложи двойную цену.       Улли неохотно взялся за ручку двери, оглянулся на колбу, тяжело вздохнул и вышел. Герберт несколько секунд постоял, усмиряя нервную дрожь и прислушиваясь к едва слышному дыханию гомункулуса. Что, если просто разбить колбу? Стекло острое, один осколок легко перережет эту псевдожизнь... Нет, это не решение проблемы. Неизвестно, что в таком случае придумает Лабиринт. Пусть лучше тратит время, выращивая тело из крохотного зародыша.       Герберт взял с полки кусок чистой холстины, завернул колбу и даже не заперев дверей побрёл к Лабиринту. При его приближении в стене появилась небольшая калитка. Герберт ожидал, что окажется в башне без крыши, но за дощатой дверью открылся уютный дворик со скамейками и фонтаном, заросшим сиренью.       «Судя по твоему настроению, эксперимент наконец-то увенчался успехом?» — с надеждой спросил Лабиринт.       — Возможно, — Герберт поставил колбу на скамью и снял холстину. — Не знаю, устроит ли тебя результат. Зародыш слишком маленький. Но лучше не получится, я уверен.       Тёплый ветер душистой волной пригладил его волосы.       «Меня устраивает».       Колба замерцала и исчезла.       — Значит, ты освободишь меня? — Герберт вытянул перед собой руки.       «Я помню свои обещания. Приложи ладони к стене».       Герберт опасливо зажмурился, но ощущения оказались приятными — словно ладони омыла прохладная вода. Ощущение опьянения усилилось.       «А теперь, что касается оплаты...»       — Мне не нужно золото! — торопливо воскликнул Герберт. — Окажи мне услугу.       «Что ты хочешь?»       — Поклянись, что отныне мой дом будет моей крепостью. Что ты никаким образом не станешь следить за тем, что происходит внутри!       «Хочешь создать идеальное место для заговоров? — Лабиринт рассмеялся. — Пусть будет так — отныне и до тех пор, пока ты сам не пожелаешь иного. Клянусь своей силой. Хочешь что-нибудь еще? Подумай, я ведь многое могу».       Герберт прикусил губу. Невозможно упустить такой шанс. И ведь это не предательство!       — А ты можешь сделать так, чтобы я стал неуязвим для солнца Верхнего мира и Эринии? Может быть, какой-нибудь амулет...       Ветер затих.       «Нет, амулеты здесь не помогут. Единственное решение этой задачи — вернуть тебя в человеческое состояние».       — Тогда не надо! — Герберт замотал головой и тут же вынужден был опереться о стену. — А хотя бы восприимчивость к серебру можешь уменьшить? Это так мешает… Я с реактивом серебра вообще не могу работать. А эльфийские инструменты — это просто кошмар! Они всё серебром покрывают! Я на перчатках скоро разорюсь!       «Понимаю, — сочувственно сказал Лабиринт. — Я попробую помочь. Присядь».       — Но моя суть при этом не изменится?       «Я ничего не буду делать без твоего согласия».       Вокруг Герберта закружился вихрь, пришлось заслониться руками от летящего мусора. Стало жарко, потом холодно, снова жарко...       «Увы, — с сожалением сказал Лабиринт. Вихрь унялся, оставив идеально вычерченный в пыли круг, — и эту проблему не решить без глубокого изменения. Но могу дать совет. Судя по Йоргену, регулярное употребление эльфийской крови повышает возможности вампира. Не сразу, но со временем результат может порадовать. Ты разобрался в моей формуле?»       — У меня не было времени взяться за неё всерьёз, — уклончиво ответил Герберт.       «Можешь советоваться со мной в любое время».       — Ты очень любезен. — Герберт подобрал свою холстину. Из неё что-то выпало и звякнуло о камень.       «Это не плата, — быстро сказал Лабиринт. — Но времена сейчас неспокойные. Вдруг тебе потребуется срочно связаться со мной? Клянусь, это не для слежки. Кольцо не работает само по себе. Связь установится, только если ты его наденешь и трижды повернёшь по луне».       Герберт подобрал бронзовый перстень с вырезанным на щитке стилизованным изображением Лабиринта. Первым порывом было отказаться от подарка. Но времена и впрямь беспокойные, мало ли что может случиться?       — Благодарю. — Он спрятал кольцо в карман жилета. — Я пойду?       «Лети».       В нынешнем состоянии пьяной усталости Герберт ни за что бы не решился летать. Но что-то подтолкнуло его вверх, подхватило, и он полетел — на упругой волне ветра. Через минуту Герберт уже оказался у своего дома. Ветер опустил его возле крыльца, пригладил растрепавшиеся волосы и стих.       Улли, сидевший, пригорюнившись, на нижней ступеньке, молча протянул хозяину бутылку и снова уставился в сумеречное небо.       — Это был заказ, понимаешь? — Герберт глотнул кровь и тоже посмотрел вверх. Как прекрасно летать, не тратя ни малейших усилий! Вот что нужно было попросить. А может, ещё не поздно?.. Нет, одно дело — что-то жизненно необходимое, и совсем другое — удовольствие.       — Ясное дело, — буркнул Улли. — А только он ведь живой получился, не как те, прежние. Я прямо через стекло чуял, сколько в нем жизни.       — Типун тебе на язык! — Герберт сплюнул. — Хватит дуться, делом лучше займись!       Улли сердито зыркнул на него, взял прислонённую к крыльцу метлу и принялся демонстративно подметать дорожку, подняв тучу песка. Герберт чихнул и ретировался в дом. Можно подумать, он настоящего ребёнка в жертву принёс! А ведь если забыть про цель, это блестящий результат эксперимента. Жаль, что нельзя опубликовать записи. Хотя, о конечном результате говорить пока рано. Может, Лабиринт загубит гомункулуса? Но даже если нет, до конца года куча времени. Завтра они с Игрейной подумают, что делать дальше. А сейчас нужно выспаться.       ***       — Приятное местечко, — Пак вольготно развалился на стуле, потягивая медовое пиво. — И хозяин… интересный.       Кедеэрн недовольно покосился на лавирующего между столами рыжеволосого трактирщика. Тяжёлый поднос он держал на одной руке, а другой успевал приветственно хлопать по ладоням, забирать пустую посуду, ставить на столы полную, сгребать плату и при этом не умолкать ни на секунду. Шутки сыпались из него, как горох из прорвавшегося мешка.       — Ничего интересного. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?       — Лучше. — Пак допил кружку и потянулся за кувшином. — Здесь хорошая защита.       Они задержались в Верхнем мире дольше, чем намеревались. Только когда закончились все зимние праздники, Кедеэрн накопил достаточно силы, чтобы выбраться на Дороги. Он до сих пор вздрагивал, вспоминая, как продавливал собой неподдающееся пространство. И как намертво застрял, как потом выяснилось, в шаге от Дороги. Каким-то чудом Пак его вытащил и закончил тропу. А сам свалился ничком на булыжники, послал всех в Тартар и потребовал немедленной смерти. До перекрёстка пришлось тащить его на руках.       — Приветствую, Мавк! — послышался от двери квакающий голос. Через порог неловко перевалилось покрытое радужной чешуей существо. Не то амфибия, не то рыба, отрастившая лапы. — А хозяин где?       — И тебе привет, Дагги! — Рыжий услужливо придвинул гостю низкую широкую табуретку. — Он на кухне. Сейчас позову.       — Так это не хозяин… — разочарованно протянул Пак. — А сюда и глубоководные заходят. Не ожидал.       — Глубоководные?       — Нечто вроде наших мерроу. Их мир неподалёку, через две развилки. Должно быть, тоже сейчас не лучшие времена переживают. Давным-давно они правили в этом секторе Дорог, даже пытались прорваться на Землю. Знатная вышла потасовка. Помню, как… — Пак замер с открытым ртом.       — Дейф! — Даг помахал перепончатой лапой, широко растянув лягушачий рот. Кедеэрн поперхнулся пивом.       — Великий хаос! — весело прошептал он. — Такой карикатуры на демона я никогда не видел. Что с тобой, Пак? Ты его знаешь?       — Знаю? — Пак лёг грудью на стол, всматриваясь в трактирщика. — Не уверен. Пригласи его к нам. Придумай любой предлог!       — А почему ты сам не подойдёшь?       — Пожалуйста, Эрни! Я не знаю, как он на меня среагирует. А если это не он…       — Ничего не понимаю! Или говори понятнее, или иди сам.       — Ты не поверишь, — Пак облизнул губы. — Я сам не верю. Но так улыбается только он. Мне надо посмотреть ему в глаза!       Он вскочил и кружным путем — в обход залы — направился к столу, за которым беседовали трактирщик и Даг. К тому моменту, как Пак добрался до них, гость спрыгнул с табуретки, хлопнул лапой по ладони трактирщика, что-то в ней оставив, и пошлепал к двери. Дейф обернулся, увидел Пака и нахмурился.       — Я не люблю, когда ко мне подкрадываются со спины. Хочешь поговорить, подходи спереди.       Пак отшатнулся, натолкнувшись на стол, прижал руки ко рту, словно боялся закричать. Глаза у него стали огромные.       — Что с тобой? — Дейф нахмурился сильнее. — Я тебе кого-то напоминаю?       Пак мелко закивал. Кедеэрн встал, шумно отодвинув стул. Дейф глянул в его сторону и снова сосредоточился на Паке.       — Послушай, так уж вышло, что я демон. Но это не повод меня бояться — спроси здесь любого. Давай сядем и спокойно поговорим, а то твой спутник начинает беспокоиться.       — Демон? — едва слышно проговорил Пак. — Ты? А кто же тогда я, брат мой? Если Пан — это всё, и всё есть Пан?       Кедеэрн ахнул. Трактирщик заморгал, осторожно взял Пака за плечи и усадил на ближайший стул. Сел рядом и щёлкнул пальцами, подзывая помощника.       — Марк, принеси вина. Ты знаешь, какого.       Тот с любопытством посмотрел на них, кивнул и убежал. Кедеэрн, не отрывая глаз от трактирщика, подошёл и встал возле Пака.       — Твой друг? — сочувственно спросил Дейф. — Ты бы приглядывал за ним. Дороги порой творят с сознанием странные вещи. Не все выдерживают.       — Я не сошёл с ума! — Пак стукнул кулаком по столу. — В отличии от тебя, братец! Не знаю, что с тобой произошло, взаправду ты потерял память или придуриваешься, но чтобы бог считал себя демоном — такого позора я ещё не видывал!       Дейф быстро сделал круговое движение рукой. Вокруг стола опустилась завеса тишины.       — Как ты меня назвал?       — Ты мой старший брат, — медленно и торжественно произнес Пак. — Первый и вечный бог Земли. Ты — Фавн.       — Это шутка?       — Скажи ему, Эрн! — Пак требовательно повернулся к Кедеэрну.       — Но я не уверен… Пак, я ведь не слишком хорошо знаю твоего брата. Да, глаза похожи. Но в остальном…       К столу подбежал Марк с большой бутылкой рубинового стекла и тремя прозрачными бокалами.       — Проблемы, Дейф?       — Справлюсь. Иди, там тебя ждут.       Марк вернулся за стойку, но то и дело поглядывал в их сторону.       — Пак, значит? — Трактирщик разлил вино по бокалам. — Ясно, очередной потерянный бог. Что ж, выпьем за встречу. — Он поднял свой бокал. — Пейте-пейте, это прочищает мозги. А потом будем дальше говорить.       Пак схватил бокал и выпил одним махом. Кедеэрн сначала принюхался. Аромат был резкий и холодный. На вкус вино оказалось как крепкий настой мяты. После него всё вокруг стало видеться отчётливее.       — Отменное зелье. — Пак вытер губы. — Но пьяный или трезвый, потерянный или обретённый, я узнаю тебя в любом обличье, Фавн. А если ты прячешься от самого себя, значит, ты трус.       — Трус? — Глаза трактирщика сузились. — Да что ты знаешь обо мне, чтобы так оскорблять? Я прошел через Ад. Я стал демоном, чтобы выбраться оттуда.       — А кем ты был до этого? — спросил Кедеэрн.       — Не помню. — Трактирщик отпил из своего бокала. — Но я не Фавн. Я был в Подземелье и Верхнем мире, я ходил дорогами фэйри. Будь я и вправду Фавном, думаешь, меня не узнали бы, особенно в Подземелье?       — А как получилось, что ты оказался в Аду?       — Не помню.       — Ты просто не хочешь вспоминать! — прошипел Пак. — И я могу тебя понять — сейчас не лучше время для богов. Но тебе придётся вспомнить. Я никуда отсюда не уйду и буду тебе рассказывать всё, что помню, а помню я всё. Я вытащу тебя из этой норы!       — Зачем? Даже если ты прав, а ты не прав, но допустим, только допустим. Мне хорошо здесь, это моё место. Здесь я нужен. А какой смысл быть забытым богом? Уходите оба, иначе я вышвырну вас отсюда.       — По какому праву?! — взвился Пак. — Мы ничего не нарушили!       — Здесь не богадельня!       — Мы заплатим за жильё. — Кедеэрн выложил на стол три опала, каждое с перепелиное яйцо — из своего заветного клада.       — Ого! — Дейф взял один камень. Внутри в небесной синеве застыли темные облака. — Из какого они мира?       — С Тир на Ног. — Кедеэрн отвёл глаза. Расставаться с бережно хранимыми сокровищами матери было больно.       — Этого достаточно за три оборота. — Дейф кивнул на большой циферблат на стене. Единственная стрелка как раз дрогнула, переползая с синего на фиолетовый сектор. Всего секторов было семь.       — Примерно три месяца? — Пак скривился. — Ну и расценки у тебя, братец.       — А будете мне мешать, удвою! — рыкнул Дейф. Бросил на стол медный ключ с привязанной к ушку кожаной биркой и ушёл, прихватив бутылку и бокалы.       Пак обиженно молчал, раскачиваясь на стуле.       — Как Фавн мог попасть в Ад? — спросил Кереэрн. — Об этом ты подумал?       — Обыкновенно! — огрызнулся Пак. — Не он первый. А ведь я ему говорил — пережди, не лезь на рожон. Нет, решил доказать, что сильнее нового бога! Наплодил своих сатиров! Настроил жертвенников по всей Аркадии. Вот и дотанцевался! У людей же всё просто — кто рогатый, тот и демон.       — Ты про христиан?       — Про кого же ещё? Так что благодари Оберона, мой мальчик, за его ловушку. А то бы и тебя в Ад отправили. Людская вера — страшная сила.       Кедеэрн содрогнулся.       — Ладно, может ты и прав. Но я тебя умоляю, не лезь к нему. Бог или демон, но сейчас у него сила перекрёстка.       — Ты мне не веришь.       — Прости, но я представить себе не могу, как можно сделать демона из самого Пана.       — Вот и я думаю, — тихо сказал Пак, — кто же это сумел с ним сотворить?