Разгляди меня

Это была очередная ночь, когда Гарри приплелся в Нору и тихо проскользнул в спальню. Миссис Уизли давно бросила попытки убедить его возвращаться пораньше и спокойно спала. Он с Седриком — ему доверяли, тем более аргумент в защиту: почему им можно забыть про нападки от Пожирателей, был железный — сам Дамблдор вручил им амулеты: чего же более? Нужно отдать должное и Гарри. Он приходил немного позднее часу, а не к утру, ведь дорожил доверительными отношениями с миссис Уизли и подводить её не хотел. Иногда, правда, ему не очень везло, и он заставал её неспящей, сидящей в кресле с вязанием, старательно притворяющейся, что не замечает блеска в его глазах, потрёпанного вида и губ, которые будто покусали. Когда он бежал по лестнице, она лишь тихо усмехалась, качала головой и на короткий миг прекращала двигать спицами, словно вспоминая что-то из своей молодости. В спальне Гарри заставал бодрых Рона и близнецов, играющих в карты, но не присоединялся к игре, а падал на кровать, долго пялясь в стенку. Они, кажется, о чём-то догадывались, но не высказывали это вслух, лишь ограничивались загадочными полуулыбками. Но сегодня Рон нарушил это негласное правило. Он что-то рисовал карандашом, размашистым росчерком, лежа на животе. Мягкий жёлтый свет лампы, поставленной рядом на трехногий стул, бросал тени на стену. Когда Гарри вошёл в спальню и упал ничком на мягкую кровать, замерев в каком-то блаженстве, Рон убрал карандаш за ухо. — Вы были далеко? — Не очень, — промямлил Гарри и закрыл глаза. Через распахнутое настежь окно проник прохладный ветер и нежно пошевелил страницы раскрытых книг на подоконнике. За дверью заскрипели половицы. Кто-то немного потоптался, а затем ушёл. — И завтра вы тоже куда-нибудь пойдёте? — Рон продолжал наступление. Каждый его вопрос звучал с упрёком, но Гарри не смел винить Рона: тот незаслуженно лишился обещанных летних развлечений. Рон находился в оскорбительном неведении, не знал и не понимал, что творится с Гарри, откуда исходит его молчаливость, и устал намекать, что его терпение не безгранично, что ему обидно стоять у обочины на жизненном пути друга. Гарри отвечал очень неохотно, зевая от усталости, навалившейся на него сразу, едва он переступил порог дома, уже ставшего родным. У Дурслей он не ощущал такого умиротворения, как здесь, несмотря на разительную разницу в шуме — целая ватага подростков не могла тягаться с Петунией. — Неподалеку есть интересное местечко, надо лишь час на поезде потратить. Я потом расскажу тебе, что это было, — сказал он, продолжая лежать с закрытыми глазами. — Спасибо, — с явным сарказмом ответил Рон, — сувениры тоже привезёшь? — Не паясничай. Когда я подхожу к тебе с предложением полетать или чем-нибудь заняться, то ты его отвергаешь, а сейчас требуешь что-то. — Потому что издалека видно, что предлагаешь это лишь потому, что тебя совесть душит. Гарри зарычал в подушку, а потом бросил её в Рона. Ему возразить-то было нечем, Рон говорил сугубо правду: слепым он никогда не был, хотя порой умело притворялся. Его загнали в угол. — Теперь ты не отвертишься, — Рон швырнул подушку в ответ, несколько подобрев. Видимо, он готов был дать Гарри шанс. — Признавайся: куда ты пропадаешь каждое воскресенье? Три недели подряд. — Дополнительные занятия. Фактически Гарри не соврал и самодовольно ухмыльнулся. Нет разницы, кто его учитель, и пусть это был Драко Малфой, который сводил с ума своей непредсказуемостью. Со временем Гарри это даже начало нравится: заходя в заднюю комнату бара, укрытую от посторонних глаз, начиналась игра в угадывание, каким на этот раз будет Драко. Опять начнет возмущаться за плоховыученный урок или, может быть, проявит снисходительность и начнет искрометно высмеивать его, а потом будет скупо извиняться? Неожиданно, но Драко мог понимать, что кого-то обидел и это его беспокоило. — Допустим, — Рон поджал губы, — а зелье тоже для ума ты купил? Опешив, Гарри кашлянул и резко вскочил. Пальцы мелко задрожали от, пожалуй, самого неприятного страха, воплотившегося в реальность — страха разочаровать. А это было именно разочарование: голубые глаза Рона врать не умели. Смотрел не с обидой, не с гневом, а с жалостью и горечью. Как так вышло, что мальчик со славой храброго гриффиндорца стал изгоем, зависимым от волшебной жидкости? Падение произошло столь стремительно, что никто не смог бы сказать, когда они упустили переломный момент — всё происходило слишком быстро и незаметно. Гарри был окружён людьми и при этом оставался один на один со своей незримой борьбой. — У меня нет выбора и не надо меня осуждать, — процедил он, — никто не удержит свой рассудок, если поживёт моей жизнью. — Это нездоровый механизм преодоления. Я не… не осуждаю, но не одобряю тот способ, который ты выбрал. — Время, проведённое рядом с Гермионой, не проходит даром. — Хватит, — перебил его рассерженный Рон, — мы сотни раз нарушали правила, речь идет не о правильности твоего поступка, а о том, что он тебе не поможет. Гарри странно посмотрел на него. — А кто мне поможет? От растерянности Рон лишь отвернулся к окну, не выдержав зрительного контакта. — Кто? Мне казалось, что ответ очевиден. — Прости, — Гарри хотел было сесть рядом, но что-то внутри щёлкнуло и остановило его, — это не должно вас касаться. Я разберусь со всем сам. И я не один. — Я догадываюсь кто, — на лице Рона мелькнула слабая улыбка, — вы крепко сдружились. Очень. Он… Очертания мебели растворились. Единственный источник света погас: Гарри хлопнул ладонью по лампе. Падающие вещи оповестили о том, что Рон не ожидал этого и свалился с кровати, ведь сидел на её краю, оперевшись на подоконник. — Я хочу спать. Утром договорим, хорошо? Миссис Уизли нас может услышать, а я хочу сохранить всё сказанное в секрете. Не дав Рону и слова сказать, Гарри прижал к себе подушку, крепко обняв её, и загипнотизировано смотрел на потолок, видя вместо деревянных плоских досок совсем другое: красочное и по-настоящему волнующее воспоминание этого дня. Он выключил свет, чтобы его лица не было видно, иначе он бы сгорел от смущения, от которого нахлынул жар. Это чувство не могло спугнуть ничто: ни недавний спор, ни скорое наступление утра — серый бледный светоч проник в комнату. Сегодняшний день мог бы назваться самым обычным. Они встретились у дома и направились в небольшой городок, расположившийся между лесом и бескрайними полями, защищавшими от мира маглов. Городок едва ли отличался от десятков других волшебных поселений, так что Гарри и Седрик не возлагали никаких надежд увидеть нечто необычное. И если Гарри, живший с детских лет среди обычных людей, мог еще чему-то удивиться, то Седрик был закоренелым скептиком и реагировал на всё крайне равнодушно. Хотелось это исправить. С этой целью Гарри заставил Седрика заглянуть буквально в каждую лавку и подносил к нему всё, что казалось интересным ему самому, но Седрик лишь из вежливости делал вид, что его что-то удивило. Это превратилось в соревнование. Гарри остервенело требовал от продавцов «чего-то ну о-о-о-очень необычного» и бросался к витрине, едва завидев за ней что-нибудь броское. Под конец дня ему удалось удивить не только Седрика, но и себя. Уставшие после насыщенного дня, полного беготни и шума, они плелись по безлюдной улице и болтали о пустяках. О деле никто из них не проронил ни слова. Сказанное что-либо о тех события мигом омрачало их встречи. Молчаливый уговор они соблюдали беспрекословно (хотя Гарри порой норовил его нарушить, изнемогая от любопытства). Вдоль улицы, слева, был высокий бордюр. Гарри встал на него и, осторожно переступая с носка на носок, шагал вперёд, вытянув для равновесия руки в стороны. — Мне легче что-то делать под музыку. Это привычка относительно новая: с тех пор, как я попросил Дамблдора разменять пару галлеонов на магловские деньги и купил наушники. Это помогало не сойти с ума от скуки летом у Дурслей. Там захолустье такое же, как здесь, но без волшебства совсем тоскливо. — Я могу позавидовать тебе, — отозвался Седрик, — ты не так избалован и получить впечатления тебе проще. Хотя… не обижайся, но какое-то время я считал, что ты заносчивый. — Догадываюсь почему, — совершенно не обидевшись, ответил Гарри. — Поэтому ты был в начале таким холодным? — Хотел бы я исправить твое мнение, но… — Ты уже исправил. — Правда? — недоверчиво спросил Седрик, шагая рядом. — Так я прощен? — Ну-у-у… — Гарри споткнулся и замахал руками, но Седрик вернул его в стойкое положение, — почти. — Почти? И что мне надо сделать ещё? — Седрик сделал голос ниже, сохраняя серьёзное выражение лица, чуть опустив брови. — Мистер Поттер, наша новая знаменитость, а вы в самом деле высокомерны и требуете к себе особого отношения? Уловив начавшуюся между ними игру, Гарри закатил глаза, громко цокнул языком и остановился. — Вы поняли всё верно, — манерно протянул он, — знаменитость требует немного больше. — И что же? Не так Гарри представлял себе окончание вечера. Это не было присуще его характеру, но всё чаще и чаще он поддавался импульсам, требующим мимолетных решений, призывая наплевать на последствия. Ему срочно были необходимы острота, яркость, вспышки чего-то не будничного и надоевшего, а доводящего до дрожи, пока в горле не пересохнет. Он сам не понял как так смело обхватил Седрика за шею и жадно прижался к его губам. Он был готов задушить его и задохнуться сам, словно в приступе. Руками он сжал его мягкие волосы, делая ему больно и получая от этого какое-то необъяснимое удовольствие. Седрик чуть растерялся: всё было внезапно, хотя в глубине души они ждали лишь подходящего момента, но он почти сразу ответил и прижал его к себе, позволяя и дальше душить себя, не давая глотнуть воздуха. Когда-то Гарри переживал, что опыта в поцелуях у него нет и всё получится неловким и глупым, но сейчас то переживание было забыто напрочь. Смотрят ли на них посторонние? Так было бы даже острее. Но потом они ничего друг другу не сказали, посчитав, что разговоры в эту ночь излишни. До Норы Гарри дошёл в бреду и долго стоял на улице, чтобы остыть. В дом он занёс с собой оставшийся хмель и не смог выветрить его из головы и на следующий день. Миссис Уизли зря заглядывала ему в глаза, пытаясь что-нибудь в них прочесть: Гарри замкнулся и хранил причины своей беспокойной радости глубоко-глубоко.

***

На уроке с Драко он не мог сосредоточиться, доводя своего учителя до нервного истощения. Правила совместимости элементов он забыл, также, как и простейшие рецепты. Больше его рассеянных ответов, Драко выводила его молчаливость. Его терпения хватило не больше, чем на пятнадцать минут, а потом он громко закрыл учебник и опустился на спинку стула, что произошло на глазах Гарри впервые: не было ни дня, когда бы осанка Драко и его манера поведения изменились бы. — Ты невыносим, — вынес вердикт Драко. Его нервы успокоили две кружки мятного чая (на редкость ароматного, едва официант внёс поднос, комната тут же пропиталась, щекочущим нос, ароматом. — Я постараюсь собраться, — пообещал Гарри, себе же не веря. — Какая муха тебя укусила? Помнишь ли, Поттер, но это я оказываю тебе одолжение. Чуть ли не благотворительность с моей стороны, а ты не ценишь. — Я всё ещё жду честного признания: почему ты оказался так благосклонен, что жертвуешь каникулами? Гарри придвинулся к столу ближе. Драко не шевельнулся, спокойно вынося напор пристального взгляда, неприкрыто его разглядывающего. Гарри впервые поймал себя на мысли, что Драко красив, и красив отлично от других — бледнее листа, с тонкими чертами лица и серыми, почти прозрачными, глазами, будто призрак. — Древние рода избегали смешения крови. Браки допускались даже между родными братьями и сёстрами, — заговорил Драко, — это приводит к не совсем стандартной внешности. — А способности? — поинтересовался Гарри. — Никто не нашёл подтверждения. Пока в тебе проснулось любопытство, давай продолжим. Драко уперто придвинул к Гарри учебник и принялся рассказывать о принципах совместимости элементов по памяти. Рассказывал он гораздо подробнее, чем Снейп, но проще. Было ли зельеварение его увлечением? Гарри пробовал это понять, но Драко говорил о нём ровно, не взахлёб, как будто зельеварение было замест обсуждения погоды или школьной сплетни. — Если ты не хочешь убирать волосы, то зачем носишь его с собой? Гарри пошатнулся на стуле и не сразу понял о чём речь, но проследив за направлением взгляда Драко, одернул повязанный платок на кисти. — Не знаю, — он пожал плечами, — наверное, я очень быстро ко всему привязываюсь. — Тебя несложно тогда одурачить. С Грейнджер возишься тоже по привычке? — Чем она тебя так не устраивает? — Гарри непонимающе развёл руками. Драко отодвинул просвечивающуюся шторку, открывая вид на одну из самых шумных улиц Косой Аллеи. — Не понимаю: как можно общаться с тем, кому доверять не стоит, — сказал он с долей иронии. — Почему ты так решил? Драко подошёл к окну и жестом призвал Гарри. За тонким стеклом двигались сотни макушек, от рыжих до угольно-черных, с нахлабученными причудливыми шляпами. Толпа напоминала змей, трущихся друг о друга, и среди это гвалта шла Гермиона, решительная и ворчащая на окружающих. — Как там её отпуск в мире маглов? — Драко вернулся на стул. — Она не предупреждала, — Гарри проводил взглядом Гермиону до укромной лавки на углу, обозначающейся лишь невзрачной вывеской. — Я пойду. — Я тоже, — Драко наспех сложил книги на полки и побежал следом за Гарри, несясь сломя голову. По пути они сбили как минимум пять ни в чём не повинных прохожих и под аккомпанемент их ругани добрались до нужной лавки. За мутным стеклом, прикрытым старыми занавесками, едва ли можно было чего-нибудь разглядеть: внутри двигались мутные тени, тускло светила люстра, затхлость поселилась там давно. — Что ей нужно в таком месте? — даже Драко перестал скрывать эмоции и припал к стеклу, откинув врождённую брезгливость. Гарри подпёр его, чтобы тоже что-то увидеть. — И прикинуть не могу. Ты не знаешь, что тут продается? — Никогда не заходил в такие места. Правило Косой Аллеи: если нет яркой вывески и витрины, от которой можно осплепнуть, — значит там можно нарваться на сомнительных личностей. Раздался звон колокольчика, висевшего у входной двери. Гарри рванул за громадные ящики, стоящие грудой рядом, и потянул за собой Драко, которому закрыл рот ладонью и не давал пошевельнуться, вдавив к кирпичной стене. Из лавки кто-то вышел тяжёлыми шагами, стуча тростью по каменной дорожке. — Ты что-нибудь видишь? — спросил Драко, убрав руку от своего лица. Гарри кивнул. — Обычный мужчина, — он облокотился на ящик, вытягивая шею выше, — с тростью с золотым набалдашником. Орёл, вроде. Тёмные волосы, пенсне, ничего странного, здесь таких, как он, много. — И все они ходят в такое… — Драко не смог подобрать слов, сумеющих бы описать это подозрительное, грязное место, — ты понял. Не всё так просто. Тем более, здесь не ждут малолетних зубрилок с кроличьми зубами. — Согласен со всем, кроме зубов, — Гарри оскорбился за Гермиону, — они нормальные. Он вдруг снял с себя очки, засунув их в карман штанов, обвязал платком волосы в хвост, вручил Драко джинсовку и напустил челку на лоб, чтобы скрыть шрам, по которому можно было его опознать. — Что ты задумал? — Драко наблюдал за ним с большим интересом и даже не запротестовал, когда ему без всяких просьб вручили джинсовку. — На разведку. Стой здесь, ладно? Без лишнего многословия, он выбежал за ящики и скрылся за дверью магазина, оставив Драко одного. Но долго скучать тому не пришлось: пяти минут не прошло как дверь с грохотом распахнулась и слетела с петель, и из неё вылетел Гарри, подгоняемый криками мужчины сурового вида. Откинув всякие раздумья, Драко полетел за ним следом, толкнув кого-то в лужу. — А ну стойте, черти! — кричали им вслед. По-прежнему преследуемые, они выбежали на главную улицу и кинулись в узкий переулок, заставленный тележками с какой-то дребеденью. Земля только мелькала под их ногами. Возмущения сыпались со всех сторон, но в ушах стоял лишь свист от беготни. Неловко затормозив ботинками, Драко чуть не вписался в стену, но Гарри подхватил его под руку и, не обращая внимания, бежит ли он на своих ногах или летит за ним по ветру, понесся в непонятном направлении. — У меня вопрос, — закричал Драко, — ты хоть что-то видишь без очков?! — Да! Огромные тёмные пятна — это дома! — заорал Гарри, нисколько не встревоженный данным обстоятельством, в то время как Драко достиг предела негодования. — Поттер, ты… Стой! Драко дёрнул его в сторону. Крики мужчины стали громче: и как он мог бегать со скоростью молодого? К стене дома прилегала вертикальная лестница, не казавшайся надёжной своими тонкими балками и угрожающим звуком, который она испускала, когда на неё забирались. — Если ты упадешь — то пеняй на себя, — предупредил Драко, пропуская Гарри вперёд и оборачиваясь назад, — быстрее! Кое-как надев очки, Гарри ловко поднялся наверх и протянул руку Драко, когда показалась его светлая макушка. Вид с крыши открылся потрясающий — внизу пестрили лавки и люди, копошились эльфы-разносчики и летали почтовые птицы. Солнце нагло проникало на узкие улицы, бросая на стёкла ослепительные блики. Все и всё куда-то спешили и напоминали заведённый старый механизм. Гарри и Драко стояли на самом краю крыши, нисколько не боясь высоты: поиграв в квиддич несколько лет, пугаться такой мелочи они попросту разучились. — Похоже, и у тебя друзья не самые надёжные, — сказал Гарри, указывая пальцем вниз. Рядом с Гермионой шёл Тео Нотт, оба серьезные и опасливо озирающиеся. Их губы едва заметно шевелились, но, чтобы никто не поймал их вместе разговариющими, они не смотрели друг на друга. Расстались они на перекрёстке: Тео аппарировал, а Гермиона ушла, так и не узнав, какой переполох наделали. Гарри и Драко были обескуражены. Сев на край и свесив ноги вниз, Гарри задумался. К нему вернулась его вялость, прилипшая в замке, она не желала его отпускать. Скулы покраснели, грудь видимо вздымалась то вверх, то вниз, дыхание восстанавливалось медленно. Солнце быстро припекло его и размарило. — Что будем делать? — спросил он. — Прямо спросить или подождать? Это никак не связано с пожи-… — Подождём, но недолго, — прервал его Драко, стоя позади, — без понятия, что происходит, но нужно быть предельно осторожными. Неспроста же всё. — Если даже ты… Гарри спохватился и умолк. Даже если впереди ждет что-то нехорошее, то это не повод портить момент сейчас. А момент был: глядеть на мир сверху вниз удавалось редко, это ощущение простора и свободы на земле было недоступно. Он чуть подался вперёд, подставляя лицо ласкающему солнцу. Ветер щекотал его голую шею, которая раньше была прикрыта волосами. На его плечах оказалась джинсовка. Когда Гарри обернулся, то увидел сидящего Драко, вовсе не смотрящего вниз, а с закрытыми глазами.