Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Герберт проснулся, улыбаясь. Не открывая глаз, пошарил под одеялом, но нащупал только тёплую вмятину. Настроение стремительно испортилось. Если Лир не здесь, значит в замке.       Они провели вместе неделю, почти не разлучаясь. Лир учился жить — жадно, с упоением, почти с одержимостью. И это оказалось заразно. Как только он появлялся в Гоблин-сити, за ним увязывалась толпа — послушать флейту. Лир играл такую музыку, что все становились капельку счастливее. А Герберту всё время было тепло — впервые с тех пор, как он стал вампиром. И это походило на счастье больше, чем все его прежние влюблённости вместе взятые. Если бы не Игрейна… Каждый раз, когда они оказывались втроём, у Лира менялся взгляд, становился беспокойным и тоскливым. Герберт уверял себя, что вовсе не ревнует. Как можно ревновать к Игрейне?! Говорили они в таких случаях исключительно о политике, словно прятались за общими проблемами друг от друга.       В день, когда должна была состояться церемония награждения в Университете, Герберт тянул до последнего — пусть ждут! — и только в четыре часа пополудни отправил срочной почтой письмо с извинениями. «Очень жаль, но государственные дела требуют моего постоянного присутствия в Лабиринте…» Текст диктовала Игрейна. С тех пор они ожидали реакции Алана, но в Подземелье царила подозрительная тишина. Даже Университет не взорвался, как надеялся Герберт. Может, хотя бы ректор слёг или декан? Яд как раз должен подействовать.       Герберт оделся, причесался, выпил бокал синтезированной крови и полетел в замок. Игрейна и Лир обнаружились в тронном зале: он сидел на подоконнике, она стояла, нервно постукивая туфелькой по ступеньке трона.       — А, вот и ты! Очень вовремя. — Королева подбоченилась. — Давайте что-то решать. Здесь и сейчас. Дальше так тянуться не может.       Герберт покосился на Лира. Тот упорно смотрел за окно.       — А что случилось?       — Именно, что ничего не случилось! Хотя Лир обещал...       — Я не клялся!       — Ты обещал, что уладишь дела с духами по совету Андвари. Они с Арденом уже наверняка встретились с Кернунном. Скоро вернутся в Эринию, уверенные, что Алан уже там. А он даже не собирается покидать свои владения! И всё потому, что духи по-прежнему на его стороне!       — Я не думал, что будет настолько сложно убедить их, что я не безумен.       — А в чём проблема? — спросил Герберт. — Какие доказательства им нужны?       — Они воспринимают эмоциональное состояние. — Лир посмотрел на него, потом на Игрейну. — Андвари дал правильный совет, но я…       — Но ты не можешь поделиться с ними своим счастьем, — закончила Игрейна. — Потому что ты, видите ли, несчастлив, так?       Герберт закусил губу. Они не особо далеко продвинулись в постельных делах, но он искренне считал, что Лир с ним счастлив.       — Я… нестабилен, — неохотно сказал Лир. — Они воспринимают это как доказательство безумия.       — Чего тебе не хватает? — Игрейна взяла его за руку. — Ты хотел узнать жизнь, получить любовь и дружбу. Теперь у тебя всё есть. Разве этого мало для счастья?       Он вырвал руку.       — Я не получил ни того, ни другого!       — Неправда!       — Возможно, я что-то неправильно понимаю. Но тогда объясните мне! Скажите честно, кто я для вас?!       — Ты — всё для меня, Лабиринт, — мягко сказала Игрейна. — Ты мой друг, мой мир. Я умру за тебя, если потребуется. Я не могу полюбить тебя, как жена мужа, но ты ведь нашёл другую любовь.       — Безответную любовь! А твоя дружба отравлена, королева. Вы постоянно думаете о Джарете. Вы оба.       — Ничего подобного! — возмутился Герберт. — Я вовсе не думаю о нём, когда мы с тобой вместе.       — Но ты чувствуешь себя виноватым.       — Я не разрешал читать мою душу!       — Да у тебя всё на лице написано!       — А ты не подумал, что если я виню себя, значит, есть за что?! — Герберт сорвал с шеи амулет четырёх стихий и протянул Игрейне. — Подержи. Вот, теперь читай меня, я разрешаю!       — Я тоже. — Игрейна положила амулет на трон. — Откроемся вместе.       Лир развернулся к ним. Зелёный свет струйками потёк из глаз в глаза. Герберту захотелось зажмуриться или хотя бы моргнуть, но веки не закрывались. А потом тронный зал исчез. Они оказались где-то в степи, красной от цветущих маков. От их аромата сладко кружилась голова.       — Ты степной дух! — осенило Герберта. — Здесь была степь?       — Очень давно. — Лир раскинул руки. — От горизонта до горизонта здесь цвели маки. А потом зацветала полынь. Но с тех пор, как выросли стены Лабиринта, этих растений больше нет.       — Ты жалеешь? — спросила Игрейна. — Хочешь вырваться на простор?       — Я вырвался. Теперь у меня вся реальность. Но оказалось, что этого мало.       — Я люблю тебя, — сказал Герберт. Признаться здесь оказалось легко и просто. — Сразу влюбился. Но я хочу, чтобы Джарет вернулся. Чтобы Игрейна была счастлива. И чтобы мы с тобой были вместе. Но это невозможно, да? Если он вернётся, вы не сможете ужиться в одном королевстве.       У Лира задрожали губы.       — Игрейна, ты думаешь так же?       — Я верю, что Джарет вернётся, — сказала она. — Но я знаю, что он не останется в Лабиринте. Только не на новых условиях.       — И зная это, ты делаешь всё, чтобы трон Оберона ему не достался?       — Ему не нужен этот трон. Ни ему, ни Эвину. Я люблю Джарета, но я знаю его лучше, чем он сам. Пусть лучше начнёт всё сначала в Эринии.       — Теперь я понимаю. — Лир опустил голову. — Я люблю вас обоих, а вы любите меня — только по разному. Но эта любовь не делает вас счастливыми. Поэтому и я нестабилен. Когда мы вместе, Герберт, это как полёт на драконе. А потом я падаю. Когда знаешь, что будет больно, становится трудно радоваться.       — Добро пожаловать в жизнь, — усмехнулась Игрейна.       — Нет, я всё исправлю! — Лир взмахнул рукой, вычерчивая в воздухе светящийся ромб. — Смотри: вот эта точка я, это ты, это Герберт, а это Джарет, — он перечеркнул ромб двумя диагоналями. — А вот здесь, в центре пересечения — источник, сердце Подземелья. Мы будем его хранителями — все четверо. А с титулами что-нибудь придумаем.       — Ты расставил нас парами, — сказала Игрейна. — Лир, ты понимаешь, что сделал сейчас выбор?       — Да, — Он повернулся к Герберту. — Я выбрал.       Они снова стояли в тронном зале.       — Нам ещё предстоит убедить Джарета, что новый порядок имеет право на существование, — Игрейна вздохнула. — Это будет нелегко. Эй, вы меня слышите?       — А? — Герберт оторвался от Лира.       Игрейна кинула ему амулет.       — Исчезните. Толку от вас сейчас всё равно нет. Кстати, я просмотрела ту книгу с картинками. Вам подойдёт тридцать восемь поз. Примерно.       — Слышал? — Герберт потянул Лира к окну. — А ты только две освоил.       — Я постараюсь наверстать... Ой, что ты делаешь? Ты меня не донесёшь!       — Спорим?       Игрейна улыбнулась, села на ступеньку трона и устало закрыла глаза. Когда Джарет вернётся, им будет непросто. По крайней мере, первое время. Ведь есть ещё Эвин, для которого Джарет мечтал завоевать трон. И смерть Алиаса. И гоблины, которым придётся разрываться между живым божеством и королём.       Детская в своей наивности схема Лира ничего не решает. Но пусть думает, что нашёл способ всех осчастливить. Сейчас главное, чтобы он сам был счастлив. А потом… Потом будет потом.       ***       — НА ЭТОТ РАЗ... МЫ БУДЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ... ПО МОЕМУ ПЛАНУ.       — Что ты придумал? — Алан перебирал ледяные бусины чёток. К этому средству он прибегал в крайних случаях, когда оказывался на шаг от срыва. Когда начинало казаться, что пора перекраивать мир не за столом переговоров, а с мечом в руке.       «С-слушаю тебя, Ториус».       «Да, да, мы слушаем».       «Именно для этого мы и собрались».       Ивы на болотистом островке согласно зашелестели.       — ИТАК...       Зеркало, разделённое на пять сегментов, дрогнуло, пошло трещинами и осыпалось дождем осколков. Алан вскочил, выронив четки. Выхватил из ощетинившейся острыми гранями кучи пять осколков покрупнее, разложил на столе.       — Ториус, что это было, землетрясение?!       — НЕТ…       Связь не прервалась, но владения духов изменились. Из глубин болота всплывали и распускались белоснежные лилии, а за ними тянулись зеленоватые руки. Утопленники поднимались со дна болота и, сцепив руки, танцевали между лилиями.       Подземный огонь в пещере разгорелся так, что стала видна бурлящая лава. В огне плясали саламандры.       Ледяной панцирь Северного острова пошёл трещинами, из них вырывались гейзеры. От края острова откололся айсберг, открыв поверхность скалы.       На древнем дубе стремительно разрастались во все стороны молодые побеги. Среди корней извивался манурм. Старая кожа слезала с него клочьями, новая чешуя радужно блестела.       «Это не хуже обряда...»       «Так вот ради чего он старался? Пожалуй, мне это нравится».       «И мне!»       «О да!»       — Что происходит?!       — МЫ ОПОЗДАЛИ… ПРЕДУПРЕДИ СВОИХ ПОДДАННЫХ… ХОТЯ ИМ НЕ ПРИВЫКАТЬ К НЕЖИТИ… АЛЬБРЕХТУ ПРИДЁТСЯ ТЯЖЕЛЕЕ… И ЛУЧШЕ НЕ ВЫХОДИТЬ В СЕВЕРНОЕ МОРЕ.       — Они что, разом сошли с ума?!       — НЕТ... ПРОСТО ЛАБИРИНТ ПЕРЕДАЛ ИМ СВОЁ СЧАСТЬЕ.       Осколки погасли. Алан выругался, только сейчас заметив, что порезал пальцы. Лабиринт счастлив? Означает ли это, что Игрейна уступила ему? Если так, придётся отказаться от мечты об источнике. Но зато теперь есть чем «порадовать» Джарета при встрече. И это хотя бы частично окупает все потери.       Алан гордился умением держать удар. Это не конец света, ничего страшного не случилось, просто надежда захватить Лабиринт отодвигается на неопределённое время. Но и без того есть, чем заняться. Сначала съездить в Эринию, выяснить, чем там занят Арден. А потом, вернувшись, разобраться, кто предупредил Герберта и наказать так, чтобы больше никто и никогда не посмел вмешиваться в планы владыки Лесного края!       ***       Каждый взмах крыла менял узор Дорог, перелистывая пространство, как нотную тетрадь. Здесь царила музыка. Эвин видел её бесконечные ленты, постоянно меняющие цвет, пролетающие мимо и насквозь. Но часть музыки оставалась внутри, и от этого вибрировали кости и до боли натягивалась кожа. Эвину не хватало крыльев, чтобы дирижировать лентами, создавая свою мелодию. Его разрывало на части, и он завидовал дракончику, который спокойно дремал, свернувшись калачиком между отростками гребня.       «Я хочу домой...»       Голова драконихи плавно повернулась. В огромных глазах плясала музыка.       — Пожалуйста, — прошептал Эвин. — Я больше не могу...       Дороги внизу разом приблизились, выгнулись мостом, принимая на себя дракона. Эвин съехал по крылу на гладкие камни мостовой. Дракончик вскинул голову, сонно поморгал и зачирикал.       — И тебе удачи! — Эвин даже не удивился, обнаружив, что понимает его. — Мы обязательно встретимся!       Дракониха мурлыкнула, как огромная кошка, и вдруг оказалось, что она уже высоко в небе. Или это мост ушёл вниз? Эвин сел и переждал, пока успокоится сердце. Ощупал себя, проверяя, всё ли на месте. Сжевал последнюю галету, припрятанную на дне котомки. Да-а, будет, что рассказать друзьям…Интересно, сколько он летал?       Эвин привстал, соображая, куда ведёт мост. Ага, до тропинки в Эринию рукой подать. Но отец велел повидать Дейфа и передать ему бусины. Вот и хорошо, в трактире всякое может случиться.       Эвин отряхнулся и решительно зашагал в сторону перекрестка.