Разгляди меня

Этот взгляд Гарри хорошо знаком. Он излучает невероятную силу, умеющую за долю секунд дать понять — отвали. Драко Малфой смотрел так очень часто, так что этот взгляд не пугал. Гарри больше всего настораживало, когда Малфой необычайно благосклонен и не хамит. Такое происходило редко. — Подбери челюсть, — Драко постучал пальцем по подбородку. — Малфой, я… Гарри только сейчас вспомнил, что никакого плана у него в помине нет. Он прикусил губу и попытался выдавить из себя что-то внятное, но изо рта донеслось лишь мычание. Малфой продолжал смотреть на него со скепсисом. — Ты боишься проиграть Чжоу? — К твоему сведению, некоторые трудятся не из-за страха проиграть, — Драко начал подниматься по ступенькам трибун. — А зачем? — Гарри подвинулся на скамье. — Может, потому что им нравится не быть бездарями? Поттер, ты пришёл только за этим? Видишь ли, ни мне, ни тебе не нужна приятельская беседа. — Почему? Драко раздражённо выдохнул и сел на скамью рядом, пониже, повернувшись к Гарри лицом. Поведение Гарри его сбивало с толку. Впрочем, это было взаимно. Гарри тоже не понимал как устроены его эмоциональные качели, заставляющие Драко то проявлять невиданное добродушие, то смотреть на всех волком. Наверное, они оба не знали ответ на этот вопрос. — Сам подумай, — уклончиво ответил Драко, — или тебе мало твоей компании Уизли и Грейнджер? — Я не ссорился с ними, — возразил Гарри, вцепившись руками в колени. — А я разве про ссору? Иногда настают моменты, когда понимаешь, что в своем окружении ты чужой. Ну, знаешь, им весело сплетничать, а тебе чихать на то, что происходит у других. Драко отвернулся. Ветер развевал его светлые волосы, и он не попытался пригладить их. Он расцепил крючки спортивной мантии и сложил её рядом. Его спина была напряжена, а узкие плечи чуть опущены. Гарри упрямо глядел ему в затылок, будто это поможет ему проникнуть в сознание Драко и узнать, что творится у него внутри. Почему-то он думал, что Драко не разговаривает с ним, а ведёт монолог. — Не думаю, что у нас так. Не совсем, может быть, — тихо сказал Гарри. — Ты посчитал сколько неуверенности в твоих словах? В любом случае, — Драко поднялся и прихватил свои вещи, — я не могу тут мило болтать с тобой. Мы больше не на отработке и я занят. Пол трибуны заскрипел. Драко спустился и обернулся. — И вообще, мне не интересно, что там у тебя, — добавил он. Похоже, миссия подружиться с Драко Малфоем – феерически провалена, едва начавшись. Тошнота мешала Гарри ясно мыслить: его лицо было бледным и зеленым, а тело слушалось не до конца и слегка пошатывалось. — А я заинтересую тебя, если скажу, что капитан вашей команды неравнодушен ко мне? — Гарри резко подскочил и перевесился туловищем через поручни. Глаза Драко округлились. — Что? — опешил он и выронил метлу. — Он уговаривал меня выпить и приклеился ко мне. — Формулируй свои мысли более четко, — посоветовал Драко и выдохнул, подняв метлу, — ты дурак, Поттер, от природы. — Это была попытка в интригу, — оправдался Гарри и не сдержал улыбки. Драко покрутил пальцем у виска и пошёл дальше, насвистывая себе что-то под нос. Мотив песни показался Гарри знакомым, но мозг сопротивлялся мыслить яснее, словно в отместку за бурную ночь. Ему нельзя подходить к Седрику, пока он не достигнет результатов. Хотя бы чуточку компенсировать пробел ему помог Рон, а не Гермиона. В библиотеке было жарко. Многие обмахивались тетрадками и журналами, параллельно листая надоевшие учебники для подготовки к экзаменам. На входной двери библиотеки висел календарь, с обведенными в красные круги датами. — Это не похоже на неё, — ворчал Рон, яростно сгребая книги в охапку, — когда она начала нарушать обещания? — Может у неё были серьёзные причины? — предположил Гарри без какого-либо энтузиазма. Он сел на стол – пока мадам Пинс дремала в кресле и не следила за порядком – и лениво листал потрёпанный том «Кладбища восточного побережья». Если бы не чёрно-белые иллюстрации, Гарри навряд ли бы различил Эдинбург и Абердин. — О которых она умолчала. Ну-ну, — Рон был взбешен. — Каждый имеет право на тайны. — Ты в адвокаты подался? — Она не платит мне. — Тогда в рабство. Раздражительность окружающих Гарри не разделял. Он весьма спокойно отнёсся к колкостям Рона, признавая, что после того как он ушел, не предупредив его, то настроение друга полностью оправданно. Бросил в баре, исчез до утра, ничего не сказал за завтраком — что еще оставалось Рону? — У нее кто-то есть, — Рон захлопнул книгу. Мадам Пинс проснулась, тряхнув головой, и шикнула на него. — Даже если это так, то это её дело, — Гарри пожал плечами. — Это не оправдывает её безответственность. Если обещаешь – то выполняй. Теперь мы тухнем здесь вдвоем, и что-то мне подсказывает, что зря. — Я так не считаю. Гарри спрыгнул на пол, вытащил из кармана сложенную карту и развернул её на столе. Рон заинтересованно следил за тем как он маркером, сверяясь с книгой, помечал карту знаками. — Что это? — Кладбища, которые окружены лесом и находятся в болотистой местности. Всего три, — Гарри поочерёдно указал на них пальцем. — Что ж, прогресс есть, — сказал Рон, потирая подбородок, — и как нам проверить их? Не думаешь же ты, что сам туда отправишься? Там наверняка засада и злые духи. — Нет, мне есть с кем их посетить. — Дамблдор? — Его имя пока останется в тайне, хорошо? — Гарри посмотрел на Рона и столкнулся с протестом в его глазах, — так надо, поверь. — Ладно, — проговорил Рон сквозь зубы. Из библиотеки они выбежали сразу же (как только вернули книги на полки, слыша, как в догонку на них кричит мадам Пинс, угрожая, что в следующем году не пустит их даже на порог). Они остановились у статуи одноглазой ведьмы, прикрывавшей собой древний гобелен с изображением рыцаря. Рон уговаривал его сыграть партию в шахматы или вместе подсунуть Перси заколдованный шоколад, от которого из ушей повалит дым, но Гарри уговорил его дать ему возможность прийти в себя и отправился в душ. Холодная вода смыла с него остатки похмелья. Из-за резкого перепада температур, Гарри задрожал и провёл под душем не более пяти минут. На самом деле, туман в голове надоел ему, и он хотел с помощью холодной воды встряхнуться, но что-то засело внутри него и мешало смотреть шире. Он не мог подойти к Седрику в таком состоянии (даже с результатами). К Грюму тем более. Жизнь вокруг неслась с огромной скоростью, и Гарри чувствовал себя отстающим. Натягивая чистую футболку, он слышал как в спальне Симус и Дин обсуждали каникулы. Экзамены мало волновали их – главное сдать, а дальше уже не важно. Что может быть важнее концерта рок-группы и возможности не спать до утра? О каникулах Гарри забыл. На экзамены он тоже наплевал, привыкнув довольствоваться «удолетворительно», но каникулы занимали его теперь гораздо сильнее — пару месяцев он должен где-то провести. К Дурслям он добровольно не сунется, скорее повесится, нежели всё лето будет слоняться по округе без всякого общения. За обедом он узнал, что зря беспокоился. Этот вопрос решили без него: миссис Уизли, добрая душа, похлопотала перед Дамблдором и выпросила разрешение на каникулы в их семье. Такой расклад его более чем устраивал, и Рон выпалил ему эту новость, сияя. — Самое мучительное – это ждать последнего экзамена, — простонал он, разрезая ножом и вилкой кусок бифштекса, — знаешь, кто у нас будет завершающим? Снейп. Можно заживо схорониться, клянусь. После газет он вообще стал лютым. А перед ним история магии, но там тест, можно влепить галочки наобум. Гарри потянулся за румяным яблоком. — Для удолетворительно… — Достаточно не взорвать котёл, — Гермиона плюхнулась рядом, тяжело дыша и с красным лицом. — Откуда ты? — спросил Рон, сощурившись. — Помогала Ханне Аббот, конечно. — Но Ханна сидит за столом, — Гарри кивнул головой в сторону. Гермиона на миг опешила, растерянно моргнув, а потом ответила: — И что? Чтобы помочь Ханне не обязательно её присутствие. Ясно почуяв наглую ложь, Гарри промолчал. Разбираться, не он ли заразил Гермиону странностью, ему не хотелось. Ему бы свои проблемы разгрести, не то что чужие. Аппетита не было. Гарри скучающе водил вилкой по тарелке, перекладывая салатные листья с одной половины на другую, и пропускал мимо ушей слова Рона, пытающегося разобраться в чём дело. Гермиона подложила ему кусок ягодного пирога, но одного вида и запаха ему хватило, чтобы в животе появился узел и к горлу подступил мерзкий комок. Гарри прокашлялся и начал следить за пуффендуйским столом. Седрик был окружен друзьями, трепавшими его за плечо и рассказывающими что-то смешное. Пуффендуй был самым шумным в зале, но профессора не пытались их утихомирить, разделяя со своими подопечными отвращение к строгим правилам в конце учебного года. Жёлтые эмблемы мелькали и среди других факультетов. Не то чтобы Гарри следил, но интуитивно понял, что Седрик очень непрост. Он всегда был на виду, но чем он на самом деле жил было сложно угадать. Он много говорил, но о чем он думал — никто не знал. Двойной подтекст был всегда при нем, служил защитой, сквозь которую пробиться было нельзя. Седрик был рядом, но при этом оставался недосягаем. Он слушал каждого, но его истинной симпатии мало кто удостаивался. Это притягивало. Гарри закрыл глаза и начал придумывать, что нужно сделать, чтобы Седрик по своему наитию подошел к человеку, а не по вынужденным обстоятельствам. В сравнении с ним, Малфой казался доступнее (Гарри хотя бы знал, как к нему тот относится. Ну или был близок к верному ответу). Оторвался от размышлений он из-за толчка локтем. — Очнись, — Рон потянул его за собой. И Гарри пошёл за ним, напоследок оглянувшись на профессоров. Они не спешили покинуть зал и громко переговаривались. В их речах проскальзывали озабоченность предстоящими испытаниями и беззаботные рассуждения о высадке новых растений в теплицах. В гостиной Гермиона заставила засесть за учебники, припомнив, что времени осталось мало. Он не стал спорить, но ему показалось, что в самом деле Гермионе не важна их подготовка к экзаменам, а что она просто натянула на себя былой образ заучки для прикрытия. Они расположились на диване, согнав с него первокурсников, и не сдвинулись с места до самого вечера, пропустив ужин. Шум вокруг был привычным и не мешал им: Перси шуршал бесчисленными свитками, Падма с ворчанием подбирала фантики и мусор, Невилл со скрежетом перетаскивал по полу кадку с невысокой пальмой, которая не без магии смогла выжить в непростом климате. Симус продал семь билетов на концерт. — По себестоимости, — заявил он и мгновенно был окружен толпой. — Гарри, не глазей, — Гермиона щёлкнула пальцами перед его лицом, и Гарри вздрогнул и уткнулся в учебник. Это было впустую потраченное время, как бы его не переубеждали. Гарри не запомнил ничего, думая о том, что стоит проверить те три кладбища. Он изнемогал от нетерпения и в то же время не мог победить свои апатию и страх. Прельщала мысль свалить всё на Грюма и Седрика, но это было неправильно и оправданий у него не нашлось. Совесть Гарри не растерял. Он отложил это до утра. — Я больше не выдержу, — заявил он и оставил друзей наедине. Его не остановили. Рон был нацелен вытрясти из Гермионы правду, а Гермиона была слишком крепка, чтобы надломиться так скоро. Этим двоим иногда было нужно время, чтобы вытрясти друг друга в споре, – он был бы лишним, если бы остался долее. Наведаться к Грюму показалось неплохой идеей. Гарри было необходимо чем-то себя занять (и желательно чем-то полезным, чтобы подправить самооценку). По этой причине он стоял перед дверью в старый кабинет с оторванной на этот раз табличкой и постучал кулаком три раза. Послышался шум, будто заскрипели половицы и что-то свалилось со шкафа. Через пару секунд дверь оглушительно ударилась о стену и чуть не слетела с петель — на пороге стоял Грюм с помятым ото сна лицом. — Поттер?! Какая муха тебя укусила? Ты видел время? — Девять вечера, сэр, — Гарри приподнял брови. — А, — Грюм запнулся и почесал затылок, — проходи пошустрее, черепаха. Кабинет по-прежнему выглядел заброшенно, пахло сыростью и паленым деревом. Грюм сел на излюбленный табурет, а Гарри кружил по комнате, отмечая, что очень странно, что Дамблдор не выделил профессору ЗОТИ – пусть не самому компетентному – нормальную комнату. — Чего приперся? — Грюм смотрел отнюдь не дружелюбно. Гарри подумал, что не связывай их общее дело, Грюм хладнокровно бы сбросил его на съедение гриндилоу в озере, чтобы ничто больше не будило его. — Я нашел три кладбища. Они подходят по описанию, — Гарри вытащил из брюк карту и отдал её Грюму, — мы должны проверить их. Грюм протяжно зевнул. — Позже. — Позже? — вспылил Гарри, — мы не можем тянуть! — У меня дел невпроворот, — ворчливо сказал Грюм, — твои родственнички дают жару. — Какие родственники? Гарри перестал ходить кругами и остановился. Всей магической Британии было известно, что он сирота, а маглов-Дурслей за людей не считали, так что по нулям. — Тебе, походу, ничего не сказали, — Грюм снова зевнул, и Гарри учуял запах огневиски и поморщился, — был у отца твоего приятель по кличке Бродяга. Дурной. Отбитый, я бы сказал. От семьи своей отрекся, вечно на задницу находил приключения. Короче, тот еще тип…я таких десяток переловил. — Э-э, — Гарри подошёл ближе, чувствуя как сомнения окутывают его, — так и причем здесь он? — Он в Азкабане был, а я там при делах, сам знаешь. На днях скандал был. Он сбежать пытался: мантию невидимости где-то уцепил, подготовился, значит. — Его поймали? — А как же? — Грюм криво улыбнулся. Вышло зловеще, — связали быстро – это Азкабан, а не курорт. — А за что его вообще туда затащили? — Гарри опустился на пол, поджав ноги под себя. В коридоре раздавалось эхо голосов привидений. Это был верхний этаж, так что ветер дул не щадя — его свист проскальзывал во все щели. — Говорю же, отбитый. Каким местом слушаешь? — Допустим, и что с ним стало? — Поцелуй дементора, тут выбор невелик, — спокойно проконстатировал Грюм. По спине Гарри пробежали мурашки. Он дернулся, ощущая как руки леденеют, и не из-за сквозняка, а из-за услышанного. Он совершенно не знал о ком идёт речь, была ли ситуация справедлива, но его поразило, с каким спокойствием Грюм говорил об этом. — Чего так жалостливо смотришь? Ещё захнычь. — Это из-за того, что он отрёкся от семьи? Глупо же. Вдруг у него семья была сумасшедшая, — Гарри мрачно вспомнил Дурслей. — Соображалка плохо работала, вот что, — Грюм ударил ладонью себя по ноге, — у него был шанс вступить в ряды тех, с кем бы он получил безопасность и кое-что ценное, а он отказался. Умный по-твоему? — А вдруг у него были этические принципы? — Значит, не шибко они ему помогли. Гарри попятился назад, видя как шрамы на лице Грюма белеют. Грюм тяжело дышал и подозрительно был весел, пряча улыбку ладонью и покручивая в руках флягу. Приговор, исполненный по его указу, немало не вызывал в нём и долю простого человеческого сожаления, словно он исполнил собственную месть, а не закон. Находиться здесь стало неприятно. Инстинкты нашептывали — беги. Гарри наскоро попрощался и вернулся в гостиную до отбоя. По пути его заметил профессор Снейп, но ничего не сказал и вообще не подал и знака, что видит его. Рон и Гермиона сидели насупившись по разным углам — разругались. Гарри прошёл мимо. Он старался зайти в спальню первым, – пока других нет – чтобы успеть принять зелье и не поймать на себе осуждающие взгляды. Уверенность, что его не поймут правильно, была непоколебимой. Это не та часть биографии, которой можно поделиться при знакомстве. Открыв дверцы шкафа, он приподнял стопку одежды и нащупал небольшой пузырек. Он рассчитал пить по четыре капли — этого достаточно, чтобы уснуть быстро и крепко, и к тому же экономно — зелья крайне мало. Отчасти, причина, по которой Гарри ещё не проклял половину Хогвартса, заключалась именно в свойствах зелья, заглушающих любые яркие эмоции (гнев в том числе). Он даже перестал злиться на Невилла, который поначалу подбешивал его своим игнорированием. Не много он лишился, прервав с ним общение — заключил Гарри и на том успокоился. Зелье блокировало сновидения: превращало их в несколько секунд мутных, словно на испорченной фотопленке, изображений, и тем самым никакие кошмары не пробивались сквозь его свойства. Из побочных эффектов Гарри выделил немного: вялость, медлительность, заторможенность, – но это не пугало, по крайней мере он не ходил дерганный и раздражительный. Он исправно присутствовал на каждом уроке, изредка делал задания и отвечал, –что еще надо? Минимум – он проходил, и ладно. Конечно, с таким подходом о хороших оценках и речи не шло, но волновало это не того, кто их получает, а профессоров. Уже на следующее утро Гарри это выяснил. Началась череда экзаменов, суетливых будней с зубрежкой вместо сна, ставками на то, кто получит высшие баллы, (с препирательствами из-за решений задач до посинения и обвинением мира в несправедливости). Прорицания, нумерология, травология и трансфигурация прошли незаметно и без заминок — профессора заранее выдали требования и пользовались репутациями терпеливых и понимающих, поэтому на их экзаменах никто не впадал в панику и с трезвой головой всё решал. Последним испытанием было зельеварение. Оно начиналось рано утром, когда все ещё зевали и с трудом бубнили под нос свои выписки из учебника. Гермиона заткнула уши ладонями и ходила взад-вперед, проговаривая свойства безоара. Рядом толпились слизеринцы, менее напряженные и уверенные, что декан не завалит их себе же в ущерб. Драко и Тео подперли спинами стену и тихо переговаривались, не замечая вокруг себя бедлама. В руках они держали тонкие книжечки с идеально-ровными страницами и корочками. Они не раскрывали их. Драко поймал пристальный взгляд Поттера и отвернулся. Между Гарри и Драко повисла недосказанность. Они оба чувствовали её на языке и не знали как исправить. Нужно ли вообще её исправлять? В конце концов, жили же они так четыре года. Гарри руководил не только наказ Седрика найти общий язык, но и личный мотив: он до ужаса нуждался в твёрдой опоре, в уверенности, что ему не хотят навредить. В случае с Драко, он попросту желал знать, что тот испытывает к нему безобидную неприязнь или – ,по мнению Гарри, такое было невозможно да и лишнее – не против изменить их отношения на более дружественный тон. Ровно в десять Снейп пустил их в кабинет и, проведя инструктаж, –наполненный угрозами под слоем формальности – в качестве экзаменующего задания сказал сварить гербицид. Четвертый курс дружно вздохнул и бросился к тяжелым шкафам, наполненными ингредиентами и приборами для приготовления. Разместились все за круглыми общими столами, на которых уже стояли котелки над небольшим огнем. О гербициде Гарри впервые услышал на экзамене. Из этого следовал вывод, что поможет ему только благосклонность судьбы. С первого курса он уяснил одно правило: если не знаешь, что делать, – то повторяй за другими. Так он и поступил. Он нашёл Гермиону. Она порхала в поисках ножичка для резки корешков и подбегала к своему котелку, помешивая варево палочкой. Судя по её увлеченному блеску в глазах, дождаться от неё сейчас помощи не имело смысла: она погрязла в неофициальном соревновании отличников – так что Гарри решил поискать другую кандидатуру. Рон решил пройти экзамен своими силами, репутация Симуса в зельеварении была взрывной, Дин тоже ходил как неприкаянный. Тогда на ум пришёл Слизерин. Гарри переключился на них. Панси кидала ингредиенты настораживающе быстро, будто ей было плевать на конечный результат, – и Гарри отмёл её вариант. Рядом с ней стоял Драко, засучив рукава и ритмично стругая стебли растений. По нему было видно, что он знает, что делает, и ни в чем не сомневается, – так что Гарри начал подглядывать за ним. Драко убавил огонь – Гарри повторил. Драко руками выдавил сок бобовых – Гарри сделал тоже самое и прыснул соком на воротник рубашки. Драко три раза по часовой стрелке помешал варево – Гарри три раза по часовой стрелке помешал варево. Должно было сработать, но, по поверьям, на кабинет Снейпа удача не распространялась. — Я бы поставил вам «тролля», но это означало бы дополнительные летние занятия, а я больше не хочу видеть ваше лицо, — сказал Снейп, смотря на поднятую колбу с синей жидкостью. Гарри услышал ехидные смешки, но никак не отреагировал и молча начал убирать рабочее место. Тем временем Снейп начал оценивать слизеринцев. — Мисс Паркинсон, «хорошо»: вам следовало добавить меньше капель жидкого аконита. Мистер Нотт, тоже самое, но ваше зелье получилось густоватым: вы варили на неверной температуре. Мистер Малфой, у меня нет для вас замечаний. Драко отнесся к своим результатам крайне равнодушно, и ни один мускул на лице не выдал его эмоций, что вызвало у Гарри недоумение — он расстроен? Если это так, то Драко пора пересмотреть свои взгляды на успех. Это ненормально, что он не получает ни малейшего удовольствия из-за своих способностей. Гарри так озадачился, что начал высматривать детали, ища в них ответ на свой немой вопрос. В чём дело? Галстук повязан идеально – он случайно не мешает Малфою свободно дышать и радоваться? На пальце перстень –, может, Малфой боится пошевелиться из-за заточенного в нём проклятия? Неожиданно Гарри придумал как повернуть обстоятельства в свою пользу. Пользуясь случаем, – пока все не ушли – он ринулся к сумке, лежащей в углу, и начал что-то делать, прикрывая всё своей спиной. Рон тихо окликнул его, но остался неуслышанным. Затем Гарри выпрямился и, зачем-то, затесался в толпу слизеринцев, благо, они были заняты бурным обсуждением оценок и не сразу заметили, что к ним проникла эмблема Гриффиндора. Он столкнулся с Гойлом, который незамедлительно сжал кулаки, и задел плечом Драко, и вернулся на место как ни в чем не бывало.