Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Йорген фон Кролок перелистывал журнал по археологии, невесть откуда взявшийся в библиотеке короля гоблинов, и гадал, жили в древнем Египте фэйри или нет? При этом он то и дело косился на заманчиво приоткрытый сундук, битком набитый рукописными книгами.       — Извини, что заставил ждать. — Возле окна возник Лир, весь сверкающий от обилия драгоценных камней на ожерелье, наручах и поясе. — Ты не встретился с Аланом?       — Мы счастливо разминулись. Что он хотел?       — Получить гарантии, что я беспрепятственно пропущу его в Эринию и обратно. А так же намекнул, что неплохо бы прояснить, кто теперь является владыкой Лабиринта.       — И что ты ответил?       — Ничего. Год, назначенный Джаретом, ещё не истёк.       — Означает ли это, что ты не против его возвращения на трон?       — Пусть сначала вернётся, потом посмотрим. Пока что меня больше волнует, как продвигается наш план. Духи успокоились…       — Я бы не назвал их состояние спокойствием. Даже Предел тряхнуло.       — Они счастливы и больше не подозревают меня в безумии, а это главное. И Алан, наконец-то, отправился в Эринию.       — Этот бог... — Йорген повертел на пальце перстень с крупным черным камнем. — Кто он?       — Полагаю, ты знаешь его, как Цернунна или Кернунна.       — Рогатый бог? Разве он из Туата де Дананн?       — Он полукровка, но права у него есть. — Лир сел на сундук, скрестив ноги. — Полагаю, завтра можно ждать Ардена обратно. Конечно, если он и Селар не предадут нас в последний момент.       — Алану нечего им предложить, он может только воззвать к традициям, но едва ли это возымеет силу. Надеюсь, наш союз останется в силе и после исполнения твоего замысла?       — Без сомнения. Ты хочешь ещё о чём-то спросить?       — Я хочу проконсультироваться. Возможно ли использовать магию Туманного Предела для создания долгоживущих организмов?       — Насколько долгоживущих?       — Недели, месяцы. В идеале — годы.       Лир задумался.       — Насколько мне известно, магия Преисподней не предназначена для создания жизни. Модификация — дело другое. И тебе это прекрасно известно. А что, разве Предел не исполняет твоих желаний?       — Исполняет. Но за его границами всё, что я создаю, существует не дольше пары суток.       — Кого конкретно ты хочешь создать?       — Растение. — Йорген неопределённо повертел пальцами. — Я пробовал посадить настоящий куст, но цветы на нём засыхают.       — Мало света, — кивнул Лир. — Какое растение тебе нужно?       — Двухцветный эльфийский шиповник.       — С белыми и алыми цветами?       — Нет, с серебристыми и багрово-чёрными.       — В природе такого не существует, но изменить цвет — это простейшая магия. Гораздо сложнее приучить шиповник расти в постоянных сумерках. И тут моя сила не поможет, сам понимаешь.       — Мне бы хватило нескольких веток, лишь бы они не засыхали достаточно долго.       — Это можно. Подожди. — Лир исчез.       Фон Кролок покачал головой, откинул крышку сундука и бережно поправил примятые тома. Какое варварское отношение к раритетам! Зачем вообще гоблинам книги? Если Джарет не вернётся, возможно, Лабиринт согласится продать библиотеку...       — Держи! — раздалось откуда-то сверху, и к ногам Йоргена упала охапка колючих веток с бутонами серебристого и чёрного цвета. — Поставь в воду и капни эликсир. Они постепенно распустятся и будут жить не меньше года.       Фон Кролок аккуратно завернул ветки в край мантии.       — Благодарю. Могу я открыть отсюда портал?       — Разумеется, но только не прямо в Предел. — Лир возник возле сундука, глянул на книги и хмыкнул. — Йорген, а почему Герберт ненавидит тебя?       — Потому что у меня была власть над ним, а Герберт из тех, кто лелеет давние обиды. Он так и не стал взрослым. Возможно, в этом есть и моя вина. А впрочем, ненависть — сложное чувство, разобраться в ней не всегда получается.       — Как и любовь.       Фон Кролок кивнул и поскорее открыл портал, пока и без того откровенный разговор не зашёл слишком далеко.       ***       Эвин испуганно оглядывал пустой трактир, сдвинутые в беспорядке столы, перевёрнутые стулья и лавки, подозрительные пятна на полу, липком даже на вид. Такого беспорядка на перекрёстках он ещё не встречал.       — Заходи, заходи! — Марк махнул рукой, показывая на прибранную часть зала. — Голодный, небось? Сейчас принесу что-нибудь. Ты один?       — Ага... — Эвин по стене пробрался в дальний угол и сел, чинно сложив руки на коленях.       Единственный, кроме него, посетитель трактира, постанывая, умывался у ведра. Вылил кружку воды себе на голову, фыркнул, отряхнулся и посмотрел на Эвина кошачьими припухшими глазами — одним больше другого.       — Привет! Позволишь присоединиться к тебе? Не люблю одиночество.       — Да, конечно. — Эвин вежливо встал и отодвинул стул напротив.       — Благодарю. — Незнакомец дружелюбно улыбнулся.       Эвину понравились его волосы — пегие, похожие на перья совы. Почти как у Джарета.       — А где хозяин? — спросил он.       — Отсыпается. Мы здесь погуляли малость. Зачем он тебе?       — Передать кое-что.       — Скоро появится. Кстати, можешь называть меня Пак. — Он протянул руку.       Эвин смутился.       — А разве… Ну, я слышал, что представляться здесь не принято.       — Это суеверие. Да и всё равно у большинства бродяг прозвища.       — Тогда, можешь называть меня Совёнком.       — Подходяще. — Пак уважительно оглядел его. — Туда или обратно?       — Обратно.       Подошёл Марк с полным подносом. Поставил на стол кувшин сока и блюдо с горой бутербродов.       — Больше ничего не нашлось, но я сейчас омлет пожарю.       Хлеб был свежий, масло, смешанное с петрушкой, таяло на языке. Эвин проглотил три бутерброда, прежде чем снова смог заговорить.       — И часто здесь так… гуляют?       — Да разве это гулянка! — Пак понюхал сок и плеснул себе в кружку. — Вот, помнится, в прежние времена...       Эвин слушал — то замирая от восторга, то давясь от смеха. В трактир потихоньку подтягивались бродяги. Подмигивали Паку, кивали Эвину, как равному. Марк принёс чуть подгоревший омлет.       — Я заплачу! — Эвин торопливо полез в котомку и вместе с кошельком вытащил пробирку.       — Забавный сосуд, — Марк наклонился ближе. — Алхимический, что ли?       — И зачарованный. — У Эвина по спине внезапно побежали мурашки. Строить планы — это одно, а воплощать их — совсем другое. — В нём вода… с Тир на Ног.       — О, это большая ценность. Продаёшь? — спросил Марк.       — Н-нет, — с запинкой ответил Эвин и спрятал пробирку.       — Правильно, такое не продают, — спокойно сказал Пак. Запихнул в рот кусок омлета, прожевал и всё с тем же спокойствием добавил: — Стало быть, ты побывал на Вечном острове? И как там?       — Странно... — Эвин помолчал, подбирая слова. — Чудесно. Ты бывал там?       — Нет, но много слышал. Особенно о Дану.       — Я её ненавижу! — вырвалось у Эвина. — Она подлая!       — Согласен. — Пак смотрел одновременно сочувственно и ободряюще. — И всё их племя такое. Ты говори, говори. Легче будет.       И Эвин заговорил — взахлёб, выплескивая обиду, боль, горе, которое, оказывается, гнездилось где-то в глубине. Слова обгоняли друг друга, он сбивался, но Пак не переспрашивал, только держал его за руки, и от этого действительно делалось легче.       — Стало быть, Лабиринт выгнал Джарета? — сказал Пак, когда Эвин выдохся. — Так я и думал.       — С чего ты взял? Просто меня позвал Тир на Ног, а отец пошёл со мной.       — Верно, но это не вся правда. И ты это знаешь.       Эвин опустил глаза.       — Ну, да, я догадывался… А откуда тебе известно о Лабиринте?       — О-о, это непростая история. — Пак с сомнением склонил голову набок. — Конечно, ты совсем юный, но… А, ладно. Ты настоящий бродяга, значит, возраст не имеет значения. Голова у тебя работает, как надо, это сразу видно.       Эвин покраснел, польщённый.       — Видишь ли, — Пак доверительно склонился к нему, — я брат Фавна. Того самого, кто построил ваш Лабиринт.       — Ой! — Эвин вскочил. — А ты знаешь, где Фавн? Отец очень хотел с ним встретиться!       — Не сомневаюсь. Ты сядь, ни к чему привлекать лишнее внимание. Сдаётся мне, мы может заключить договор — выгодный для нас обоих. И особенно — для твоего отца.       ***       Поздняя осень в Эринии — не лучшее время: вся красота с деревьев облетела, копыта коней месят грязь, то и дело приходится обновлять очищающие заклинания, иначе весь плащ окажется забрызганным. Арден оглядел унылое поле между двумя лесами. Неужели Селар не мог выбрать место покрасивее?       — Отличное место, — сказал Алан. — Не думал, что здесь встречаются «глухие озёра».       Селар горделиво улыбнулся.       — Они и не встречаются. Я его создал.       Арден по-новому осмотрел выгоревшее поле. «Глухим озером» называли место, ограниченное невидимой и неосязаемой стеной магической тишины. Они возникали сами собой или создавались специально, если требовалось место для тайных переговоров. Но обычно это было пересохшее озеро или кратер вулкана. Сколько же силы потратил Селар, чтобы оградить поле? И только ради того, чтобы похвастаться своим возросшим мастерством.       — Итак, — Алан развернул коня, чтобы видеть обоих королей, — что вы задумали? Только не надо уверять меня, Арден, что ты приехал сюда просто поохотиться. От тебя пахнет Дорогами.       — С каких пор прогулка по Дорогам расценивается, как преступление?       — Это не место для прогулок. Где ты был?       — Это моё дело, Алан. У тебя нет права требовать от меня ответа.       — Ах, вот как? И ты думаешь так же, Селар?       Король эльфов Эринии с достоинством поправил серый плащ.       — Нет смысла и дальше держаться за древние традиции, Алан. Согласись, что трон Оберона потерял смысл. И незачем дожидаться Джарета, чтобы заявить об этом.       — Ты утверждал, что готов бросить ему вызов!       — От своих слов я не отрекаюсь. Если Джарет вернётся и начнёт настаивать на восстановлении единого трона…       — На восстановлении? Трон Оберона цел и невредим! А ваши слова я расцениваю, как измену. Или как вызов — выбирайте сами.       Селар посмотрел на Ардена. Тот кивнул.       — Пусть будет так. Но мы трое связаны слишком многими клятвами, Алан. Поэтому, дабы не нарушить порядок вещей, мы выставляем против тебя поединщика, достойного наследия Оберона не менее, чем ты.       — Вы хотите меня оскорбить? — Алан вскинул подбородок. Вороной конь под ним нервно переступил с ноги на ногу. — Кого вы нашли? Из поколения моего отца осталась только Кинта. Но она не станет сражаться со мной.       — Зато я стану.       Перед тремя королями воздух колыхнулся радужной волной, пропуская высокую фигуру в струящемся плаще цвета зимы.       — Кедеэрн?! — Алан схватился за рукоять меча. — Предатели… Неужели вы готовы склониться перед богом, который наполовину демон, лишь бы избавиться от меня?!       — Я не претендую на трон. — Кедеэрн покривил губы. — Но я выбью его из-под тебя, Алан. Жаль, что твой отец сбежал, но за него ответишь ты.       — Кто тебя разбудил?!       — Неважно. Не тяни время, мне и без того пришлось тебя ждать. — Кедеэрн сбросил плащ, оставшись в простой рубашке и кожаных штанах, заправленных в сапоги.       Арден поморщился. Разве так следует одеваться лесному богу и наследнику Велиала? Даже шёлковый плащ и то с трудом уговорили накинуть.       Алан спрыгнул с коня. Вытащил меч и отбросил ножны.       — Думаешь, ты сильнее меня, демонское семя? Время богов прошло. Твой отец сдох, и ты сейчас последуешь за ним следом!       — Я сын Рианнон! — Синие глаза Кедеэрна потемнели до грозовой черноты. — Сын богини, отдавшей жизнь за ваше племя!       Он ударил первым. Алан парировал, от тонкого, с золотым отливом, меча Кедеэрна разлетелся сноп искр.       — Что это за оружие? — шёпотом спросил Селар у Ардена.       — Понятия не имею. Он взял его в трактире на перекрёстке.       Алан сделал прямой выпад в голову Кедеэрна, тот отбил и тут же контратаковал, зацепив запястье противника.       — Кстати, — сказал Селар, не отрывая глаз от поединщиков, — я не успел спросить, как тебе показались Дороги?       — Они величественные. Ты далеко заходил?       — Меня не тянет путешествовать.       — В этом мы сходимся.       Кедеэрн ушёл в оборону. Алан атаковал стремительно, с яростью, поразившей наблюдателей.       — Ты прав, стародавние обиды не забываются, — прошептал Селар. — Но Алан лучше фехтует. Что мы будем делать, если твой бог проиграет?       — Он не мой бог! — огрызнулся Арден.       Кедеэрн пнул комок грязи, целясь в лицо противнику, но промахнулся. Меч Алана распорол ему левое плечо. Закапала кровь, необыкновенно светлая. Селар выругался сквозь зубы. С меча Кедеэрна сорвался сгусток света и ударил в клинок Алана. Серебряные руны растеклись кляксами, но сталь выдержала.       — Это всё, на что ты способен, забытый бог?! — Алан рубанул мечом, как саблей.       Золотистый клинок треснул и рассыпался. Алан сделал выпад, Кедеэрн выгнулся, пропуская лезвие над собой, перехватил руку противника и перекинул его через себя. Алан приземлился на ноги, не выпустив меча. Кедеэрн отскочил и протяжно свистнул. Эльфийские кони заржали и встали на дыбы. Жеребец Алана сорвался с места и умчался в лес. Свист не умолкал. Ардену стало холодно. Почудилось, что вокруг воет вьюга, и ей подпевают волки.       — Factus lupus! — крикнул Кедеэрн.       Алана выгнуло дугой. Он не то застонал, не то завыл. Одежда на изменяющемся теле разрывалась в клочья.       «У него был шанс победить, — подумал Арден. — Но боги никогда не играют честно. Впрочем, это неважно, пока они играют на нашей стороне».       — Я запираю тебя в этом обличье, Алан, сын Оберона! — Кедеэрн начертил над корчащимся телом тройную спираль. — Отныне и до тех пор, пока мне это угодно.       Белоснежный волк, пошатываясь, поднялся на ноги, глухо зарычал, попятился и, одним прыжком перемахнув кусты, скрылся в лесу.       — Он действительно бегал волком в твоей свите? — хрипло спросил Селар.       — Именно так. — Кедеэрн наступил на меч Алана и вдавил его в грязь. — А тело помнит однажды выученные приказы. Что ж, дело сделано. Прощайте.       — Подожди, ты ранен! — Арден спрыгнул с коня. — Я могу залечить.       Кедеэрн расстегнул рубашку, спустил с плеча. Понаблюдал, как король эльфов колдует над раной.       — У тебя дыхание весны, Арден. Скоро в Верхнем мире Имболк. Ты придёшь?       — Я ведь обещал.       Кедеэрн улыбнулся, натянул рубашку и направился через поле в ту сторону, где скрывался за деревьями выход на Дороги. Эльфийские короли молча смотрели ему вслед.       — Только что изменилась история трёх миров, — медленно выговорил Селар. — Вот так просто?       — Просто? Знал бы ты, сколько пришлось для этого сделать! Тебе-то хорошо, сидишь в своей глуши и знать ничего не хочешь. Кстати, готовься к притоку эмигрантов из Лесного края.       — Ты тоже.       Арден вскочил на коня. Впереди ожидало много дел, новых договоров и клятв. Жизнь необратимо менялась. В детстве он мечтал жить в эпоху великих свершений. Потом война избавила его от лишних мечтаний. А теперь великие свершения ждут у порога, и придётся встречать их с достоинством.       — Тебя пугают изменения? — спросил Селар.       — Нет, — ответил Арден. Страх исчез, когда Алан превратился в волка. Осталось одно предвкушение и нетерпеливое желание вернуться домой.