Я в Ваших советах не нуждаюсь

Аделина Викторовна отвезла меня домой. Остановившись у моего подъезда, она не сразу открыла дверь машины. Я перевела взгляд на женщину. Врач явно была чем-то обеспокоена, словно хотела что-то сказать, но даже не поднимала на меня взгляд. — Я сделала что-то не то? — единственное, что пришло на ум. Безумно боялась всё испортить, особенно сейчас, когда я увидела смысл в том, чтобы привязаться к этой женщине. — Всё хорошо, милая, — Аделина Викторовна положила свою руку мне на колено, — просто я чувствую себя виноватой перед тобой. — Что Вы, Аделина Викторовна? О чем Вы, всё хорошо! Она взглянула на меня, сведя брови. — Неужели? А как же тот случай? Я ведь действительно травмировала тебя. Из-за своей самоуверенности я переоценила твою готовность. Мне не стоило шлепать тебя тогда. Я откашлялась так, словно у меня запершило в горле.  — Я не буду врать, Аделина Викторовна. Для меня действительно это было… Мягко говоря, необычно. Но это сыграло Вам на руку — из-за того, что я до сих пор не поняла, что произошло, я не обижена, не злюсь, всё, кажется, в порядке. — Малышка, ты так и не сказала, как мне искупить вину, — она нежно сжала мою ногу. Моё сердце бешено заколотилось, в животе что-то неистово затрепещало. Я осознала, что безумно хочу эту женщину, и не знаю, насколько это может быть адекватно с моей стороны. Она говорила о удовлетворении свей потребности заботиться, но о других потребностях она промолчала. Её попытка меня выпороть может восприниматься сексуально? Хотела ли она меня в этот момент? Я боялась её попросить хотя бы поцеловать меня, не смотря на то, как сильно этого желала. Просто молча смотрела в глаза врачу и чуть не плакала. — Что с тобой, моя хорошая? — Аделина Викторовна явно запаниковала ещё больше, чем когда остановилась у дома. — Давайте так. Я сейчас кое-что попрошу. Если Вы приемлите это — просто сделаете, это и будет, как Вы говорите «искуплением вины». Если Вы резко против того, что я попрошу, то просто забудьте и никогда не вспоминайте — это так же станет искуплением. — Не тяни, — скомандовала Аделина Викторовна, — я не собираюсь долго терпеть, ты просто выведешь меня, и я уеду без ответа. Она очень быстро стала вновь строгой, что ещё больше мешало мне проговорить своё желание. Однако, я понимала, что это злит её ещё больше. — Поцелуйте меня… — промямлила я, опустив взгляд на колено, в которое врач вцепилась мертвой хваткой. — Такие просьбы должны будут сопровождаться словами «пожалуйста, мамочка», — в словах были слышны холод и надменная улыбка. Пока я пыталась переварить счастливую мысль о том, что не ошиблась с просьбой, женщина грубо притянула меня к себе, жадно прильнув к моим губам. Внутри всё бушевало, кипело и трещало по швам. Я никогда не испытывала ничего подобного. Пока женщина наматывала мои волосы на свою руку, я едва сдерживала слезы от переизбытка эмоций. Аделина Викторовна отстранилась, отпустила волосы, сжав руку на моей талии, смотрела в мои глаза своим самым властным из взглядов. Я же почувствовала, что вся раскраснелась, а врач явно ликовала. — Как тебе? — Что? — голос мой исказился, я не могла отдышаться. — Да ты моя маленькая шлюшка, какая же невоспитанная! — она заулыбалась, спустив руку с талии ниже, сжав больно, но терпимо, — как тебе в моих руках? — дополнила вопрос Аделина Викторовна. — Вы очень… Сильная? Приятно быть… Э-э-э, как бы выразиться… — Приятно быть моей, — перебила женщина. — Да, кажется, это можно так назвать, — я медленно выдохнула, — но мне не нравится, как Вы меня назвали. Я не шлюха. — Ты будешь той, кем я тебя назову, — она снова грубо притянула меня к себе, и, едва ли не касаясь моих губ своими, продолжила, — поняла меня? — я чувствовала её дыхание на коже. Она тянула меня за волосы вниз так, чтобы смотреть на меня сверху, — Посмотри на себя, ты же стонешь как сучка от того, что я всего-то пользуюсь тобой. Маленькая похотливая девчонка. На работе ты совсем другая… — Это плохо? — я перебила врача, за что получила звонкую пощёчину. — Молчать, когда я говорю. Я тебе прощаю эту похоть при условии, что ты можешь быть такой только со мной. — Я не хочу быть с Вами, если Вы меня будете бить. Женщина резко отпустила меня, открыла двери машины. — Встала, вышла, — сказала, как отрезала, смотря перед собой на дорогу, уже схватившись за руль. — Что? — я ожидала хотя бы разговора по поводу произошедшего. — Я не намерена терпеть такое поведение в свою сторону, — голос был ледяным и строгим, явно разозленным едва ли не до предела. — Это я-то веду себя как-то неподобающе? — я немного повысила голос, вновь возмутившись от недавно полученной пощёчины. — Я сказала встала и вышла, — врач повысила голос не меньше моего, показывая, что оставаться в её машине я больше не могу. Я гордо вышла, стараясь не показывать своего расстройства и то, что я вот-вот расплачусь. Стоило мне закрыть дверь, машина тут же тронулась и уехала так быстро, что я и шагу в сторону сделать не успела. Однако, её стремительное исчезновение стало отличным катализатором для моих слез — не смотря на всё я очень хотела бы быть сейчас рядом с Аделиной Викторовной. Я просидела у дома на скамейке несколько часов, не получалось унять слёзы. За такое короткое время испытать такое счастье и так перекрыть его грустью. Может и хрен с ней? С её привычкой меня бить? Да, она отвесила мне пощёчину, было больно и обидно. Но не настолько ведь обидно, чтобы не желать её здесь и сейчас рядом. Сейчас я была готова вытерпеть любые её выходки, только случись она рядом! Мне в голову пришла мысль позвонить ей, извиниться и сказать, чтобы она сделала со мной всё, что только захочет, лишь бы вернулась. Долго уговаривая себя нажать на пару несчастных кнопок на телефоне, дважды чуть не уронила его. К сожалению, когда я всё-таки решилась позвонить, Аделина Викторовна не взяла трубку. Я устало поднялась на свой этаж, кое-как сняла одежду и свалилась на кровать. Пережитые за день эмоции так вымотали, что я уснула за считанные минуты.