***
Пауль вовсе не трус и точно не из-за этого не идет к мастерам своего дела — в парикмахерскую. Он просит навести на своей голове порядок у Рихарда, под предлогом, мол, денег тратить не хочется на подобную ерунду и он доверяет ему, так как Рихард не лыком сшит, потому что руки его просто золото, коих еще поискать нужно. На самом же деле Пауль теряется в своих «хочу» и «не хочу», потому что волосы его дороже всего на свете. Хоть те уже и были обесцвечены несколько раз, выглядели они как ни разу не тронутые краской — парень любит за ними ухаживать: он выделял на это очень много денег и времени. Да и ко всему этому был огромный плюс: если Пауль резко передумает, то в любом случае сможет остановить Рихарда перед тем, как острые лезвия ножниц успеют устрашающе клацнуть и отрезать горячо любимые локоны аж на несколько сантиметров. Но он, вроде как, согласился на эту авантюру и видит, как в глазах Рихарда загорается азарт и желание, а это делает задачу сложнее в стократ. Пауль не силён перед таким энтузиазмом, который плескался словно цунами внутри любимого человека, так что приходится с огромным трудом откладывать мысль о том, как бы ему дать заднюю и отказаться от всего этого вандализма. Так что прямо сейчас он сидит и смиренно ждёт тот самый момент «Х». — Ну, — тянет Рихард. — Я на… — Пообещай, что сделаешь все ровно! — выпаливает Пауль, и Рихард не удивляется такой нервозности, но в очередной раз убеждается в том, что любовь к своим волосам у Пауля настолько велика, что он может устроить мировой скандал, если что-то пойдет не так. Рихард лишь кивает, кидая короткое «ага», и начинает ловко орудовать расческой с тоненькими зубчиками. Все движения даются настолько легко, что начинает казаться, будто Рихард не учитель музыки, а, как минимум, парикмахер. Но на деле у него нет никакого опыта, он впервые делит волосы на части для удобства, — как это показывали в обучающем видео, — впервые приготовил фен и утюжок для выпрямления, не имея понятия, как пользоваться вторым прибором. Поэтому в мыслях он дал себе подзатыльник ровно после того, как что-то пообещал. Рихард нервно сглатывает и вторит себе о том, что первый блин может выйти комом. Пауль же тем временем сдерживает себя изо всех сил. Нет, не потому, что он все еще хочет отказаться, а потому, что Рихард тянет с главной частью. Он хочет рявкнуть, но не успевает этого сделать. Он застывает, на секунду забывая о том, что тело его секундами ранее тряслось как осиновый лист. Пути назад нет, Рихард уже приступил к делу. Пауль жмурится и стискивает одну руку другой, при этом максимально стараясь не шевелиться, так как это острая необходимость, иначе возлюбленный пострижет криво, и будет это лежать не на вине Рихарда, а на его собственной. Пауль будет проклинать себя изо дня в день, покупать масла для ускорения роста волос, реветь волком от того, что они не помогают, и перестанет выходить без головного убора на люди или на улицу вообще. В общем, если результат будет плачевным, настанет кошмар. В случае с Рихардом все наоборот шло гладко и вполне сносно. Он знал, что почетно занимает статус «мастер на все руки» не от балды, но чтобы так, с первого раза… То ещё удивление. Паулю кажется, что проходит целая вечность, для Рихарда же прошло всего двадцать с хвостом минут. Он сушит блондинистые, непривычно короткие локоны, а после неумело, но смело использует утюжок для выпрямления волос, пытаясь сделать что-то более презентабельное. Он заканчивает, обходя Пауля, чтобы увидеть его лицо, и застывает, потому что результат для первого раза был замечательным, и такая стрижка на возлюбленном смотрелась просто восхитительно. — Всё плохо, да? По-уродски получилось, верно? — начинает пищать Пауль, а Рихард от такой реакции хочет хохотать, и делает это, в приступе пытаясь опровергнуть все догадки паникера. Пауль краснеет от возмущения на такое хамское поведение и срывается с места, убегая в ванную комнату, в которой его ждало удивление, а после него чистой воды восторг. Потому что увиденное ему больше, чем просто нравится. Он прикрывает глаз и подмечает, что передние пряди было бы неплохо заделать сзади на какую-нибудь резинку или заколку, чем он прямо сейчас и занимается, пока довольный Рихард стоит в дверном проеме, приложившись о косяк плечом. Лицо Пауля заметно округлилось и даже помолодело, и не скажешь теперь, что ему почти двадцать пять. Румяна от нахлынувших эмоций разрисовались на щеках парня как маков цвет, придавая еще больше привлекательности. Казалось бы, куда еще симпатичнее? Видно, есть куда. — Просто… Не передать словами, — выдыхает Пауль, начиная умываться холодной водой, в попытках охладить свое горящее лицо. — Ты и правда восхитителен на все руки, спасибо, Рихард. Спасибо в карман не положишь, да и за нервотрепку нужно платить. Рихард подкрадывается к наводящему на своей голове красоту Паулю и обнимает со спины, руками обвивая чужую тонкую талию, прижимая парня к себе как можно плотнее, явно намекая. Под эмоциями Пауль ничего не подозревает, а может потому, что сзади еще ничего не упирается. Не замечает до тех пор, пока грубые руки Рихарда не начинают спускаться ниже по животу. — Фу, извращенец, — хмыкает Пауль, но руки парня не убирает. Чувствует, как по телу бегут мурашки, принося за собой волну ощущений, которые можно сравнить с электрическим разрядом. — Кто-то крупно задолжал, да? — Рихард задевает резинку домашних шорт и чуть оттягивает ее. Круспе дразнит, когда, едва касаясь кончиками пальцев, пробегается по лобку, перед этим успев юркнуть рукой под белье. Рихард знает, как нравится Паулю, и точно будет давить на всевозможные точки, заставлять плавиться в чужих руках, откидывать голову на сильное плечо и просить большего. Картина заманчивая, поэтому, не теряя времени, пальцы касаются основания еще не до конца вставшего члена, вызывая судорожный вдох. В таком положении, прижатым спереди к раковине, а сзади — к груди, Пауль чувствует себя беспомощным, ему остается схватиться за боковины раковины и наклонить голову вбок, чувствуя на своей коже сухие, вызывающие кучу мурашек, горячие поцелуи. Пауль это любит — ощущать себя безвольной куклой в сильных руках возлюбленного, любит, когда грубые пальцы дарят самые нежные прикосновения, как парень задевает и играется с уже вставшими сосками, трет и массирует бусинки, наверняка понимая, что завтра от ласк они будут болеть, потому что на манипуляциях руками Рихард никогда не останавливается и подливает масло в огонь своими набухшими от бесконечных поцелуев губами и горячим языком, иногда кусая для остроты ощущений. Но сегодня все пойдет совершенно иначе: они в чертовой ванной, и возможности притронуться к сосками губами отнюдь не получится, а еще Рихард не сможет придавить своей огромной лапой измученные у корней волосы Пауля, что радовало, несомненно, больше всего, потому что, во-первых, секс не будет прерван на полпути, во-вторых, не произойдет очередной ссоры, и, в-третьих, эти двое будут удовлетворены сполна. Это ли не счастье? Ландерс содрогается и хвостик на его голове смешно дергается, когда длинные пальцы парня добираются до конца и собирают большим предэякулят, размазывая его по всей головке полностью вставшего члена, неспешными движениями следом скользя по всей длине, доходя до основания. Пауль может лишь хрипло выдохнуть и попытаться схватиться за движущуюся руку, хоть и понимает, что это бесполезно: Пауль хочет быстро, а Рихард любит дразнить и полностью доминировать, не давая остановить себя, подрезая все попытки на корню. Конечно, за исключением таких моментов, когда Пауль начинает лупить Рихарда по пояснице пяткой, потому что тот снова проехался рукой по его драгоценным волосам. Постепенно движение руки начинает набирать обороты, но тут снова загвоздка: рука Рихарда то набирает частоту движений, то снова сбавляет ее. Паулю кажется, что его ноги вот-вот откажут, и он упадет прямо тут, на кафель, интуитивно осознавая, что он в любом случае не плюхнется, как минимум потому, что почти с самого начала Рихард держит его чуть ли не на весу — уж очень слаб Пауль на ласки. Пауль боится, что под напором раковина потрескается или вообще сломается, упадет и отдавит к чертям все ноги, плюсом обломает все, что только сможет. Но ноги и руки бедного блондина настолько ослабли, что он попал в ту ситуацию, в которой просто физически не может держать свое тело. Поэтому Пауль наваливается на повидавшую все самое лакомое белоснежную раковину, упираясь грудью о край; соскользнувшая рука сбила стаканчик с зубными щетками и пастой, за ней полетело жидкое мыло. Звуки павших заглушаются стонами — вторая рука Рихарда пошла в дело. Пауль в теле. Немного худощав, но в теле. Мышцы на руках при напряжении хорошо видны, шести кубиков как таковых нет, но пресс для его образа жизни вполне хороший, чем сам Пауль любит хвалиться, хоть и осознает, что с комплектацией тела Рихарда он и рядом не стоял. Собственно, похвастаться прессом он хоть и может, а вот накаченными ягодицами — нет. Сколько бы парень не старался накачать задницу, ничего не выходило. Но Круспе не жалуется и принимает то, что есть, сминая небольшие мышцы ягодиц с большим желанием и присущей жадностью, вызывая очередной судорожный вздох и быстрый выдох. Рихард прекрасно видит, как Паулю не терпится, ему хочется кончить, но чужая рука на члене нарочито замедляется, пока вторая гладит и сжимает ягодицы, иногда проскальзывая пальцами между ними. — Р…Рихард, я хочу кончить, — хнычет где-то снизу Пауль в локоть и подается бедрами вперед, уже сам толкаясь в руку. Рихард не останавливает блондина, давая волю действиям. Глаза Круспе бегают по второй полочке шкафчика и отыскивают смазку и пачку презервативов. Когда нужное цепляется взглядом, сминающая рука Рихарда отлипает от левой ягодицы, но та тут же была остановлена чужой дрожащей рукой — Пауль среагировал. — Верни на место… — Мы же собрались идти до конца? — Рихард хохотнул, когда Пауль злобно зыркнул на парня через плечо. — Тогда мне нужно все самое главное, потерпи. Пауль разочарованно стонет, когда пальцы на члене размыкаются и исчезают. Самому себя трогать и доводить до пика не хочется, поэтому, как и просил Рихард, он стойко терпит и ждет; наблюдает краем глаза за трудящимся Рихардом из-под согнутой руки, которой он, по сути, держит все тело, все еще опираясь на раковину. Рихард, благодаря натренированности, ловко справляется с крышечкой лубриканта и выдавливает смазку на пальцы, не скупясь на обильность. Чистая рука ложится на лопатки Пауля и предупредительно движется вниз по позвонку, чуть позже эта же рука давит на поясницу, чтобы блондин чуть прогнул спину. Тугие стенки с немалым трудом поддаются напору первого пальца. Пауль шипит и тяжело дышит, непроизвольно сжимается, осложняя траекторию движения пальца внутри. Рихард пытается успокоить болезненно промычавшего Пауля, наклоняясь и целуя где-то под лопаткой, второй рукой поглаживая бок. Отвлекается Пауль едва-едва, но прогресс есть: мышцы чуть расслабляются, позволяя войти пальцу глубже. — Не медли, — полушепотом фырчит Пауль, когда привыкает к одному пальцу и сам подается бедрами назад, тут же жалея об этом — насаживается сразу на два. Рихард, кажется, разводит их ножницами. Тело у Пауля податливое, пластичное и невероятно нежное, водить пальцами, целовать или просто смотреть — одно сплошное удовольствие. И как же тешится самолюбие и эго Рихарда, когда он понимает, что таким Пауля может видеть один только он. В какой-то момент Рихард жалеет о том, что не дотерпел до спальни, потому что кафель в ванной достаточно скользкий, и ослабшие ноги Пауля нещадно скользят, намекая хозяину на то, чтобы тот хотя бы немного их напряг. Но хозяин не в состоянии. Все, на что Пауль может обращать внимание сейчас — три пальца в его заднице и сильная рука, которая перехватила его поперек торса и потянула на себя так, что его спина сталкивается с сильной грудью. От неожиданности Пауль охает и в непонятках пытается посмотреть на Рихарда, но — что было ожидаемо — попытка провалилась. Он даже не заметил, как три пальца пропали и что там, сзади, опустело. Рихард тянется к подбородку и аккуратно поворачивает голову Пауля вбок, чтобы они смогли соприкоснуться губами. Бедра блондина непроизвольно дергаются, когда он чувствует приставленную ко входу горячую плоть. От простого чмока Рихард переходит к использованию языка и, пытаясь отвлечь на это, медленно входит, помогая себе рукой. Пауль ёрзает и с силой сжимает чужую руку поперек его торса, но Рихард не дает остановить. Он знает, что будет больно, но дальше будет хорошо. Круспе постарается. Войдя наполовину, Рихард замирает, прислушиваясь к ощущениям и давая Паулю привыкнуть. Блондин глубоко дышит и перемещает руку на чужое бедро, слабо-слабо шлёпает по нему, давая зеленый свет на любые действия. — Давай, — пробубнил Пауль прямо в чужие губы. Рихард, напоследок проведя носом по щеке, входит до конца одним мощным толчком и хриплым выдохом. Пауль кричит, пальцами до белых костяшек сжимает бедро возлюбленного: ему адски больно, а Рихард сдерживается и жмурится, чтобы не кончить раньше времени. Пауль очень узкий. Рихард делает первый толчок и слышит всхлип. И все же Пауль торопит. — У тебя упал, — заключает Рихард как только его рука добралась до члена Пауля. Он хочет выйти, закончить издевательства и продолжить чуть позже, но в более удобной позе и в мягкой постели. Но, как только Рихард собрался совершить задуманное, то столкнулся с преградой. — Пауль… — Двигайся, блять, — шипит Пауль и с силой шлепает Рихарда по бедру. — Как упал, так и встанет. — блондин хнычет и пытается податься назад, навстречу Рихарду. — Пожалуйста… Пауль вновь немного осел, и, перехватив и чуть приподняв его на себя, Рихард сдается, совершая более уверенный толчок. Блондину больно, но уже не настолько. Рихард толкается снова. Потом еще. Ускоряется. Пауль чувствует тянущую боль и горячую руку на своем члене, а потом боль как-то сама уходит на второй план, прекращая застилать весь разум блондина. Пауль пытается прийти в себя, ощущая, как чужие губы сминают его и как на автомате он отвечает на поцелуй, отдаленно слухом улавливая, как бедра Рихарда с точной периодичностью шлепают об его, чувствует, как внутри постоянно прошибает судорогой. В глазах резко темнеет, и Пауля пробивает по всему позвоночнику. Блондин случайно кусает Рихарда за нижнюю губу и кричит, стонет в голос, подается назад ради того, чтобы почувствовать это еще раз. Рихард довольно улыбается, потому что он нашел то, что пытался найти с самого первого толчка. В голове Пауля пусто, ему кажется, что воздух вокруг горячий и может неминуемо обжечь. Он слышит тяжелое дыхание, но не может понять, чье оно. Каждое движение отдавалось искрами перед глазами, разрядами тока под кожей, каждый вздох, выдох и стон заставляли сердце биться еще сильнее, еще заполошнее. Ему хорошо, ему чертовски хорошо. Им хорошо. — Рихард… — зовёт Пауль. Лицо блондина вновь разворачивают и мокро целуют. Пауль ощущает стекающую смазку между ног и липкость всего тела от пота. Ему горячо и томительно. — Ещё, — недовольно мычит Пауль, когда Рихард отрывается от его губ. Рихард чувствует, как при каждом обрывистом чмоке Пауль сжимается, вздрагивает всем телом. Его возлюбленный расслаблен и возбужден. Кажется, Пауль не понимает, но Рихард чувствует, как тот скоро кончит, поэтому ускоряется, намеренно толкаясь так, чтобы пройтись по простате. Пауль почти в истерике бьется, вздрагивает, кричит, а потом напрягается так, что сводит пальцы ног. Рихард хватает Пауля поперек живота своими двумя и с силой прижимает к себе, чтобы второй ненароком не упал, чувствуя, как горячие стенки сжимаются вокруг него. Рихард с утробным рыком кончает следом за блондином, ощущая, как Пауль дергается. Рихард выходит, вызывая последний стон. Он обессиленно оседает на пол, утягивая Пауля за собой, усаживая того между ног. Пауль что-то бубнит и кладет голову плечо Рихарда, принимая слабый поцелуй в скулу. — Спина ноет, — шепчет Пауль — просто потому, что во весь голос не может —, громко выдыхая. — Больше никаких ванных, только кровать. Рихард имеет смелость бросить бесстрашное «ну, не знаю…» и получить обжигающий шлепок по массивной ляжке. Парень смеется и наклоняется для поцелуя, почти невесомо чмокая покрасневшие губы.И все же пять сантиметров могут сделать жизнь проще.