A Safe Mooring

После ухода Кастиэля, Дин бросил на Сэма и отца несколько озадаченных взглядов. — Он действительно хороший парень… — пробормотал Сэм, как будто это могло объяснить, почему Кастиэль только что ворвался в комнату и ничего не сделал, а только уставился на Дина. — Должно быть, умный парень, если он ещё и фанат NASCAR, — пошутил Джон. Он пытался вести вежливую светскую беседу с Сэмом, который едва ли сказал два слова. — В любом случае, — поспешно сменил тему Дин. — Тебе не стоит волновать папу. Можешь идти. — Я не хочу, — Джон покачал головой и взял Дина за руки. — Я так давно не был в одной комнате с обоими моими мальчиками. Сэм вздохнул. — Я думал, что потерял тебя там, парень. — Да ладно тебе, — Дин рассмеялся, пытаясь стряхнуть яму в животе, которая образовалась там, когда появился Кастиэль. — Я гораздо крепче этого. Сэм рассмеялся: — Дин будет жить вечно только из чистого упрямства. И когда Джон и Сэм слегка улыбнулись друг другу, Дин подумал, что сейчас заплачет. Слёзы радости за брата и отца. И слёзы печали о том, что он только что сделал с Кастиэлем. Это могло быть так просто. Он мог бы поправить Сэма. Объявил бы, что на самом деле Кастиэль здесь, чтобы увидеть его, и имеет на это полное право, потому что он был всем для Дина. Его лучший друг, его возлюбленный, причина, по которой он так упорно добивался победы. Потребность заставить отца гордиться собой постепенно затмевалась потребностью показать Касу, что он не совсем слаб, что он не бесполезен и стоит того, чтобы быть с ним. Не то чтобы Кас когда-либо говорил или думал что-то подобное. Это был Кас. Такой добрый, спокойный и внимательный. Дин думал о том, как они не разговаривали, никогда не признаваясь в своих чувствах, и всё же Кастиэль наполнил холодильник дополнительным беконом, когда Дин стал больше оставаться, чтобы у него всегда было что-нибудь на завтрак. Он стирал одежду, которую Дин забывал у него дома. Он купил Дину дополнительную зубную щетку и держал её там для него, а кофе и виски держал в буфете, хотя Кас не пил ни того, ни другого. Он никогда не просил его признаться. Никогда не просил его говорить о своих чувствах. Никогда не осуждал его отношения с отцом. Когда Дин спросил о работе Кастиэля, он не молчал, не сдерживался. Он разговаривал с Дином так, как разговаривал бы с коллегами или, возможно, с Сэмом, и никогда не считал его простым механиком. Кастиэль признался в своих чувствах к Дину и никогда не просил большего. Дин мог бы сказать Сэму и Джону правду, и если бы у Джона возникли проблемы, Сэм был бы рядом, чтобы защитить его. — Я серьёзно, мальчики, — продолжал Джон. — Когда ты врезался в стену, Дин. Всё, о чём я мог думать, — это о том, что потеряю ещё одного сына. Он покачал головой и посмотрел вниз на колени. — Я больше этого не хочу. Сэм, я хочу, чтобы ты вернулся в мою жизнь. Дин, я хочу, чтобы ты перестал заботиться обо мне. Дин хотел что-то сказать, но Джон только покачал головой. — Я хожу на собрания анонимных алкоголиков. Я ещё не совсем сошёл с ума; но я стараюсь. Ты заслуживаешь лучшего, Дин. И ты тоже, Сэм. Джон поднял голову и встретился взглядом с Сэмом, и тот неохотно позволил ему продолжить. — Я не знаю, как вы оба стали такими чертовски умными, но я хочу оставить это позади. Я хочу быть на каждой гонке, Дин. Трезвый и поддерживающий команду. Я хочу видеть тебя выпускником, Сэмми. Джон взял Дина за руку и потянулся к руке Сэма. Сэм покачал головой, но улыбнулся. Теперь Дин плакал. Ошеломлённый словами отца, болью в голове и шее, тошнотой в животе. Как теперь сказать Джону правду? Когда он так старался и так гордился им. Он не мог его разочаровать. Дин взял маленькую мысль о признании и надежно запер её. Возможно, он никогда больше не подумает об этом.