Я в Ваших советах не нуждаюсь

Какой было для меня неожиданностью оказаться у Неё в машине. После работы врач попросила меня пройтись подальше от клиники, и там она меня забрала. Не хотела, чтобы кто-то с работы видел. Впрочем, для меня это тоже не было желанным явлением - чтобы кто-то видел, что мы общаемся. Много вопросов, на которые я даже сама для себя ответить не в состоянии. - Ну что? - спросила Аделина Викторовна, когда я пристегунлась. - Я даже не знаю, как Вам на это ответить, - я сильно засмущалась и говорила уже не так уверенно, как было раньше. - Моя хорошая, может быть Вы выберете, куда мы поедем поговорить, либо я могу сама. Всё, на что меня хватило - взглянуть на неё, смущённо сведя брови. Судя по тому, что машина тронулась, врач поняла, что ничего придумывать сама я не хочу. Минут пятнадцать мы ехали в полном молчании, однако в один момент я всё же решилась его прервать. - Можно задам вопрос? - Да, конечно, что угодно. - Всё врачи в клинике давно уже перешли в разговоре со мной на "ты", однако Вы по прежнему со мной на "Вы". Почему? - Уважение. Ответом от меня был истерический смешок, как только я вспомнила о том "уважении" тогда... В кабинете. - Ну-у-у, - женщина мило улыбнулась мне, - не только уважение, субординация для меня не менее важна. - Уважение... Субординация, - я тажело вздохнула, - неужели все это соблюдалось, когда Вы решили меня отшлепать? - мне даже говорить об этом было стыдно, но я не понимаю, как она соединила две эти противоречивые вещи. - Я уже говорила Вам, я ошиблась. Я извинилась. Если Вам этого недостаточно, скажите, что я должна сделать ещё, и я постараюсь загладить вину. Сначала посмотрев на женщину, затем переведя взгляд на город, мелькающий в окне, я снова вздохнула. - Я даже не знаю, как возможно сгладить такую... Ситуацию, - я оценила, с каким интересом женщина отвлекается от дороги, просматривая на меня, когда я говорю. Это заставляло смущаться ещё больше, щеки начинали пылать, - я могу лишь сказать, что сейчас эта ситуация не вызывает во мне никаких негативных эмоций кроме тех, что не дают мне понять, как лучше себя с Вами вести. Вы говорите о субординации и уважении, но так бестактно нарушаете их. Как тогда реагировать мне? - Моя хорошая, Вам нужно только слушать и слушаться меня, - теперь-то врач смотрела прямо на дорогу. Голос её изменился. Помимо какой-то необычной нежности, с которой она разговаривала со мной всю дорогу, появилась не то упрямость, не то самовлюбленность, которые я едва улавливала. Для меня был необычным тот факт, что я никак не могла читать её. Я так сильно люблю людей и разговоры с ними, что давно уже научилась цеплять почти любые их эмоции, вот только Аделина Викторовна была непробиваемой. Она надевала на себя образ, и изредка выходила из него. И все-таки, врач была не так далека от своего образа сама по себе, и было тяжело уловить секунды искренности. - Что, если я не хочу Вас слушаться? - Подождите, - женщина припарковалась рядом с какой-то кофейней, - пойдёмте сядем, и продолжим разговор. Я отстегнулась и вышла из машины. Нас посадили за самый дальний столик у окна. Вид здесь был приятный, тёмные тона, стены украшены как будто бы под древесный домик где-то в горах и пахло соответствующе, хвоей и пихтой. Приятно. - Вы голодны? - обратилась ко мне врач, усевшись за стол. Я присела за противоположную сторону и отрицающе покачала головой. Честно говоря, я была безумно голодной, но есть сейчас было не лучшей идеей - от волнения у меня начинает болеть живот. - Тогда кофе? - Да, наверное, - я активно избегала зрительного контакта с Аделиной Викторовной. Впрочем, сейчас её это не сильно волновала, она позвала официантку и попросила два капуччино. - К слову, субординация - есть подчинение, Вам в любом случае так или иначе придётся слушать и слушаться меня. Вопрос только в том, в каком конкретно виде это будет проявляться, но это уже зависит от Вашего ответа мне, - женщина жадно ловила мои редкие взгляды на неё, и теперь уже казалось, что её злит моя привычка ползать избегать контакт. - Что Вас так во мне привлекло? Да и что Вы от меня хотите? Я просто даже не понимаю, на что соглашаться, либо от чего отказываться, - мне не хотелось лишний раз, тем более при таком разговоре злить Аделину Викторовну, поэтому я старалась заставить себя смотреть на неё в разговоре. - Меня в Вас ничего не привлекло, - фраза, больно кольнувшая меня внутри. Но зачем тогда все? - Знаете, что я от Вас чувствую? - Что?... Врач почувствовала мою обиду за её слова, и стала говорить со мной чуть нежнее, чем раньше: - Вы маленькая девочка, которой явно не хватило чьей-то любви. Могу предположить, что у Вас плохие отношения с матерью. По Вас сразу такое читается, не знаю, как Вы источаете это, но я сразу увидела недостаток внимания в Вашем, пусть и не совсем необычном, поведении. А я разведена, мне не некуда девать свои желания за кем-то присматривать. А глядя на Вас, у меня иногда просто сердце кровью обливается, поэтому хотела бы попользоваться Вами в эгоистической цели, удовлетворить собственную потребность. Впрочем, если я права по поводу Вас, Вам тоже могло бы быть приятно такое общение со мной. Могли бы попользоваться друг другом, - она отпила кофе, которое принесла официантка. - Это кажется ненормальным, Вы не думали? - врач уже казалась мне не такой милой, как раньше, однако какими бы мерзкими не были её слова, меня в них что-то очень цепляло. Да, она была абсолютно права на мой счёт, возможно это и двигало моей симпатией. - Конечно это не нормально, моя хорошая, это и вовсе может перерости в помешанность, но меня это мало волнует. За себя я могу отвечать уверено, мне такие отношения не повредят, а за Вас не могу, не знаю, насколько устойчива Ваша психика. Однако, если Вы будете моей, можете рассчитывать на мою защиту, покровительство и помощь в любых смыслах этих слов. - А если я соглашусь сейчас, у меня будет возможность отказаться позже? - мне очень не хотелось отшивать Аделину Викторовну, но я безумно боялась последствий. - Мне бы очень хотелось сказать Вам да, но я не уверена, что смогу Вам позволить уйти, если мы далеко зайдём. Вы только представьте, какого это было бы мне, заполучить такую прекрасную девочку себе в зверушки, наслаждаться ею, а потом отпустить. Это было бы тяжело для меня и я не уверена, что буду готова отпустить Вас из клетки по первому Вашему стуку по решеточке. - Мне очень не нравится, что Вы сравниваете меня с животным. - Моя хорошая, Вам придётся научиться воспринимать все, что я говорю, послушно проглатывать или, что Вам понравилось бы больше, научится наслаждаться моими словами, поскольку ничего плохого они в себе не несут. Обещаю, Ваша клеточка будет золотой, а Вы в ней будете как принцесса. Меня бесила её самоуверенность и активное подавление моей личности. - Вы же за уважение? - Я буду уважать Вас, как заслуживает уважения моя личная маленькая девочка. В прочем, Вы можете попробовать поставить свои условия и мы поговорим об этом тоже. - Я не хочу сравнений с животными. - Нет, - резко оборвала женщина. - Но Вы же сказали... - Я сказала, можешь попробовать. Я демонстративно надула губки, откинулась на спинку дивана. - Малышка обиделась? Не волнуйся, тебе понравится. Я в этом уверена. И я не причиню тебе вреда, - врач положила ладонь мне на руку. - То есть, шлепать Вы тоже меня больше не будете? - я загорелась надеждой. Почему-то я была уверена в том, что в одно из её условий входит возможность меня бить, раз уж все началось именно с этого. - Порка, моя хорошая, не всегда во вред. С моей стороны вообще во вред быть не может, запомните. То, что для Вас действительно может быть травмирующим, я никогда не сделаю. - Поверьте, то, что Вы сделали со мной в кабинете, было для меня действительно крайне травмирующим, - Аделина Викторовна не проявила внешних признаков раздражения, но она немного сжала мою руку. Не больно, но напрягает. - Я в последний раз повторяю, моя хорошая, я ошиблась, признаю. Вы были не готовы, я поторопилась. В следующий раз кроме того, что Вы задумаетесь над своим поведением и будете исправлять ошибки, Вы не будете испытывать ничего плохого. - Как я могу не испытывать ничего плохого, да и у тому же делать какие-то выводы, когда меня бьёт абсолютно чужой человек? - Я вытащила свою руку из под её хватки. - А я для Вас и не буду чужим человеком. Мне кажется, Вы и сейчас не ощущаете меня, как чужого для Вас человека, иначе почему Вы здесь сидите? - женщина улыбнулась, словно издеваясь. - Но Вы мне сказали, что это будет эгоистическое использование друг друга. Не слишком приятная перспектива. - Всё люди, даже самые близкие используют друг друга, моя хорошая. Никакой человек ни в чьей жизни не бывает просто так. Удовлетворение своего желания общаться с кем-то, тоже можно расценивать как использование. Хорошо тогда, когда желания совпадают, и взаимное использование друг друга - уже отношения. Дружеские, любовные, семейные, не важно. - Хорошо. Хочу, чтобы Вы обращались ко мне на "ты", - я позволила себе нагло перебить врача. - Только не на работе. - И на работе тоже, - я положила свою руку на её ладонь. - Давайте пойдём на... - На "ты", Аделина Викторовна... - Хорошо, давай пойдём на компромисс. Наедине я постараюсь, но при ком-то - нет. - Ладно. Я могу ещё условия позже придумать? Я боюсь, этого для меня будет мало. - Придумывай, но помни, что они будут на рассмотрении. - Хорошо. Спасибо, что попытались понять меня, - я искренне улыбнулась, сжала два её пальца, потирая колечко на одном из них. - Так значит, ты согласна? - Аделина Викторовна снова улыбнулась мне. - На что? - На меня. - Я согласна на Вас, Аделина Викторовна.