Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      На него лилась вода. И вокруг тоже была вода — прохладная, чистая, оживляющая…       — Пей, пей, — приговаривал смутно знакомый голос.       — Где?.. — Джарет приоткрыл глаза. Вокруг клубился пахнущий цветами туман.       — Мы-то? На перекрёстке, в омывальне за трактиром. Встать сможешь?       Джарет шевельнулся. Он сидел в огромной бочке, по горло в воде. Нечего не болело, но когда он приподнялся, закружилась голова.       — Держись! — Его подхватили четыре лапы с золотыми когтями, выдернули из бочки и обернули простыней. — Вот, садись на лавку. Ран у тебя нет, а слабость пройдёт. Смерч тебя только начал высасывать, я вовремя успел.       Джарет вытер лицо.       — Ты… ракшас-бродяга?       — Наконец-то узнал. А я уж думал, память отшибло.       — Как ты меня нашёл?       — Ну, как? — Ракшас смущённо почесал затылок. — Я ведь, когда мы встретились, не знал, кто такие гоблины. А потом в трактире по пути услышал, как на вас ставки делают — вернёшься ты или нет? И главное, ставят десять к одному, что не вернёшься. Ну, я спросил, с чего такая уверенность? А мне объяснили, что гоблинов Дороги не принимают. Вот я и подумал — не дело, если ты сгинешь, а я с долгом на шее останусь. Вот и пошёл следом. Думал, догоню до Тир на Ног, но вы шибко торопились, а я, как назло, в шторм попал. Любят они меня! Пришлось пережидать.       — То есть, ты меня на Дороге подобрал?       — Не, в Итабаре.       — Где?       — Ну вот, даже не знаешь, как мир называется, где чуть не помер! Итабар, я тебе скажу, на весь сектор славится. Особо суеверные его загодя обходят, хотя смерчи на Дорогу не вылетают, брехня это.       — И как ты понял, что я там?       — По следам. К Итабару никто не сворачивает, потому ваши с сынишкой следы и уцелели, незатоптанные.       — Ясно. Теперь я перед тобой в долгу. Только… Со мной ребёнок был, где он?       — Спит, его молоком напоили. Только зря ты его забрал.       — Почему?       Ракшас наклонился и достал из-под лавки одежду Джарета — чистую и заштопанную.       — Это ведь не твой ребёнок?       — Мой. Не по крови, но по праву.       — О как… То-то мне показалось, что душа его знакомо пахнет. Дело серьёзное. Вот только не ты первый пытаешься вытащить кого-то из Итабара. И взрослых выводили, и детей. Ни один не выжил. — У меня выживет, — Джарет оделся. — Где мой сын? Ракшас отвёл глаза.       — С чего ты решил, что я знаю, где он?       — А ты ничего не спросил про него, хотя видел следы.       — Верно. Но про это тебе пусть лучше хозяин расскажет.       Джарет встал. Голова закружилась так, что пол ушёл из-под ног. Ракшас молча подставил плечо. Опираясь на него, Джарет сумел выйди из омывальни и добрести через двор к заднему входу в таверну.       На этот перекрёсток они не сворачивали, когда торопились к Тир на Ног. Зал был битком набит, но к ним тут же подскочил хозяин — черноволосый эльф — и с почтением поклонился.       — Прошу к столу вот сюда. Я счастлив, что тебе лучше. Садитесь, сейчас принесут еду.       — Где ребёнок? — спросил Джарет.       — Наверху. За ним приглядывают, не беспокойся.       — Сколько я должен? — Джарет спохватился, что при нем нет сумки.       Хозяин замахал руками.       — Всё за счёт заведения! Это почет для меня — принимать отца избранного, поцелованного Дорогой.       Джарет сел. Его затрясло. «Где ты, Совёнок? Что с тобой случилось?»       — Расскажи ему, — сказал ракшас, подождав, пока слуга расставит на столе миски с рагу и крупно нарезанным сыром.       Джарет жадно выслушал красочный рассказ, как Эвин встретил мать драконёнка и улетел с ними.       — Теперь твой сын — поцелованный Дорогой, — с благоговением закончил эльф. — Это великая честь. Когда вырастет, станет творцом. Прошу прощения, мне надо бежать. Если что-то нужно, только скажи.       — Глотни, отпустит. — Ракшас придвинул к Джарету кружку с чем-то вроде эля. — Я знаю, каково это, когда дети выбирают свой путь. Но тут уж ничего не поделаешь. Я сразу увидел в твоем сыне бродягу, и это не худшая судьба, поверь мне.       «Это я мечтал стать бродягой, — подумал Джарет, — а ты должен был сесть на трон своего деда, Совёнок, но вместо этого выбрал Дороги. Что ж, у тебя будет, куда возвращаться, обещаю».       — Это не опасно? — спросил он.       — Смотря что считать опасностью. Но твой сын молодой, ему пока нечего добавить в музыку Дорог. Так что она его отпустит. Ты дал ему наказ?       — Он должен кое-что доставить в Подземелье. И встретиться с Дейфом, это смотритель перекрёстка… Подожди, а моя сумка уцелела?       — И сумка, и бусины. На твоё счастье.       — Почему?       — Сдаётся мне, твоя удача закончилась бы гораздо раньше без ожерелья Гаруды.       Джарет убедился, что руки перестали дрожать и взялся за ложку.       — Что ты знаешь об этих бусинах?       — Да про них все бродяги знают. — Ракшас сыто рыгнул. — Слышал про Гаруду?       — Бог с крыльями орла?       — Вроде того. Хотя насчет божественности — это вопрос спорный. Ну, в общем, в давние времена Гаруда бросил вызов дракону. Взлетели они высоко-высоко над Дорогами, и бились насмерть, — он отхлебнул из кружки.       — Победил, конечно, дракон?       — Конечно. Говорят, где упали перья Гаруды, там возникли мосты. А бусы из порванного ожерелья раскатились по всем Дорогам. Каждая бусина — это чудо. Не слишком большое, но выручить может.       — Жаль, что я не знал этого раньше.       — Не жалей, король. Они не выполняют желания. Это не волшебная палочка и не джинн. Это чудо. Срабатывает по своему выбору и только один раз, а потом бусина рассыпается. — Он потянулся. — Пошли, отоспимся и двинем в путь. Закажи у хозяина подробную карту, он тебе не откажет.       — Я помню, куда идти.       — Само собой, но всегда можно найти Дорогу покороче. А тебе надо торопиться — с ребёнком-то.       Джарет прикинул, поможет ли младенцу, если добавлять в молоко эликсир? Придётся рискнуть. И надо попытаться нанять ракшаса в учителя Эвину. Как выяснилось, познавать правила Дорог следует не по книгам.       ***       — «Трактат о видах любви»? — Герберт открыл тонкую книгу в треснувшем картонном переплёте. — Лир, я поражаюсь эклектичности твоей библиотеки. Редчайшие манускрипты, подлинный дневник самого Гермеса Трисмегиста и вдруг какая-то дешёвка.       — Я хотел разобраться, но так и не понял, чем отличается эрос от людуса, а сторге от агапэ.       — Не забивай себе голову. — Герберт отбросил книжку. Они сортировали библиотеку Лира по принципу: что пригодится алхимику и что не пригодится.       — Или вот страх, — упрямо продолжал Лир. — Как он соотносится с любовью?       — Плохо соотносится. — Герберт с усилием закрыл доверху набитый сундук. — Уносите!       Шестеро гоблинов поволокли сундук в замковую библиотеку. Лир выжидательно смотрел на Герберта.       — Понимаешь, от страха никуда не деться. Но лучше, если боишься не того, кого любишь, а за него.       — Получается, что ты любишь Улли?       — С чего ты взял?       — А помнишь, как ты испугался, когда он чуть не опрокинул на себя склянку с кислотой?       — Ещё бы не испугаться. Где бы я в три часа ночи раздобыл новую кислоту?       Лир усмехнулся.       — А за Корвина ты боялся?       — Не слишком. Я беспокоился, если долго не приходило писем, но чтобы бояться…       — То есть, ты его не любил?       Герберт поморщился.       — Любовь бывает разная. Лир, я тебя умоляю, давай не будем копаться в моём прошлом. Как тебя, я никого не любил. Это правда.       Лир улыбнулся так, что у Герберта ёкнуло сердце.       — Если ты сядешь на эту стопку, а я встану на колени, получится поза, как на семьдесят третьей странице.       Садиться на стопку бесценных рукописей было кощунством, но Лир облизнулся, и Герберт сел.       — Прошу прощения, что вмешиваюсь, — раздался в воздухе голос Игрейны, — но к нам гости.       Лир зарычал.       — Кто? — спросил Герберт.       — Алан со свитой. Он намерен совершить вояж в Эринию, но прежде просит о встрече с Лабиринтом.       — Просит? — Лир изогнул бровь. — Ладно, сейчас поднимусь в тронный зал.       — А ещё Йорген явился. Я оставила его в библиотеке.       — Ну, там он скучать не будет. — Лир быстро поцеловал Герберта. — Я скоро вернусь.       — Лучше приходи ко мне. На подушках будет удобнее.       Лир подмигнул и исчез. Герберт постоял, успокаиваясь, поднял две тяжеленные связки рукописей, которые отобрал для себя, и потащил к лестнице. Носильщикам он эти сокровища не доверял.       ***       Пак со стоном разлепил правый глаз. Левый заплыл.       — Ад и Хаос… — Он перевернулся на живот и выполз из-под стола. — Эрни…       — Он ушёл, — отозвался Марк, шаркая по полу шваброй. — Все ушли.       Пак тупо уставился на него.       — Куда ушли? И прекрати двоиться. Это дурной тон.       — А ещё говорят, что у богов не бывает похмелья, — фыркнул Марк. — Ты хоть помнишь, что здесь было?       — Смутно.       — Всё началось с того, что явился твой друг Андвари, а с ним два эльфа. Один едва на ногах держался.       — Это я помню. — Пак с третьей попытки взобрался на стул. — Андвари… старый пройдоха! Ну и кутёж мы устроили!       — Это точно. Когда хозяин проспится, непременно поинтересуется, кто подмешал спирт в пиво.       — Вали всё на Андвари. Он как, на своих ногах ушёл?       — Ага, крепкий старикан. Всех перепил. Они с хозяином долго сидели, но о чём говорили, не знаю.       — Жаль…       Пак лёг головой на руки. В памяти всплывали беспорядочные картины. «Тащите бочки! Я плачу!» — Андвари бросает Марку друзу изумрудов… Они пляшут на столе... Кедеэрн читает послание от королевы гоблинов и радостно смеётся. «Я устал здесь сидеть! Заткнись, Пак, я не верю, что мы действительно нашли твоего брата! Уж лучше я рассчитаюсь, прикончив Алана! Давно мечтал»... Пенится щедро разведённое чистейшим спиртом пиво… Смертельно бледный эльф валится на пол таверны. Хмурый взгляд Дейфа. «Я не снимаю проклятья…»       — Он ведь согласился? Твой хозяин снял проклятье?       — Уж не знаю, чем они с ним расплатились, — Марк похабно ухмыльнулся, — но да, этот Кай отсюда ушёл в лучшем виде. И Кедеэрн с ними. Взял у хозяина меч и сказал на прощание, чтобы ты постарался не поджечь без него трактир. Он, кстати, почти не пил.       — Это безмерно меня радует. — Пак потрогал спадающую опухоль на левом глазу. — И я просто счастлив, что ему хватило ума взять меч.       — Арден настойчиво предлагал ему свой.       — А больше он ему ничего не предлагал?       — Вроде бы речь шла о каком-то весеннем обряде. Хотя Арден представился зимним королем.       — Из него зимний король, как из меня снежинка!       Пак застонал. Он вспомнил, почему взялся пить всерьёз. «Я рад, старый приятель, что мы повидались напоследок». Взгляд у Андвари печальный и трезвый. Взгляд провидца, который ни разу не ошибся в своих прозрениях. Пак в ответ усмехнулся с бравадой: «Не скажешь, когда и где?» Андвари качнул головой: «Не скажу, а то как бы хуже не стало».       Пак много раз умирал и воскресал, но Андвари имел в виду конечную смерть. Ох, как не хочется! Только не сейчас, когда столько важных дел. Вернуть память брату, отомстить Лабиринту, узнать, куда подевался Оберон и ему тоже отомстить. Никому не должно сойти с рук покушение на бога.       — Очнись, — Марк толкнул его в бок. — Видишь мальчишку у двери? Только что вошёл.       Пак поднял голову.       — Ну?       — Он из той компании, про которую я вам рассказывал. Сын короля гоблинов.