Искатель

      Лиза была зла. Это, пожалуй, была её единственная эмоция, распространяющаяся и влияющая на каждого, кто бы не попытался сейчас вломиться в убежище Барбатоса. Всем этим искателям неймётся заглянуть сюда и, вылупив глазки, созерцать тело малыша.       Лиза вновь провела по забинтованной шее кончиками пальцев, ловя на себе тяжёлый взгляд рыжей. Она свернулась клубочком на то и дело вдымающейся груди, таким образом отслеживая дыхание Луки. Оскалилась, показала клыки и шерсть взметнулась к потолку!       — Не психуй, рыжая, — отрешенно кидает ей Розария (абсолютно отличная от образа стандартной монахини девушка, которая всё же ей является), — иначе совсем потеряешь нынешнею форму, представь, как мальчишка перепугается.       Рыжик шипит, топчется лапками по груди того самого мальчишки и, будто бы сплюнув, морщится, показывает свою полную капитуляцию — в любом случае, они не дождутся от неё чего-то большего, чем было показано там, в несчастном лагере тех отбитых придурков. Что бы не предприняли эти людишки — она сможет выйти победителем.       — К слову, Барбара уже чувствует себя лучше, она даже хотела продолжить его лечение, но, — Лиза поджала губы, понимая, к чему та ведёт, — я ей запретила, опасные для жизни травмы уже пропали, поэтому в её способностях он больше не нуждается. Лиза, я всего лишь надеюсь, что ты будешь разумнее алхимика и разберёшься с этим, — Розалия небрежно махнула рукой, указывая куда-то в сторону Луки, все эмоции, как волной забранные, покинули лицо Лизы, оставляя после себя серую отрешённость, — как можно быстрее.       Лиза кивнула. Ей определённо нужно было разобраться с этим, но не так, как говорит Розалия. По правде говоря, её с Альбедо взгляды сошлись и на сей раз — Рыжик не опасна для них, и она определённо не кот и уж тем более не фамильяр.       — Не стесняйся, прошу, поговори со мной, наверняка слушать и понимать тяжело, когда всё, чем ты можешь ответить, так это недовольный взгляд. Неужели никогда не хотелось поддержать или осадить Луку словами?       — Тебя, человек, не должен волновать наш с ним контакт, наше общение выходит за тот уровень, который ты можешь себе представить, — совсем по человечески говорит она, вертя рыжим пушистым хвостом. Лиза кивнула.       — Я волнуюсь за него.       — Единственное существо, которое всегда и всюду волнуется за него — сидит перед тобой, — огрызается Рыжик, полностью затыкая Лизу.       Ноготками Лиза отбила очередную мелодию, рыжая с отвращением перевела взгляд на источник противного звука — рука первой покоилась на идеально белом корешке книги, в который искусные мастера вплели осколки чёрного металла. «Фамильный Гремуар Семейства Адлер» — гласила надпись на нём.       — Полагаю, это принадлежит ему, не спрашивай «как», и тем более «зачем», потому что мой ответ тебя не устроит.       — Говори, — тоном, требующим полного повиновения, процедила странная собеседница.       — Случайно, одолжила во время своей учёбы.       — Украла, — едко цедит, — да ты у нас воровка, намного хуже меня!       — Не переживай, рыжая. Ему он нужен, я не знаю, как он вернётся домой, когда этого самого дома уже не существует, но я думаю, нам стоит помалкивать об этом, понимаешь? Боль утраты никогда и никого не делала сильнее, от неё ломались многие, неужели ты хочешь, чтобы самый близкий тебе человек лишился себя?