Искатель

      Город впитал в себя душу: ветра нежно огибают кожу, дома, будто бы они существуют в месте с городом и плавно, тонкими нитями сплетаются в полотно дня. Слышится гул городской толпы, продавцы подзывают к себе людей, на открытом пространстве кузнец бьёт молотком по металлу, придавая ему заострённую форму, его протеже бегает вокруг, с разных углов наблюдая за работой, изучая все тонкости и иногда задаёт вопросы по теме. Пахнет пряностями и жареным мясом — невообразимо вкусными запахами. Слышно, как шкварчит то самое мясо на огне, а так же как звонко ударяются стеклянные колбочки с лавки напротив ресторанчика. Журчит небольшой фонтан на рыночной площади, и какая-то девушка, закончив молится, закидывает в него монетку, а та лишь глухо бьётся о каменное дно, после громкого «плюх» в воду.       Он подходит к фонтану и присаживается рядом с ним с опаской поглядывая внутрь, убеждаясь, что воды там не так уж и много. Глядит не уверенно и видит в воде искаженное лицо незнакомого парня, причудливые чёрные корни волос и белые на концах, что падают на глаза, худое бледное, по-настоящему болезненное лицо, будто бы он не ел несколько дней. Притрагивается рукой к щеке, глазам и не верит, что в отражении действительно он.       Рыжик мяукает в ногах, и чего-то ждёт глядя на него, в то время как Леди Роза мило общается с девушкой, видимо, работницей кофейни, и иногда показывает в их с кошкой сторону. Кажется, будто у каждого человека в городе есть цели, знакомые, с которыми они проводят всё своё время, будто здесь нет одиноких. Девушка с длинными салатовыми волосами общается с высоким молодым человеком, будто бы споря, привнося в разговор какие-то доводы и непонятные слова, хотя может это только ему из-за акцента так кажется. Город обходит какой-то мужчина: просто ходит по кругу и вглядывается в чужие лица, возможно, он военный, стоит на посту и защищает свой город и его граждан. Мимо идёт маленькая девочка в забавной шляпке и кошачьими ушками на макушке, останавливается у лавки, рядом со спорящими ребятами и что-то выбирает. И только они с рыжей не вписываются в картину происходящего, а может и вовсе только он один.       В небе ярко светит солнце, тучи быстро пролетают мимо, куда-то гонит их попутный ветер, вода в фонтане лишь немного колышется, Рыжик вытянула шейку дабы быть поближе к теплым лучам и приятному ветерку, сидит в ногах и еле заметно напевает свою кошачью песенку.       — Итак, милашка, сейчас мы пройдём в гостиницу, там снимем тебе номерок, помоем переоденем, а уже потом представим тебя Джинн.       — Джинн?       — Пошли-пошли, —голосом требующим подчинения заговорила эта леди.       С Леди Розой здороваются многие, называя её Лизой, и с каждым она не прочь поболтать на незнакомые темы, используя странные названия и кучу имён, мимо пробегает малышка в красном, и кричит приветствия и комплименты в сторону Лизы, а та лишь улыбается и снисходительно шепчет, что малышке Кли вновь достанется от Джинн. И, как только она скрывается за воротами, грустно вздыхает.       Гостиницей оказывается высокое и явно вместительное здание, его двери приветливо открыты, а на пороге высунув голову на встречу свету лежит заметно старенький пёс. Рыжик, панически напрягшись, с когтями вцепился в кожу, раздирая её. Лиза ахнула, и попыталась отстранить кота от парня, замечая кровавые потёки тонкими струйками скользящими по коже.        — А? — в непонимании на неё смотрит он, а потом, переведя взгляд вниз, проведя пальцами по негустой влажной дорожке, замечая, что она остаётся на пальцах, удивлённо переводит глаза с Лизы на кошку.       — Ты ничего не почувствовал? — у Лизы в глазах застыли слезы, тонкой ручкой она прикоснулась к его плечу и лишь подушечками пальцев провела вдоль ранок, Рыжик уже давно спрыгнул и, убедившись, что пёс и ухом не повёл, виновато сжалась. — У тебя настолько сильный стресс, — она быстренько смахнула влагу с глаз, и вновь вернула своё внимание к парню перед ней. — Солнышко, — она обвила его руками, прижимая как можно ближе к себе, а на его скудные, слабые протесты о том, что она может испачкаться, лишь ладонью прижала его голову к своему телу, создавая будто бы защитный барьер, который может спасти от всех бед и невзгод.       — Леди Лиза, — он неуверенно ответил на объятья, испытывая незнакомое до сих пор тепло, которое не могли дать ни тёплая погода на улице, ни ярко светящее солнце, ни даже Рыжик всё время бывшая рядом. Такое тепло дают люди. — Вы ведь и вправду испачкаетесь.       Девушка медленно, неторопясь отстранилась, в последний раз проводя рукой по его шее, там, где бледную кожу не запятнали кровавые потёки, бесшумно вздыхает, так, что понять это можно только по тому, как едва уловимо колышется воздух.        — Ты идешь, — она вкладывает в его ладонь небольшой мешочек, — оформляешь на эти деньги проживание за недельку, затем в номер мыться, отдыхать и приходить в себя. А я бегу искать Сахарочек.        Он с нескрываемым непониманием глядит на неё и неуверенно переступает с ноги на ногу, когда Лиза уходит, кошка даже мягкой лапкой — со спрятанными коготками, постукивает по щиколотке, призывая к движению. Девушка за стойкой приветливо улыбается и даже протягивает ему руку в знак приветствия, забирает деньги и тараторит что-то про качество их сервиса, так быстро, что информация, которая и так поступала в голову не полностью, не запоминалась вообще. Понятно лишь одно: нужно пройти за девушкой вверх по лестнице к своему временному жилью.       У самой двери на втором этаже работница гостинной, отдаёт ему ключи от номера и удаляется. А он в очередной раз склоняет голову набок, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Шумный вздох сопровождает опустившиеся плечи, и не смотря на дверь он пытается просунуть ключ, но терпит неудачу. Смотрит на дверь и на руку, и ещё раз повторяет действие, но замечает, что проворачивать ключ неудобно, делать это тяжело из-за явно старинного замка, что даже и не видел, наверное, никогда смазки для металла или банального масла, меняет положение и проворачивает его уже левой рукой, после чего слышится глухой щелчок. Дверь раскрывается от себя, отрывая небольшое убранство.       Мини прихожая с подставкой для обуви и пара крючков на стене для верхней одежды, из неё два пути: уборная, в которой, как он успел заметить, были совмещены и туалет и душевая, так, что места свободного почти и не было — не очень удобно; сама по себе спальная достаточно скудно обставлена: односпальная кровать, пуфик, пустая настенная полка и небольшой шкаф для одежды — минимум уюта, минимум теплоты. Ха. Наверное, для ничего непомнящего самое то.       Не разуваясь прошёл в комнату и прощупал рукой постель, слегка надавливая, чувствуя подушечками острые пружины, вдохнул, вспоминая слова девушки про их высококачественный сервис. Да, он всё забыл, но он же не тупой, в самом деле, прекрасно осознаёт, что в подобных заведениях такого быть не должно. Плюхнулся на матрас, вытянул худенькие ножки и устало провёл по ним рукой: казалось, будто на ощупь всё воспринимается куда как легче, чем на взгляд, да и рукам верилось больше. Неприятная ткань за пару движений раздражила ладонь, а что случилось с ногами за час или около того ходьбы в данной одёжке и думать не хотелось. Возможно, раньше она была в полном порядке, но сейчас, после купания в открытом море (или океане, всё же не до конца понятно, что произошло) — не будем отрицать очевидное: он был в воде и, вероятно, потеряв сознание, чудом был вытолкнут волнами на берег, и, в придачу, даже остался жив — верилось в то, что она до сих пор пригодна для ношения с трудом.       Взъерошил неприятные на ощупь волосы, предполагая, какое новое гнездо на голове уже успело свиться, резко поднялся, ощущая неприятное жжение по телу, будто бы сознание полноценно возвращалось к нему, полностью лишая шока, что лишь позволяет начать наконец чувствовать боль. И уже от следующего прикосновения к ключицам он кривиться и шипит. Рыжик в миг подлетает к нему и начинает виться вокруг, громко-громко мяучит, и в зелёных глазах масса сожаления.       — Всё в порядке, — делая небольшое усилие он наклоняется, протягивает ей руку и осторожно чешет щёчку, — нужно смыть грязь, — шепчет, пока рыжая трётся тельцем о подставленную руку, — чтобы никакого заражения в кровь не попало. — Рыжик присела напротив и впилась в него большущими глазами, наблюдая его нестабильность: этот парень находится то здесь, вместе с ней, и выглядит совсем, как обычный человек в свой будничный день — чудом не утонул? — да каждый вторник такое! — а временами он просто смотрит и не видит, просто потому что все его мысли заняты чем-то далёким, и, для кота, не знакомым. А коты любят постоянство — неожиданные люди и их проблемы явно не для них, но этот кусок костей, кожи, мяса не так уж и плох. Вроде как. К нему от чего-то тянет, на него хочется смотреть, его хочется изучать, возможно, его искренняя улыбка даже делает его красивым.       Он приподнимается и бредёт в соседнюю комнату, перед этим встряхнув головой из стороны в сторону, явно отгоняя мысли. И Рыжик верной спутницей бредёт следом. Она садится на пол и с отвращением глядит, как снимая с себя плотную расписную ткань он оголяет рёбра, худощавое тело говорит само за себя — кто-то давно не ел. И первым порывом рыжей было выбежать на улицу, схватить с рынка парочку рыбок (внимание: взять для благого дела, а значит не украсть) и на всех порах пуститься обратно, положить перед ним одну (ну может две) небольшие рыбки, и, продемонстрировав на себе, заставить их съесть. С её стороны даже слышится недовольно-решительное фырчание. Возвращает всё её внимание звонкий звук — это из кармана непонятной кофты-рубашки выпал электро глаз бога, ударяясь о холодный пол. Но это вовсе не волнует его, он ведёт рукой по правому плечу, избегая извилистых ранок, к кисти, проходится по красной нити, что опоясала запястье, тянет за одну сторону, ослабляя натяжение, что позволяет полностью снять её, не повредив. С другой руки он снимает пару браслетов и несколько фенечек разной плотности, длины, видов: зелёные, чёрно-белые, салатовые, с медными бусинками, свободные, тугие — такие разношёрстные, они как-то умудрялись сочетаться между собой, да и вообще придавали некого уюта. С указательных пальцев обеих рук влёгкую снимаются чёрные кольца с интересным оформлением и какими-то камнями по всей поверхности, ему думается: такие кольца либо не рассчитаны на его пальцы, либо раньше эти самые пальцы были чуточку шире. Вся бижутерия аккуратно складывается на местечко близь раковины (заранее он проверил его на наличие воды, и, убедившись, что этой там нет, спокойно разложил вещи). Ему явно лень тянуться, потому что, чтобы развязать шнурки на ботинках, он спокойно присаживается на пол и подтягивает к туловищу ступни. Расшнуровав их, он встаёт с помощью рук, и в таком же ленивом настроении продолжает снимать ботинки — наступает на пятки, чтобы получить опору, буквально вытягивая ступни наружу. Пинком придаёт ботинкам ускорение, и те летят к самой двери, тянется к ремню на брюках, резко останавливается и глядит на рыжую, будто бы она не всё время была здесь, а появилась только что.       — Брысь, — говорит так будто не уверен, что желает оставаться один, — уходи, мешаешь, — поясняет даже тише, чем было до этого, и Рыжик понимает его. Она просто скручивается в клубочек на его одеянии, чтоб было потеплее и отворачивается смотря лишь в деревянную дверь.       Юноша на её действия лишь облегчённо обречённо выдыхает, а рыжая слышит нежный лязг металла, шуршание ткани и лёгкий топот босых ног по прохладной плитке, после чего пространство разрезает льющаяся вниз вода. Чувствуется, как неравномерно она стучит: грубо, звонко отбивает свой мотив, и щедяще, глуше по коже. Рыжая не до конца понимает, как мешки с мясом и костями терпят этот ужас — почему бы им просто не вылизываться? Хотя, наверное для них это не привычно и ново… Тогда они просто могли бы вылизывать друг друга, как это делают мамы-кошки для своих новорождённых деток.       Но, на удивление Рыжика, вода окончила свою песнь, оборвала так быстро и резко, как и начала — удивительное постоянство. Слыша лишь сбивчивое дыхание, рыжая неуверенно оборачивается и всматривается в согнутый силуэт человеческого тела. Юноша, зайдя в душевую кабинку, оставил её дверцу открытой, из-за чего на полу образовалась лужа, которая явно никого не волновала. Он прижался к стене, как к спасительному канату над пропастью, схватился руками за голову, зарываясь пальцами в тёмные волосы, слегка видя руками вперёд, а затем назад, массируя кожу, вероятно, в попытке успокоиться. Рыжая обходит разлившуюся воду и, потягиваясь, передними лапами цепляется за бортик, громко-громко зовёт, привлекая внимание, заставляя отвлечься, что, на удивление, помогает. Он резко ступает на пол, шлёпая по воде, и чувствует, как тот уходит из-под ног, и лишь успевает подставить руки прежде чем упасть.       — Твою же мать, — шепчет сквозь боль растирая запястье, — что за позорище? Не хватало ещё что-нибудь подобное перед людьми выкинуть, и тогда соберётся полный комплект неудач.       Рыжик на это лишь потягивается, и покачиваясь проходит мимо в другую комнату, сквозь приоткрытую дверь, перед этим скользким взглядом пробежавшись по светлой коже в районе ключиц, замечая наливающиеся красным неприятные следы от её когтей. В скудной спальне она запрыгивает на постель и выискивает место поудобнее, где не чувствуется холодный металл пружин. Как оказалось, подушка для её целей — самое то.       Из приоткрытого окна лёгкий ветерок доносит богатый выбор голосов, общающейся между собой толпы, из-за чего ушки Рыжика непроизвольно поджимаются, пожалуй, архитектору данного города стоит надавать по щам, ибо какой человек бы додумался строить гостиницу у самого рынка. Ещё и резкий запах цветов, что находятся в лавке у самого входа в город, раздражает её обоняние — у людей действительно настолько всё плохо со вкусом, раз они готовы покупать, дарить букеты из этого, вдыхать их аромат и быть счастливыми, когда человек, который раздражает их меньше, чем остальные, дарит что-то такое? Если это правда, а не игра, то люди действительно странные. Она не хочет смотреть на скудный интерьер этой комнаты, не хочет вслушиваться в гул толпы, не хочет чувствовать неприятный запах цветов, что смешался с пряным запахом свежей рыбки. Но, если исключить одно из чувств, обостряться все остальные, из-за чего всё приобретёт лишь ещё больше тёмных красок.       Раздаётся стук в дверь, и рыжая довольно подскакивает: наконец-то пришло то, благодаря чему она сможет отвлечь себя. От этой мысли даже гладкая рыжая шёрстка слегка привстала. Она мяучит, собираясь привлечь того потерянного юношу, но оказывается, что в этом нет необходимости. Он шлёпая босыми ногами подходит к двери, что в прошлый раз явно заела, и провернуть в ней ключ, стоило ему каких-то усилий. В этот раз, он сразу же повернул ключ левой рукой, после чего комично повернулся и уже правой рукой дёрнул за ручку, отходя.       — Только помылся, а уже опять прыгнул в эти грязные вещи, — залепетал нежный голосок с той стороны, на что юноша лишь неопределённо пожал плечами, отходя к стене, позволяя новым гостям зайти в его временный обитель. — Собственно, это тот милашка, о котором я вам говорила, — она разворачивает ладонь так, чтобы она смотрела точно на юношу, также как это сделал бы экскурсовод на экскурсии по чему-то древнему и мало исследованному. — это Кейя, — она перевела руку на молодого улыбчивого мужчину, — капитан Ордо Фавониус, — после этих слов юноша удивлённо вскинул бровь, но после непонимающе сузил глаза «зачем он здесь?». — Кейя также отвечает за безопасность нашего города и его жителей, а сейчас ты полноценный его житель. — мужчина развел руки и, как казалось на первый взгляд, доброжелательно улыбнулся. — Это Сахароза — помощница капитана следственной группы, такой же полноправный член Ордо Фавониус. — немного неуверенная или просто «зажатая» девушка кивнула головой и уже хотела что-то сказать, но Лиза за руку втянула её в комнату, чем явно напугала, и хлопнула входной дверью.       Юноша, понимая, что всему подряд удивляться бессмысленно, немного обречённо покачал головой и решил разложить всё по полочкам:       — К сожалению, у меня нет сменных вещей, а несмотря на полное отсутствие памяти о мире, я прекрасно осознаю, что ходить голым не входит у здешних людей в почёт. Дальше… Уф. Дайте мне немного времени. Пожалуйста.       — Да, конечно. А пока примерь то, что мы тебе подобрали. — Кейя протянул небольшой тёмный свёрток и держал его на весу, пока, спустя какое-то время, юноша не решился его взять, слегка соприкасаясь кожей, капитан сразу же вздрогнул, отстранился, не проверив, взял ли он свёрток. Но конечно же тот с лёгким «бум» упал на пол.       — Какие у тебя, однако, пальцы холодные, — тут же он возвращает к себе всё своё обладание. — прости, я просто не ожидал.       — Всё в порядке, мне все так говорят.       После слов оброненных случайно в комнате, в которой и ранее не было особо бурной беседы, повисла необычайная тишина. Лиза осторожно подошла к нему и положила руку на плечо.       — Что-то вспомнил?        — Нет, не думаю, просто неожиданно всплыл данный факт, — поразмыслив, выдаёт юноша.       — Возможно, это именно то, за что нам следует уцепиться, так сказать развить твои воспоминания при помощи рычагов давления каких-то предметов, которые могли бы иметь значения в прошлом… — Кейя не отводит взгляда и выглядит явно веселее остальных, — Уф, как сложно.       Юноша нагибается, чтобы поднять свёрток, а невольно переборовшая своё смущение и взглянувшая в его сторону Сахароза вскрикнула сразу же прикрывая руками половину лица, включая и глаза. Он так и замер в положении сложенной, замороженной креветки с тянувшимися к хвосту лапками, недоумённо, хотя больше расстроенно (слишком много внимания к его персоне, слишком много переживания в глазах этих троих из-за этой персоны) глядя на Сахарозу, мол, ну что я опять натворил такого, что у вас настолько скукоженные лица? И пока девушки не решаются подойти, Кейя перехватывает его за локоть, тянет на себя, заставляет выпрямиться и, не встречая сопротивления, плавно наклоняет его голову в один бок, в другой, вверх, вниз — и так по кругу.       Наверное, это выглядит странно со стороны, и кто-то другой, находясь на его месте определённо точно отпрянул бы, просто потому что не любит, когда в его пространство — место, в котором он чувствует себя собой (как бы глупо это не звучало), его маленькую зону комфорта, — так бестактно, пусть и нежно, вторгаются. Но он покорно следовал каждому лёгкому движению тёплых пальцев, успевая, в редкие мгновения стопорения неизвестного процесса, приглядеться к этому парню: он был выше, казалось, на пол головы, носил повязку на глазу, как у самого настоящего пирата, то ли кося под него, толи скрывая отсутствие этого самого глаза, и взгляд, при изменении положения головы, всегда в первую очередь цеплялся именно за расслабленную улыбку, похоже не сходившую с его лица всю сознательную, а, может и не только, жизнь капитана кавалерии чего-то там.       — Ты ещё долго? — наконец интересуется, когда почувствовал неприятное головокружение. Кейя издаёт звук похожий на «пфха».       — Всё думал, когда ты устанешь от этого, — его немного потряхивает, и по позе можно понять, что он всеми силами старается сдержать смех, и юноше кажется, что искреннего смеха он ещё пока сегодня ни у кого не вызывал, что нужно исправлять.       — Что там? — уголки губ сами собой приподнимаются, когда тело на подсознательном уровне чувствует искренность Кейи.       Кейя отстраняется и подходит к Лизе, что-то нашёптывая ей на ухо, игнорируя вопрос.       — Этого я не заметила, возможно, в рану забился песок или, — оно прижимает руку к лицу и расстроенно вздыхает, — но, если бы она была открыта, — поднимает голову, ловит взгляд юноши и поджимает губы, — мне жаль, — не закончив предыдущую мысль, шепчет.       — Что думаешь, Сахароза?       — Рана могла открыться после попадания на неё большого количества воды. Но, — она немного мнётся, нервничает и не знает куда деть руки, — если ты не против, я хотела бы взглянуть на неё лично.       Парень лишь пожимает плечами, смирившись и с тем, что от него, собственно, требуется только выполнение примитивных задач от новых знакомых и смиренное помалкивание, подбирает вещи, проходит к кровати, аккуратно, стараясь себе же не навредить, присаживается, подобрав ноги в подобии позы «лотоса».       — Я весь ваш, мисс Сахароза, — говорит, понимая, что та и с места не шелохнулась.       Сахароза неуверенно подходит к нему, по пути снимая перчатки, сбрасывая их на пол. Кейя и Лиза не сговариваясь присаживаются рядом, капитан кладёт руки на плечи, слегка разминая их, а Лиза, поморщившись от явного перепада температур, переплетает холодные пальцы со своими. Оба так пытаются оказать поддержку. Сахароза просит наклонить голову, и он даже горбится в спине, чтобы ей было удобнее смотреть. Она кусает губу, бросает короткое «я сейчас» и выбегает из номера оставив открытой дверь на распашку. Слышится лёгкий топот и хлопок входной двери, которая, раскрывшись, от резкости ударила по стене.       Рыжик перебирается на колени и мордочкой трётся о исхудавший живот, плюхается на тощие ляжки и недовольно глядит на Кейю. А ему хоть бы что: сидит себе и приободряющие лыбиться её «сидушке», так и хочется цапнуть за палец, чтоб неповадно было. Он ей явно не нравится.       — Нам нужно придумать, как вернуть тебе воспоминания, — разрывает капитан тишину серой комнаты. — я предлагаю, начать с тебя и твоих внешних характеристик: например, шрам на теле, мог бы натолкнуть тебя на момент его получения — откуда он, почему, для чего и зачем; — небольшая рана могла бы рассказать о событиях не таких давних, одежда, аксессуары могли бы показать откуда ты родом, глядя на них, возможно, ты бы припомнил места, в которых ты находился будучи в этих вещах, причёска, стиль стрижки — тоже могли бы помочь; руки, ногти — могли бы напомнить вид твоей деятельности.       — А, понял: израненные, мозолистые руки — тяжёлый вид деятельности, а ухоженные — что-то связанное скорее с мозговой деятельностью…или полнейшим бездельем. По моим рукам, наверное, я занимаюсь чем-то средним.       — Да, только для этого тебе бы лучше доходить не логическими выводами, а скорее подсознательно. Ну, продолжим! Так же следует присмотреться к ощущениям в пространстве, например, на подсознательном уровне, как тебе Монд?       — Дикость. — моментально отзывается, — Ну. В смысле, не так, а скорее… — давит пальцем себе на висок, вызывая лёгкую боль, чтобы успокоить мысли, — Не знаю, прости, если вас это могло задеть.       — Ни сколько, таково твоё восприятие. В любом случае, продолжим: задумайся над тем, как на тебя реагируют другие: жители Монда, фатуи, животные. Потом представь картину, почему они так на тебя смотрят, относятся к тебе. На такое нужно время, и будет лучше, если сначала попытаешься что-то припомнить ты. Но, в случае полного фиаско, я скажу то, что мне пришло в голову на твой счёт, ну, а Лиза дополнит или оспорит мои выводы.       Он закрывает глаза, чтобы лучше сконцентрироваться, развить или активировать своё воображение на максимум. Внешне… Он видел, что его волосы не однотонны, а причёска неряшлива, но это ничего не даёт, так как от всего пережитого волоски вообще должны были повыпадать. Ну, в его представлении. Кожа на лице обгорела, если провести пальцами по ней, можно почувствовать, как та слегка болезненно отходит. Значит, к такому солнцу он не привык. Вероятнее всего, он спокойно жил там, где лучам этой звезды было не достать его. По всему телу разбросаны веснушки и родинки, но навряд ли это о чём-то говорит.       Юноша морщится от осознания того, что всё это логично и может быть полезно при возвращении куда-то, если он не вспомнит куда, но на данном этапе, оно вовсе не нужно. Раскрывает глаза, запускает пальцы в рыжую шёрстку мирно посапывающего комочка, на что острые ушки встают, как бы позволяя хозяйки тела прислушаться, а затем вновь падают, когда та не почувствовала ни опасности, ни отвращения, ни раздражения.       — Итак? — подталкивает Кейя с улыбкой на лице, будто уже знает всё заранее, он — словно рыба в стоячей воде — прекрасно себя ощущает, откидывается на кровать, ложась поперёк, так что места еле хватает на голову, туловище и таз, вытягивает руки на весу, как бы потягиваясь, а затем заводит их за голову, чтоб лежалось удобнее.       — Ничего из того, что нам хотелось бы узнать, я думаю.       — Может быть у тебя есть базовые воспоминания? Например, помнишь ли ты что-то о истории, о каких-то базовых правилах этикета или о том, что человека, каким бы плохим он ни был, убивать плохо, — он лукаво улыбнулся и, выведя руку из-под головы, актёрски пригрозил указательным пальцем.       — Помню, помню как говорить, как читать, значения базовых слов, когда говорить слова «спасибо», «пожалуйста» и «извините». Помню, что, как старший, я должен защищать младшую сестру, — Лиза и Кейя переглянулись, и осознание того, что все эти разговоры действительно дают свои плоды, заставило их ощутить удовольствие. Надеясь на продолжение, никто не решился перебивать, понимая — юноша несколько раздражённый таким, как казалось глупым вопросом от Кейи, собирался перечислить всё, что только придёт ему в голову. — помню, что людям, в большей степени, всё равно на чужие страдания, и, если они интересуются, как ты, то, зачастую, им лишь что-то нужно — самоутверждение, твой им должок или другие корыстные намеренья. Помню — у кого деньги, у того и власть. А люди, которые говорят, что деньги не могут сделать кого-либо счастливым, просто лишь утешают себя или насмехаются над другими. Помню, как стрелять…       — Ясно, а имя сестры случаем не припомнишь? — хватаясь за соломинку, Кейя, наконец решается перебить поток его мыслей.       — Имя кого? — глядит уже с нескрываемым раздражением, мол, ты меня хоть слушал, а потом в раздумии склоняет голову.       — Ты сказал, что, как старший, ты должен защищать младшую сестру.       — Я и правда так сказал? — вероятно, он совсем не следил за тем, какие слова слетают с губ.       — Похоже на подсознательном уровне ты действительно что-то припоминаешь. Возможно, нам даже некуда торопиться — у тебя есть семья. Вероятно, совсем скоро, а может уже, они будут тебя искать.       — Выходит, теперь просто ждать? — юноша откидывается на кровать, грустно вздыхает — всё же он понадеялся вернуть свои воспоминания, хотя бы частично, уже сейчас, а тут такой облом.       — Ну, мы можем попытаться натолкнуть тебя на другие воспоминания, — Лиза присаживается на самый краюшек кровати и нежно кладёт руку на плечо, дабы показать, что всё в порядке, на неё можно рассчитывать.       — Сейчас, я могу сказать следующее: ты не из этих мест, скорее всего жил где-то, где не так много солнца. Ты действительно помнишь много базы, даже то, как стрелять, хотя мирным гражданам это, скорее всего, неизвестно, но при этом ты не помнишь ничего о Глазе Бога, что уже само по себе странно. Думаю, он не был частью твоей жизни до этого, ибо о сестре, стрельбе, деньгах, жестокости людей ты вспомнил на ура. Интересно, -Кейя приложил руку к губам, пряча за ней заинтересованную улыбку, — как ты получил свой Глаз Бога. Упал в воду спасая сестру, или вы куда-то плыли, и на вас напало морское чудовище? Хм, интересно.       — Не знаю. Может быть… Подожди, а как их обычно получают, откуда они вообще берутся?       — У всех по разному, точной информации нет, так что нам остаётся только гадать. Может быть ты получил его за какие-то заслуги, а может в тебе всего лишь увидели потенциал.       — Кто увидел?       — Боги. О, — отворачивается к окну, заслышав быстрый стук каблучков с улицы, — Сахароза на подходе.       Девушка забежала в комнату, достаточно быстро преступила к своим делам. Он только и успевал задавать вопросы по типу: что ты собираешься делать, что это за штука у тебя такая в руках, не собираешься ли ты меня ею добить… Она явно нервничала, ничуть не меньше юноши, но всё же старалась взять себя в руки, даже пыталась не мешать котейке спать, за что получила бы очко уважения и может даже симпатии рыжего комка шерсти, если бы та не дрыхла, как убитая, а всего лишь притворялась. А так она даже и не узнает о жертвах, которые пришлось преподнести бедной Сахарозе. Она, будучи и так маленькой, тянулась к голове непомнящего изо всех сил, огибая Кейю, который развалился на кровати и насмешливо поглядывал оттуда на забавную сценку.       Сахароза будто бы прикисла, и без былого энтузиазма наносила на затылок прохладную мазь. Уж очень сильно ему хотелось задать вопрос «всё настолько плохо?», но осознание будто топором рубануло, обрезая поток ещё не вылившихся фраз. А ещё, оно подсказало, что мозги даны для того, чтобы ими пользоваться, посему, поразмыслив, и, продумав приблизительный диалог чуть на перед, позволил словам слететь с губ:       — Ощущения от неё необычные, будто бы никогда прежде я такого не чувствовал. Приятно.       — Да, это А… — она слегка грустно вздохнула и продолжила, — Нет. Наша совместная разработка. Она в большей степени связана с биоалхимией, так что изначально это были мои наблюдения, построенные в целом на идеи главного алхимика Ордо Фавониуса…       — Так и говори: моя разработка. — прервал её Кейя. — Давай, повтори. — похоже, он ценит её труд и пытается любыми способами добиться этого же и от неё. Он действует немного, будто бы старший брат.       — Да… Моя разработка. — лицо Сахарозы озарила лёгкая улыбка, после чего она вернулась к рассказу. — Он, странствуя, заметил, что слаймы имеют невероятные регенерирующие свойства. И, зная, что здесь алхимия развита весьма посредственно, лично разработал на основе их слизи восстанавливающие мази. А, так как биоалхимия его почти не интересует, то дальнейшей разработкой занималась я. Чтобы улучшить свойства этих мазей ушёл почти год… Конечно я не занималась целыми днями только этим исследованием, но всё же год есть год.       — Вот как.       — Мази, основой для которых стали пиро слаймы помогают от отморожения, а на основе гидро и крио слаймов прекрасно помогают в заживлении ожогов. Могу поклясться, что тот, что у тебя на затылке вскоре пройдёт, там даже будут волосы расти! — она сжала ручки в кулачки и не понятно тряхнула ими, видимо, показывая уверенность в своих словах.       — У меня на затылке нет волос? — от шока его рот так и остался открытым.       — Сейчас это незаметно. Ожёг совсем крохотный, тонкой полоской расположен на затылке, вокруг раны. Думаю, тот, кто нанёс её тебе, использовал ещё и огонь. Во многом тебе повезло, ведь это прижгло рану, что, возможно, тебя спасло от большей кровопотери.       — Что не говори, а ты явно счастливчик. — ехидничает Кейя.       — Всё ещё так не думаю.       Юноша зарывается пальцами в волосы, стараясь не задеть кожу там, где та покрыта прохладной мазью. В это время Сахароза задаёт вопрос, из-за которого становится совсем не весело:       — Как обстоят дела с воспоминаниями?       — Скудно. — бурчит себе под нос.       — Каков ответ — таковы и воспоминания. — Кейю веселит это ситуация, и он не скрывая этого наглым образом смеётся.       — Думаю, — юноша вновь вздыхает, трёт переносицу, и успокоившись понимает, что в общем-то, то, что с ним случилось выбило его из колеи, но, в отличии от него, эти ребята просто продолжают свою обычную жизнь, всего лишь с небольшим изменением, — сейчас складывается впечатление, что я не очень общительный человек. — они в принципе не обязаны с ним сюсюкаться, но они это делают.       — О, отнюдь. Для человека, который ничего не помнит и не осознаёт в полной мере кем он является, где находится — ты в полне себе живчик, даже в общении.       — Если сам не вспомнишь, можешь не волноваться об этом. В Мондштате очень много людей готовых протянуть руку помощи. Уверена, что с твоей ситуацией тебе охотно помогут многие. Ну, например, ты всегда можешь рассчитывать на меня.       — Почему? — вопрос сам рвётся наружу не в силах ждать. Потому что да, в нашем мире редко можно встретить людей, что будут бескорыстны.       — Потому что ты милашка.       — И…всё? Только поэтому? — сколько раз ещё он должен удивиться за сегодня, чтобы все посчитали, что суточная норма выполнена и от него можно таки отстать?       — Если ты о том, что выпытывал у тебя Кейя, пока Сахарочка не было, то мне ничего не нужно. У меня всего в достатке, и свою жизнь я люблю такой, какая она есть. Мне просто стало грустно ещё тогда, когда я увидела тебя, смотрящего на Марко и Ванессу. Это те люди, что шли на пикник, когда ты подходил к дороге. — он припоминает того мужчину с девочкой, что повисла у него на руке и чуть ли не плача выпрашивала половить крабов на пляже, и от этого грустная улыбка вновь возвращается на лицо.       — Да, на счёт помощи: можешь довериться мне. Я, как биоалхимик Ордо Фавониус, постараюсь найти решение с помощью алхимии.       — Что на счёт Альбедо, он сейчас у себя? — Кейя складывает руки на груди и постукивает пальцем по локтю — толи от скуки, толи ещё от чего — не понятно.       — Ой, совсем забылась. Я успела рассказать ему в кратце о нынешних событиях. И он хотел бы познакомиться с тобой, — указывает на юношу и продолжает беседу с ним, — и подробнее изучить этот вопрос. — она меняет позу, вставая более уверенно, вероятно передразнивая чужую манеру — «Вероятнее всего, сейчас ему нужен отдых. Так что, я надеюсь, ты представишь нас друг другу завтра с утра» — вот то, что он сказал. — вновь становиться зажатой.       — Тогда всё проще, чем мы думали. Он быстро расставит всё по полочкам и, благодаря этому, найдёт решение. — Кейя пальцами поглаживает макушку юноши и плавными касаниями треплет того по волосам.       — Уверен? — смирившись с участью, он прикрывает глаза и старается прислушаться к ощущениям. Приятно. Вроде бы.       — Надеюсь.       — Может быть, всё-таки представишь меня ему прямо сейчас? — юноша в надежде глядит на Сахарозу, та лишь отрицательно качает головой, — Чтобы не терять так много времени, — объяснениями пытается настоять на своём.       — Нет-нет-нет и ещё раз нет! — в разговор вмешивается Лиза, и выглядит она чертовски расстроенной. — Я категорически против этого. Подумай хорошенько своей миленькой головкой — слишком много потрясений для одного человека не просто на день — на неделю вперёд. Поэтому именно сейчас, ты будешь отдыхать, спать, и только попробуй показать свой нос из номера до восхода солнца — я обеспечу самую жестокую кару, которую ты можешь себе вообразить.       — Ты слишком разнервничалась, Лиза, на тебя не похоже.       — Зато я сказала всё, что думала. — её напряжённые плечи дрогнули, после чего расправились, возвращая Лизе прямую осанку, — Мы уходим, а ты, — она вновь вернула себе грозный взгляд, — переодеваешься в нормальную одежду и спишь весь день.       — Кстати, в свёртке есть два набора одежды, выбери, какой будешь носить дома, а какой приобретёт статус «парадно-выходного». Всё-всё. Мы ушли. — напоследок бросил Кейя, а Сахароза помахала рукой, прощаясь.       — До завтра.       Аккуратно переложив рыжую с колен на подушки и закрыв за гостями дверь, он сбрасывает старую одежду и наспех накидывает новую, мягкую, но не привычную. Она тоньше второй, поэтому её он решает использовать только «дома».       Могли бы и не говорить мне об этом Альбедо сегодня. Я же теперь не усну, размышляя над тем, каких результатов мы могли бы добиться уже сегодня.       Казалось, что уснуть не получится никогда, и на то действительно были свои причины. Взять хотя бы несчастный матрас с металлическими пружинами, которые вот-вот да выпрыгнув вонзятся в нежную податливую кожу. Ещё он боялся, что будет крутиться во сне и ненароком раздавит комочек, свернувшийся рядом. Действуя по велению Лизы ложится на кровать, лицом к открытому окну и закрыв глаза прислушивается: шелест листьев, едва колышимых ветром, тот доносит его до сознания, отделяя от гула толпы или других звуков, так, чтобы он был единственным, что улавливали уши. Будто это самое важно, то, на чём следует сделать акцент.       Именно этот звук кажется смутно знакомым, именно в таком состоянии — с закрытыми глазами — появляется еле заметная нить, которая, возможно, связывает его с прошлым. Хочется вцепиться в неё и держать до конца пути, пока не дойдёшь до места, что эти нити сплетаются в воспоминания. Солнечный свет пытается пробиться, вывести из состояния, в котором появилась хоть какая-то фантомная надежда, будто бы рвёт весь образ из-за чего не получается сосредоточиться.       Вскоре он засыпает.       — О чём задумался, Лука? — забавляет то, как этот спокойный когда-то голос, потерял свою былую родную окраску, становясь чем-то далёким. Хочется сказать о многом: и том, что решение было глупым, самым настоящим ребячеством, и том, что ему невыносимо больно, когда сестра плачет за дверью, не решаясь войти, и ему чертовски обидно, что такая незначительная мечта не сбылась — да, дуться на такое взрослому человеку не престало, но порой всё же тошно от подобного — он вырос слишком рано. Но больше всего хочется услышать спокойный голос, который легко и всегда способен укрыть от любых невзгод точно одеяльце*. Поэтому он сводит все темы, из-за которых они много сорились, на нет, и говорит что-то столь поверхностное:       — Шелест листьев, — слышится как едва колышется воздух — это собеседник совсем потерял надежду услышать что-то серьёзное, даже обречённо выдохнул. — Давай не будем поднимать темы, из-за которых я после буду плакать.       — Кто бы мог подумать, что ты можешь. — от этого наружу рвётся лёгкий смешок, перерастающий в грустный смех.       — Мои бывшие, например, — фраза звучит настолько едко, будто бы какой-то злодей из диснеевских сказок бросает какую-то грубость в сторону принцессок, что он бы и не поверил раньше, что может так говорить.       — Неужели?       — Как зарядят пощечину — там не то что слёзы, там искры из глаз хлынут.       — Похоже, сильные люди — твой типаж. — голос вновь звучит грустным, ему не приятна вся эта тема, но время вспять повернуть нельзя.       — Хей, совсем нет. — возможно, ему бы следовало расстроиться, что его считают маньяком, охотившимся, заманивающим в свои любовные сети сильных людей, но реальность то — намного хуже. — Я всегда цеплялся за внешние качества, внешность в целом, — он вновь задумывается, и можно заметить, как дрожит губа — ему мерзко признавать всё это, мерзко от самого себя. Но хотя бы сейчас он честен с кем-то, пусть и не до конца. Прислушивается и, уронив голову на подставленные руки, грустно улыбается, — кот мяучит под окном.       — Совсем тихо, но да, мяучит. — также прислушавшись, отзывается голос.       — Я бы даже не обратил внимания, раньше, пока мог видеть.