Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Ничем не скрепленные волосы короля эльфов мерцали, по серебряному кафтану проблескивали искры, а к отвороту была приколота ветка шиповника с двумя цветками.       — Я вернулся.       — Вижу. — Йорген протянул ему руку, проводя через границу Предела. — Как всё прошло?       — Успешно и весьма. Богом оказался Кернунн.       — Ты это ожидал?       — У меня были подозрения. Гоблины до сих пор поминают Херна-охотника, а он, согласно легендам, был не в лучших отношениях с Обероном и его старшим сыном.       — Что с Аланом?       — Стал волком. Полагаю, мы о нём не услышим ближайшую тысячу лет.       — Прекрасно. Кто его сменит?       — У его дочерей равные права, но Лабиринт считает, что следует поддержать младшую.       — Другими словами, Эдвина Друда. Некроманты забирают всё больше власти в Подземелье.       — Мы вынуждены их терпеть — до поры до времени. Но Тьма не вечна, дорогой мой, и они об этом знают. — Арден оглянулся. Они отошли довольно далеко от ворот, но замок ближе не стал. Похоже, Йорген специально растягивает пространство.       Арден улыбнулся. Они ещё ни разу не гуляли по туманной аллее вот так — рука об руку.       — Каким образом возникла Тьма? — спросил фон Кролок. — В летописях этот вопрос обходят молчанием.       — Неудивительно. Тебе известно, как Преисподняя оказалась в изоляции?       — Об этом я читал.       — Демоны тысячу лет строили мост, чтобы восстановить связь с Верхним миром через Подземелье. А энергию для строительства черпали из боли и страданий рабов, которых пытали до полусмерти, потом лечили и опять пытали. Заодно и новых демонов делали — из самых стойких. Когда фэйри ушли в Подземелье, наши маги обеспокоились и создали защитную Завесу. Она соприкоснулась с мостом, и впитала в себя всю боль, страх и ненависть, из которых он был создан. Завеса потекла по мосту, растворяя его, до самого Ада. Вторжение в Подземелье было остановлено, но родилась Тьма, ненавидящая жизнь — любую, без различий.       — А сейчас в Преисподней, скорее всего, гражданская война. В любой момент какой-нибудь не в меру амбициозный демон обратится за помощью к Тьме, и она свой шанс не упустит. Что будет с мостом Саактура, если Тьма поглотит Ад?       — Тебе следует задать этот вопрос Лабиринту. Но в любом случае сюда Тьма не ворвётся. Хотя, возможно, тебе придётся нанять некроманта — на всякий случай.       — Надеюсь, не придётся. Есть новости о Джарете?       — Нет. Я по-прежнему не исключаю возможность, что он сгинул на Дорогах.       — Это было бы воистину прекрасно.       — О да, я буду счастлив, если мы избавимся от обоих братьев. Впрочем, с существованием Джарета я готов мириться, а вот чего мне действительно не хватает для полного счастья, так это ответа на один вопрос... — Арден погладил лепестки багрово-чёрного цветка.       — Да. — Йорген взял его за плечи, прижимая к дереву.       — Это согласие ответить на мой вопрос?       — Нет. — Йорген провёл губами от его уха вниз по шее. Замер над бьющейся голубоватой жилкой. — Это ответ.       ***       — Да какой из меня учитель! — Ракшас всплеснул сразу четырьмя лапами. — Тем более, для принца.       — Самый подходящий, — уверенно сказал Джарет. — Кстати, как тебя зовут полностью? Рав — это ведь уменьшительное имя?       Они отдыхали на острове посреди широкой реки с ленивым течением. Ракшас прилаживал над костерком из плавника котелок, чтобы согреть молоко. Распелёнутый ребёнок лежал на тёплом песке, ловил себя за ноги и радостно угукал.       — Растёт на глазах! — Ракшас расплылся в улыбке, которая могла считаться умильной, если сделать скидку на клыки. — Твой эликсир — настоящее чудо.       — Это изобретение моего побратима. — Джарет лёг, закинув руки за голову. — У тебя есть причина не называть полное имя?       Ракшас вздохнул.       — Ты испугаешься.       — С чего бы это?       — Мое имя Равана.       — Это слово означает что-то ужасное?       Глаза ракшаса разгорелись красными угольями и тут же потухли.       — Когда-то оно вызывало трепет у людей и демонов — давно, во времена моего прадедушки. Но я стараюсь поддерживать репутацию семьи. Хорошо, я обучу твоего сына, король, если ты подаришь мне гору. Есть в твоих владениях горы?       — Найдутся в Эринии. А зачем тебе гора?       — Построю дворец, чтобы было куда возвращаться.       — Договорились. — Джарет попробовал молоко, налил в бутылочку и принялся кормить ребёнка.       Рав расстелил возле костра одеяло и лёг.       — Если нам повезёт, доберёмся до твоего мира за десяток переходов. Меньше никак не получится. Хватит эликсира?       — Должно.       Джарет не стал уточнять, что эликсира хватит только для ребёнка. И амулетов больше нет. А иссушающий душу ужас не ослабел. Даже если смотреть себе под ноги и считать шаги, это слабо помогает.       «Я дойду, — он вызвал в памяти образ Игрейны. — Слышишь, любовь моя? Я обязательно дойду. Надеюсь, Эвин уже вернулся, и у вас всё хорошо. Я вытащу тебя из Лабиринта и построю для нас новый замок, где ты захочешь. И больше никуда не уйду, клянусь».       Игрейна печально смотрела на него и молчала. А потом начала таять. Джарет попытался удержать её образ, но ничего не получилось. Он уложил ребёнка в корзину и сел у огня, растирая занывшие виски.       — Видения? — спросил Рав.       — Не знаю. — Джарет достал полученную на перекрестке карту. — А мы не можем сократить путь, если пройдём вот по этому мосту?       — Можем, но ты уверен, что выдержишь? Это высокий мост. Случается, на него садятся драконы.       — Выдержу.       Рав кивнул.       — Как скажешь, король.       ***       Эвин вернулся в Эринию не слишком удачно — за три дня до открытия ворот в Подземелье. Но зато гоблины устроили в его честь настоящий праздник — с танцами и охотой. На второй день Селар прислал «Его Высочеству принцу гоблинов» официальное письмо, в котором поздравлял с возвращением и приглашал погостить. Эвин вежливо отказался.       Провожать его собралась целая толпа. Кортеж растянулся на милю, а барабаны и флейты было слышно, должно быть, за горами. Эвина несли на носилках, и он, оглушённый и счастливый, даже засомневался — может, лучше стать королём, а не бродягой? Но потом представил, что придется всю жизнь оставаться в одном мире и опомнился. Нет, Дорогам он не изменит.       Эвин опасался, что у ворот его будет ждать мать или кто-то из братьев, но на утоптанной площадке перед башней не оказалось никого, кроме трёх гномов с огромными почтовыми сумками. Они почтительно посторонились. Гоблины опустили носилки, Эвин обнялся с Борком — наместником Джарета.       — Как скоро нам ждать короля?       — Не знаю, — Эвин вздохнул. Он хотел сказать, чтобы гоблины нашли какого-нибудь бродягу и отправили навстречу королю — с запасом амулетов, но никак не мог подобрать слова, ведь нельзя, чтобы о слабости Джарета узнали даже свои. И тут Эвин сообразил, что нужно сказать: — Ой, я совсем забыл! Королю наверняка потребуется эликсир, с ним ведь ребёнок. Сможете отправить надёжного гонца на перекрёсток? Или у вас нет эликсира?       — Имеется. — Борк помолчал. — Вот с гонцом сложнее. Но мы найдём, не тревожься, принц. Удачи тебе.       Ворота начали открываться. Эвин пожал протянутые ему лапы, накинул подаренный плащ из шкурок снарков и перешагнул порог башни.       — КОНТРОЛЬ! — громыхнули двое троллей, загораживая дорогу.       — Да это же принц! — Гоблины-таможенники сорвались с мест. — Пошли прочь, болваны! Эвин! Ваше высочество! А король где? Мы ждём, ждём…       Эвина на руках вынесли в светлую ночь Подземелья.       — Королеве надо доложить! Радость-то какая! — Вокруг суетились, кричали, смеялись и плакали.       Игрейна встретила его в воротах Лабиринта.       — Здравствуй, Эвин.       — Здравствуйте, ваше величество. — Он скованно поклонился. — Отец задержался в пути. С ним всё в порядке, но учитель погиб, и он остался ждать его воплощения...       — Понятно. Король поступил, как должно. А ты молодец, что добрался один. Отец будет тобой гордиться. Отдыхай, завтра всё расскажешь. — Она исчезла.       Эвин закусил губу. Он не ждал, что Игрейна обрадуется, но почему она даже не захотела его выслушать? Неужели ей всё равно, что они пережили? Ну и поделом тогда! Эвин сбросил плащ на руки подбежавшей служанки.       — Отнеси в мою комнату, Джу. И сумку тоже. — Он оглядел притихших гоблинов.       — Я всё расскажу. Утром.       Они закивали, наперебой желая ему добрых снов, и неохотно разошлись. Эвин достал из потайного кармана куртки пробирку и сжал в кулаке. Ближайший алтарь как раз по дороге к замку, если идти не самой короткой тропой. Эвину было страшно, но если затянуть с этим делом, станет ещё страшнее, лучше сразу. Что случится с Игрейной, если Лабиринт уснёт? Она как-то связана с ним. Что, если королева тоже уснёт навсегда? Ну и ладно. Никто ведь не узнает, почему это случилось!       Он свернул с прямой дороги в заросли, мельком подивившись, откуда в Лабиринте столько цветущей сирени? Вроде, не было раньше. И алтарь весь зарос… Одной рукой Эвин раздвинул душистые ветки, зубами вытащил пробку и опрокинул пробирку. Ихор вскипел на камне.       — Именем Фавна! Приказываю тебе, Лабиринт! — Эвин сглотнул и твёрдо закончил: — Приказываю тебе заснуть навсегда!       ***       Улли душераздирающе вздохнул и театрально отёр пот со лба.       — Не придуривайся! — Герберт придирчиво осмотрел кухню. — Я тебе сто раз говорил: не нравится, можешь возвращаться во дворец, там тебя с радостью возьмут уборщиком.       — Можно подумать, я здесь чем-то другим занимаюсь! — огрызнулся Улли, запихивая скребок и тряпки в тумбочку под раковиной.       — Да за твоё жалование другой бы языком мне весь дом вылизал! — Герберт заглянул под плиту. — А ну быстро вымети отсюда мусор! И переклей этикетки на банках, вредитель. Думал, я не догадаюсь, что ты половину поменял?       — И вовсе не половину, а всего две трети!       — Кретин… — простонал Герберт. — Из-за тебя Лир добавил соль в какао. Стой, а почему дымом пахнет? Опять камин засорился?       — Не знаю... — Улли встревоженно принюхался. — Вчера чистил.       Они взбежали по лестнице на второй этаж.       — Лир!       Он лежал на полу ничком, неловко подвернув левую руку. Рядом валялась кочерга и дымила вывалившаяся из камина головня.       — Лир! — Гербрет перевернул его, потряс. — Лабиринт! Да что же это?! Игрейна! Игрейна, ты мне нужна!       Она не появилась и не отозвалась.       — Улли, давай эликсир!       Герберт отнёс Лира в спальню, уложил на кровать.       — Вот! — Гоблин подсунул ему бутылку.       Герберт разжал Лиру зубы, капнул эликсир на язык.       — Он не дышит, — испуганно шепнул Улли.       — Заткнись! Беги за королевой!       Слуга исчез. Герберт порылся в ящичках туалетного столика, нашёл нюхательную соль и подержал у носа Лира. Это не возымело действия. Герберт вывалил на столик содержимое шкатулки с украшениями, выхватил из сверкающей кучи бронзовый перстень с вырезанным на щитке изображением Лабиринта. Надел на палец и трижды повернул по движению луны.       — Лабиринт! Ты слышишь меня?       «Слышу…» — отклик был слабым, как эхо.       — Что случилось?       «Я… засыпаю…»       — Почему?       «… именем Фавна… найди Игрейну… уснёт...»       — Не засыпай, Лир! Лабиринт! Как же я без тебя?!       «… не могу… приказ…»       — Но ты обещал, что всегда будешь со мной!       «Верно, — голос Лабиринта немного окреп. — Говори со мной, Герберт. Не снимай кольцо. Удержи меня...»       — Королева! — в спальню ворвался Улли. — Заболела! Тебя зовёт!       Больше всего в этот момент Герберту захотелось упасть на ковер и завыть от отчаяния.       — Уже лечу. — Он укрыл Лира одеялом. — Оставайся с ним. Если что-то изменится, сразу беги за мной.       — Может, целителя вызвать?       Герберт заколебался.       «Нет, — слабо откликнулся Лабиринт, — никто не должен… узнать…»       — Нет, — повторил Герберт. — Сами справимся.