Otherside

— Так так так. Девушка случайно убитая во время охоты. — он резко обошел ее, выпятив губу. — Как жаль. Мари порывисто оглянулась, но вокруг была кромешная тишина. Казалось, что весь мир замер, оставив ее один на один с одним из самых непредсказуемых людей на планете. — И за это ты хотела мне отомстить? — Кол змеей скользнул к ее тонкой шее, но девушка успела отскочить, и парню оставалось только ухмыляться, смотря на нее. — Вербена в виски, настраивание против меня брата. Как опрометчиво. — Ты бросил меня! — вскрикнула она севшим голосом и взмахнула руками. — Я прирезала половину людей на тех похоронах. Ненависть разливалась по венам, но больше нахлынуло непонимание. Как он может просто стоять и иронично смотреть. Кол оставил ее в неведении. В первое время после обращения Мари не понимала, как вести себя, что делать, а главное — как жить дальше. Жизнь разрушилась и ее маленькие кирпичики были разбросаны в бесконечном поле. Куда ни глядь — руины, за которыми не видно горизонта. Пришлось учиться на собственных ошибках, вынуждавшие идти неправильным, по ее мнению, путем. Слишком много невинных смертей, погибших городов, и постоянное ощущение режущей боли в горле от неутолимой жажды. Еще не было средств на существование, вынуждавшие искать изощренные пути для выживания. Быть женщиной, особенно в Новое время, а особенно без статуса, обрекало на голодную жизнь. Мари была точно уверена, что он в курсе происходящего и не поняла такого безответственного поведения. Как можно было так бросить новорожденного? — Одним аристократом больше, одним меньше. — но он просто хмыкнул в ответ. — Ты лишил меня нормальной жизни! Я… Я хотела быть человеком. К горлу подкатил ком. Ей не хотелось плакать. Ни за что, никогда она не покажет свою слабость. А особенно перед ним. Мерзкий самодовольный нарцисс. Почему он так ухмыляется? Мари посильнее сжала кулаки, пытаясь сфокусироваться на боли от вонзившихся в ладони ногтей. Кол подлетел к ней и резко схватил двумя руками лицо, заставляя поднять глаза. Она и забыла, насколько он высокий. Намного выше ее. Приходилось смотреть снизу-вверх, и это преимущество давало ему возможность неосознанно давить на девушку. — И что? Ты расстроена, что я дал тебе жить свободной жизнью? Ни границ, ни смертельных болезней, ни обветшавшей кожи. — его взгляд мельком упал на ключицу. — Перспектива обзавестись обвисшей грудью тоже привлекала тебя? Может я не знал, но Средневековый типаж красоты явно не такой. Да и ты не девушка с холста Боттичелли, чтобы наслаждаться тобой вечно. — Это не жизнь. — Мари повернула голову и едва слышно прошептала. — Ты думаешь только о внешности, но не видишь, что скрывается за этим. — Девочка моя, давай без этих высокопарных слов. — резко отбросив руки, будто дотронулся до чего-то мерзкого, Кол отпрянул на несколько шагов, но его взгляд буквально буравил. Все самодовольство резко пропало, оставив распаляющее чувство нарастающей злости. Мари чувствовала это нарастающее раздражение кожей. — Не учи меня жить. Я тебе не папочка, чтобы волноваться о том, где ты и сколько людей съела на обед. — Ты отвратителен. — И напоминаю тебе, это был несчастный случай. Я тебе ничего не должен. — Должен мне жизнь. Парень быстро отошел от нее еще дальше и коротко схватился за голову. Кол пытался подобрать нужные фразы, чтобы до нее дошло, и чтобы она не вылила на него кучу лишних слов. Не так он представлял их встречу. Явно не так. Все должно было пойти по стандартному плану и завершиться в постели, но всплыли небольшие нюансы, которые делали историю куда сложнее. И это нужно решить. Через мгновение, Кол обернулся. Взгляд был лишен привычных искорок и его голос разразился громом, затопляя тишину вечера. — Ты думаешь, что эта катастрофа, что ты сейчас стоишь здесь, в 21 веке? Все теряет глубину, даже большие трагедии. — кофейные глаза буквально испепеляли. — Детка, ты должна быть опытнее, чем тогда, а на деле следуешь полнейшему бреду, который внушила себе сама. И еще обвиняешь меня. Неправильно как-то, не находишь? Вот как признать самой себе, что он относительно прав. Но Мари засунула поглубже это чувство и не желала мириться с этим. — А сам то? Это мне говорит человек, который мстит по мелочи. Говоришь такие речи, что аж за душу берет, а сам в них не веришь. Неправильно как-то не находишь? — передразнивает, сучка, он ей это еще припомнит… — А вот ты после твоих выходок… Ты мне должна. Мари с удивлением приподняла бровь. — Одно свидание. Что? Она ослышалась? Но Кол был невероятно серьезен. Зачем? Как вообще может выглядеть свидание с Колом Майклсоном? Поток внутренних вопросов не заканчивался. — Что за бред? Нет. — устало пробормотала Мари и собралась уйти, но Кол резким движением оказался перед ней и перегородил путь к отступлению. Шаг вправо, влево, снова вправо. Бессмысленно. — Хмм… — его рука резко схватила за ключицу, и девушка инстинктивно сжалась, готовая вырваться в любой момент. — Уверена? — Зачем тебе это? — Просто интересно. — просто сказал Кол, не отрывая прямого несмеющегося взгляда. У Мари чуть не отпала челюсть от такой кристальной честности. — И все равно нет. Рука сильно сжала плечо. Если бы не было спасающей регенерации, то на следующий день кожу покрывали бы фиолетовые подтеки синяков. — У тебя нет рычагов давления на меня. — на ее губах появилась торжественная улыбка. — Живых родственников у меня нет. На Деймоне ты уже отыгрался. Кол расплылся в своей фирменной нахальной улыбке и убрал руку. — Хорошо. Хочешь поиграть? — его глаза горели бешено и страшно. — Поиграем. Но только по моим правилам. Внутри нее что-то нехорошо екнуло, и девушка отпрянула. Но смысла уже не было. Первородный исчез. Особняк стоял в полной тишине, и Кол наслаждался уединением. Гостиная утонула в тепле камина, бросающего теплые блики на стены. Страницы книги тихо перелистывались, останавливаясь на нечастые глотки бурбона. Первородный решил закрыть пробел знаний за потерявшее столетие и удовлетворенно разлегся на диване, погружаясь в мир Оруэлла. Около двери послышались знакомые шаги. Парень недовольно закатил глаза, но не оторвался от чтения. — И когда ты возвращаешься? — Клаус прошел мимо, мельком бросив недовольный взгляд на ботинки брата на кожаном диване. — Примерно через месяц. Элайджа подошел к журнальному столику и начал кропотливо просматривать кипу лежащих бумаг. — Только не задерживайся. — Клаус поправил полы куртки и поднялся наверх. Знакомая дверь глухо захлопнулась. Кол только хмыкнул. Который день старший брат проводил в мастерской, рисуя картину одной беловолосой девицы, ненавидящей его. Какая же любовь может быть бредовой. — Раз ты уезжаешь, брат, то где твой багаж? — Не твое дело. — Может быть тогда семейное? Куда ты уходишь каждую ночь? Может быть ты завел жилплощадь в этом городе и не рассказываешь. — капризно протянул парень. — а то этот дом мне не особо нравится. Я бы переехал. Молчание. Раздался хруст скомканной бумаги и через секунду огонь с треском пожирал вкусный ужин. Попробуй только сейчас не ответить. — Как дела с твоей подстилкой? — поинтересовался Кол, не отрываясь от книги. — Тебе то какое дело? — с нескрываемым отвращением Элайджа посмотрел на лежащего брата. Как же его бесило именно это внешне приветливое, но скрыто дразнящее выражение лица, выводящее окружающих из себя. Но Кол не отступал. Он склонил голову набок, поглядывая на него с растущим удовольствием. — Да никакого. Просто заметил, что она живет у Сальваторе. Вдруг в раю проблемы, а я не в курсе. — Когда-нибудь ты научишься следить за своим языком. Элайджа забрал нужные документы и быстро покинул дом. Кол громко захлопнул книгу и застыл на мгновение. Все напускное самодовольство враз исчезло, оставляя хмурое выражение на лице. Надо бы выяснить, где Элайджа прячет свои тайны.