***
Гарри прикладывает все свои усилия, чтобы до конца дня не вести Скорпиуса в магазин, хотя и уверен, что это абсолютно бесполезно. Драко ничего ему не скажет, но должна же быть причина — и совсем не та, которую он дал утром. Тедди сегодня у Молли и Артура: Чарли и Джинни вернулись в Англию, и, хотя Тедди хорошо себя ведёт, он может перевозбудиться и стать слишком активным. Гарри безумно любит своего крестника, но он не уверен, что сможет сосредоточиться и на нём, и на Скорпиусе так, как это необходимо в такой непростой день. Он присоединится к Уизли за ужином, чтобы встретиться со всей семьёй. Он прекрасно понимает, что Скорпиусу без Драко не будет там хорошо, поэтому днём берёт его на прогулку и пытается как можно дальше оттянуть переломный момент, обходя весь Косой переулок и покупая Скорпиусу игрушки, одежду и слишком много сладостей, попутно рассказывая о том, какие угощения нравятся Тедди, ему самому и его друзьям. Он починил сломанного игрушечного дракона Скорпиуса с помощью обычного Репаро, но ему хочется, чтобы у малыша было больше собственных вещей. Однако покупки не особо отвлекают Скорпиуса. Каждые пятнадцать или тридцать минут он дёргает Гарри за рукав и шёпотом спрашивает: «Папочка?» Гарри с трудом сглатывает и пытается улыбаться. Это продлится недолго. Это продлится недолго, и ему это известно. Он действительно хотел бы, чтобы Драко сказал, почему попросил не приводить ребёнка к нему, потому что тогда Гарри, возможно, понял бы, почему стоит держать сына подальше от отца, в котором он так сильно нуждается. Гарри продолжает указывать на что-нибудь крутое, что он видит через окна магазинов, надеясь, что это отвлечёт Скорпиуса ещё на немного. Он сомневается, что это вообще работает, ведь Скорпиус, кажется, ни на секунду не перестаёт думать о своём отце, но его застенчивый и сдержанный характер не позволяет ему полностью игнорировать Гарри — это было бы невежливо. Скорпиус явно не привык к такому, поэтому Гарри в основном протягивает ему разные вещи, спрашивает: «Тебе нравится? А как насчёт этого?» — и покупает, если мальчик кивает в ответ. Иногда он слабо улыбается, касаясь предметов своими маленькими пальчиками, и из-за этого Гарри чувствует себя так, словно покупает для него весь чёртов мир. Но как только они выходят из очередного магазина, Скорпиус неизменно дёргает его за рукав и спрашивает: «А теперь пойдём к папочке?» Утешает только то, что на выходных Драко заканчивает раньше. К трём часам дня, то есть на час позже того времени, когда они обычно приходят в магазин, Гарри держит в одной руке четыре полных пакета с покупками, а в другой — ладошку Скорпиуса. Скорпиус уже не просто огорчён или расстроен. Его брови печально сдвинуты, губы дрожат в слезливой гримасе, движения рук беспокойны и взбудоражены. Свободной ладошкой он вцепляется в подол рубашки, теребит свои кудряшки и проводит по раскрасневшемуся лицу. Его дыхание прерывается от волнения, как будто ему физически неудобно и он ничего не может понять из-за интенсивности своего недомогания. Скорпиус протягивает руки к Гарри, чтобы тот поднял его, и яростно трёт кулачком глаз. Гарри немедленно подчиняется, не в силах сопротивляться, поднимает малыша на руки и прижимает его к своему боку, поддерживая под бёдра. — Я хочу к папочке, — его голос хриплый и сдавленный, словно он пытается не заплакать. Гарри снова тяжело сглатывает — сегодня он часто это делает — и чувствует, как его разрывают вина и противоречия. — Знаю, Скорп. Просто… э-э… Твой папа сказал, что сегодня он будет очень занят, понимаешь? Так что… он сказал, что увидится с тобой, когда придёт домой, потому что не сможет проводить с тобой много времени на работе. Скорпиус качает головой и настойчиво дёргается в его руках, напрягаясь и выгибая спину, как будто так сможет заставить Гарри двигаться и отвести его к отцу. Его кулачки взволнованно дёргают рубашку Гарри, а затем он указывает пальчиком куда-то вперёд, где, по его мнению, должен быть Драко. Его лицо искажается и розовеет от того, насколько он ошеломлён и расстроен. Словно он чувствует так много всего сразу, что не знает, что с этим делать. Он плачет, с его губ срываются глубокие всхлипы, и Гарри чувствует, что совершает самый бессердечный поступок, не давая ему увидеться с Драко. Как он и думал, продлилось это недолго. Он смиряется с тем, что ему придётся столкнуться либо с гневом Драко, либо со слезами Скорпиуса. Ни то, ни другое не кажется ему привлекательным, но прямо сейчас он знает только, что этот маленький мальчик, который, по-видимому, всю свою жизнь наблюдал за тем, как его отец страдал от рук другого мужчины, нуждается в том, чтобы увидеть его, увидеть, что он в безопасности и в порядке, чтобы и самому почувствовать себя в безопасности и в порядке. Гарри не может ему в этом отказать. — Но я уверен, что мы можем ненадолго к нему заглянуть, — быстро говорит он плачущему у него на руках Скорпиусу; сердце в груди болит и ноет. — Хорошо, да. Да, мы пойдём к нему прямо сейчас, хорошо? — с этими словами он начинает двигаться в направлении «Вредилок». — А потом ты сможешь показать ему всё, что мы сегодня купили. Что ты хочешь показать своему папочке в первую очередь, Скорп? Скорпиус не отвечает, он слишком расстроен даже для того, чтобы говорить. Зная, что теперь они идут к его отцу, он перестаёт плакать, хотя на его лице остаётся прежнее огорчённое выражение. Он моргает влажными глазами и шмыгает носом, поворачиваясь в объятиях Гарри и утыкаясь щекой в его плечо. Гарри успокаивающе проводит ладонью по его спине. — Хорошо, — мягко говорит он, прижимая щёку к его лбу. — Хорошо. Проходит почти двадцать минут, и вот перед ними появляется огромная статуя близнецов Уизли в цилиндрах, вывеска «Всевозможные Волшебные Вредилки», ритмичное мерцание которой сопровождается зачарованным смехом, и лавка, заключённая в клетку маленьких коричневых окошек. В магазине сейчас не очень много людей, всё пространство наполняет тихий гул перешёптываний. За прилавком работает Рон, Джорджа и Малфоя нигде не видно. Гарри направляется к своему лучшему другу, чьи глаза тут же загораются, стоит ему заметить их появление. — Привет, Гарри! Гарри улыбается, подходит к Рону, обогнув прилавок, и останавливается рядом с ним. — Привет. Малфой здесь? Рон кивает в сторону лаборатории. — В лаборатории с Джорджем, — затем он наклоняется ближе к Гарри и продолжает уже чуть тише: — Но лучше сейчас не вести туда Скорпиуса, дружище. Скорпиус уже поднял голову с плеча Гарри и уставился на дверь лаборатории, словно ожидая, что Драко выйдет оттуда в любой момент. Гарри хмурится, ставит пакеты на прилавок и усаживает рядом с ними Скорпиуса, но из осторожности держит руки по обе стороны от его ног. — Почему? — Э-э… там какие-то зелья… Ну, знаешь, — Рон проверяет, не смотрит ли Скорпиус, а затем разводит ладони, изображая взрыв. — Джордж помогает ему прибраться. Всего лишь небольшой беспорядок, вот и всё. — Малфой? Рон кивает. — Просто, э-э… — затем он ещё раз взмахивает ладонью, указывая на свои лицо и руки. — Впрочем, ничего страшного. Гарри кивает, и они оба смотрят на маленького мальчика, сиротливо ожидающего своего отца, зная, что Скорпиус не заметит их взглядов. — Твой папочка скоро придёт, не волнуйся, — говорит Гарри, успокаивающе проводя рукой по его кудряшкам. Скорпиус, моргая, глядит на него, пока он осторожно распутывает пальцами узелок в светлых волосах. — А пока, может, покажешь Рону, что мы сегодня купили? Гарри придвигает пакеты поближе к себе, и Скорпиус принимает каждую вещь, которую он ему протягивает, чтобы показать Рону; прикладывает одежду поверх своей рубашечки или подносит прямо к глазам Рона свои новые игрушки. Рон хвалит всё, что показывает ему малыш, и продолжает выдавать положительные реакции на покупки даже тогда, когда клиенты начинают выстраиваться в очередь у прилавка и ему приходится их обслуживать. Женщина, стоящая по другую сторону прилавка вместе со своей дочкой, кажется, умиляется этой сцене. Но даже этого недостаточно, чтобы отвлечь Скорпиуса — он не перестаёт поглядывать на дверь. — Как Гермиона? — спрашивает Гарри. — В дурном настроении, в крайнем дискомфорте и, как всегда, невероятная, — отвечает Рон таким тоном, который приберегает исключительно для своей жены, который показывает, что он влюблён в неё так же сильно, как и десять лет назад. Они такие разные, но составляют прекрасную пару, и их любовь заставляет Гарри в одинаковой степени верить в неё и завидовать тому, что у них есть. — А ты? — Нормально, — Рон пожимает плечами. — Только недосыпаю, беспокоюсь о Мионе, о ребёнке и, ну… в целом о том, что скоро стану папой. — Всё будет хорошо, и ты отлично справишься. Ты, вообще-то, уже отлично справляешься, — с улыбкой заверяет его Гарри. Наблюдать за тем, как Рон начал преображаться с тех пор, как услышал новости о своём первенце, было изумительно. Не то чтобы он не был замечательным до этого, но теперь в нём явно больше зрелости, ответственности и терпения, чем раньше. — Да, надеюсь, — на губах Рона расцветает наполовину довольная и наполовину смущённая улыбка, а его лицо заливает радостный румянец. Он кивает и вежливо улыбается мужчине, уходящему со своими покупками, а затем приветствует следующую в очереди женщину ещё одним кивком и новой улыбкой. Одним взмахом волшебной палочки он стирает цены с товаров, которые она положила на прилавок, а другим взмахом подсчитывает общую стоимость. — Так и есть. Гермиона постоянно мне об этом говорит. — Правда? — переспрашивает Рон, озадаченно глядя на него. — Мне вот никогда не говорит. Гарри смеётся, протягивая руку, чтобы похлопать его по плечу. — Наверное, просто не хочет, чтобы ты зазнался. Тебе бы хотелось, чтобы Хьюго был таким же скромным, как его отец, не так ли? Рон закатывает глаза, но на его губах появляется лёгкая улыбка. — Не могу поверить, что всего через несколько недель у меня будет ребёнок, — Рон расплывается в благоговейной улыбке, великолепие этого события снова поражает его, и он замирает на несколько секунд. — Мой ребёнок, Гарри. Мерлин, я стану отцом. — Ты станешь отцом, — с улыбкой отзывается Гарри. Он смотрит на Скорпиуса, и улыбка исчезает с его губ при виде встревоженного, несчастного малыша. Через некоторое время, когда очереди больше нет, Рон кивает головой в сторону, приглашая Гарри отойти. Гарри бросает взгляд на Скорпиуса, а затем вместе с Роном отходит достаточно далеко, чтобы он их не услышал. — Малфой тебе не сказал? Гарри выгибает бровь. — Что не сказал? — Что он приходил, — Рон поглядывает на ребёнка, проверяя, что он их точно не слышит. — Кто? — Э-э… кажется, его зовут… Майкл? — Рон прищуривается, словно пытается свериться с оставшимся в памяти образом, а затем кивает, и его лицо разглаживается. Брови Гарри сходятся на переносице. Кто? Веснушчатое лицо Рона озаряет осознание того, что Драко ничего ему не сказал. — Этот тип — муж Малфоя, — объясняет он. Гарри чувствует, как его мозг почти перестаёт соображать, а мышцы лица каменеют. Холодный гнев просачивается сквозь его внутренности, растягивает напряжённое, твёрдое сердце и проносится через всё тело с интенсивностью лесного пожара. Он познакомился с этой эмоцией в начале своей аврорской карьеры и за годы работы научился управлять ею с помощью спокойствия и контроля, которых ему недоставало, когда он был моложе. Рон кивает, понимающе скривив губы. — Ага. Знаю… Так что, пока мы с этим не разберёмся, ты, наверное, не приводи ребёнка сюда. Не думаю, что Скорпу стоит его видеть. — Что произошло? — Мне мало что известно. Он пришёл вчера, выглядел чертовски злым. Я подошёл, выдумал что-то насчёт того, что Малфою нужно вернуться в лабораторию. Он становился всё настойчивее, говорил, что хочет с ним поговорить. Мы походили вокруг да около, и в итоге он пообещал, что ещё вернётся, и ушёл. Гарри пытается сохранить маску нейтрального спокойствия. Тогда пусть возвращается. — Он его ударил? — Только за запястье схватил. Оставил ужасный синяк. Гарри медленно кивает и напрягает челюсти, отведя взгляд в сторону, а его рука, лежащая на прилавке, сжимается в кулак. На его лице сохраняется невозмутимое выражение. Значит, вот почему Драко не хотел, чтобы он приводил Скорпиуса в магазин. И теперь Гарри понимает, что то, что он видел на его лице прошлым вечером и этим утром, было очень похоже на страх. Рон смотрит на него так, словно видит его насквозь. — Я не собираюсь мешать тебе устроить ему настоящий ад на земле, Гарри, потому что я согласен, что он заслуживает того, чтобы ему надрали задницу за всё, что он натворил, — Рон на секунду переводит взгляд на Скорпиуса, на его лице отражается мягкая печаль, а затем он снова смотрит на Гарри. — Но как твой лучший друг я чувствую, что обязан сказать тебе… э-э… Наверное, не… не делай ничего слишком глупого? Гарри пожимает плечами, по-прежнему сохраняя невозмутимый вид. — Никаких глупостей. Мы просто поболтаем. Рон морщится. — Ты так говоришь, дружище, что это совсем не обнадёживает. Его, может быть, наполняет безумное искушение сделать что-то настолько «глупое», насколько он вообще способен, по мнению Рона, но он также прекрасно знает, что не может позволить себе этого, когда вокруг так много людей. Звонит колокольчик, сообщая о приходе нового посетителя. Взгляд Рона скользит к двери и натыкается на мужчину с тёмными волосами и лёгкой щетиной, который только что вошёл в магазин. — Помянешь чёрта, — Рон кивает в его сторону, презрительно кривя губы, — и он тут как тут. Гарри выпрямляет спину и расправляет плечи. Очереди, к счастью, нет. Он наклоняется к Рону и шепчет: — Отведи Скорпиуса наверх на пару минут, ладно? Рон явно сомневается, стоит ли следовать этой просьбе. — Знаешь, Гарри, может быть, это мне следует с ним… — Рон, нет времени на споры. Нельзя, чтобы Скорпиус увидел этого муд… — он замолкает, бросая быстрый взгляд на мальчика, который всё ещё сидит на прилавке в ожидании своего отца. Губы Гарри изгибаются в отчаянии, он подходит к Скорпиусу, подхватывает его на руки и осторожно передаёт Рону. — Иди. Рон оглядывается на Майкла, который остановился при виде Скорпиуса. Он сокрушённо вздыхает и уносит озадаченного и хмурого малыша прочь, открывая дверь, ведущую в квартиру Джорджа, и проскальзывая в образовавшуюся щель. Дверь закрывается с негромким щелчком, а за этим звуком следует топот ботинок вверх по лестнице. Майкл снова двигается в их сторону. Гарри выходит из-за прилавка и встречается с ним на полпути. — Это был мой сын, — говорит Майкл, указывая на дверь, за которой исчезли Рон и Скорпиус, и лишь мельком взглянув на Гарри. Он пытается обойти его и пройти дальше, но тот преграждает ему путь. — Что тебе нужно? — холодно и резко спрашивает Гарри. Майкл делает шаг назад и, прищурившись, смотрит на него, нахмурив брови. Он сверлит его взглядом, как будто пытается вспомнить, где мог видеть его раньше, и качает головой. — Я ищу своего мужа, Драко. Он здесь? Гарри пожимает плечами, продолжая изображать непринуждённость. — Ты ведь не собираешься это выяснить, правда? Кажется, ты прямо сейчас пойдёшь вон отсюда и больше никогда здесь не появишься. Майкл вскидывает голову и усмехается, расчётливо глядя на Гарри. — Прости, а ты кто такой? Гарри позволяет своей палочке выскользнуть из рукава в ладонь и удостоверяется, что Майкл её видит. — Убирайся отсюда сейчас же, пока я не проклял тебя так, что ты и своего имени не вспомнишь. — О, — Майкл выгибает бровь и качает головой, словно что-то понимая. Он издаёт тихий презрительный вздох и блуждает взглядом по Гарри, а губы его кривятся в отвращении и презрении. — Значит, он уже нашёл, под кого можно лечь, да? Что-то в голове Гарри взрывается, раскаляется добела и затмевает всё перед глазами, и в следующую секунду острый кончик его палочки упирается прямо в горло Майкла, сильно давя на трахею. Другой рукой он вцепляется в чужой воротник, а необдуманное заклинание, побуждённое жгучей яростью, почти слетает с его языка. Он замирает, со скрежетом сжимая челюсти, при виде широко раскрытых глаз маленькой девочки, которая со страхом наблюдает за ними издалека, пока её мать не хватает её за плечи, разворачивая в другую сторону. — Не хочешь повторить? — рычит Гарри. Майкл поднимает ладони в знак капитуляции и откидывает голову назад — насколько это возможно. Он дышит немного прерывисто и смотрит на Гарри слегка расширенными глазами. — Тот… тот мальчик с цветными волосами — это твой ребёнок? Я видел, как он сюда приходил. Ты думаешь, что знаешь Драко, но это не так. Ты бы не доверял ему своего сына, если бы знал о нём то, что знаю я. — Я прекрасно его знаю, — Гарри притягивает Майкла к себе, яростно дёргая за воротник. — А теперь слушай сюда. Если я ещё хоть раз услышу, что ты прикасаешься к Драко Малфою, что ты приближаешься к нему или Скорпиусу, я выслежу тебя и не посмотрю ни на какие законы, я заставлю тебя корчиться на полу от боли в ту же секунду, как увижу тебя в следующий раз. Ты меня понял? — он с силой отталкивает его, заставляя отступить на несколько шагов, но по-прежнему держит палочку направленной на него. — Держись. От них. Подальше. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать? Они моя семья. Я имею право… — Со мной это не прокатит. У тебя нет никаких прав, — холодно говорит Гарри. Он подходит ближе и вскидывает палочку, заставляя Майкла поспешно отступить ещё на несколько шагов. Он сжимает палочку так сильно, что она дрожит; ярость в его теле оплавляет все внутренности, словно раскалённый металл. — Особенно после того, что ты сделал. Ты причинил боль другому человеку и заставил маленького мальчика расти в страхе за себя и за своего отца. Поверь мне, Майкл, твоя «семья» не хочет иметь с тобой ничего общего. — А ты знаешь, что он Пожиратель смерти? — Майкл прищуривается, насмешливо улыбается и наклоняет голову. — Или он забыл упомянуть об этом? — Он им был. Он больше не Пожиратель. Я был там, в самом сердце этой проклятой войны! Я знаю всё, что ты можешь рассказать мне о Драко. Не утруждай себя. Майкл сглатывает, его взгляд падает на волшебную палочку, зажатую в дрожащей от ярости, но твёрдой руке. Его губы кривятся в усмешке, но черты лица заметно подрагивают, а глаза не выражают ничего. — Почему ты так уверен, что сможешь помешать мне забрать то, что принадлежит мне? Ты не сможешь вечно прятать его от меня. — Он тебе не принадлежит, — Гарри наклоняется ближе к его лицу и шепчет: — И если я смог остановить Волдеморта, то тебя и подавно смогу.***
— Чувствую себя монстром, — бормочет Рон, с несчастным видом глядя на икающего малыша, снова сидящего на прилавке и заключённого в кольцо рук Гарри. Гарри бросает на него печальный, виноватый взгляд. Когда Майкл развернулся и молча ушёл, а он сам успокоил бурлящие в крови ярость и адреналин, он поднялся наверх, чтобы сказать Рону, что они могут спускаться, но застал его стоящим на коленях на полу и в панике отчаянно пытающимся вытащить Скорпиуса из кухонного шкафчика. Гарри смотрит на Скорпиуса, чьё дыхание всё ещё неровное из-за того, что он слишком сильно плакал, успокаивающе проводит ладонью по его спине и запускает пальцы в его кудряшки, мягко массируя кожу головы, как это делал Драко. — Теперь он будет ненавидеть меня всю жизнь, да? — Рон по-прежнему бледен от всего произошедшего. — Не всю жизнь, — пытается успокоить его Гарри. Судя по лицу Рона, которое поникает ещё больше, он понимает, что это, возможно, были не совсем правильные слова, и поспешно добавляет: — То есть, он тебя не ненавидит. Он просто не знает тебя, верно? Он просто… он испугался. Дверь лаборатории открывается, и оттуда выходят Джордж и Драко, переглядываясь и тихо переговариваясь. Они с ног до головы покрыты сажей и грязью, их волосы взъерошены, а одежда местами подпалилась. Лицо Драко искажено в одновременно раздражённом и раскаивающемся выражении, он отряхивается тыльной стороной свободной руки, а другой держит палочку, готовясь наложить на себя, скорее всего, очищающее заклинание. Он ещё не поднял глаз и не заметил их. Гарри внимательно изучает его лицо, расслабляясь и позволяя Скорпиусу выпутаться из своих объятий, только когда видит, что у Драко нет никаких ран — а если они и были, то он их уже залечил. Оказывается, Гарри не нужно было бояться гнева Драко. Как только он замечает своего сына, с его губ срывается смиренный вздох, как будто он и так знал, чем всё обернётся. Скорпиус вырывается из рук Гарри, чтобы получше посмотреть на него; малыш, похоже, вот-вот расплачется из-за потрёпанного вида отца. — Ничего, — шепчет Драко, когда, кажется, понимает, о чём думает его сын. — Ничего страшного. Всё в порядке. Видишь? — он быстро подходит к прилавку, накладывает на себя очищающее, заключает личико Скорпиуса в ладони и целует его в лоб. — Гарри! — приветствует Джордж, с улыбкой похлопывая его по плечу. — Привет, Джордж. У вас там всё хорошо? — интересуется он, кивая в сторону лаборатории. — Да, да, порядок. Просто Малфой чуть не поджёг лабораторию и себя, пока пытался справиться с некоторыми летучими и особенно непредсказуемыми ингредиентами. Там остались ядовитые испарения и упрямые огоньки, которые не хотят погасать сами, но всё можно исправить парочкой заклинаний. Мы в порядке. Кстати, ты придёшь на ужин к маме с папой? Думаю, Джинни не терпится тебя увидеть. И Чарли… — Ты что-то сделал? — требовательно спрашивает Драко у него за спиной, прерывая их разговор. Гарри оглядывается и видит, что Драко, прищурившись, смотрит на Рона и крепко прижимает к своей груди Скорпиуса, который наполовину спрятал личико в складках его мантии. Рон качает головой, но виноватое выражение, все ещё присутствующее на его бледном лице, совсем не играет ему на руку. — Нет, ничего я не делал! — Не хочешь ли объяснить, Уизли, почему мой сын смотрел на тебя так, словно ты отобрал у него щенка? О, Мерлин. Голос Драко звучит пугающе холодно. А в сочетании с надвигающимся отцовским гневом — ещё более пугающе. — Он ничего не делал, Малфой, — вклинивается Гарри. — Честно. Я тебе потом всё расскажу, — этот разговор совсем не для ушей Скорпиуса, который сейчас явно не захочет отпустить отца, чтобы они могли поговорить. Драко выглядит так, словно готов потребовать ответ прямо сейчас. Он сверлит их обоих изучающим взглядом своих серых глаз, а затем снова поворачивает голову к сыну, прижимает его ближе к себе и проводит рукой по его кудрям. Видимо, безмолвная мольба на лице Гарри неожиданно заставила его отступить.***
Гарри кое-что замечает. Он никогда не был особо наблюдательным, но ещё ему никогда не удавалось не замечать Драко на другом конце Большого зала и в кабинетах. И теперь это повторяется. Лицо Драко замкнуто и непонятно, но Гарри замечает, как он скользит ладонью по предплечью другой руки, где под рукавом спрятана палочка; как он бросает мимолётные взгляды на дверь; как он вскидывает голову каждый раз, когда звенит колокольчик. Скорпиус не отпускает его, всё так же тихо сидит на прилавке в отцовских объятиях, и Драко попеременно то крепко обнимает его свободной рукой поперёк худой спины, то тихо бормочет что-то ему на ухо, пытаясь убедить сына, что ему нужно вернуться к работе, так что, возможно, стоит пока пойти домой с «мистером Поттером». Подбородок Скорпиуса дрожит, его лицо всё ещё опухшее и красное от недавнего плача, и Драко, беспомощный перед слезами и печалью малыша, снова притягивает его в свои объятия и тяжело вздыхает, настороженно глядя на дверь. Гарри закрывает глаза, с трудом сглатывая. Он хотел бы, чтобы Драко рассказал ему, хотел бы знать обо всём, хотел бы что-нибудь с этим сделать. Он бы обезопасил его. Он бы позаботился о том, чтобы Драко никогда больше не увидел этого ублюдка, чтобы ему никогда не пришлось иметь с ним дело в одиночку. Гарри больше не может выдерживать этих настороженных взглядов и едва заметных судорог, сковывающих горло, поэтому он подходит к ним вплотную, бегло смотрит на Скорпиуса и наклоняется к уху Драко. — Всё в порядке, — почти шёпотом говорит он. — Он уже ушёл. Что-то в маске Драко ломается, словно его застали врасплох. На краткий миг его кожа становится бледнее обычного, он поднимает взгляд на Гарри, и его лицо так близко, что Гарри может разглядеть дрожь эмоций в глазах цвета лунного камня и то, как трепещут светлые ресницы, когда он быстро моргает несколько раз. Губы Драко сжимаются в тонкую полоску. — Скорпиус его…? Гарри качает головой — с неуловимой мягкостью и слишком медленно, потому что его немного отвлекает такая близость. Он пытается не думать о том, чтобы прижаться к губам Драко своими, пытается не пялиться на них так, словно только об этом и думает. — Нет. Нет, не видел. Рон успел увести его наверх. Драко кивает и переводит взгляд на макушку Скорпиуса, проводя ладонью по его кудрям. Напряжение в его глазах и лице совсем чуть-чуть притупляется, а горло снова судорожно подпрыгивает, а Гарри пытается не думать о том, чтобы прикоснуться пальцами к выступающему кадыку (и в итоге вместо этого думает о том, чтобы накрыть его губами). Он говорит себе, что сейчас не время думать о таких вещах. — Я надеюсь, ты не сделал ничего слишком гриффиндорского? — слегка протяжно произносит Драко, снова устремляя взгляд на него и выгибая бледную бровь. Но смотрит он так, словно пытается разгадать его загадку. Глаза Драко опускаются ещё ниже, чтобы проследить за его улыбкой. Гарри надеется, что она не выглядит такой же нежной, какой кажется ему самому, и в его голове мелькает мысль, что, возможно, он не единственный, кто пытается не думать о таких вещах. А потом он решает, что не может такого быть. — Возможно, я пригрозил ему, что он останется без яиц, если сюда вернётся, и, возможно, он понял, что я не шутил, — Гарри отступает на шаг назад, и это ощущается так, словно ему пришлось оторвать всё своё тело от намазанного клеем места. — Мы потом об этом поговорим.