Разгляди меня

Рано или поздно люди вынуждены искать новые способы укрепить своё положение. Журналисты ищут новые объекты сплетен, школьные хулиганы ищут новую жертву, учителя придумывают новые варианты для тестов. Гарри вслед за ними начал искать способы вернуть себе репутацию того, за кем можно пойти. Генератором идей обычно была Гермиона, но на этот раз он решил справиться сам. Первый шаг был сделан на экзамене по зельеварению – оставалось только ждать. После экзамена наступила официальная свобода, повлекшая за собой регулярные пропуски завтраков, нарушения правил отбоя и частые факультетские вечеринки. Рон в уповании участвовал во всем, но, помня прошлый опыт, не тащил Гарри за собой и слушал его отказы пойти куда-нибудь с облегчением. А Гарри был только рад не видеть чужие лица, порядком надоевшие за год. Он с удовольствием сидел в спальне в одиночестве, изредка выходя в библиотеку, чтобы дать о себе знать Седрику, проводившего там много времени за пугающе толстыми книгами. — Как ты всё успеваешь? — Гарри присвистнул, окинув удивленными глазами высокую стопку книг, за которой Седрика было едва видно. — Сам не понимаю, — Седрик растерянно моргнул, — какое сегодня число? — Седьмое июня, — Гарри присел рядом. На его лице застыла нерешительность, — я хотел узнать, когда… кхм, когда мы начнём что-то делать? Грюм ничего не говорил? — На самом деле, он предложил вчера проверить одно из кладбищ, но я попросил подождать. Гарри захлопнул книгу, которую листал Седрик, подложив туда лист, и вопросительно заглянул ему в лицо. — На это есть причина, — Седрик поджал губы, чтобы не сболтнуть лишнего, и вновь раскрыл книгу. — И ты не скажешь мне о ней? — Не сейчас. — Почему ты никогда не говоришь ничего сразу? — раздраженно спросил Гарри и резко откинулся на спинку стула, пошатнувшегося от этого движения. Сидящие рядом студенты покосились на них, пряча свои ухмылки. — Не знать некоторые вещи будет для тебя безопаснее, — выдохнул Седрик. — Ты считаешь, что я не справлюсь, — Гарри скрестил руки на груди и цокнул языком. — Нет, я просто проявляю дальновидность. — Заметь, это был не вопрос. Гарри поднялся, намереваясь уйти, но и шагу не успел ступить, как рука Седрика схватила его за локоть и потянула назад. — Подожди, — попросил Седрик, продолжая его держать. Гарри не вырывал руку, но был заметно –раздражен да и выглядел так, словно убежит при первой возможности, — я не нарушаю обещания, помнишь? Ты не будешь мучиться в неизвестности, просто стоит быть терпеливее, чтобы план не сорвался. — Меня напрягает, что детали плана знаешь только ты. Прошло много времени, а у нас ноль успехов, и я без понятия, что ты готовишь. Все мои действия летят в пустоту, — Гарри процедил каждое слово сквозь зубы. — Это не так, потом я докажу тебе. Разговор должен быть прерван – оба чувствовали это и молча уставились друг на друга. А потом зрительный контакт стал невыносим, и они отвернулись. — Мне надо собрать чемодан, — вспомнил Гарри, обрадованный предлогом уйти. Седрик пожал плечами и начал выписывать строчки на пергаменте. Его глаза смотрели внимательно, но беспокойно, поглядывая то в книгу, то в окно, то на окружающих, которые его нервировали своим присутствием. Гарри хотел было спросить: почему он тогда не занялся выпиской в менее людном месте, если его все так раздражают, а потом до него снизошло — Седрик наблюдает. Он действительно следил: отмечал жесты и интонации – и, кажется, делал это ненамеренно, движимый инстинктами самосохранения. Гарри вдруг стало некомфортно, когда он подумал, что наблюдательность Седрика наверняка коснулась и его; и он сгорал от любопытства: что же он заметил. — Зачем ты носишь платок на руке? Гарри натянул рукав кофты пониже. — Так, — отмахнулся он и быстрыми шагами вышел в коридор. Ему правда было пора собирать чемодан: до отъезда дни по пальцам сосчитать, а он даже сумку с учебниками не разобрал, после того как швырнул её под кровать после экзамена. Вещей было немного, так что Гарри без усилий смог запихать в пухлый чемодан футболки, носки и вообще всё содержимое шкафов и тумбочек, боясь оставлять их без надзора (пусть и в пустом замке). Мало ли. Чемодан Рона лежал посередине спальни уже сложенный, что немало удивляло Гарри: и когда тот успел в перерывах между вечеринками? А дальше… скука. Гарри не знал куда себя деть и передвигался как неприкаянная душа призрака. Он обошёл гостиную, проводя рукой по стенам, и увидел лежащую на столике газету со следами чая на полях. По абсурдному заголовку он распознал Придиру и взял её в руки, поднося близко к глазам. — Что там? — неожиданно рядом появился Рон. — Аноним не намерен сдаваться, — с довольством в голосе произнес Гарри, — он утверждает, что Теодор Нотт и Блейз Забини хранят запрещенные артефакты. — Так вот почему Нотт сегодня в бешенстве. — Да? Гарри вернул газету на место и отвернулся к окну. — Он пихнул Падму, когда она спросила, что у него за кольцо, — рассказывал Рон, — и накричал на Ханну за то, что она читала газету в Большом зале. Якобы это читают недоумки, и его оскорбляет, что он вынужден находиться рядом с ними. Кретин. — Похоже, его сильно беспокоят сплетни. — Это разве странно? — Если человеку нечего скрывать – то слухи его не волнуют, — ответил Гарри, присев на подоконник, — неприятно, конечно, но не до такой степени, чтобы психовать. Рон задумчиво покрутил карманный снитч, раздумывая над сказанным. — Развелось слишком много секретов, — сказал он, — и у тебя тоже. Ты какой-то не такой. — Неужели? — Гарри демонстративно развел руками, не понимая, что имеется в виду под столь туманной формулировкой, — я посмотрел бы на тебя в такой ситуации. — Гарри, — Рон закатил глаза, — просто… давай условимся, что между нами не возникнет тайны, которая сведёт на нет нашу дружбу? Рон о чем-то догадывался или будто бы пророчествовал, и судя по волне напряжения, отразившейся на нём, – будущее не сулило ему ничего хорошего. — Конечно, — Гарри успокаивающе похлопал его по плечу, — кстати, теперь мы знаем, что Аноним имеет доступ в спальни Слизерина, это уже сужает круг подозреваемых. — Представляю какая у них суматоха сейчас, — протянул Рон, потирая щеку. Предчувствия Рона не напугали Гарри. Что по-настоящему его пугало, так это абсолютное неведение: чем занимается министерство, на что повлияла Амбридж за короткий срок и почему Дамблдор упорно проходит мимо него. Неизвестность изматывала его. И Седрик подливал масло в огонь. Гарри намеревался исправить это обстоятельство, и начал он прямо сейчас. Оставив поникшего Рона одного, подавляя совесть, Гарри направился в кабинет директора, твердо решив, что не выйдет оттуда без сведений. Это уже походило на безответственность. Не может же директор школы никак не реагировать на случившееся? Первое время Гарри мог оправдать растерянностью, но прошел месяц — довольно большой срок для того, чтобы начать шевелиться. В кабинете его решительность разбилась вдребезги об умение Дамблдора много разговаривать и при этом ничего не сообщать. — Гарри, пообещай мне, что летом будешь вести себя осмотрительно, — мягко просил Дамблдор, перебирая корреспонденцию, — миссис Уизли пообещала приглядеть за тобой, но я-то знаю, что подростки бывают очень изобретательны и легко ускользают от надзора. Гарри назвал этот день «днём обещаний». Он кивнул. — Сэр, я пришёл к вам за тем, чтобы узнать, в министерстве всё по-прежнему? — Они хорошо имитируют занятость. Жаль, что я не успел отговорить тебя от заявлений, подсунутых Долорес, теперь они официально имеют право прикрываться ими, что якобы работают. Феникс, сидящий на жердочке клетки, постучал клювом по прутьям, требуя к себе внимание. Дамблдор подошёл к птице, поглаживая ее пальцем, а Гарри с ужасом вспомнил о Букле, которая не видела его с самого турнира и, наверное, очень тосковала. — Я не подумал об этом, сэр, извините. Я пойду? — Гарри неуверенно привстал с кресла. — Я надеюсь, что отдых пойдет тебе на пользу и за это время ты не упустишь шанс восполнить пробелы в знаниях, — Дамблдор повернулся к нему, оглядывая настороженно, боясь что-то задеть, — профессор Макгонагалл была недовольна твоими баллами, а профессор Снейп собирает причины, позволяющие ему отказаться от преподавания для Гриффиндора. Гарри не нашёл, чем ответить и молча покинул кабинет, опротивевший ему всего за десять минут. Он пожалел о потраченном времени и заклялся ходить сюда как можно реже в следующем году. Первая половина дня едва закончилась, а настроение уже было прескверное, а ведь впереди был еще немалый список дел, и Гарри молился, чтобы удача наконец-то проявила себя хоть где-нибудь. Стены замка начали давить. Они нагрелись от солнца и испускали легкий пар, разносящий зной. Раньше на пролетающих привидений жаловались, но в жару их неотъемлемый холод, вызывающий мурашки, спасал, и их никто не прогонял. Когда сквозь Гарри пролетел сэр Николас, он не запротестовал. Коридоры были полупусты: студенты изредка проходили, обычно между факультетскими гостиными, чтобы вернуть одолженную другу вещь или обменяться адресами для переписки. Гарри увидел Ханну, нагруженную свертками и идущую на шатающихся, от тяжести, ногах. За ней появилась Гермиона (явно недовольная чем-то). Она не заметила его – как и все вокруг – и дёргала кончики волос. Гермиона вызывала в Гарри тревогу, он был уверен, что у неё что-то случилось, и не мог угадать какое именно переживание она не хочет ни с кем разделить. Насколько оно должно быть личным, чтобы так тщательно его скрывать? Подойти и спросить он и не думал, зная наперед, что Гермиона расценит это как оскорбление и обидится. Он дошел до больничного крыла и робко приоткрыл скрипучую дверь. Длинная светлая комната была погружена в мирную тишину. Ряды кроватей были свободны, что означало, что у мадам Помфри нет забот, и скорее всего, – как Гарри и надеялся – она пользуется моментом и не сидит у себя в спальне. Гарри оглянулся и тихой поступью прошел до кладовой, и заглянул в щёлочку двери. Свет был выключен, и он обрадовался этому, проходя внутрь. На широких деревянных полках ровным рядом стояли бутыльки с рукописными этикетками. Приятный запах трав ударил в нос. Он встал на лежащий на полу ящик и вытянулся на цыпочках, придерживаясь руками за полочки. Перед взором маячили «бодроперцовое», «аконитовое» и, к его ликованию, «подавление сновидений», которое он узнал по длинной надписи. Гарри протянул за ним руку и убрал зелье в карман. Он опустил ногу на пол, но потом… Одного будет мало для целого лета. В кармане оказались еще четыре пузырька, стукающиеся при ходьбе. Подстава. Гарри начал придерживать карман рукой и, прежде чем выйти, он прислонил ухо к двери и ,только убедившись, что никого нет, вышел из кладовой, и вернулся в спальню. Зелья он спрятал на самое дно чемодана, обернув их в толстовку, чтобы они не разбились. Его слегка трясло от волнения, что пропажу обнаружат до того как он уедет. Мерзкое чувство обмана прилипло к нему, и Гарри в каком-то оцепенении провёл руками по щекам, словно пытаясь стереть наружные признаки своего поступка. Он не любил лгунов и тех, кто из-за эгоизма нарушает границы допустимого, а теперь изнывал от того, что сам становится таким. Ему было противно от самого себя, а оправданий искать не хотелось. В спальню вернулись Рон и Симус и обнаружили его, смотрящим в стену. Симус притворился, что его ничего не смутило, а Рон был бы не Роном, если бы не встряхнул его, крича что-то в ухо. Гарри оттолкнул его и пульнул подушку, издав сдавленный, будто бы вынужденный, смешок. — Пошел ты, — Рон показал ему средний палец и лег на пол, положив подушку под голову. — Меня уже послал Дамблдор, — приглушенным голосом ответил Гарри, присев рядом, чтобы Симус не расслышал их, — или он бездействует, или не хочет делиться со мной своими мыслями по этому поводу. Создается впечатление, что ему всё равно, что о нас думают в министерстве. — А что, если, — Рон приподнялся на локтях, — он знает, что его действия тебе не понравятся? Может он боится, что ты узнаешь, что он планирует? — Если это так… Гарри обнял колени и положил на них подбородок. Если Рон прав – чего он не хотел бы допустить – то это не сулит ничего хорошего. Однако вера в Дамблдора, успевающего прийти на помощь в последний миг и всегда имевшего наготове парочку собственных заклинаний, была крепка. — Это маловероятно, Рон. Но эти мысли встряли в нём и не отпускали вплоть до последнего ужина в замке, прошедшего очень шумно. Дамблдор расщедрился на прощальную речь, призывающую хорошенько отдохнуть и продуктивно провести время. Снейп сверлил Гарри взглядом даже издалека, сидя за столом профессоров, и Гарри не знал как бы еще ему согнуться, чтобы отвертеться от этого пристального взора. Вечером настал кавардак. Невилл внезапно вспомнил о книжке с гербариями и перерыл всю спальню, а затем и гостиную, заглядывая во все углы, ящички и даже под ковры. Симус не мог найти парные носки и вывалил мешок с вещами на пол, и, сидя на этой горе, искал хоть одну уцелевшую пару. Рон обнаружил, что половина тетрадей куда-то запропастилась, а для сдачи СОВ они были нужны, и пошел клянчить тетради у Гермионы для переписи. Бедлам был Гарри как раз нужен. Он незаметно вытащил зелье, подложил его под свернутое полотенце и улизнул в ванную выпить снотворное. Он сделал глоток и чуть не поперхнулся, когда ручка двери начала опускаться. Снаружи кто-то ломился – и ему пришлось броситься к щеколде, попутно тянув ручку на себя. — Занято! — крикнул он, негодуя на внезапную чужую настойчивость. — Ты не один здесь, Гарри, — робко напомнил Невилл, неспешащий никуда уходить, — каждый вечер ты сидишь здесь по часу. — Ты ошибаешься. — Завтра рано вставать. Мне нужно ещё постирать носки и шарф. — На кой чёрт тебе сейчас шарф? — Гарри подпёр дверь спиной и вылил в рот пару капель зелья. — Не могу же я привезти домой грязный шарф! — воскликнул Невилл. — Мне теперь выскочить отсюда мокрым? За дверью послышалось шуршание и несмелые шаги. Упорство Невилла было весьма ограниченным, но оно смогло как следует напугать Гарри. Сидеть на кафеле ему было холодно: он зябко поежился, но не сдвинулся с места. Он запустил руки во влажные волосы, убирая пряди со лба, и мысленно выругался. Было досадно, что такой пустяк чуть не довел его до белого каления. Это было унизительно: шорохаться от страха быть пойманным. Гарри встал и печально улыбнулся отражению в зеркале. Утром было еще веселее, гомона и толканий стало больше, чемоданы переезжали ноги, птицы в клетках махали крыльями и ухали. Из хорошего: пасмурное небо и запах мокрой земли после утреннего дождя, из-за которого следы от брызг луж остались на штанах и обуви. Гарри вдыхал прохладный свежий воздух полной грудью и ощущал редкое умиротворение. Его состояние не прервало ни ворчание Рона про спешку, ни хохот близнецов, ни то, что Гермиона отдавила ему ноги, мечась по перону, как неугомонная. В этот раз Гарри прощался с Хогвартсом очень охотно, не впадая в уныние. Он оставлял здесь худшее пережитое, и был несказанно рад провести лето там, где за ним не будут следить сотни пар глаз. Единственное, чем он остался недоволен, так это тем, что у него остались незавершённые дела, но предвкушая летние беззаботные дни, это становилось малозначимым. До прибытия поезда осталось около получаса. Рон и Гермиона оставили чемоданы у лавочки и пошли закупаться сладостями в придорожном магазине. Гарри сел на лавочку и достал наушники. Он прикрыл глаза и начал тихо стучать ладонью по ноге в такт музыки. Клетку с Буклей он поставил вниз. I still don't know what I was waiting for And my time was running wild A million dead-end streets Every time I thought I'd got it made It seemed the taste was not so sweet So I turned myself to face me But I've never caught a glimpse — И каких тебе перемен не хватает? — Гарри расслышал приглушённый голос и опустил наушники на шею. Слова песни можно было услышать, не надевая их. Рядом сидел Седрик, держа в руках его сложенную кофту, которую он у него забыл. — Не ожидал, что ты знаешь Боуи, — признался Гарри. — Возможно, я найду чем тебя ещё удивить, — уголки припухлых губ Седрика приподнялись, — ты забыл её. Гарри немедля накинул кофту, которой точно не хватало этим ветреным утром, и осмотрел Седрика. Было непривычно видеть его не в школьной форме. Седрик Диггори – это староста со значком на груди, а в обычной футболке он был другим: не таким строгим и чуточку ближе. Наверное, разговор в библиотеке вынудил его замять ту возникшую неловкость. Раздался протяжный гудок, а затем звон, предупреждающий о скорой посадке. Рон и Гермиона всё ещё не вернулись. — Спасибо. Как проведёшь лето? — Мне есть чем себя занять, — Седрик, не нарушая своих правил, избежал подробностей, чем огорчил Гарри, отличающегося неуёмной любознательностью, — я узнал, что ты будешь жить у Уизли. Это существенно упрощает нам жизнь, да? Гарри не совсем понимал к чему клонит Седрик. — Ты живешь недалеко? — спросил он. — Верно, — ответил Седрик, — мы можем видеться. Это твоя сова? Отлично. Букля поняла, что речь идёт о ней, и вытянула шею, распахнув свои огромные глазища. Гарри погладил её пальцем через тонкие прутья. — Седрик, я не спрашивал: что твои родители думают об этом? Вопреки ожиданиям, Седрик ответил легко: — Они считают организаторов балбесами и верят в возвращение Сам-Знаешь-Кого. Еще они хотели забрать меня из Хогвартса, но я отговорил их. Гарри хмыкнул. И было непонятно, то ли это насмешка, то ли зависть. А может, всё вместе. Боковым зрением он увидел белое плывущее пятно по тёмному фону, и повернувшись, распознал Малфоя, несущего лишь легкую сумку. Около него крутилась бессменная свита с надменными взглядами и внешней колкостью. Седрик навязчивым не был и скоро ушёл к своим друзьям, ожидавшим его на краю платформы. Еще звон. Драко засунул руку в карман брюк с прямыми стрелками, но ничего не вытащил, а лишь нащупал что-то и, словно почувствовав близость Гарри, посмотрел на него. Гарри не двинулся, видя, как он что-то сказал друзьям и направился к нему быстрым шагом. В его глазах застыл немой вопрос, что, в общем-то, было логично после того, что Гарри сделал. Он не сел рядом, а просто остановился. — Наполнение твоей головы порой пугает меня. — Взаимно. Так ты подумал над предложением? — Поттер, — прошипел Драко и подарил ему убийственный взгляд, от которого Гарри вжался в сиденье, — ты действительно думаешь, что я соглашусь учить тебя зельеварению? Гарри еле сдержал коварную улыбку. Мимические морщинки образовались у его прищуренных светлых глаз. — Я не нашёл причин для отказа, — Гарри начал разглядывать кроссовки. — Надо же, а я обнаружил их сразу же. К примеру, расстояние. — То есть, от занятий со мной тебя удерживает только расстояние? Драко открыл рот от возмущения. Он нервно топал ногой и хмурился, всем видом демонстрируя, что находиться здесь ему не хочется. — Почему ты не просишь об этом Грейнджер? — спросил он, — она знает учебник от корки до корки. — Она проводит отпуск с родителями у маглов, — невозмутимо ответил Гарри. — А ты – нет? Гарри отрицательно покачал головой, вводя Малфоя в ещё большую растерянность. — Допустим, и где… — Мы можем встречаться на Косой Аллее: там много мест, где нас никто не побеспокоит. Напор Гарри загнал Драко в угол. Точнее, с него сбило спесь его легкость, с которой он уговаривал помочь в зельеварении. Стоя на платформе у всех на виду, Драко был лишен шансов как на дружескую беседу, на которую он был вполне способен иногда, так и не мог позволить своему гневу выплескаться наружу. — У тебя наверняка есть особая задумка, — медленно произнёс он, рассматривая подъежающие вагоны, — я не прошу тебя раскрывать карты, как в тот раз, я сам всё узнаю. — Тогда встретимся в задних комнатах бара «У Пита» в воскресение, утром, — не давая Драко опомниться, Гарри вскочил, прихватив с собой чемодан и клетку, и забежал в вагон.