Собачья доля

       — Сидеть!       Громкий приказ хозяина заставил собаку прижать уши и игриво замахать хвостом. Рамси беспомощно поднял руки, после десяток жалких попыток заставить это тупое создание слушаться команд. Тогда он отрезал ножом добротный кусок мяса и помахал им перед ее мордой, заставляя высунуть язык и аппетитно облизнуться.        — Попробуем так. Получишь этот сочный мясной кусочек тогда, когда сядешь. Сидеть!       Сука безразлично фыркнула на его приказ, изготовилась к прыжку и ухватилась мощными челюстями за лакомство. Съела она его также быстро, как бегала или резвилась по комнате. Рамси раздраженно отбросил нож на стол и сам же присел.        — Я сдаюсь.       Он откинулся на спинку стула, помассировав виски. Хаотичные листы бумаги, чернил и перьев были разбросаны по всему кабинету, сделав из аккуратных полок пыльный хлам, не оставив и следа от былого отцовского порядка. Все пропахло вином и вездесущим напряжением, преследовавшим Рамси по пятам: когда выходил из комнаты и когда приходил. Угроза быть раскрытым лопала последние остатки осознанности, как струны лютни. Подумав, что псина сможет его отвлечь, он попытался усмирить ее пылкий нрав, но не тут-то было. Эта собака — белоснежный бешеный вихрь, который крушил все на пути. Провозившись с ней весь вчерашний день и сегодняшнее утро, Рамси безнадёжно оставил перевоспитание на второй план и принялся разгребать прибывшие письма.        — «Отец бы не позволил сделать из своего кабинета кучу мусора», — заметил он, глядя на какие-то клочки свитков, заляпанных в воске.       Лишь одно письмо оставалось нетронутым — весть с Близнецов. Лорда Фрея и всех его сыновей убили в его же доме. Подробностей Рамси не знал, но был уверен, что смерть Фреев была бы на руку Дейенерис. Посадить Эдмара Талли во главе речных земель, принять его присягу и осадить Королевскую Гавань вместе с просторцами с двух сторон — так бы сделал он сам.       Но все же интересно, каким образом сдох весь род Фреев. Лорд Уолдер весьма живуч, чего ему стоило прожить ещё пару лет? Думая об этом, Рамси старался припомнить события прошлого, но на памяти не было ничего, что бы указывало на истину: не дожил.       Прикрыв глаза руками, он утомленно выдохнул. Собака нетерпеливо заскулила.        — Ну чего тебе, животное? — зло спросил он, глядя в голубые глаза — вроде бы умные и осознанные. По поступкам складывалось обратное впечатление.       Он в сердцах отшвырнул с тарелки остаток еды, заставив ее заняться доставшимся угощением. Вынув платок, обтер руки и кинжал. Его бесила эта псина, бесил этот хлам и больше всего — бесило чувство собственной беспомощности перед нависшей угрозой в лице Барбри Дастин. Барбри, мать его, Дастин, которая посмела угрожать самому Хранителю Севера, подкараулить его в собственном кабинете посреди ночи и поставить ультиматум. И как она вообще нашла нужные бумаги? Рамси в голову не приходило, что кто-то мог сюда вломиться и отрыть самое ценное, что он хранил.       Болтон призадумался. А ведь когда он приехал из Драконьего Камня, ему показалось, что все в кабинете было не на своих местах. Оказалось, это были не пьяные фантазии — Барбри побывала тут незадолго до возвращения. Хитрая сука ждала удобного момента, а дождавшись, впила в него свои острые коготки. И все из-за бастарда.       Убить Сноу ему никто не мешает. Он бы сделал это без промедления, будь у него меньше мозговых извилин и отсутствия осторожности. В прошлом он был импульсивен, а таких ошибок повторять не стоит. Сейчас же он рискует навлечь на себя королевский гнев. Будь он бывшим Рамси — тем Рамси, бастардом, обожающим кровавые расправы и отвечающим на злобу злобой, то бросил бы его на растерзание псам. Все усилия, которые он приложил для того, чтобы подняться из грязи, превратятся в прах, а он, к лучшему, отделается ножом в сердце. Но он Рамси Болтон, а значит, не имеет права на ошибку.       Покрутив в ладони податливую рукоятку кинжала, он вонзил в столешницу.        — Печально, когда тупое думает, что оно хитрое.       Барбри не удастся застать его врасплох и уж точно не заставит плясать под свою дудку. Чтобы убедиться в том, что он не проиграет в этой схватке, ему нужна уверенность в завтрашнем дне. Нужен план по уничтожению врага и прежде всего — отвлечь от всего Дейенерис. По крайней мере пустить пыль в глаза, пока он не разберётся с Дастин. Вот уж кого поистине нужно бояться, так это участие королевы. Весь круговорот убийств начинался и заканчивался с неё. Не получится убить Джона — сожгут Рамси; не покончит с Барбри — с ним покончит Дени. А она явно способна поджечь его, не успев выслушать.       Напряжённо вглядываясь в собственное отражение в стали ножа, ему в голову вдруг пришла неожиданная мысль. Мелисандра, способная видеть будущее в пламени, могла бы приоткрыть ему завесу теней. Возможно, он сможет узнать, что ждёт его в ближайшее время. Знания никогда не помешают. Впрочем, раньше он как-то справлялся и без них.        — «А по итогу сожрали собственные псы», — добавил он в мыслях, поглумившись над собственными соображениями.       Псина, сожрав то, что упало, лениво облизала вытянутую морду и обустроилась под столом, прямо под ногами. Рамси хотел было выпнуть ее и, не скупившись, прямо так и сделал — только вот она, недовольно фыркнув, не поспешила уходить. Плюнув на неё, он приказал позвать к нему в кабинет красную жрицу.       Долго ждать не пришлось — Мелисандра не имела привычки задерживаться. Тихо шелестя подолом алого плаща, она притворила за собой дверь и неспешно прошла вдоль комнаты. Рамси осторожно глядел на неё исподлобья, не отрывая пальцев от рукоятки ножа. Эта женщина навевала на него крепкое чувство недоверчивости как своими словами, так и поступками. Прикрыв глаза, она провела взглядом по тайной обители, и только потом качнула головой, приветствуя Хранителя Севера. Ее бархатные глаза не оставили незамеченным нож, воткнутый в столешницу, и пальцы, тянущиеся к нему.       Она скривила губы в легкой улыбке:        — Даже если бы вы хотели меня зарезать, нож бы не помог, — ее красные локоны в здешней полутьме приобрели вишневый, почти кровавый цвет. Рубин на шее контрастировал с бледной кожей, подчёркивая острые ключицы и узкий подбородок. Какой бы красотой жрица не обладала, мозги Рамси она не смогла запудрить.        — Это почему же? — прищурился он, откинувшись на спинку стула.       Мелисандра без его дозволения подошла ближе. Псина под столом угрожающе зарычала. Рамси нахмурился: животное редко на кого скалило зубы.        — Мое предназначение ещё не окончено, а когда речь заходит о пути, миссией которого является финал битвы тьмы и света, Р’глор может быть очень принципиальным, — видя недоумение на его лице, Мелисандра с такой же полуулыбкой объяснила. — Иными словами, он бы меня оживил. Умирая, я снова возрождаюсь, чтобы закончить свой путь. Этот процесс проходят все жрецы, пока не исполняют то, что предначертано.       Вскинув голову, она вперила в собаку пронизывающий взгляд, и та замолчала. Рамси больше и больше удивлялся ее способностям, чувствуя, что это не весь ее предел.        — Хорошенькая, — вынесла она вердикт, теперь уже глядя на него. Рубин на шее запульсировал. — У неё тоже своё предназначение.        — У всех есть свой путь, — заметил он.        — О, несомненно. Как раз о своём вы и хотели поговорить, — жрица прикоснулась пальцами к рубину. — Только я не могу его увидеть.       Женщина произнесла это так спокойно и чертовски холодно, что Рамси сперва растерялся. Он поневоле нахмурился пуще прежнего, пытаясь прочитать в ее лице скрытую усмешку или шутку — хоть какой-нибудь признак того, что она просто с ним игралась. Но лицо Мелисандры было чистым и открытым, словно книга: она говорила правду. И, походу, сама была в недоумении, так как поддалась вперёд, уперевшись руками о столешницу, и пытливо всмотрелась ему в глаза.        — Неужели ваши способности имеют свойство заканчиваться? — фыркнул он, нисколько не смутившись внезапной близости. От неё веяло теплом даже через плащ.       Мелисандра пропустила насмешку мимо ушей. Она молчала долго и напряжённо, что даже Рамси отчётливо слышал дыхание собаки под ногами.        — Я вижу… вижу рождение, взросление. Вижу убийство Русе Болтона и Станниса Баратеона. И вижу битву у Винтерфелла, — она замолчала и отпрянула. Глаза ее зажглись невиданным пламенем. — Рамси Болтон умер. Он потерпел поражение на поле битвы и был убит собственными псами. Так кто же ты?       Даже жрицу, имеющую магические способности, застало врасплох его оживление. Что же говорить о всем том, на что он повлиял? Рамси не размышлял об этом, потому что хоть одна мысль, касающаяся его возвращения, сводила с ума.        — Я и вправду был убит, но не знаю сам, как выжил. Просто проснулся в своей постели, и все вернулось на круги своя. Разве для жрицы это удивительное и редкое явление?        — Это не редкое, это невозможное явление. Подобными привилегиями обладает только Владыка Света. Только он может возвращать и даровать жизни тем, кто достоин, или…       Мелисандра не докончила.        — Имеет свой путь, который нужно исполнить, — проговорил Рамси заместо неё.       Разочарование захлестнуло его, заглушив голосок собственного тщеславия, появившегося на вывод жрицы — он оказался достойным воскрешения. Как бы его ни тешила мысль, что какой-то Владыка Света обратил на него внимание, Рамси все равно надеялся на ее силу и думал, что жрица поможет ему.        — Мое будущее неизвестно. Почему? — спросил он, испытующе поглядев на неё.        — Вы — незаконченное пятно. Р’глор посчитал нужным даровать вам вторую жизнь, целью которой является не просто выжить, а принести в этот мир то, что другие не смогли. Большего я сказать не могу, — казалось, что ее собственные слова разозлили саму себя. Мелисандра видела все и знала достаточно, но когда что-то было не доступно ее всезнающему оку, это придавало ей чувство незаконченности. Но вдруг ее голова так вскинулась, что волосы хлестнули ее по лицу. Она вгляделась. — Однако я вижу кое что. Неотчетливо, размыто, но вижу.       И замолчала. Рамси в напряжении стиснул челюсти. Когда женщина отвернулась, мимолётно помассировав рубин, он смог перевести дыхание, но ненадолго.        — Вы умрете в огне, лорд Болтон.       Эта фраза ударила его под дых, заставив вздрогнуть и судорожно выдохнуть.       В огне. В удушающем пламени, способным сжечь все лёгкие дотла, оставив лишь кучу серого пепла. Его имя забудется в искрах огня и станет мимолётным дуновением ветра. Не этого он желал.        — На поле битвы или… — он не договорил, не осмелился.        — Более я ничего не вижу, — Мелисандра поглубже запахнулась в свой плащ, но Рамси точно знал, что не от холода. — Это все, что я могу вам сказать.       Отвернувшись, он ещё с минуту рассеянно поглядел в пустоту. Сказанное оставалось висеть над его головой, словно занесённый топор для казни. Ему приходилось только подставить шею и уповать на милость богов — и неважно каких, хоть Старых, хоть Р’глора — они все были в этом замешаны и играли с ним, будто куклой с веревочками на руках.       Рамси вынул из столешницы нож и с глухим звоном убрал в ножны. Руки сделались ватными, липкими и холодными, но лицо оставалось непроницаемым. Если жрица пыталась увидеть в нем страх, как обычно бывает у тех, кто готовился встретиться с ликом смерти, зная, что скоро он расстанется с жизнью, то сумела разглядеть только холодное безразличие. Причём очень умелое. В ней затеплилось невольное уважение к грубому Хранителю Севера, создавший не самое приятное впечатление в начале.        — Не говорите никому о моей новой жизни, — сказал он, или попросил, ведь в его обыкновенном тоне не мелькнули требовательные нотки. — На севере не придерживаются воли вашего бога.       Она кивнула, решив, что сможет ему оказать небольшую услугу. Не сделав ничего такого, что бы облегчило его и без того трудную, как ей показалось, ношу, ее молчание могло несказанно помочь ему. Но прежде чем уйти, оставив Болтона одного со своими новыми необратимыми проблемами, процесс которых начался с самого его возрождения, он остановил ее.        — Я могу изменить этот исход?       Надежда мелькнула в нем, но такая хрупкая, словно фарфор, стоящий на краю стола и готовый вот-вот упасть. Мелисандра посмотрела на него долгим, задумчивым взглядом бархатных глаз из-под чёрных ресниц. Если для Владыки Света он оказался нужнее, она не станет перечить его воле, каким бы ни был этот человек — добрым или злым, светлым или темным. В них, в людях, есть все понемногу, но одна сторона могла преобладать над другой, перешивая чаши весов. В нем преобладали грехи и злобная чернь. Она не понимала, почему Р’глор выбрал его, а не кого бы то ни было достойного.       Джон Сноу, конечно, не в счёт. Он более чем достойный в этой истории, и его предназначение — победить Короля Ночи. Оживив его в Чёрном замке, Мелисандра в этом убедилась.        — Будущее меняется от тех решений, которые принимаете в настоящем, однако знайте, что сказанное мною обязательно сбудется.       Она помолчала, держа ладонь на холодящей кожу ручке двери, краем глаза наблюдая за меняющимся выражением его лица. Вот теперь в нем действительно проступила толика страха. Многие сходили с ума, когда узнавали свою кончину, и пытались ее предотвратить. Попытки оканчивались безуспешно — смерть все равно приходила. Рамси Болтон не из тех, кто будет плыть по течению.        — У вас чёрная, гнусная натура бастарда, сделавшая вас таким, каков вы есть, независимо от жизни, которую проживаете, — вслух произнесла она. — Вы уже меняетесь, и сами это прекрасно знаете. Но выбор правильного пути все равно будет для вас сложным. Когда вы завершите цель, с которой Р’глор даровал вам жизнь, он даст шанс узреть иной конец вашей судьбы. К тому времени меня, вероятно, уже не станет. Моя миссия закончится в последней битве, и я буду терпеливо ждать ее исхода, но за пределами Винтерфелла. Это наша не последняя встреча. Когда мы увидимся в последний раз, надеюсь, вы сохраните мои слова в памяти. Тогда, быть может, я смогу увидеть то, что пока неведомо моему взору.       И, прошелестев подолом плаща, она ушла. В комнате стало холоднее и будто мрачнее, словно жрица забрала с собой всю жизнь и весь свет, оставив Рамси одного посреди сгустков тьмы.       Щупальца обхватившего его страха опутали в душных объятьях, не дав глубоко вздохнуть морозный воздух. Было ощущение, что он уже сгорал, задыхаясь в горьком дыме. Похлопав себя по лицу, чтобы привести в разум, он в напряжении сгорбил плечи, будто съёжившись в комок.       Не собаки так пламя. Может, это и было предвестником того, что Барбри разболтает лишнего, и его за это сожгут. Очевидно, что не на костре. Нужно что-то с этим делать. Не оставит же он угрозу собственной жизни на самотёк? Не для этого он переживал битву у Винтерфелла второй раз и не для этого он дал присягу обеим королевам, которые в случае провала обе его убьют. Нет, он будет действовать тихо и тайно, и никто не узнает, что под его крышей совершался акт измены.       Беспомощность уступила место решительности, ожесточив не только его взгляд, но и действия. Семечко выживания стало прорастать и давать свои плоды. С Барбри он покончит раз и навсегда, но с девчонкой придётся разбираться иначе. Если он достаточно подсластит ее нрав, то сможет обуздать и ее огонь, достаточно усыпив бдительность. По сравнению со всеми его ранними свершениями это будет легче легкого.       И Рамси, чувствуя, как разгорается его прежний азарт перед, казалось бы, невозможным делом, вскочил с места. Собака под столом от неожиданности прижала уши к затылку и осклабилась.        — Но-но, — деловито фыркнул он. — На меня свои клыки не скаль. У твоего хозяина появилась прекрасная идея по завоеванию драконьей милости! Придётся всё же сплавить тебя псарю, бесполезное ты животное.       Она, будто понимая смысл его слов, недовольно щелкнула челюстями и отвернулась. Мгновение спустя в дверь скромно постучались.        — Войди! — бросил он, сметая лишние бумаги в общую кучу, чтобы придать рабочему месту хоть какую-нибудь толику чистоты.        — Уютно.       Рамси вскинул голову, почувствовав на затылке любопытный взгляд. Обернувшись через плечо, он застал у порога Дейенерис. От прошедшего вечера на ее лице остался, разве что, легкий румянец и ни капли растерянности. Гордая осанка источала лучи решительности. Рамси мог поклясться, что от перемирия с Серсеей она не отступила и, сидя в своих покоях, продумывала все до мелочей. Только взгляд осматривал здешнюю обитель мягко, словно родной дом, и даже с легким интересом. Ни одна тень не омрачала ее лика, а это значило, что Барбри пока не намерена выводить его из игры. Что ж, ее самая большая ошибка.       Как прекрасно все складывалось! Как раз она ему и была нужна.        — Ваше величество, — склонив голову, он попытался спрятать победный блеск, грозящих выдать его с потрохами. — Чем могу быть обязан?       Она переступила порог кабинета, мимолётно покосившись на собаку под столом. Кажется, ее лицо тронула понимающая улыбка, которую она поспешила скрыть. Рамси подумалось, что сегодня Дени довольно в хорошем расположении духа; даже в слишком хорошем.        — А мне казалось, что ты не жалуешь собак, — без прелюдий сказала она и снова осмотрела тёмную комнатку. — Какое у неё имя?       Ему думалось, что этот взор осматривал все до мелочей, не пропуская ни одной детали, и от этого невольно просыпался стыд, граничащее с раздражением. Эта свалка была ему подстать — такая же дерьмовая, как и он сам. Ей здесь не место. Ноги в кожаных сапожках должны ступать по чистому полу, устланному шелковым ковром. Миловидные ручки в перчатках из оленьей кожи имели право трогать только чистое и незапятнанное. Глаза в обрамлении темных ресниц обязаны смотреть только на красивое и прекрасное, чтобы сохранить девичью непогрешимость хотя бы ещё на чуть-чуть, пока война не постучится в двери.       Он все время забывал, что она уже не девочка, хотя в некоторых случаях в ней и бурлила юная кровь, свойственная ребёнку, и невиданная упрямость с желанием сделать этот мир лучше, — а это дело бесполезное, как ни старайся. Однако несмотря на жестокость, которая, несомненно, в ней была, Дени так и оставалась Дени. И это его несказанно раздражало, потому что он не был достоин всего внимания, которым она его баловала. Нисколько.        — Я ещё не придумал, — честно признался он. — Может быть «Дени»?        — Называть собаку в честь меня? — она засмеялась, и комната, омрачённая прежде, перестала быть такой холодной и неприветливой.       Псина любопытно высунулась из насиженного места и увилась под ногами гостьи, игриво размахивая коротким хвостом. В ее присутствии животное смиренно опускала голову и позволяла мягкой руке трепать ее за ушами.        — Да, плохая идея, — незамедлительно согласился он, скрестив руки на груди. — Эта зараза даже команд не слушается. Ни разу не встречал таких глупых, бездумных…        — Сидеть.       Приказ из девичьих уст прозвучал легко, но требовательно. Псина послушно села, чем удивила Рамси, заставив его открыть рот и злостно фыркнуть. Гостья потрепала животинку.        — Не всем нужна жесткая рука, чтобы слушаться приказов, — сказала она. Болтон невольно уловил в ее словах скрытый смысл. — Она уникальна, а значит, и подход ей нужен другой. Я мало что смыслю в собаках, но с уверенностью могу сказать, что она не так безнадёжна. Дрогон тоже своего рода пёс.        — Дракон — собака? Необычное сравнение.        — Он не всегда был большим, — она пропустила насмешку в его словах или попросту ее не заметила. — Будучи уже достаточно взрослым, чтобы самостоятельно добывать себе пищу, он творил много бед. Только найдя подход к его крутому нраву, я смогла обуздать самого яростного дракона из всех своих детей. С собаками, конечно, проще. Они же не убивают огнём. У них только когти и клыки.       Рамси выжидающе поднял бровь. Поняв, что ведёт себя скованно и холодно, а для его плана это наигрубейшая ошибка, он почесал затылок и развёл руки в стороны, придав голосу безмятежность.        — Насчёт Серсеи…        — Я здесь как раз по этому поводу. Мне нужно написать лорду Тириону письмо. Когда я решу последние вопросы, касающиеся Джона Сноу, я отправлюсь в путь.        — Почему не послала ко мне служанку с приказом? Не потеряла бы время зря.        — По правде сказать, я пришла сюда не с одной просьбой, — она подняла взгляд. Это были самые застенчивые глаза, которые он когда-либо видел в двух жизнях. — Я хочу прочитать что-нибудь из книг про Долгую Ночь, белых ходоков или, если найдётся, про Короля Ночи. Сомневаюсь, что в заброшенной библиотеке Драконьего Камня я найду то, что меня заинтересует, но в Винтерфелле что-то должно быть.        — «И только?» — досадливо спросил он про себя.        — Я не похож на того, кто читает, — шутливо отозвался он. — Но вот мой отец любил книги и как-то пытался заставить меня также их полюбить. В Дредфорте довольно обширная библиотека, но здесь я, как вы знаете, не такой долгий хозяин. Попробуем отыскать.       Он проводил её до дверей и, свистнув псине, чтобы та выбралась в коридор, запер кабинет. Сейчас это было ненадёжно, учитывая, что его секрет был почти открыт, но по привычке или по навязчивой паранойи решил не рисковать.        — Сомневаюсь, но она может быть рядом. Отец бы не стал устраивать рабочее место вдалеке от гранита науки, — усмехнулся Рамси, и на сердце залегла тоска. Из Русе вышел никудышный отец, однако он у него был и обучил всему тому, что ему было нужно. А собственный сын убил его дважды. Судьба — не иначе.       Собака деловито склонила морду и, стуча когтями по холодному полу, направилась вглубь коридоров. Освещённые разве что потухающими факелами, они не внушали уверенности, что где-то там, в лабиринтах зимнего чертога, может находиться то, что они ищут. Дени, влекомая любопытством, только пожала плечами и зашагала за белым пятном, растворявшимся в сером мраке. Рамси ничего не оставалось, кроме как пойти за ними. Чувство, что за ним наблюдают, закралось где-то в подсознании, заставляя ёжиться. Это было вполне возможно и не исключено.       Поравнявшись с Дени, он спросил:        — Что именно ты хочешь найти в пыльных бумажных развалинах? Книг, свитков и трактатов накопилось достаточно много за все эти столетия. Найти что-то конкретное среди всего этого хлама будет почти невозможно, тем более по легендам и сказкам.        — Я надеялась узнать историю этих белых ходоков, их слабости, если таковы имеются, не считая обсидиана и огня. Что-нибудь о самом Короле Ночи. Разве тебе не кажется странным то, что какой-то оживший мертвец собирается поработить все живое? Какие у него на то причины?       Рамси покачал головой, усмехнувшись.        — Сказать честно или соврать?       Ему было плевать на какого-то короля за Стеной и о таковых причинах. Единственное, что его заботило — это способ выжить и конечно же утаить от Дейенерис то, что знать никому не дозволено.       Дени посмотрела на него странным взглядом. Не тем, с каким она казалась устрашающей или пугающей и не тем, который предназначался такому олуху, как Джораху Мормонту. За взглядом она недоуменно нахмурила брови. У переносицы появились маленькие, почти незаметные морщинки, какие ему невольно хотелось сгладить. Такое миловидное личико не должно хмуриться. Однако он воздержался. Порыв, нагрянувший на него внезапно, его испугал. Ощущения чего-то нового давали свежую порцию пересудов в собственной голове.        — От тебя я жду только правду, — сказала она с таким серьезным тоном, при этом не утратив прежнюю прелесть.        — Пожалуй, правда тебе нисколько не понравится, и ты разочаруешься во мне ещё больше, — тихо рассмеявшись, он преобразовал все в шутку. — Негоже давать своей королеве поводов избавиться от меня. Но раз так, я отвечу: ни Король Ночи, ни его причины по захвату мира меня не интересуют. Но поискать способы уничтожения его армии вполне можно.        — Раннее ты не давал поводов в тебе сомневаться. И сейчас тоже, — она недолго помолчала, вслушиваясь в разлетающееся эхо: они здесь были одни. — Я удивляюсь тому, что ты, несмотря на подходящую угрозу, относишься ко всему как к шутке. Будто это все не по-настоящему, будто… будто это уже было предсказано, — она вскинула голову, на ее посерьезневшем лице читалось еле заметное недоверие.       Какая умная девочка. Весьма наблюдательная.       Рамси прищурился.        — Все когда-то было предсказано нашими предками и жрецами, вроде Мелисандры. Вопрос лишь в том, что должно из этого сбыться. Как видите, все сбылось в пользу мертвецов.       Собака впереди них вдруг остановилась, завиляла хвостом и направилась к одной из дверей.       Дени, не найдя в его словах иронии, спросила:        — И тебя нисколько это не беспокоит?        — Ваше величество, на ваши слова у меня есть хороший совет, — он снова перешёл на церемонное обращение, хотя, казалось, они оба нашли между собой связь. — Мне не стоит разбрасываться словами так, будто я имею право такое говорить, но раз вам нужна правда и только правда — мой долг не умалчивать. Даже если это очевидное.        — И что же очевидное есть в моих словах? — она поддалась вперёд, сократив расстояние, позволяющее Рамси трезво оценивать ситуацию.        — Если копаться в каждой проблеме, искать потаенные секреты или мотивы — вы просто сойдёте с ума. В иной раз нужно просто действовать. Действовать решительно и бесповоротно.        — Король Ночи — не просто проблема. Это угроза жизни человечеству. Здесь не будешь действовать наобум.        — Нет, это просто проблема крупного масштаба. Поэтому я предпочитаю дожидаться ее со всем спокойствием и хладнокровностью, каким я, к слову, не обладаю, потому что помимо неё у меня есть дела поважнее. Дела, которые так просто не выбросишь в долгий ящик; их нужно решать здесь и сейчас. У вас, моя королева, тоже есть нынешние обязанности. Вы же хотели предложить Серсее мир? Она не примет его. Вот эта проблема сейчас важнее каких-то ходячих мертвецов за Стеной.       Он взглянул на неё исподлобья, пытаясь понять, что она думала на этот счёт. Но Дени молчала, и эмоции, раннее украшающие ее лик, свелись на нет. Рамси насторожился, попытавшись выкрутиться из ситуации.        — Возможно, это неправильная позиция. Во всяком случае, если бы мне было все равно, я бы сейчас не был здесь.        — Нет, Рамси, ты ошибаешься, — вдруг сказала она и неожиданно для него улыбнулась. — Ты бы был здесь так или иначе. Ты бы не оставил меня одну искать эту чёртову библиотеку.        — Ваше величество, я не знал, что вы употребляете такие некрасивые слова! — поддельно ужаснулся он, вызвав у неё искорки в лазурных глазах. Он склонил голову ближе. — Почему вы так уверены, что я не оставил бы вас одну в этом холодном, неприветливом замке, копаться в книжках наедине с клопами и мышами?        — Ваш долг, Хранитель Севера, потакать королевским прихотям, — невозмутимо ответила Дени. — И кому-то же надо взять на себя ответственность защищать меня от клопов и мышей.        — Скорее защищать их от немилости вашего величества.       Он отступил к двери, возле которой остановилось животное, и отворил дверь. На удивление она была не заперта, что ещё раз доказывало ненасытность его покойного отца в чтении. Или же здесь просто побывал мейстер.        — Прошу, — он сделал приглашающий жест и, как только Дени скрылась в душной комнатке, закрыл дверь перед носом неугомонной псины. — Нечего пускать сюда грязь.       Рамси отряхнул руки и огляделся. Библиотека действительно была обширной и вмещала в себя с десяток стеллажей, доверху наполненными книгами — большими и маленькими, свитками, просто бумагой и картами. На столе, стоящем в углу возле окна, лежали раскрытые фолианты и свечи.        — Работы здесь непочатый край, — он обвёл глазами пыльные стеллажи. Где-то в углах заросла паутина.       Дени растворилась в глубине комнаты. Сам Рамси скучающе облокотился о рядом стоящий стеллаж и чихнул. Пыль попала в нос. Где-то вдалеке раздался её удивленный голос:        — Неужели здесь собраны все книги с самого начала времён? Такие старые и ветхие… удивительно.        — В Дредфорте их куда больше, — заметил он. — Там я видел свитки, написанные ещё со времён Эйегона Завоевателя. Они сохранились, но остаются нечитабельными.        — Тогда здесь точно что-то должно быть про белых ходоков.       Она зашуршала бумагой, и на библиотеку опустилась минутная тишь, прерываемая лишь их ровным дыханием, да глухими шагами Дени. Рамси провёл ладонью по пыльной карте севера, лежащей на столешнице, и обнаружил пару заметок, оставленные отцом. Присмотревшись, он понял, что покойный планировал более крепкую защиту Винтерфелла, продумал укрепление стен и ворот, а также заготовил список нужных для обороны вещей. Он заинтересованно нахмурился и, небрежно смяв лист, засунул в карман.        — Вчера… — вдруг сказала она. — То, что ты сказал тогда, в чертоге… я не совсем поняла тебя.       Он беспечно слушал бессвязный голосок, несмотря на то, что подсознательно почувствовал тревогу.        — Что именно я сказал? — спросил он, натянув на лицо улыбку, которую она не могла увидеть из-за стеллажей. — Я много чего наговорил.        — Когда я отказала тебе в казни Джона, ты ответил: «Это моя расплата за все».       Это застало его врасплох. Дени, похоже, сама не настаивала на ответе, отчего продолжила поиск нужных книг. Она перешла с одной полки на другую, и Рамси заметил серебристые волосы, мелькнувшие среди полумрака.        — Потому что он мой самый злейший враг, — он ответил беспечно, будто в шутку. Шутка, которая была произнесена как ирония. — Мне суждено сталкиваться с ним один на один каждый раз. Он представляет мне угрозу, потому что в его жилах течёт кровь Неда Старка — законного правителя Винтерфелла. Пока Сноу жив, мне покоя не будет. Таким образом, я расплачиваюсь богам за то, что живу и занимаю место верховного лорда севера.       Дени глубоко вздохнула, вытащив тонкий томик и засунув его обратно. Рамси, отпрянув от стола, медленно зашагал к ней.        — Мой дом, милая Дени, неизвестен чем-то хорошим, — вкрадчиво произнёс он. — Болтоны прослыли жестокостью и сдиранием кожи. Мой отец хоть и не был похож на всех наших предков, славившихся теми же кровавыми расправами, что и я, но он был Болтоном. Вы не знали его так хорошо как я и уж поверьте — даже такой холодный и бездушный лорд-пиявка мог быть кровожадным. А теперь сравните его со мной и увидьте, что у меня натура монстра, сродни безумию.       Рамси остановился напротив неё. Их разделяла прогнившая деревянная полка. Он отвернулся, чтобы рассмотреть окружающие его фолианты, а Дени взглянула на него через книги и поспешно спрятала глаза среди сотни названий, ничего ей не дающих, ведь в голове стучали его последние слова. Она рассеянно разглядывала корочки, ведя пальцами то туда, то сюда, будто так могла сохранить хладнокровие и не обращать внимание на воздух между ними, внезапно ставший горячим.        — Я многого не знаю, — призналась она. — Честно говоря, до приезда на Драконий Камень я ни разу не слышала про Болтонов и уж тем более про вероломного Дредфортского Бастарда, поставившего на колени весь север. Ты чудовищен, Рамси. Беспощаден. Безжалостен. Но ты — Хранитель Севера, а не мальчишка-бастард, бывший тогда на побегушках отца. Ты знаешь цену власти и расплачиваешься, будучи уже не юнцом, а лордом Винтерфелла. Ты был чёрен, но это уже позади и осталось в прошлом, как твоя натура монстра, о какой ты говоришь так, словно лопаешься от гордости.       Потянувшись пальцами к какой-то книге, Дени не успела ее вытащить: за неё это сделал Рамси. Он посмотрел на неё странно, недоуменно-задумчиво. Покрутив в руках любопытный предмет, он перешёл через разделяющий их обрыв — так легко, что у Дени сперло дыхание.       Он был страшен. Когда они оставались одни, он вызывал в ней страх и, может где-то вдалеке, ненавистную неприязнь — за то, что он такой, за то, что он чертовски на неё похож. В тот момент, когда она начинала так думать, то вспоминала все связанное с ним. И ловила себя на мысли, что больше его не боится. Теперь ей хотелось узнать его, но Рамси не давал ей этого сделать, скрываясь за маской холодной отчужденности.        — Мне никогда не забыть, кто я. Это почти невозможно, — произнёс он. — Моя фамилия одновременно дар и проклятье.       На его лоб упали пряди темно-каштановых волос, очертив еле заметные морщинки. В скудном дневном свете, не попадавшим в их угол, лицо заострилось, очертив острые скулы и сжатый подбородок. Это было лицо человека, наделенного отменным здоровьем и таким же аппетитом, откровенно жадного до всех жизненных утех. Человека, неколебимо уверенного в себе и беззастенчиво пренебрежительного к другим. Серые, почти бесцветные глаза приобретали какой-то свой, особенный оттенок. Дени внезапно захотелось сжать его бледное лицо в своих горячих ладошках и согреть — таким ледяным он ей казался. Но она сдержалась и опустила голову, не заметив, как он остановился совсем рядом.        — И ты говоришь это мне, — усмехнулась она с ниточкой грусти в голосе. — Дочери Эйериса Безумного, чья слава бежит впереди неё. Говорят, когда Таргариен рождается на свет, боги подбрасывают монетку. Какой стороной упала я? В иной раз я думаю, что той же, что и мой отец.       Он небрежно положил книгу на полку, не заботясь о порядке. Пальцами поднял ее головку за подбородок.        — В этом мы похожи, моя милая, — несколько мягко проговорил он, и глубоко внутри она заметила непоколебимость, свойственную только ему — Рамси Болтону. — Мы — те, в ком нуждаются люди. Мы — их надежда и их наказание. В тебе есть милосердие, во мне — жестокость; мир и разрушение, огонь и кровь. В этой цепочке мы занимаем место хищников. Для нас важно наказывать наших врагов и сохранять влияние. В нас нет отличий, мы — одинаковы. Я это понял сразу же, как увидел тебя. Власть — вот, что нам нужно. Это то, чем мы питаемся. Нам обоим есть что доказывать и мы это докажем. Вместе, потому что мы — одно целое.       Она затаила дыхание, осмелившись дотронуться до его ледяных пальцев. Он не вздрогнул, не отпрянул, как это было на Драконьем Камне в их последнюю встречу — наоборот, поддался вперёд. В ответ на его позыв ее тело налилось жгучей, неожиданной энергией и такой страстью, какой не могла помыслить даже в самых грязных мыслях. Что он с ней делал? Почему при виде него ощущает себя так раскованно, слабо, беззащитно? Куда подевалась вся ее сила? Она растворилась в нем, придав решительности, поместив голос разума куда-то вдаль закоулков памяти.       Дени, не заботясь о последствиях, сделала шаг и изнывающе впилась ему в губы. Здесь она воспользовалась своей смелостью. Он ответил — и ответил также голодно, как она. Его рука соскользнула с подбородка к ее затылку, притянув ближе. Требовательный язык исследовал ее рот, не упуская ни единого миллиметра, впитывая в себя ее запах мёда и корицы, ее сладостный вкус. В груди сперло дыхание, но ей было все равно — она была готова задохнуться в нём.       Отпрянув, Рамси судорожно втянул в себя воздух, наполненный приторной истомой. Он изучал каждую частичку ее лица — такого раскрасневшегося и желанного. Больше она не смущалась, как девочка, и смотрела на него решительно и так же храбро, как на поле битвы. Внезапно преображаться из ребёнка в королеву была свойственная ей черта. И благодаря этой черте он хотел ее больше.       Нет, здесь Рамси ошибся. Он захотел ее в первый же день, как увидел ее, восседающей в зале Расписного Стола. Возбуждающая красота с примесью власти и силы побуждала в нем то невозможное, дикое, нездоровое влечение, которое он пробовал заглушать все это время, ссылаясь на раздражение. Он хотел — так сильно, что думал убить ее, задушить эту тонкую шейку прямо сейчас, потому что, твою мать, он не имел права сейчас с ней быть. Не имел! Ибо заранее предал ее доверие и все, что их связывало. Он подписал себе смертный приговор и умрет в огне ее дракона, если не сделает то, что задумал — вскружит ей голову, чтобы она никогда-никогда не узнала о его делах.       Однако сейчас ему было плевать на все это. Он ее желал. И мысль, что он на верном пути, заставляла его удивительно трепетать.        — Что ты делаешь со мной? — сквозь зубы прорычал он, вдыхая аромат ее чистых, серебристых, словно лик луны, волос.       И, не дожидаясь ответа, припечатал ее к стеллажу. Посыпались книги, наверняка с громким шумом. Он расстегнул миниатюрные пуговицы на вороте ее шубки, обнажив ключицы. Резким движением он сорвал с тонких плечиков дорогую парчу, позволив оголиться аккуратным миловидным грудкам. Дени не сопротивлялась. Дрожащими, внезапно похолодевшими от волнения руками она впилась в него, чтобы сохранить равновесие, ибо ноги сейчас были не способны её удержать. В ней не было ни грамма стеснения. Нисколько не смутившись голодного взгляда на себе, она принялась за завязки его дублета. Рамси, покачав головой, накрыл ее пальцы руками и отвёл их в сторону.        — Я сам.       Она послушно, приятно-податливо кивнула. Рамси справился с дублетом, отшвырнув в сторону. В мрачном свете бледная кожа приобрела почти белый оттенок, как выпавший снег. Дени осторожно, словно боясь поранить, дотронулась до мускулистой груди — и не смогла остановиться. Его торс, руки, все тело, покрытое шрамами от прошлых боев, глядели на неё новой страницей открывшейся книги под названием «Рамси Болтон». Особенно этот шрам на плече, оставшийся от стрелы, и на боку от меча Джона Сноу говорили о многом, о чем-то особенном. Проведя по ним руками, Дени закусила губу, испытав внезапно накатившую на неё ненависть на Джона, который посмел его ранить.       Похоже, ее эмоции отразились на ее лице, отчего Рамси отвлёк от шрамов требовательным поцелуем.       Дени, не посмев оторваться от его губ, впечаталась в старые книги, неприятно себя уколов. Совсем не заботясь о порядке — да и волновал ли он их вообще? — она смахнула с полок эти проклятые книжки и ощутила сквозь поцелуй его ухмылку. Где-то через страстную пелену они слышали собачий скулёж за дверью, но не придали ему никакого значения. Эмоции, чувства и новые, такие приятные ощущения вскружили обоим голову, опьянили разум и трезвые голоса рассудка, сделав слепыми к внешнему миру и глухими к тому, что происходит за дверью в этой тихой, заброшенной библиотеке, наполненной их стонами.       Рамси закинул ее ногу себе на бедро, попутно развязывая тесемки на штанах, и тут, черт бы побрал этот замок с его обитателями, раздался стук в дверь. Он подумал, что это псина играется с дверной ручкой, но стук упрямо повторился.        — Твою мать, — прошипел Болтон. Его обуял такой гнев, что он, не сдержавшись, крикнул: — Кто?!        — Херальд, милорд!       Раздался приглушённый голос верного помощника. Рамси с присущим ему жгучим раздражением перевёл дыхание, посмотрев на внезапно притихшую Дени. Он отрезвился, будто проснулся после долгой пьяной ночи, и увидел, что они оба были полураздеты. В страстной горячке он совсем не заметил, как вцепился в неё, словно жадный пёс, и вгрызся поцелуями, как клыками. Но он не чувствовал себя виновато, напротив — ему нравилось смущение, мелькнувшее на ее лице, когда она, благодаря вмешательству Херальда, не сделала самую глупую и роковую ошибку в своей жизни — не связалась с ним узами более тесными, чем просто душевные беседы. Цепями крепкими и железными.       А эти цепи нужны ему, чтобы приковать ее к себе. Херальд выбрал не самое лучшее время вмешать свой длинный нос в его дела.        — Я занят, — как можно ровнее крикнул он: может так он отстанет. — Что случилось?        — Я могу войти? Разговор не через дверь. Только ваша собака… не пускает, — раздалось приглушенное рычание, и Рамси впервые за все это время был благодарен псине и ее мозговым извилинам. Даже Дени прыснула со смеху, прикрыв рот кулачком.        — Мы разбираем книги, — произнеся это, он поглядел на гору валявшихся свитков и трактатов на полу. — И довольно усердно… Говори быстрее причину своего нежданного визита.        — В общем… лорд Сноу попросил аудиенции с вами и королевой. И весьма срочной.       Рамси ненамного отстранился от неё, чтобы дать обоим прийти в себя и окунуться в холодную воду обыденных дел. Он заметил, как судорожно вздымалась ее грудь и как капля пота стекала по шее, образуя дорожку на ключицах. Нагнувшись, он слизнул ее и, упершись лбом о стеллаж, так глубоко и устало вздохнул, что ощутил себя и в самом деле каким-то разбитым. Не думал он, что вместо того чтобы вскружить голову ей, вскружит ее себе. С Мирандой такого не было, особенно в последнее время.       Дени попыталась небрежно уложить выбившиеся из кос прядки, заодно начав застегивать лиф платья и щупать в полумраке беличью шубку, которую Рамси, в порыве страсти, отбросил куда-то на пол. Он не хотел завершать начатое — причём в самом пике их водоворота! — но все же пришлось отвлечься и действительно остановиться.        — Так что ему сказать, милорд? — спросил Херальд, не услышав ответа. — Отложить, или пусть подождёт?        — Мы подойдём, — вместо него ответила Дени. — Передайте лорду Сноу, чтобы подождал. Благодарю.        — Да куда он денется… — раздраженно фыркнул Рамси, поняв, что именно из-за Джона им пришлось прерваться.       Раздались шаги, да и они вскоре исчезли в коридорах.       Рамси столкнулся с тем, что начинал подозревать, что Херальд все понял. Как бы это не переросло в бурные дискуссии по всему Винтерфеллу. Вот уж кто любит потрепаться языком, так это его верный советничек, спешащий услышать всю подноготную каждого жителя замка. Это, конечно, было для Рамси полезной информацией, но в один момент все могло обернуться против него.       А хотя… какая ему разница? Пусть болтают. Пусть видят, как бастард встал вровень драконьей королеве и как он заслужил ее доверие. Пусть внушают себе безграничность его власти.       Уголки губ невольно потянулись вверх, имитируя что-то похожее на улыбку. Дени недоуменно вскинула брови:        — Почему ты улыбаешься? Я нелепо выгляжу?        — Нет, — он притянул ее к себе за талию. — Ты выглядишь прекрасно. Как и всегда.       Снова оказавшись так близко к ней и к неряшливому воротничку, кое-как заправленному под шубкой, ему захотелось раздеть ее. Рамси Болтон — покоритель драконов… он представил, как звучало бы это на устах народа, и горделиво зарделся.        — Нас ждут, — тихо сказала она, чувствуя в его неожиданных и темных объятьях немного скованно.        — Пусть ждут. Какое нам до них дело? — он медленно склонился над ее ушком, горячо шепча. — Так бы и сорвал с тебя чертову одежду. Она не позволяет увидеть тебя полностью, а это меня жутко раздражает.        — А мне нравится, когда ты в бешенстве, — в тон ему залепетала она.        — Поверь, тебе лучше не видеть меня злым. Особенно тебе, — Рамси отстранился, предостерегающе блеснув серыми глазами. Ухмыльнулся. — Бешенство ещё ничем хорошим не заканчивалось. Его не приручишь.        — Ты так думаешь, потому что ещё никто не пытался.        — А ты хочешь попробовать?        — Я не попробую, я это сделаю, — в ее фразе проскользнула такая уверенность, такая сила, что Рамси, не ожидавший столь резкого ответа, не нашлось что сказать. Но взгляд его смягчился, сделавшись воском в ее руках.       Он позволил ей вылезти из его рук и направиться к выходу. И сам, влекомый ею, отправился следом. Будь его воля, он бы плюнул на бастарда и остался бы здесь, пока не задребезжат лучи рассвета. Пришлось спуститься с неба на землю; приземлиться так резко, словно птица, потерявшая контроль над полетом.       И, входя в чертог, в его голове был только Джон Сноу. Приятное ощущение женского тела под руками исчезло, уступив место холоду. Одного лишь взгляда на бастарда было достаточно, чтобы все жилы в его мышцах ожесточились и напряглись. Дени не могла ничего с этим сделать: когда Рамси ненавидел, эта ненависть сбивала с ног всякого. Поэтому ей приходилось терпеливо подбирать слова и держать себя в руках. Благо здесь были только они втроём.       Джон, достаточно вылечившийся от ран, стоял твёрдо и внушающе. Глубокая царапина, которую подарил ему Рамси, поначалу заплыла и опухла, сделав одну часть лица совсем непохожей на другую, но благодаря мейстеру Уолкану она зажила быстро и оставила заметный шрам. Болтон решительно настроился преподнести ему ещё один — смертельный.        — Ваше величество, — Джон приветственно поклонился ей, бросив настороженный взгляд на Рамси, и выпрямился. — Я бы не стал звать вас просто так и отвлекать от дел, но чем быстрее мы разберёмся, тем скорее приступим.        — Несомненно, — отчеканила она. — О чем вы хотели поговорить?        — Обсидиан. Его нужно как можно больше: для клинков, наконечников и ножей. Безупречные и железнорожденные, думаю, вряд ли будут заниматься добычей стекла, поэтому я предлагаю в помощь вольный народ, в том числе и себя. Вместе мы справимся и постепенно будем переправлять в Винтерфелл все добытое, чтобы кузнецы как можно скорее ковали оружие.        — Предлагаешь отправить тебя на Драконий Камень? — вмешался Рамси, снедаемый тихой яростью.        — Так я принесу хоть какую-то пользу, чем сидеть под твоим присмотром. Я никуда не денусь. Битва против Короля Ночи и моя битва.       Дени задумчиво поглядела на двух мужчин. Ей думалось, что Джон был прав. Всё-таки лишние руки никогда не помешают, а раз он сам просится добывать обсидиан, то почему нет? Тем более одичалые послушают скорее его, нежели одного из её командующих Безупречными. А с дотракийцами у них тем более не наладится. Но когда она захотела высказать эту мысль вслух, то засомневалась: будет ли Рамси не против? Его мнение, пусть и порой грубое и чересчур правдивое, было ей важно ровно также, как своё. Однако ненависть к Джону Сноу перевесят все его принципы, и заместо согласия он даст отказ. Дени решила, что здесь она обойдётся без его слова.        — Я даю тебе своё согласие, — твёрдо сказала она, обращаясь к Джону. Краем глаза она заметила, как сильно сжал Рамси кулаки; послышался еле слышный хруст. — Ты и оставшиеся одичалые отправятся на Драконий Камень на кораблях лорда Мандерли. Я прибуду туда раньше на драконе и начну подготовку. Скажем… через пару дней. Пока лорд Мандерли не покинул Винтерфелл, думаю, он сможет одолжить вам с вольным народом лошадей и повозки с необходимым.        — Благодарю вас, ваше величество. Сомневаюсь, что лорд Виман сможет отказать вашим чарам.       Рамси сжал челюсти.        — «Сучий подлипала».       Дени безразлично кивнула. Сноу, договорившись, причём весьма удобно для себя самого, поспешно вышел. Она знала, что за этим последует, и нехотя обернулась к Рамси. На лице её читалось виноватое выражение, быстро сменившееся на примирение.        — Знаю, что ты против, но так будет лучше.       Ох, какие же силы он приложил, чтобы обуздать свой паршивый гнев! Весьма немалые, если девичьи глаза просветлели, и личико преобразилось. Она весьма милая, когда не хмурится или не строит из себя яростную королеву — словом, милая, когда почти обычная.        — Поступай как считаешь нужным, — с трудом проговорил он, отвернувшись. Даже эти лазурные мягкие глазки не умаслят его внутренний клокот.       Она хотела была сказать колкую фразу, но вовремя передумала. Так она разозлит его ещё больше, и всё что между ними было сегодня останется обычным пеплом. Нет. Не хотела она этого.        — Возможно, леди Мелисандра захочет отправиться с ним. Она тесно связана с Джоном Сноу.        — Она приходила сегодня ко мне. Сказала, что покидает Винтерфелл. Я не разбираюсь в предсказаниях фанатиков, но уверен, что она ещё приедет сюда, когда произойдёт решающая битва, — немного помолчав, он добавил. — Прилетел ворон из речных земель. Все Фреи мертвы. Кем убиты и как — неизвестно.        — А это значит, что теперь этим регионом никто не заправляет…        — Не все Талли пали в бою. Эдмар, сын Хостера Талли, был в плену у Фреев. До этого он женился на Рослин, дочери старого козла Уолдера, а та родила ему сына — единственного наследника Близнецов и Риверрана. Эдмар — последний шанс дома Талли. Гордые лорды речных земель признают только его. Они будут довольны вашей благосклонностью и склонят колено.       Рамси знал, что Дени поступит так, как скажет он. Не потому, что она любила прислушиваться к его советам, а потому что так было нужно для удержания власти. А что он? Он поддержит её в новых начинаниях и начнёт думать о своих, не менее важных.

***

      Ночью, когда на Винтерфелл легла сонная пелена, а луна взошла над башней, сверкая холодным серебряным блеском, Рамси не спал. Он напряжённо вглядывался в темноту пыточной за железными решетками. Холодные подземелья освещали разве что факелы, но от их огня не становилось ни тепло, но светло. Так подумать, он своим присутствием позволил замку погрязнуть в безутешную темноту. В свою темноту. И она снедала всех, а его тем более.       По каменному полу небрежно стучали капли с потолка. И, стараясь от них отвлечься, Рамси вслушивался в звуки снаружи. Тихо. Никого. Получилось ли у них не поднять шума и сделать всё тихо? Надо было взять руководство в свои руки и не стоять тут, дожидаясь, когда же перестанет бешеное сердце так стучать по рёбрам, словно готовится сбежать в ночную мглу.       Он решил покончить с Барбри раз и навсегда. Сегодня ночью, пока не истечёт срок, который она ему дала.       Рамси крутил в руках заточенный нож. Пыточные в Дредфорте были лучше приспособлены к истязаниям человеческой плоти, что не скажешь о Винтерфелле. Но и здесь, однако, есть заблудшие места для самых извращённых фантазий. Не такие удобные как в его родном доме, но тоже неплохие. Хотя, по правде сказать, сейчас бы Рамси предпочёл Дредфорт с его вместительными, холодными тюрьмами, где сновали жирные крысы, готовые разгрызть умирающего, пока он ещё тёплый. Помнится, с Вонючкой они так и делали, пока он сам не решил их убивать. Эти разбросанные крысиные тушки, пахнущие помойной канавой, лежали по всему полу. Однажды Вонючка получил преотменную взбучку за то, что без разрешения Господина посмел тронуть его крысу.       Он усмехнулся. Были времена. Вернуть бы сюда свою зверушку… Как он там поживает под присмотром Маленького Джона? Всё-таки строить из себя Теона Грейджоя — не самое лёгкое дело.       Раздался короткий шум. Рамси мгновенно вскинул голову, всматриваясь в тени, отбрасываемые от огня на каменные стены. Звуки усилились, как только силуэты подошли ближе. Болтон пересчитал семерых человек, которых он послал к покоям Дастин, и понял, что не доставало ещё трёх. Одетые в чёрное и вооружённые до зубов, они тащили за собой брыкающуюся женщину в одной лишь сорочке, голова которой была укрыта мешком, а голые ноги ступали по ледяному промозглому полу. Глаза Рамси засверкали. Они выполнили то, за чем он их посылал.        — Почему так долго? — спросил он, видя, как при его голосе вздрогнула бедняжка Барбри.        — Как вы и говорили, милорд, возле её покой была удвоена стража, — ответил неотёсанный бородач, грузно вытолкнув жертву вперёд. — Мы смогли перебить их и вытащить эту суку.        — Она укусила меня! — выплюнул другой и показал лорду прокушенную руку. Рамси брезгливо сморщился.        — Но только мы начали прокладывать путь до вас, милорд, — продолжил бородач. — Караульщики, поджидающие нас у дверей, застали нас врасплох. Их было вдвое больше нас. Мы потеряли троих, но благодаря им смогли прикончить всех.        — Что с телами? — осведомился Рамси.        — Закопали. Перед этим пришлось перенести их через запасной выход. Благо яму при свете дня приготовили, — он грубо ткнул пальцем в спину Барбри, из-за чего та, потеряв равновесие, упала к ногам Болтона.       Рамси вздохнул полной грудью, видя, с каким жалким видом она лежала у его ног. Свободно, без чувства того, что над ним нависает угроза, он вскинул плечи, и на его лице мелькнула злорадная ухмылка. Он избавил её от мешка на голове. Некогда чёрные волосы, всегда убранные в аристократичный пучок на макушке, длинными колтунами спадали на спину. На лице краснел очень некрасивый синяк. Увидев перед собой Рамси, в глазах Дастин промелькнуло озарение и только потом — ненависть.        — Угрожая мне, вы были очень храбры, — вкрадчиво проговорил он. — Но в вашем случае, храбрость граничит с глупостью. Я — Рамси Болтон. Тот, кто смеет угрожать мне, дорого платит.       О нет, кляп изо рта он не стал вытаскивать. Пренебрежительно пнув её так, что та распласталась по полу, он приглашающе развёл руками:        — Одна из ваших наград, мои славные бравые ребята! Развлекайтесь. Только быстрей, не хочу торчать здесь до рассвета.       Наблюдать было куда веселей, чем участвовать. Барбри, то и дело брыкающаяся и пытающаяся защититься голыми руками, когда её развязали, успевала вмазать одному по лицу и ногой по лодыжке. В конце-концов это не продлилось долго — не может же одна беззащитная женщина дать отпор сразу семерым. Ругательства смешались с треском ткани и приглушённым стоном.        — Я зарезал первого попавшегося, имею право трахнуть её первым!        — Не ты перебил всех ублюдков по пути назад!       Спор мог бы перерости в большую драку, если бы не вмешавшийся бородач, имя которого Рамси успел позабыть, да это было и неважно.        — Кому уж и достанется право быть первым, так это мне.       И, не дожидаясь одобрения со стороны своих же союзников, вскинул меч, вонзив его в стоящего рядом мужчину — как раз того, кого Дастин одарила своей отметиной. Брызнула кровь. Не мешкая и пока остальные дурни не одумались, он метнул кинжал в другого. Наемник не без усилий прикончил остальных. Рамси, удивлённо вскинув брови, молчаливо наблюдал за потасовкой и не собирался его останавливать. Однако, когда одному пришлось сбежать, Рамси, не мешкая, отправил в полёт свой нож. Острый конец впился глубоко в спину, заставив того повалиться на пол и затихнуть. Всё произошло быстро и бесшумно, не считая писка Барбри сквозь кляп.        — Напомни, как тебя зовут? — деловито спросил Рамси, пренебрежительно вытащив платок, чтобы очистить нож от крови.        — Оливер, милорд.        — Оливер… что ж, Оливер. Ты поступил умно, решив избавить меня от лишних языков.        — О, да это не для вас, — фыркнул тот, и в его карих глазах на массивном лице с густой бородой мелькнули насмешливые искорки. — Я люблю получать награду один.       Рамси прищурился. Осуждения на его лице не было. Этот Оливер ему пришёлся по душе — весьма по душе. Он нашёл этот сброд в своём войске, решив дать им шанс превознестись, и, если говорить честно, сам хотел их прикончить, чтобы его тайна с Дастин навсегда осталась в этих подземельях. Но события приняли совсем иной поворот.       Оливер бесцеремонно схватил озябшую Барбри в полуобморочном состоянии, старающуюся сжаться в калачик, нагнул и с животной ненасытностью принялся впечатывать её в сырой пол. Стоны смешались с натужным кряхтением и всхлипом. Рамси лишь с интересом наблюдал за этим удивительным зрелищем и не вмешивался, пока Оливер не удовлетворил свою похоть. Дастин оставалась лежать на животе среди остальных трупов, вся измазанная чужой кровью и мужским семенем.        — Убить её? — с готовностью спросил Оливер, вынув меч из трупа.        — Да. Не хочу пачкать руки.       Всё произошло быстро и бесшумно, насколько позволяло место. Теперь это была не Барбри Дастин, некогда близкая приспешница его отца и дома Болтонов, а бездыханный труп. Теперь уже оставшийся одним из многих других, лежавших на душе Рамси.        — Справишься один, или мне послать тебе парочку помощников? — спросил Рамси, выходя из подземелий.        — Положитесь на меня, милорд. Все будут закопаны ещё до рассвета.       Почему-то именно сейчас Рамси посчитал нужным довериться этому Оливеру. Казалось, что он не такой болван как остальные и ещё сможет верно послужить ему. Оставив тела на него, теперь уже сон должен был охватить и его.       На утро, когда Рамси решился удостовериться в правдивости и преданности Оливера, он выяснил, что тот и вправду всё уладил. На полу оставались разве что кровавые следы от прошедшей ночи, но ни трупов, ни чего-нибудь ещё, что бы выдало его причастность к убийству, не было. В остальном он позаботился сам и сочинил легенду о выезде леди Дастин из Винтерфелла домой, в Барроутон, чтобы подготовиться к скорой битве. Все может и поверили, кроме Херальда, который в голову взять не мог, почему та уехала прямо сейчас.       Оливера Рамси наградил золотом, родословным конём и первосортным оружием. И так получилось, что теперь он остался в замке. Беспрекословное выполнение милордовских прихотей сделало его одним из верных помощников. Только остальная челядь удивлялась тому, как какой-то оборванец смог заслужить доверие их холодного господина, сердце которого растопила, разве что, драконья королева.       Дейенерис наотрез отказалась оставаться в Винтерфелле хоть ещё один день, как бы ей этого не хотелось, и уже через пару суток, когда Джон Сноу и все одичалые вместе с лордом Мандерли отправились в Белую Гавань, вознамерилась отправиться следом.       После их близости в библиотеке им не удавалось оставаться наедине. Рамси это нисколько не волновало: он знал, что для Дени это были не просто поцелуи. Легкомысленные девичьи глаза, украдкой смотрящие на него, выдавали её мысли как ничто другое. Он добивался этого и был приятно удивлён результатом, что совсем позабыл об ещё одной королеве, восседающей на Железном Троне. Или, может, сам хотел её забыть.       Выходя на студёный воздух, Рамси уже издали заметил Дрогона, подлетающему к Винтерфеллу. Небо было по-обыкновенному пасмурно, поэтому чёрный силуэт не был заметен так чётко, как предыдущие дни. Но у дракона не было привычки улетать далеко, и сколько бы Рамси не всматривался в небо, каждый раз замечал порхающие в вышине крылья.       Как и ожидалось, он застал Дени за пределами замка. Беличья шубка, привыкшая его глазам, смотрелась на ней как всегда великолепно.       Услышав скрип снега под его ногами, она обернулась через плечо и улыбнулась:        — Вот и вы, лорд Болтон. А я думала, мне не удастся с вами попрощаться.        — С моей стороны было бы очень низко не проводить вас в долгий путь, — в тон ей ответил он, склонив голову. — Не думал, что вы пробудете на холодном севере так долго. Смею предположить, ваш десница уже заждался.        — Смею предположить, он сейчас судорожно придумывает отговорки, чтобы не дать мне заключить перемирие с Серсеей Ланнистер. Никто не спасёт меня от его присутствия.        — Бросьте его на съедение Дрогону, — фыркнул Рамси. — Я не сомневаюсь, что карликов он за свою жизнь ещё не ел.        — Если бы всё было так просто… — она вздохнула, вскинув голову к небу, и внезапно хмыкнула. — Мне так и не удалось найти нужные книги про Короля Ночи.        — Не без моего участия.       Под натиском драконьих лап земля затряслась, и воздух, исходящий от взмахов крыльев, чуть ли не сбивал с ног. Рамси пришлось крепко запахнуться, чтобы сохранить и без того скудное тепло. Когда Дрогон, заботливо подставив для матери шею, склонил голову, он недовольно дыхнул на Рамси дымом из ноздрей. Болтону пришлось сдержать рвотный позыв — то, что исходило из пасти летающей ящерицы, можно было приравнять, разве что, к чему-то тухлому и невыносимому.        — Великан на него приятно подействовал, — сконфуженно проговорил Рамси.       Дени заливисто засмеялась. В приподнятом настроении она была хороша.       Взобравшись на Дрогона, девушка ухватила его за отростки и взглянула на землю, где Рамси, брезгливо отвернув голову, стоял возле дракона. Её малыш никого не подпускал близко, разве что близких для неё людей, и Дени нисколько не удивилась, как складывается эта картина. Она ей очень нравилась. К сожалению, так вечно быть не может.        — Надеюсь, мы скоро увидимся с вами, лорд Болтон, — прощально проговорила она.        — Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.       Рамси отошёл на пару шагов назад, чтобы ненароком не попасться под массивные лапы. Дрогон разогнался и взлетел в небо, на ходу взмахнув хвостом так, что снег взвился в воздухе. Болтон смотрел им вслед, пока они не превратились в маленькую чёрную точку.        — Если эта встреча не окажется последней.