Sharp tongue

Я почувствовала под собой мягкий матрас, звук склянок и разговор двух людей. Говорили девушка и парень, голос последнего мне был смутно знакомым. — Ну с ней же все будет хорошо? — произнес мужской голос, — она спит уже больше суток. — тон парня был очень резким и обеспокоенным. — Молодой человек, не волнуйтесь, она поправится, Вы сидите тут со вчерашнего дня, даже спали на стуле. Вам стоит идти на учение и тренировки. Если Вы пропустите программу, Вам будет сложно в будущем. — проговорил приятный женский голос. — Да плевать мне на эти занятия, я хочу, чтобы она наконец — то очнулась. — голос парня дрожал. Я приоткрываю глаза, пытаюсь пошевелиться, но резкая боль прошибает мое тело. Меня как будто били сто человек, или швыряли об стенку. Погодите, а что случилось? Почему я тут? Издаю стон боли и вижу силуэт, поворачивающийся в мою сторону. — Боже, ты очнулась! — вскрикнул парень, попытавшись меня обнять, но резко отстранился, — прости, забыл, к тебе же нельзя прикасаться, надо чтобы раны зажили. Пытаюсь вглядеться в лицо моего собеседника, но все плывет. Вот я фокусирую взгляд и вижу его обеспокоенные глаза. Неужели он?.. — Кирштайн? А ты что тут делаешь? — с недопониманием спросила я и уставилась на него. — А кто по — твоему спас тебя из лап титанов, которые тебя чуть с потрохами не сожрали?! Все же это была ужасная идея разделяться по одному. А что если бы я не успел? Что если бы они тебя все-таки сожрали? Что если… — тараторил Жан, но я его перебила. — Кирштайн, завались! Голова от тебя кругом, — с усмешкой сказала я, а парень потупил взгляд, — со мной все хорошо, жива и в полном порядке. — А вот тут ты ошибаешься. Титан, от которого я тебя спас, оставил тебе глубокую рану в ребре, хоть кости не переломал. Тебе со вчерашнего дня мажут мазь и завязывают ее повязкой. Говорили, если очнешься, отпустят через пару дней, будешь сама ее лечить тем, что дадут. — Жан все это так увлеченно рассказывал, что я невольно заслушалась и засмотрелась на него. Заметила, что во время бурного монолога, у него на шее вздувается небольшая венка, шея очень напрягается, выделяя красивые мышцы. Также Жан активно жестикулирует и отличается хорошей мимикой. — Эй, ку — ку? Ты чего так на меня смотришь? — спросил парень и пощелкал перед мои лицом пальцами, а у него они, кстати, были худощавыми, кожа обтягивала кости, но это было невероятно эстетично. Их длина тоже удивляла и поражала. — А? Что? Прости, задумалась. Что ты там говорил? — А говорил я то, что вся разведка беспокоилась за тебя. Ну как вся, Армин, Саша, Конни и Марко. Ну… и я еще. Но это только потому, что ты хороший боец! Обидно будет потерять такого воина. Да и еще совесть бы меня загрызла, если бы я не донес тебя до больницы живой. Вот. — Кирштайн почесал затылок, закусил нижнюю и отвел взгляд. Что — то явно было не так. — Жан, все в порядке? Ты весь покраснел. Лицо парня и вправду приобрело слегка розоватый оттенок, но уши и шея отличались особенным цветом, который я даже не могу описать, что — то между розоватым и багровым. — Н-нет, все в порядке! Здесь просто очень душно, не находишь? — Вообще — то очень даже прохладно, я бы даже окно прикрыла. Да и, как вижу, термометр показывает максимум 20 градусов. Не думаю, что сейчас может быть душно. Может ты заболел? Сходишь за водой? — Да не заболел я! Ладно, думаю тебе нужен отдых, время позднее, я пойду, спокойной ночи. Поправляйся. — все это было произнесено как — то сухо и автоматически. Я немного взгрустнула, что Жан так резко и грубо прервал наш диалог, но думаю, нам обоим нужен отдых. К тому же, несмотря на сон в течение суток со слов, которые я услышала, я была невероятно уставшей. Поэтому, недолго думая, устроилась поудобнее в постели и вскоре уснула. *** Из больницы меня выписали достаточно быстро, не знаю, что за мазь такую придумали местные врачи, но действовала она невероятно быстро. Бинты мне сказали не снимать в течение пары дней, но мазать рану больше было не нужно, она почти зажила, да и к тому же под них намазали еще парочку кремов, которые должны были завершить эффект. От тренировок на две недели меня отстранили, поэтому я посещала только лекционные занятия, либо смотрела на товарищей издалека. С Жаном мы не особо общались с того дня, он как будто избегал меня, прося помощь в очень редких случаях, было даже как — то немного обидно. Свободное время я проводила с Сашей и Конни, иногда болтая с Марко и в целом данная компания меня целиком и полностью устраивала. *** Сидя на очередной практической тренировке на лавочке, пока все тренировались с УПМ, я не заметила, как к мне подошел Марко. — Привет, — произнес парень, мило улыбаясь, — как твое ребро? Не болит? — Нет, но пока снимать повязку нельзя, может загноиться или что — то типа этого. А ты чего не на тренировке? — Да я ногу потянул, пару дней, наверное, не позанимаюсь и буду как новенький. — снова улыбка. Помолчав немного, я спросила: — Слушай, ты же очень тесно общаешься с Жаном. Скажи, что с ним в последнее время происходит? Почему он избегает меня? — Ох, это в его стиле. Не думаю, что что — то серьезное, не беспокойся, характер у него такой. Было время, он и меня избегал пару дней, не объясняя причину, до сих пор не знаю, что это было, но вроде бы больше такого не происходило. Думаю, вы стали теснее общаться, и у него накопилось много эмоций от нового общения. Вот он их и «выпускает», избегая тебя, чтобы его чаша не наполнилась вновь. — Не знаю почему, но меня это успокоило. Спасибо тебе, Марко. — Да не за что, если нужна помощь, обращайся. — парень мне мило улыбнулся и отправился к тренеру, видимо, чтобы что — то спросить. Марко я не соврала. Мне и вправду стало легче. *** Сегодня должна была состояться наша посиделка, на которую Жан приглашал меня на стоге сена. После занятий, как и обещали, мы всей компанией встретились в общем зале и пошли в общую комнату Райнера и Бертольда, поскольку им досталась самая что ни на есть «королевская» по размерам комната. Я устроилась на кровати, сбоку от меня сели Саша и Эрен, на кровать напротив приземлились Жан, Микаса и Марко, Бертольд сел на подоконник, Конни на пол, а Райнер на стул, перевернув его и облокотившись руками на спинку. — Ну что, кого какие идеи? — спросил Марко. — Может правда или действие? — предложил Бертольд. — Нет, слишко заезженно. — ответил Эрен. — Предлагаю карты на желание. — воскликнула я. — Эта идея мне нравится больше. — все так же сказал Йегер. — Ну не, я лично не умею, сразу вам продую. — обиженно проговорил Конни. — Я кстати тоже! — поддержала его Саша. — Мне всегда не везет. — подхватил Марко. — Так, ладно, ладно, мы поняли, этот вариант отметается. — проворчал Райнер. — Может все-таки в правду или действие? — робко спросил Бертольд. — Ладно, черт с вами, давайте в правду или действие. — грубо сказал Жан. Одна Микаса весь вечер молчала и тяжело вздыхала. *** Играли мы около часа, а может больше. Все перевыполняли кучу заданий и ответили на множество вопросов. Вдруг Эрен обратился к Жану, чтобы задать всеми известную фразу. — Действие. — сказал Жан. — Поцелуй ее, — Йегер показал пальцем на меня, от чего я слегка вздрогнула, — с языком. — ехидству Эрена не было предела. Как ни странно, но Кирштайн поднялся со своего места, подошел ко мне. Я сидела на кровати, поэтому посмотрела на него снизу вверх. Парень подал мне руку, чтобы я встала. Как зачарованная, я приняла жест и аккуратно поднялась с постели. Кирштайн обхватил одной рукой мою щеку, другую положил на талию и прикоснулся своими губами к моим. Очень нежно и осторожно, как будто боялся причинить мне боль. Но боли не было, было лишь приятное чувство, наполняющее меня изнутри. Ни разу я такого не чувствовала. Закрыв глаз и приоткрыв рот, я положила свои руки на плечи парня, неловко сжав их. Жан посасывал мою нижнюю губу, переодически облизывая ее. Затем он запустил свой язык ко мне в рот, пытаясь шевелить им, чтобы переплестись с моим. Хоть движения парня были уверенными, чувствовалось, что ему не хватает опыта. Тут уж начала активничать я: просунула свой язык к нему в рот, не сдерживая свой страстный порыв. Почувствовав это, Жан, как будто ждавший это, тоже начал действовать резво и активно. Его движения были напористыми. Все это было похоже не на поцелуй, а некую драку, поединок. Пошлые звуки причмокиваний раздавались по всей комнате. Наши руки сжимали тела друг друга, губы были искусаны, а языки сводило от слишком резких и однообразных движений. Но вот нам обоим перестало хватать дыхания, отстранились. Жан взглянув мне в глаза, а я в его. Азарт. Вот что я видела в его взгляде, а также некоторую толику томности. Вдруг Кирштайн убрал от меня руки, еще раз взглянул, ухмыльнулся и вышел из комнаты. — Охренеть… — почти хором сказали ребята и принялись гоготать, смеяться и свистеть.