«You hit me so hard. I saw stars».
Ночная тень, которую отбрасывал Драконий Камень, скрывала двух беглецов. При них не было ни факелов, ни стражи — их побег был продуман до мелочей, ни единой ошибки. Подождать время ежедневного обхода темниц, подкараулить время ухода первой смены и прихода второй. Найти ключ от нужной камеры и кандалов было не самым сложным; было сложнее ускользнуть из-под носа следующего караула. В подземельях замка было достаточно ходов, которые вели из темниц прямиком наружу окружными путями. Нахождение здесь месяцами заставили подробно их изучить, и вот — они выбрались наружу, в ночную прохладу. У гавани их ждала лодка, на которой они доберутся до корабля, а тот привезёт их прямиком в Белую Гавань. Оттуда Тирион Ланнистер начнёт новое служение новому королю, а Джейме Ланнистер сможет сбежать обратно в столицу. Один брат предавал свою королеву в эту самую минуту, а другой спасал свою шкуру. Но их обоих связывало одно — желание поскорее отсюда убраться. И лучше живыми. Братья осторожно обошли территорию замка и углубились по другую сторону острова. Там-то, среди утесов и камней, ждала лодка, скрытая от посторонних глаз. — Стащи ее на воду, — приказал бывший десница. — А я найду припасы, которые здесь оставлял. Сменная одежда, оружие, деньги лежали в мешке под булыжником. Тириону с трудом удалось подвинуть этот камень и поместить свою ношу туда, а теперь ещё труднее было его найти: в такой темноте хоть глаза выколи. Но все же он его отыскал. Карлик перекинул мешок через плечо. — Тирион! — вдруг зашипел Джейме. — Огни! Карлик обернулся в сторону замка. Оттуда бежал десяток огней и вооруженные Безупречные. Он поспешил к лодке. — Нужно быстрее отплывать, — кинув ношу на дно, он сам залез внутрь. — Быстрее, иначе весь наш план пойдёт насмарку. Джейме слабо толкнул лодку на воду. Из-за долгого заточения и дерьмовой еды все силы ушли только на побег из замка. Одышка и дрожь захватили все его тело. Тирион не видел, что под холщовым плащом брата торчали острые кости рёбер. Ему не терпелось поскорее уплыть отсюда, пока Безупречные не остановят их, иначе драконья королева не пощадит никого. — Скорее! — он поторопил Джейме. Тот, стиснув зубы, сам плюхнулся в воду, на лодку ему залезть не удалось. В древесину, сбоку от Тириона, вонзился кинжал. Карлик вскинул голову. — Именем королевы приказываю вам остановиться! — рявкнул Серый Червь с берега. Его солдаты уже окунались в воду, сосредоточившись вокруг беглецов. У Тириона упало сердце. Весь его план разрушился за долю секунды. Им не удастся уплыть и выйти отсюда живыми. Джейме, устало склонил голову, с тупым раздражением сжав руками борт лодки. С каким жаром он соглашался на план брата! С какой надеждой он думал, что тот сработает! И все было зря. С клокочущей внутри злобой он исподлобья посмотрел на Тириона и побеждённо поднял руки. Деснице — точнее, бывшему деснице — пришлось сделать точно также. Серый Червь приказал Безупречным заковать их в цепи и привести в замок — для королевского правосудия. Тирион знал, что за этим последует.***
Рамси и Дени разбудили посреди ночи громким стуком в дверь. Не успел Болтон открыть глаза и понять, что происходит, как к ним в покои вошли Безупречные. — Моя королева, мой король, лорд Варис и Серый Червь просят вас спуститься в тронный зал, — раздался спокойный, без эмоциональный голос солдата. Дени сонно перевернулась на бок и приподнялась. На ее личике изобразилось недоумение, потом раздраженность. Рамси тоже не понравилось, что их разбудили посреди ночи ради просьбы евнухов. Он сел. — Что случилось? — холодно спросил он, повернувшись к стражнику. — Лорд-десница Тирион Ланнистер был пойман за побегом вместе со своим братом, — ответили ему. Дени округлила глаза и резко села. Пушистое одеяло из меха спало с ее тела, обнажив грудь. Рамси недовольно покосился на незваных гостей и, ревниво дотронувшись до ее обнаженного плеча, обратно накрыл мехом. Дени, казалось, не обратила на это никакого внимания: настолько новость ее ошеломила. — Тирион решил помочь пленному бежать? — переспросила она. — У них ничего не получилось, — ее уверенно заверили. — Они были пойманы благодаря осведомлённости лорда Вариса. Сейчас они находятся в тронном зале и ждут вашего правосудия. Рамси, отбросив одеяла, опустил ноги на холодный пол. От ночного сквозняка сон как рукой сняло. Сфокусировав взгляд на стоящих стражников, он понял, что дело серьёзное. Запахнувшись в бархатный халат, он раздраженно кивнул. — Ждите на дверью. Те удалились. Дени устремила стеклянный взгляд на стену. — Не может этого быть, — помотала она головой. — Тирион всегда был мне верен. — Ты не можешь быть настолько наивной, Дени. Тирион давно начал ставить тебе палки в колёса, — его слова прозвучали несколько грубо и резко, чем ожидалось. — Он рассказал Джейме о нападении на Драконий Камень. Никто другой этого сделать не мог. Ее платиновые волосы немного растрепались от сна и непослушно спадали на спину. Он взял одну из прядок и намотал на палец. Непонятно, что она испытывала внутри себя: то ли это была горечь, то ли обидная злоба. Так или иначе одна эмоция не задерживалась по долгу на ее личике, и Рамси не успевал за ходом ее мыслей. Вот она отпрянула от него и слезла с кровати. — Надо было раньше казнить Джейме! — заявила она, накидывая на нагое тело ночную сорочку, а поверх него — шерстяную накидку до пола с длинными рукавами. — Теперь он не представляет для меня никакой ценности. Серсея не отступится, даже когда на кону стоит жизнь ее брата и любовника. Что ж, я с радостью отправлю ей его голову. А заодно пепел ее младшего братца. Ее глаза метали молнии. Даже в таком виде она представляла достаточно решительную угрозу. Нахмурившись, девушка покинула покои. Рамси спешно оделся в первое, что попалось ему под руки, и вышел в коридор вслед за ней. За окнами до сих пор стояла ночная тьма. Факела на стенах немного дарили свое тепло идущим мимо них жителям замка, но не более: холод упрямо добирался до костей. Рамси ёжился, но упрямо шёл за Дени. Новость о предательстве Тириона и его поимке доставила бы ему удовольствие, если бы не мысль, что он знает его тайну и мог в любой момент ею воспользоваться. Рамси как бы ходил по острому лезвию, теплея в себе надежду, что сохранит жизнь. Как сегодня повернётся фортуна? Их проводили до массивных дверей в зал. Безупречные расступились и открыли их. Здесь царила зловещая атмосфера. Как назло снаружи начали собираться тучи, скрыв луну. Варис и Серый Червь уже ждали их, а вместе с ними, стоя на коленях и склонив головы, ждали и пленники. Дейенерис медленно подошла к склонившемуся карлику, осмотрела его потрёпанный вид, убеждаясь в попытке побега. Губы скривились в отвращении. Тирион поднял голову, но ничего не сказал. Джейме подле него будто не обратил внимание на приход королевской четы и продолжал смотреть в пол. — Я жду объяснений, — бросила Дени в лицо бывшего десницы. — Мне нечего вам объяснять, ваше величество, — хрипло сказал он. Серый Червь грубо закинул голову карлика так, чтоб тот смотрел только в глаза стоящей перед ним королеве. — Я предал вас, потому что счёл нужным. Рамси невольно выгнул бровь. Даже сейчас маленький паршивец вёл себя одновременно высокомерно, но учтиво, смиренно. — О нет, — Дени начала ходить кругом, нервно теребя рукава накидки. Она то и дело бросала на десницу злобные взгляды, пытаясь найти, уличить на его лице малейшие признаки неповиновения. — У предателя всегда найдутся мотивы. Ты был со мной с самого начала моего возвращения в Вестерос. Ты верил в меня. Ты нашёл во мне стержень справедливого и милосердного монарха. Почему сейчас, после стольких пережитых препятствий, ты отворачиваешься от меня? Говори! Ее крик эхом прокатился по всему залу, заставив Тириона зажмуриться от внутренней битвы. Он сглотнул, а Рамси напряжённо наблюдал за сценой. Варис, наоборот, спокойно стоял и призывал Болтона делать то же самое. Евнух прочистил горло и обратился к королеве: — Ваша милость, мне стало известно, что лорд Тирион замышлял козни за вашей спиной потому, что нашёл вам замену. Дени вдруг усмехнулась; неожиданная ухмылка на лице вытеснила все признаки жгучего гнева. — Замену? И кого же он осмелился одарить своей поддержкой? — Джона Сноу, сына Рейгара Таргариенна и Лианны Старк, законного претендента на Железный Трон. Услышав эти слова, девушка застыла, и смешок на лице тоже. Она вопросительно обернулась к Тириону, словно ожидая от него ответа, но не дождавшись, повернулась к Варису. Тот склонил голову, рассказав ей о записях старого септона, который обвенчал ее брата с Лианной, и о видении Брана Старка. Тогда Дени совсем растерялась. Неужели правда? Неужели был кто-то, кто имел такие же права на престол, как она? Рамси заметил, как потух ее запал. Она испугалась, затихла, словно прибитая к земле птаха. Но это минутное молчание продлилось недолго. Вдруг Дени вспомнила: — Он с легкостью оседлал Рейгаля. Никто, кроме Таргариенов, не может летать на драконах. И Санса… — тут она мгновенно подлетела к карлику и, замахнувшись, пропечатала ему тяжелую пощечину. Красный след ее пальцев сохранился на коже, а маленькие царапины от колец оставили кровоподтёки. — Это ты договорился с Серсеей казнить Сансу, чтобы натравить Джона на меня? Я не спасла ее, а это значит, что я тоже причастна к ее убийству. Джон так просто это не оставит. Если он узнает… — Он уже знает, — уверенно сказал Тирион. — Джон не уезжал в Ночной Дозор и укрылся поблизости от Винтерфелла, а Серсея тем временем послала ему голову Сансы. Она была лишь разменной монетой. — И ты для достижения своей цели пожертвовал человеком, — с полным отвращением прошипела королева. Колючий взгляд, устремлённый на склоненного карлика, означал лишь одно — ненависть. — Это неважно, когда на кону стоит судьба Семи Королевств. Вы поступали точно так же. Напомнить вам, какими способами вы завоевывали Вольные города? Рамси показалось, что Дени дрогнула. Ее тело напряглось в заставшей позе. Лишь сквозняк колыхал подол ее платья и волосы. Она выпрямилась. — Я уничтожала господ, вершивших злые деяния. Я спасала людей, освобождала их от оков рабства, пожертвовала своими драконами, заперев их в подземельях. Пожертвовала своей свободой, когда выходила замуж за одного из них. Не говори со мной так, будто я уничтожила весь мир ради моей цели править. Тирион внезапно поднялся с колен. Кинжал Серого Червя упирался ему в спину, но карлик смело сделал шаг в сторону девушки и дерзко вскинул голову. — Вам хотелось хорошей жизни — идеальной — для всех вокруг, но это попросту невозможно. Вы желали добра всем, поэтому я выбрал вас и стал вашим десницей. Вы не были похожи на Серсею, Роберта или Станниса, однако стали. — Я не могу вечно быть маленькой принцессой, думающей и мечтающей о лучшем мире. Той Дейенерис больше нет, — она отшагнула назад. — Больше нет. Ее убили люди, предавшие меня, и люди, пожертвовавшие своей жизнью ради меня. Ради Железного Трона, ради будущего моего королевства, я обязана стать жестокой, иначе мои враги станут сильнее. — Запомните мой последний совет, который я вам скажу, — его черты лица чуть смягчились, но слова оставили неприятный осадок. — Хорошего правителя от плохого отличает только способность быть самим собой. Возвращаясь к Сноу… Так или иначе, он знает, что Санса мертва из-за вас. Теперь он готов сражаться за Железный Трон так же яростно, как и вы. Теперь Рамси осенило. Так вот что Тирион обсуждал с сестрой на переговорах! Им обоим выгодно избавиться от Дени. Начнётся война драконов. Серсея тем временем укрепит власть в столице, пока оба претендента занимаются убийством друг-друга. От такой хитрости Тириона Рамси почувствовал такую же ярость, как Дени. Но не только ярость, ещё и понимание. Тирион был таким же предателем, как он в самом начале. Они оба преследовали свои цели, и не ему обвинять другого в лицемерии. — Прежде чем вы казните меня, я должен поведать вам об ещё одном предателе среди нас, — глумливо сказал Тирион, посмотрев на Рамси. У того кровь застыла в жилах. — Лорд Болтон тоже действовал за вашей спиной. Он убил своего отца, чтобы стать верховным лордом Севера, а когда Серсея об этом узнала, то захотела расположить его к себе. Она предложила ему независимость Севера взамен на ваше предательство. Он втерся к вам в доверие настолько сильно, что начал на вас влиять. Вы стали жестоки. Вспышки ярости усилились. Я присягал Дейенерис Таргариен, но не Дейенерис Болтон. Девушка мотнула головой, решительно отступив. Рамси не знал, что сказать. Неужели она ему поверит, и ему тоже придёт конец? Как странно. Он так давно к этому готовился, но до сих пор чувствовал страх перед ее реакцией. — Он лжёт! Дени… — он хотел было оправдаться, но та, даже не выслушав, громко проговорила: — Даже сейчас плетёшь интриги, чтобы посеять вражду между нами. Хватит с тебя слов! Ты достаточно наговорил мне бесполезных советов за всю свою службу. Теперь я вижу, насколько власть помутняет рассудок. Она кивнула Серому Червю, и тот поднял обоих Ланнистеров на ноги. Тирион запальчиво кричал о своей невиновности, о справедливости своих деяний, а Джейме бормотал себе под нос и, кажется, вообще не слушал творящийся здесь разговор; разумом он был не здесь. — Я долго щадила своих врагов, с меня хватит, — с жестокой твердостью выплюнула она. За стенами послышался громкий драконий рёв. Мигнула молния, грянул гром. — Я, Дейенерис Таргариен, приговариваю Джейме Ланнистера к смерти за убийство короля, а Тириона — за предательство королевы. Серый Червь, твое копье. Безупречный понял, что нужно сделать. Непоколебимый, как скала, он взял оружие и одним ударом воткнул его в спину Джейме. Тирион заорал. Его брат до последнего момента был не в себе и не заметил, как острие пронзило ему лёгкие. Ланнистер повалился на живот, тонкая струя крови превратилась в настоящий кровавый поток. Тело скрючилось в предсмертной агонии, глаза закатились. Грязный балахон промок в красной луже, окрасив грязную тусклую кожу Джейме в бордовый оттенок. Даже при тусклом свете факелов Рамси заметил, насколько тот похудел и осунулся, словно жалкий старик. Ни следа от бывшего королевского рыцаря; роль пленника пожрала всю молодость и прежнее величие Ланнистеров. Так и умер старший сын Тайвина Ланнистера — всеми забытый, сошедший с ума от одиночества и вечного заточения. Умер пленником, в грязных лохмотьях, в луже собственной крови. Тирион с болью на лице упал к нему и пытался привести в чувства, но было поздно: он тормошил труп. Тогда он с безумной болью в глазах хотел было броситься к Дени, но Безупречные обступили ее со всех сторон и заковали Ланнистера в цепи. — Не быть вам королевой! — кричал он и бесновался, пытаясь вырваться. — Никогда не будете сидеть на Железном Троне! Ни вы, ни ублюдок-бастард! Дени вздрогнула, словно ее ударили. Она задумчиво посмотрела на него и коротко приказала: — Отрежьте руку и отправьте её Серсее. А этого во двор. Его увели, безумно кричащего и давящегося в собственной слюне и горечи. Даже когда заперли двери, Рамси чудилось, будто эти крики застыли в его ушах. Он подошёл к Дени, сжал ее холодные плечи, но она никак не отреагировала, смотрела вперёд, куда-то сквозь него. — Ты все сделала правильно, — он попытался ее утешить, но после всего, что здесь произошло, это было не к месту. На этот раз она очнулась, посмотрела на его руки и высвободилась из хватки. Рамси понял, что слова Тириона остались у неё в голове. — Это правда? — вопрос, заставивший его застыть. Взгляд, полный стали, испытующе терзал его. Он не ответил. Дени отвернулась, скрыв разочарование и какое-то опустошение внутри. Страх и одиночество овладели его разумом, когда она отступила от него на шаг и, не посмотрев, покинула зал. Ни единого слова, ни единого жеста — вот так просто ушла. О чем она думала? Почему он ничего не сказал? Эти и многие вопросы начали мучить его. — Не волнуйтесь, вы слишком много сделали, чтобы одна тайна из прошлого все разрушила, — раздался спокойный голос Вариса подле него. Рамси повернулся к нему, потерянно и молчаливо. Как будто его бросили. Как будто его кинули. Несколько эгоистично о таком думать, после всего того, что он натворил, правда? Но он ничего не мог с собой поделать. Ничего не ответив, он вышел в коридор и спустился во внутренний двор замка, наружу, в ночную прохладу. Теперь отчетливо пахло грозой. Маленькая фигурка Дени стояла напротив Тириона. За ее спиной, опустив голову, расположился Дрогон. Рамси услышал далекое «…Дракарис» и сощурился от яркого огня. Когда тот потух, на месте Тириона остался лишь пепел. Ветер унёс его в небо, будто Ланнистера никогда не существовало на этой земле. Но он был. И совершил поступок, последствия которого не понравятся никому.***
Дени бездумно брела по коридору. Близился рассвет, но в замке до сих пор стояла такая же тьма, как и ночью, и такой же промозглый холод, сводящий кости и внутренности. Пальцы одеревенели и не спешили согреваться. Дени будто превратилась в каменную статую, что внутри, что снаружи. На лице — ни единой эмоции, внутри — пустота. Глубокое опустошение, тяжелая усталость, словно из-за неожиданного предательства она утратила способность жить и чувствовать. Казнь бывшего верного ей человека далась легко, но вот ее последствия нисколько её не радовали и не облегчали ту ношу, которая легла на хрупкие девичьи плечи. Стража следовала за ней молчаливыми тенями, и это ее раздражало. Она безмолвно вскинула руку, заставив их остановиться неподалёку от дверей в покои, и скрылась в темноте комнат. Девушка огляделась. Рамси здесь не было. Почему-то Дени почувствовала облегчение от его отсутствия; ей не надо будет врать о собственном самочувствии и делать вид, будто все в порядке. Тем более, после признания Тириона, Дени начала себя накручивать. Она тяжело съехала на пол. Как же темно, неприветливо… одиноко. Почему, почему собственный десница предал ее? В ее голове не укладывалась мысль, что Тирион все это время действовал за ее спиной, а она этого даже не ведала! Насколько нужно быть слепой, чтобы не замечать очевидного, насколько нужно быть доверчивой, чтобы верить устам лжеца. Дени злилась на себя, но всё равно прокручивала слова Тириона в голове, пытаясь понять, в каких была правда, а в каких — ложь. Про Джона она поверила. Он однозначно имел в жилах кровь Таргариенов, но был ли он законнорождённым? Учитывать какие-то записи септона и рассказ покойника было трудно. Но так или иначе, он всё равно представлял для неё угрозу. Внезапно она оцепенела. Рейгаль в Винтерфелле! Если Джон и правда не вернулся на Стену и узнал про казнь Сансы, помимо Серсеи у неё будет ещё один враг. И дракон как назло находился в опасной близости с всадником. Теперь Дени поняла, почему всё это время испытывала настороженность по отношению к бастарду. Какое-то внутреннее чувство всё это время видело в нём угрозу. И если у неё были причины опасаться Сноу, то по отношению к Рамси их не было. На первый взгляд. Его тайна заставила её задуматься. Он отрицал, не признался. Значит, это игра Тириона? Или сам ей Рамси лжёт? Девушка закрыла глаза руками, пытаясь совладать с собой. Её тело дрожало то ли от холода, то ли от слёз. В носу неприятно закололо, в горле застрял ком. Она упрямо стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть. — «Нет, он не мог такого сделать», — подумалось ей, но мысль исчезла под грудой сомнений. — «А если бы и сделал, то давно признался бы. Он любит меня». Убеждала саму себя. Не хотела смотреть правде в глаза, потому что иначе станет больно. Лучше притворяться слепым, чем видеть такое. Но навечно ведь слепым не останешься. Ты невольно откроешь глаза, и тогда всё, что ты представлял, окажется прахом собственных мечтаний. Теперь Дени понимала, что собирает свои надежды по крупицам, трусливо пряча голову. Ей было боязно смотреть на правду. — «Всё это время Рамси служил Серсее. Он настолько хотел корону, власть, что пришёл в мою жизнь, чтобы предать. И ради чего? Короны, которую я даровала ему сама?» — внезапно она рассмеялась, и этот смех посреди тёмной одинокой комнаты прозвучал устрашающе. — «Но как объяснить то, что между нами происходит? Это не обман, не ложь — всё было по-настоящему. Я видела любовь в каждом его взгляде и жесте, он бы не посмел так со мной играть. Получается, он разорвал договор с Серсеей». Она принялась вспоминать начало их непростых отношений. Прокрутила в голове их первую встречу: голова лютоволка, отправленная ей, как подарок; приезд Рамси на Драконий Камень; его смиренность, скрытое презрение к ней; его просьба поддержать Север против притязаний Джона Сноу; библиотека, поцелуй, влечение, страсть. Уже на Севере между ними вспыхнул огонь, разгоревшийся ещё больше после смерти Визериона. Их общая цель — спасти Вестерос от гибели, чтобы править — заставила их сойтись. Они оба любят запах власти и стремятся к заветной цели. Рамси делал это другим способом. Он мог предать её в самом начале, но имеет ли он это желание сейчас? — «Он всегда помогал мне, давал советы, был на моей стороне. Не могло ли это тоже быть ложью, игрой? Что вообще было искренне в нашей любви?» Дени вздрогнула. Дверь в покои приоткрылась, и оттуда выглянула кудрявая головка Миссандеи. Советница была встревоженной. Найдя свою королеву, забившуюся в углу, та бросилась к ней и накрыла её своими тёплыми руками. — Ваше величество, Дейенерис… — беспокойно лепетала подруга, пытаясь укрыть окоченевшее тело чем-то тёплым. Только сейчас Дени заметила, как замёрзла. Когда Миссандея укрыла её шерстной накидкой, она сдалась и заплакала. Ей хотелось быть смелой в чужих глазах, но как же это тяжело, когда не можешь осмелеть в собственных. Она тихо плакала горячими слезами, лишь плечи подрагивали в такт всхлипам. Прислонившись головой о надёжное плечо подруги, она давилась и ёжилась. — Ты знаешь, что Тирион рассказал перед своей смертью? — судорожно зашептала она, вспоминая жаркий огонь, тронувший тело карлика; его последний крик ужаса и страха. Ему было страшно и больно. Теперь страшно и больно ей. — Знаю, — мягко ответила Миссандея, ее смуглое лицо омрачилось. — Всё знаю. — Быть может, ты чувствуешь вкус победы, — Дени сказала это без злобы, но с обречённостью, с какой преступник выслушивает свой смертный приговор. — Ты много раз говорила мне, что не стоит доверять Рамси Болтону, а я не слушала тебя. Внезапно советница отстранилась и заглянула ей в лицо. Добрые карие глаза смотрели внимательно, будто в самую душу, но касания были такими же мягкими, как и всегда. Почему-то Дени робела от этого. — Я не сомневаюсь, что Рамси затевал что-то за вашей спиной, но не мне вас винить. Любовь слепа, когда касается правды. — У него было столько возможностей рассказать мне… — с горечью прошептала она. — Если бы он сделал это с самого начала, то я бы его простила. Но он утаил, и теперь меня мучает предательское чувство собственной глупости. Дени отстранилась от неё и вытерла мокрые дорожки слез на щеках. Внезапно в голову ударила бессильная, почти отчаянная борьба с собственными чувствами и разумом. Одно твердило о любви, другое о преданности. Сейчас она не могла сосредоточиться на чем-то одном; мысли хаотично блуждали по закоулкам воспоминаний, пытаясь уловить малейший намёк на предательство в поступках Рамси. Что было подозрительного в его словах? Что могло его выдать? Как он скрывался? Стыд и гнев, клокочущие внутри, в горле, оглушили ее. — Вам не стоит упускать возможность взять его под стражу, — спокойно сказала Миссандея. — И следует наказать за предательство и ложь. — Ворота замка закрыты? — глухо спросила Дени. — Серый Червь об этом позаботился. Она кивнула. Встала с холодного пола, пошатываясь и дрожа. Миссандея хотела было ей помочь, но та резко отмахнулась. Теперь в ней не было той беспомощности. Больше не было. Из-за любви она потеряла саму себя. Где в ней прежний стержень? Где Дейенерис, уничтожающая своих врагов? Она совсем забыла смотреть по сторонам, узрев собственное счастье. Пропустила мимо пальцев заговоры, плетущиеся за спиной. Доверилась людям, которые желали ей падения. Такую же ошибку совершила ее семья, и все из них сейчас покоились в безымянных могилах. Но Рамси! Как сильно нужно любить человека, чтобы перестать замечать естественную натуру бастарда. Предателя, убившего собственного отца, сговорившегося с ее заклятым врагом и врущего ей в лицо. Как сильно нужно потерять голову от него, чтобы превратиться в пешку в его руках. — «Не поддавайся вспышке ярости», — Дени твердила сама себе, понимая, что больше не может сдерживать все то, что копила в себе. Девушка взглянула на зеркало в тяжелой серебряной оправе, висящее на стене. В собственном отражении она видела не себя, а брата. Визерис смотрел на неё своими безумными, впалыми глазами и улыбался хитрой, презрительной улыбкой. Он будто бы беззвучно смеялся и кричал одновременно. Его лицо менялось с каждой секундой. Дени испугалась того, насколько сильно помнит каждую черту его лица спустя столько лет. Вот он вновь смеётся, блестит белоснежными зубами, а вот злится. Когда он злился, в уголке его рта появлялась противная складка, делающая его настоящим безумцем. А сейчас он плакал. Плач в ее голове сменился на громкий хохот. Дени пошатнулась, упершись рукой о стол, чтоб не упасть. Видение исчезло. Теперь в зеркале стояла она. Болезненное воспоминание заставило ее задуматься. Раньше она никогда не вспоминала Визериса, а сейчас, при малейшем признаке безумства, походящие, скорее, на вспышки сильной ярости, она видела его так отчетливо, будто злилась не она, а ее воспоминания о нем. Будто внутри неё сидел сам Визерис, его маленькая часть. — Миссандея… Советница с готовностью вскочила. Дени выпрямилась, постаравшись как можно дальше отбросить видение о брате. — Приведите ко мне лорда Болтона. Сейчас же. — Я передам приказ Безупречным. И вот ещё что, — кивнула она и тут же помрачнела; будто ситуация с Рамси ни разу не задела её за живое, нежели новость, которую она сейчас доложит. — Когда стража возвращалась в тронный зал за трупом Джейме Ланнистера, они увидели, что его лицо… Дени напряглась. — Говори. — Кто-то вырезал его.***
Рамси сидел в тронном зале, ещё не до конца осознавая, в какую паршивую ситуацию попал. На полу рядом засыхала лужа крови. Сюда эхом доносился вой ветра и тяжёлые раскаты грома. После казни Тириона Болтон нашёл своё прибежище здесь, как покинутый хозяином пёс, ожидающий наказания. Он смирился и покорился будущему решению своей королевы, каким бы оно ни было. Пусть ему и было немного страшно в глубине души, но он никуда не пытался убежать. Не только из-за предпринятых мер Серого Червя. Он не мог бежать от расплаты за свои необдуманные действия в прошлом. А как он давно знал — поступки прошлого всегда несут за собой последствия. Именно из-за прошлого он переродился. Именно из-за прошлого он и умер. Ничему его жизнь не учит. Казалось, что со смертью людей, знающих его тайну и представляющих угрозу, должно полегчать. Но легче не стало. Перед глазами застыл образ дракона, полыхнувшее пламя и горящий заживо маленький силуэт. Были крики. Громкие, дикие, звериные — от боли, гнева и сожаления. А потом — тишина. Огонь потух, а вместо былого человека лежал пепел, его останки. За последнее время он много раз наблюдал за такими казнями и не удивлялся их изощрённости. Возможно, ему даже нравилось смотреть, как его враги сгорают. Но сегодня он многое переосмыслил и понял, что затеял очень неумелую игру в кошки-мышки. — До сих пор сидите? — над ухом раздался спокойный, расслабленный голос Вариса. Рамси не обратил внимания, как тот пришёл. Паук всегда ходил скрытно. — Не пора ли навестить нашу королеву? — Ей сейчас не до меня, — буркнул тот, не отрывая задумчивого взгляда от крови. Она потемнела на сером камне. После смерти Тириона Дени спешно удалилась в свои покои. Рамси не успел с ней поговорить, да и, если быть честным, немного побаивался её гнева. Не стыдился бы он того, что совершил, не раскаивался бы в своих грехах, он бы сейчас злился на неё за открытое пренебрежение. Но он молчал. И понимал, что самое худшее наказание за его поступки не смерть, а холод от человека, которого любишь. — А на мой взгляд, её размышления как раз касаются вас, — веско подметил евнух как всегда спокойно и непринуждённо. — Скажите ей всю правду. Признайтесь, и её гнев смягчится. Верните её доверие. — Это не так-то просто, — тяжело вздохнул Болтон. — Я столько месяцев утаивал от неё свою тайну, что долгожданное признание стало пыткой. Ещё этот Тирион… Варис незаметно для него потупил взгляд. Маленький Ланнистер был его другом, пока не решился предать королеву. Уговаривал его поступить так же, на благо королевству. Но Варис знал, что для блага Вестероса нужна она. Какой бы она не была — злой, милосердной или великодушной — она оставалась его королевой. Для Тириона союз с Рамси Болтоном вызывал тревогу, но у Вариса — надежду. Много королей, кому он служил, сменялись вслед за другим, допускали такие очевидные и глупые ошибки. И в его силах сделать всё, чтобы она не допускала их и правила долго. Предательство преданного ей десницы надломило её. Но предательство человека, которого она любит, окончательно сломит. Раскола допустить нельзя. — Пойдите и поговорите с ней, — настаивал Варис, в его голосе прозвучала нотка осуждения. — Не заставляйте меня считать вас трусом, неспособным отвечать за свои поступки. Рамси впервые услышал в его словах удивительную упёртость. И, как назло, она была к месту. Он перевёл взгляд на застывшую лужу крови; в ней отражались тусклые огни факелов и высокий потолок. Почему-то он нашёл успокоение в их отражении. Страх перед её гневом затаился внутри. Тело одеревенело, но он заставил себя встать. В дверях появился Серый Червь с несколькими Безупречными. Рамси понял, что пришли за ним. Не дав возможности Серому Червю застать его врасплох, он сам вышел из тронного зала и пошёл в направлении королевской опочивальни. Безупречные выстроились за ним. Всю дорогу до рокового разговора он думал, думал и думал. Прокручивал в голове каждое возможное событие, малейший промах, ошибку. Репетировал речь, чтобы не выглядеть дураком в её глазах. Но как только перед ним открыли двери и пустили внутрь, при виде неё он всё забыл. Дейенерис стояла у окна. Ветер развевал её волосы, собранные в косу. Она надела чёрное, словно траурное, одеяние и нацепила на лицо невозмутимую маску. Но Рамси успел заметить высохшие дорожки слёз на щеках. Это заставило его в очередной раз укорить себя за то, что стал причиной её печали. Встав напротив, смиренно, словно солдат, ожидающий наказания, он украдкой наблюдал за каждым её движением. Вот она развернулась от окна и посмотрела на него пытливым взором, как умеет только она одна. Сжала пальцы в замок. Её стан был ровным и твёрдым, походка — тихой и плавной, словно шаги крадущейся кошки. Каждое её движение было отточенным и уверенным, но стоило Рамси поймать её блуждающее внимание, как она нервно сжала губы. Дени подняла руку, но она дрогнула. — Оставьте нас, — приказала она и отвернулась от дверей, обрубая все возражения. Серый Червь покосился на Рамси, как бы давая ему понять, что любое неверное движение будет истолковано как измена, и нехотя закрыл за собой двери. Теперь в комнате были только они вдвоём. Изредка сверкала гроза, а ветер игрался со свечами в лампадках. Молчание убивало их обоих, но ни он, ни она не осмелились начать разговор первым. Наконец Рамси собрался с духом и выдавил: — То, что сказал Тирион, правда. Я действительно заключил договор с Серсеей. Он видел, как легонько сморщилось её лицо от причинённой признанием боли. И хотел подойти ближе, чтобы иметь возможность дотронуться, как-нибудь коснуться её, чтобы она не казалась такой холодной и каменной, словно статуя. Сделав шаг вперёд, она отступила, выставив вперёд руку. — Стой на месте! Голос, полный ненависти. Затравленный взгляд загнанного в силки зверя. Всё это больно ударило по нему. Он покорно остановился посреди комнаты; резко захотелось убить себя самому, лишь бы не видеть на её лице страх и отвращение. Чтобы успокоить её, он решил продолжить свою исповедь. — Это было до того, как я тебя увидел. Мой отец… ему не хватало амбиций и сил, чтобы удержать Север. Без поддержки Тайвина Ланнистера мы ослабели. Тогда он приказал взять в жёны Сансу Старк, чтобы усилить влияние нашего дома. Мне опротивели его планы, поэтому во время свадебной церемонии я убил его. Узнав, что в Винтерфелле сменился правитель, Серсея поспешила этим воспользоваться и прислала мне письмо. Она писала о тебе, назвала узурпатором. На тот момент мне действительно казалось, что пока Серсея сидит на троне, у меня есть больше шансов удержать свой собственный. Она предложила мне стать её глазами и ушами на Драконьем Камне, втереться к тебе в доверие и докладывать обо всех планах. С каждым сказанным словом Дени всё больше мрачнела. Нахмурившись, она смотрела в пол и слушала его. Рамси, как бы того не хотел, не решился отбелить свои поступки рассказом и излагал всё как было. Давно пора покончить с этим. — Если я соглашусь на её условия и пришлю ей Сансу, взамен она дарует мне корону Севера. Я принял их. Но только когда я увидел тебя в первый раз, я понял, на что подписался. Сначала я подумал, что ты такая же напыщенная королева как Серсея и все остальные; кичишься только своими драконами и войском. Потом я начал видеть в тебе черты человека, похожего на меня. Мы с тобой… — он сделал осторожный шаг в её сторону. — …сильны только вместе. Мы половины друг-друга. — Но продолжал доносить на меня, — резко осадила Дени и снова отступила. — О чём ты докладывал Серсее? Об Утёсе Кастерли? А может о Хайгардене? Рамси виновато склонил голову. — Я рассказал ей о захвате Утёса, поэтому они оказались подготовленными к вашему нападению и отразили атаку. Больше я ничего ей не говорил, клянусь. Даже о Хайгардене и дальнейших действиях. — Значит, все мои победы были только потому, что ты соизволил включить голову, — она сморщилась, её губы скривились в немой неприязни. На лице застыло только одно выражение — разочарованности. В своих силах, умениях, а прежде всего в себе. Она-то думала, что обладает огромной силой, чтобы склонять города, а на самом деле выиграла главные битвы только потому, что жалкая крыса под носом решила умолчать. — Неправда! — он сорвался на отчаянный крик, бессильно опустив плечи. — Не тебе говорить что правда, а что нет, — огрызнулась Дени. — Всё с самого начала было ложью. — Я клялся Серсее в верности до того, как встретил тебя. Моя любовь к тебе заставила меня усомниться в собственном выборе. Ты просто не представляешь, что для меня значишь. Ты спасла меня от Станниса, от Короля Ночи, от Эурона! Ты спасаешь меня от самого себя — от меня прошлого. Помнишь библиотеку? Помнишь? Рамси попытался заглянуть ей в глаза, но та упорно смотрела вниз. — Намерения Серсеи были ясны: она хотела, чтобы я сблизился с тобой, вошёл в доверие. Но то, что произошло там, было полностью моей инициативой. Я вожделел тебя. Искал любую причину с тобой встретиться, поговорить, дотронуться. Я стал от тебя зависим так сильно, что больше не представлял жизни без твоего присутствия. Всё то, что происходило с нами дальше — это наши чувства. На переговорах в Драконьем Логове Серсея сказала мне, что я должен убить тебя. Тогда я понял, что больше не могу ей служить. Наконец она несмело подняла голову. Рамси встретил её робкий взгляд в надежде утешить. Казалось, она начала оттаивать, но на самом деле душевная боль только усилилась. — Почему ты не рассказал мне сразу? — её голос сорвался и перешёл на шёпот. В горле застрял предательский ком. — Я боялся, — честно признался Рамси. Ему несвойственно признавать свои ошибки и уж тем более рассказывать о своих страхах. Но только не сейчас, не перед ней. — Боялся, что ты не поймёшь меня. Я пытался, но проблема наваливалась одна за другой. В конце-концов, признание ничего бы не поменяло. — О нет, ты ошибаешься. Дени начала нервно ходить по комнате. Ветер шевелил её волосы, и только тени скрывали её воспалённые от слёз глаза и грудь, вздымающуюся от частого дыхания. Внезапно она остановилась. Черты лица исказились от очередного приступа гнева. Больше не остерегаясь Рамси, она подошла прямо к нему. Их разделял всего лишь один маленький шаг. — Я верила в то, что ты мне предан. Все твердили, что тебе нельзя доверять, но я защищала тебя! Всегда искала хорошие стороны, не слушала слухи, ходящие о твоей репутации. Я дала тебе всё, Рамси! — ему было не понять, плакала она или изливала ядовитую злобу на его голову. — Я дала тебе то, что ты так рьяно хотел заполучить у Серсеи. Неужели я не заслужила знать правду? Неужели ты думал, что я откажусь от тебя за твои прошлые ошибки? Откажусь от человека, которого любила, и который любил меня. Каждое её слово приносило ему боль и ненависть к самому себе. Как же он был глуп! Как мог он предать столь нежное и сострадательное существо ради какой-то кучи снега? Жажда власти заволокла ему разум, рассудок. Сделала зависимым от короны. Он думал, что титулы принесут ему счастье, но они принесли лишь боль им обоим. Не совладав с самим собой, он осмелился прикоснуться к ней. Она не отпрянула, скорее, даже жаждала этого. Сначала он приобнял её, дав ей опустить голову ему на грудь. Её холодное тело немного подрагивало от рваных вдохов. Потом он мягко поднял её голову, чтобы видеть эти красные от слёз глаза. Поцеловал её, почувствовав солёный привкус слёз на губах. Дени поддалась навстречу. Ей очень хотелось почувствовать его рядом хотя бы сейчас. Рамси приобнял за талию и притянул ещё ближе, закрывая все пути для побега. Робкий поцелуй усилился, стал горячим. Им не хватало воздуха, но они не смели друг от друга оторваться. Дени впилась пальцами в его ворот. Он совсем потерял голову от страсти. Но вот она остановилась. Распухшие губы придавали её оживившемуся лицу нежный, мягкий вид. Но слова, которые она произнесла, звучали иначе. — Ты был прав. Откажусь. Она отступила. Рамси недоумённо округлил глаза. — Нет, Дени… — Твоей Дени больше нет. Перед тобой стоит Дейенерис Таргариен, и эта Дейенерис Таргариен не прощает ложь. Его сердце ушло в пятки. Это была не она, не его Дени. Его Дени не смотрела на него с таким холодом и отчуждением, его Дени не видела в нём предателя, его Дени не отреклась бы от него. — «Ты сам сделал её такой», — с горечью подумал он, глядя на этот ровный стан её фигуры, этот колючий взгляд, сковывающий его конечности. — Стража, — громко сказала она. — Прошу, не делай того, о чём пожалеешь! — крикнул он, думая, что сможет заглушить собственное омерзение к самому себе с помощью голоса. Он не помнил, чем думал в тот момент, когда бросился перед ней на колени с гневом на свою глупость. Девушка вспыхнула и властно взяла его за подбородок, приблизив лицо. Её тонкие пальчики сжали на удивление крепко, словно стальные когти. Рамси поморщился, но ничего не сказал — только смотрел на неё. То, что она гневалась, было легко сказано. Она была в ярости. — Я уже сделала это — полюбила тебя, — прошипела она сквозь стиснутые зубы и отпустила. — Нет-нет… — судорожно зашептал он при виде входивших в покои Безупречных. Серый Червь двинулся в его сторону, и это отрезвило его. Он встал с пола и сжал руки в кулаки. — Ты, как королева, должна меня понять! Я сделал это ради моего королевства! — Королевства? — Дени нервно расхохоталась. — Нет никакого «твоего королевства». Ты сделал это ради себя. Безупречные схватили его за плечи и заставили вытянуть руки, чтобы сковать их железными оковами. Рамси дался им без боя — у него просто не было сил сопротивляться. Вместо этого он побеждённо опустил голову. Всё равно, что подумает о нём Серый Червь, всё равно, если он снова встанет на колени, чтобы добиться её прощения — лишь бы она не ненавидела его. — Прошу, Дени, — голос его дрожал. Он с трудом сдерживал бурю чувств внутри, готовую нахлынуть. — Умоляю, прости меня. Та посмотрела на него с отвращением. — Извинения ничего не значат, если не смотреть в глаза. Он вздрогнул. Когда-то он сказал то же самое в прошлой жизни. Безупречные толкнули его к дверям. Больше он ничего не просил от неё: не мог выдавить из себя хоть слово. Из него выжали все соки, всю жизнь. Одно лишь её слово, полное ненависти к нему, делало ему больней больше, чем каждый удар ножа. — В темницу. Что делать с его жизнью я решу позже, — она произнесла это так обыденно и легко, что Рамси на миг подумал, будто находился во сне. В самом страшном кошмаре. Однако ничего из этого не было сном. Скорее, это кошмар превратился в явь.***
Зал Расписного Стола опустел. Не было ни десницы, ни остальных советников, только Дейенерис и стоящий перед ней Варис. Серый Червь молчаливо сторожил вход в покои и не осмеливался прерывать монолог мастера над шептунами, который ведал о последних новостях, творящихся в Вестеросе. Огонь из камина приятно согревал кожу, но его было недостаточно. Впервые за долгое время Дени ощущала себя полностью опустошённой и ничего не чувствовала. Не было ни былой злости, ни печали. Только рассеянная задумчивость. Она соприкасалась с языками пламени в надежде ощутить привычный жар, но ничего не было. Темнота комнаты скрывала отчуждённое лицо и жалкий вид. Последняя неделя далась ей тяжело. — Леди Оленна скончалась, ваше величество, — Варис скорбно опустил голову и продолжил. — Её болезнь протекала быстро, но тяжело. Мейстер Хайгардена сделал вывод, что болезнь спровоцировали волнения. Говорят, в свои последние минуты она перечисляла всех тех, кто умер в злополучный день в Септе Бейлора. Как странно… ни единый порыв не всколыхнулся в её душе. Дени не испытывала ни сочувствие, ни горечь. Приняла скорбные известия как данное. Даже не взглянула в сторону Вариса, продолжив наблюдать за яркими языками огня, лишь изредка разминая пальцы. — Своим наследником леди Оленна назначила Дикона Тарли, и тот, когда узнал о её кончине, спровоцировал бунт против ваших людей, — Варис надеялся этой новостью вызвать у неё хоть какие-то эмоции, но Дени продолжала молчать. — Лорд Тарли встал на сторону Серсеи и подстрекал сделать так же других. Ночью он сжёг лагерь дорнийцев и четверть Королевского леса, у которого они расположились. Лорд Айронвуд предвидел это и успешно подавил восстание вместе с лордом Матисом Рованом, возглавляемым армию Простора. Всех подстрекателей казнили, в том числе Дикона Тарли. Теперь дом Тиреллов канул в лету. Не увидев никакой реакции на лице королевы, Варис подумал было, что он вовсе его не слушала. Он неуверенно переглянулся с Серым Червём и аккуратно спросил: — Кого прикажите назначить верховным лордом Простора, ваше величество? Она оторвалась от своего занятия и вперила в Вариса пустой взгляд. Он испугался его. Это был взгляд мертвеца — стеклянный и безжизненный. Как бы он ни старался сгладить её характер все эти дни, у него не получалось: она либо гневалась и выгоняла, либо не слышала вовсе. Варис ещё никогда за всё время, что ей служил, не видел такое убитое выражение лица, лишённое всяких красок. Как и всем её близким советникам, ему было невыносимо видеть столь холодное отчуждение ко всему, что касалось Железного Трона. — Кто управляет войском Простора? — спокойный, но равнодушный тон вывел Вариса их колеи. — Я упоминал Матиса Рована, ваше… — Значит, пусть становится лордом Хайгардена, — она отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. — Если это всё, то прошу меня оставить. И снова ему стало не по себе. Паук поклонился и тихо вышел из комнаты. Серый Червь последовал за ним. Когда опочивальня утонула в приятной тишине, Дени смогла расслабить затёкшее тело. Вот уже неделю за окном шёл ливень, прерываемый лишь грохотом грома. Вот уже неделю она безжизненно сидела в этом кресле и не могла сдвинуться дальше своих покой. Каждое движение приносило ей муку, а каждая мысль о нём — боль, будто ей раз за разом в спину вонзают нож. Несправедливо, когда из-за одного человека теряешь желание жить. В один момент ты его любишь, а в другой он жестоко бьёт по твоему сердцу. В истории много кто умирал от душевных ран, и Дени казалось, что её конец уже близок. Пережить смерть одного из драконов, гибель верного ей друга, предательство обоих людей, которым она доверяла — было непросто. Даже невыносимо. Столько потерь за такой короткий промежуток времени дался ей нелегко. Да, она всю жизнь кого-то теряла и хоронила. Сначала мать, умершую при родах, потом отца, которого она не знала, потом и брата. А следом за ним ещё одного. Только-только она обрела счастье с любимым мужчиной, как тот тоже погибает вместе с её маленьким малышом. Казалось, что сама смерть преследовала её по пятам и не давала нормально вздохнуть. Годы, проведённые в Миэрине, дали ей маленькую передышку, но этого было недостаточно и несравнимо с теми бедами, которые на неё вылились. А ведь Мирри Маз Дуур предупреждала её. «Три измены должна ты испытать: одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви». Третьим предателем оказался Рамси. Пророчество давно сбылось, а Дени сама того не осознавала. — «А ведь я предложила ему место подле себя», — подумала она, вспоминая их разговор перед тем, как она отбыла на Утёс Кастерли. — «Он мог рассказать всё сразу там же. У него было много возможностей признаться. Если кого винить в моей скорби, то только его». Дени сжала подлокотник кресла, пытаясь сохранить стойкость духа, но было поздно. Следующая мысль ударила поддых: — «Он столько сделал ради меня. Защищал. Давал советы, когда я в них нуждалась. Спасал меня, хотя мог убить с самого начала. А я всего лишь из-за одной лжи запираю его в клетке и думаю над расправой. Так ли сильно я его любила на самом деле?» Но это не просто ложь, не просто секрет. Не просто так Дени сочла его предателем. Он действовал за её спиной всё это время, а сейчас умоляет её простить. Как она найдёт в себе силы забыть то, что тот скрывал все эти месяцы? Никогда в жизни такое не выбросишь из памяти. Что бы не сделал человек ради тебя, ложь может обесценить это в любой момент. И Дени прекрасно это понимала. Ещё ни разу она не заглянула в темницы. Он звал её — она слышала его крики, проходя мимо, но так и не осмелившись зайти. Отказывался от еды, яростно требуя её видеть. Дени приказала не заговаривать с ним и приносить еду раз в день. Она делала всё, чтобы забыть о том, что ей предстояло трудное решение: оставить его в живых или казнить. Огонь в камине начал затухать и медленно гаснуть. Дени отвернулась от него, поглядев в окно. Буря не затихала, кажется, даже ещё больше разъярялась. Беснуясь, она насылала дождь на Драконий Камень и яркие всполохи молний. Дрогон перестал летать и укрылся в стенах замка, хоть ему это не нравилось. Дождь надоел даже ему. Услышав драконий рёв, Дени подумала, что это снова Дрогон: в последнее время он вёл себя беспокойно. Крик повторился ещё раз. Насторожившись, девушка подошла к балкону и выглянула наружу. Каменная крыша надёжно защищала её от холодных дождливых капель, но не от ветра. Обхватив себя за плечи, Дени выглянула вниз, во двор Драконьего Камня, где расположился дракон. Тот, вытянув шею, роптал и хлопал крыльями, вскинув рогатую голову. Она не понимала, на что он смотрел, и только сощурив глаза, разглядела на тёмном небе летающий силуэт. Он кружил над островом какое-то время, а потом начал пикировать вниз. Дени ужаснулась: это был Рейгаль. И вероятнее всего, вместе с Джоном Сноу. Дракон сел на противоположный от замка утёс. Она попятилась от балкона. — Ваше величество! — в комнату ворвался Серый Червь, но Дени одним лишь видом остановила все дальнейшие вопросы. — Это Джон Сноу… — шептала она. Она боялась нисколько его, сколько его положение. Он имел больше притязаний на трон, нежели она. Если лорды сочтут его более достойным правителем, они отрекутся от неё в пользу единственного наследного мужчины дома Таргариенов. — Дракон один? — Дени лихорадочно кинулась к выходу. Безупречный побежал за ней, на ходу докладывая об обстановке: — Да, один. Кораблей не видно. Но я отправил людей прочесать замок вокруг. — А он? Он в темнице? — Да, ваше величество. Его надёжно охраняют. Дени выбежала в коридор, а за ним — мимо тронного зала. Длинные лабиринты вывели их наружу. Капли дождя вместе с холодным зимним ветром больно хлестнули по лицу. — Не спускайте с него глаз. Он может попытаться сбежать. С этими словами она понеслась вглубь замка. Ветер сбивал её с ног и хлестал волосами. Завеса дождя застилала глаза. Отыскав Дрогона, она спряталась под его шеей. Дракон заботливо подставил крыло, чтобы она взобралась ему на спину. Это далось ей сложней обычного: чешуя скользила под голыми руками, и Дени чуть было не сорвалась вниз несколько раз. Дрогон взлетел в небо. Ни дождь, ни гром ему были нипочём, но Дени приходилось каждый раз смахивать с лица воду и убирать волосы за уши. Длинная коса намокла и теперь тяжело свисала с плеча. Не видя ничего из-за ливня, она доверилась Дрогону и позволила ему самому приземлиться возле Рейгаля. Он встретил брата живым криком, но тот на его крик не отозвался. Дени заметила глубокую рану на его брюхе, ещё не до конца затянувшуюся и глубокую. Морда с отсутствующим рогом на голове повернулась к матери, равнодушно клацнула пастью и наклонилась вниз. На его спине действительно сидел Джон Сноу. Вечерняя тьма скрывала его лицо, но Дени напряглась. — Я знаю, кто ты, — ей пришлось перекрикивать завывание ветра и шум моря, бьющегося об скалы. — И знаю, что ты сговорился с Тирионом, чтобы отобрать у меня Железный Трон. Я даю тебе шанс сдаться прямо сейчас. — В таком случае я отказываюсь, — в ответ послышался твёрдый и уверенный голос. — Отпусти Тириона, и я улечу с миром. Прекрати сражаться за Железный Трон, тогда я позволю тебе жить мирно на Драконьем Камне и забуду о том, что ты обрекла родного мне человека на погибель. — Тирион Ланнистер мёртв, — холодно сказала она. — Я казнила его за измену. — И сколько людей ещё умрут до того, как ты попытаешься взять столицу? — Рейгаль под ним зароптал, когда Дрогон замахал хвостом. — Столько, сколько понадобится удержать Железный Трон и убить Серсею. Я не жертвую невинными людьми. — Но ты позволила Серсее ни за что казнить Сансу! — в его голосе послышалась горечь. — Не я её убила, а Ланнистеры! — Дени обозлилась на его глупость и не скрывала этого. Одна только его дерзость прилететь сюда верхом на её же драконе заставляла сжать руки в кулаки. — Из-за них я лишилась гораздо большего. Не тебе говорить мне про смерть и скорбь. Я сделала то, что должна была — пришла на переговоры, чтобы заставить её мирно сдать город. В следующий раз я явлюсь в Королевскую Гавань завоевательницей. Их прервал резкий свет — молния. Благодаря яркой вспышке Дени смогла на миг увидеть смешанное лицо Джона: тот думал, и его собственные мысли его не утешали. Однако он нахмурился. — Я сын принца Рейгара Таргариена, и Железный Трон по праву наследования принадлежит мне. Откажись от своих притязаний, и тогда я откажусь от твоего убийства. Речные земли и Долина уже со мной, нам не составит труда расправиться с твоим войском. — За моей спиной стоят Дорн, Простор и Запад, — Дейенерис вздёрнула голову; капли дождя скатились по щекам и подбородку. — Я уничтожила господ и гарпий в Заливе Работорговцев, подчинила кхаласары дотракийцев и завоевала верность половины Вестероса. У меня два взрослых дракона… — Теперь один. — …и огромная армия, — проигнорировав его самодовольную реплику, она продолжила. — И ты думаешь, что сможешь помешать мне достичь короны, Джон Сноу? Тот промолчал. Ему нечего было сказать. Он никогда в жизни не жаждал престол так, как сейчас. Но не только из-за тайны его происхождения, которую ему поведали, не только из-за желания оставить Дейенерис — свою единственную родственницу и убийцу Сансы — без трона, но и из-за возможности уничтожить Серсею. У него были свои счёты с ней — за убийство своей приёмной семьи. И только это подгоняло его идти наперекор своим принципам. Возможно, из этой ситуации был выход — объединиться с Дейенерис против общего врага, но Джон не осмелился предложить ей такое. Он и правда страшился её. И раз он пошёл против неё, то нужно идти против до конца. — Моё предложение ещё в силе, — он сделал усилие над дрожащим голосом, попытавшись придать тому былую смелость. — Ты можешь в любой момент отказаться от войны. — Никогда, — её ответ резанул по нему словно валирийская сталь. — Тогда в следующий раз увидимся в честном бою. С этими словами он пригнулся к драконьей спине. Лапы Рейгаля тяжело заскользили по мокрой траве и грязи, из-за чего взлёт получился неуклюжим и слегка медленным. Дрогон проводил брата громким рёвом и беспокойно завозился. Дени до последнего всматривалась в спину Джону, сидящему на её собственном драконе. Сначала её охватила усталость от бессмысленных переговоров. В мокром платье, прилипшему к телу, ей ещё больше было не по себе. Дождь продолжал немилосердно хлестать по лицу, сопровождаемый холодным ветром. Каждый раз ей предлагают сдаться и отказаться от цели, которую она преследовала почти всю свою жизнь. Они не понимают, что значит для неё Железный Трон, какую ценность представляют эти тысячи мечей, расплавленные в огне Балериона. Он — наследие её предков. Он — знак её силы. Весь этот путь из Пентоса до Вестероса был пройден только ради владения этим троном, ради правления, о котором она мечтала. Сломать колесо. Убить всех, кто причинил ей зло. Убить тех, кто хочет лишить её трона. Её мышцы налились свинцом, когда пришлось зацепиться за скользкие отростки Дрогона, чтобы удержаться на спине. Дракон расправил крылья и разбежался. Грузное тело бросилось с утёса, чтобы взлететь. Капли мерно разбивались о толстую чешую, создавая еле слышную мелодичную дробь. С кожистых крыльев ручьями стекала вода. Они пролетали над Узким морем; его чёрные бездонные воды бушевали о каменистый берег острова, словно намереваясь снести Драконий Камень и погрузить его в свою пучину. Злостно громыхал гром, сверкали молнии. Замок остался позади. Они устремились в ту сторону, где исчез Джон Сноу под низкими хмурыми тучами. Дени направила Дрогона вверх, искала глазами любой драконий силуэт. Она обнаружила Джона снизу. Ей не составило труда подлететь к нему с тыла, откуда дракон не мог видеть. Словно голодный коршун Дрогон выставил когтистые лапы и о всего маху накинулся на Рейгаля. Когти впились ему в спину, растерзав чешую вдоль позвонка. Рейгаль взвизгнул. Не успел Джон опомниться, как Дени оказалась прямо перед ним, готовая убить одним огненным всполохом. Но она остановилась. На некогда хмуром лице Джона теперь показался страх, смешанный с удивлением. Вспышка молнии озарила обе драконьи туши с двумя всадниками. Дени невольно перевела взгляд на Рейгаля, который беспомощно кричал и махал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе под тяжёлым весом Дрогона. Он истекал кровью. — «Он умрёт», — промелькнула мысль у неё в голове. — «По моей вине». Тело вздрогнуло от очередного печального вскрика. Дени, съёжившись, потянула Дрогона на себя, чтобы не дать ему окончательно превратить брата в безжизненную тушу. Рейгаль освободился от когтей, сковывающих спину, и улетел, криво набирая высоту. Она отпустила Джона. И сейчас, находясь на грани между рассудком и злобой, Дени впервые ощутила всю тяжесть одиночества, навалившуюся на неё. Нет большего горя, чем не быть в состоянии владеть тем, чего желаешь сильнее всего на свете.***
Находиться в темнице с вонючим трупом было невыносимо. Тем более, когда труп лежал напротив него. Рамси в очередной раз глянул на гниющее тело Эурона. Под лохмотьями одежды виднелись искусанные крысами конечности. Вместе с засохшей кровью воняли опорожнения. От сквозной раны, которую нанёс Рамси, несло гнилью с горьковатой примесью смерти. Если собрать это всё в кучу, получится весьма вонючий ароматный букет, от которого хотелось тошнить. Когда его поместили за решётку, он первые дни просил Безупречных убрать труп. Те искусно игнорировали его просьбы и крики, приносили железную тарелку с овсяной кашей на воде вместе с заплесневелым хлебом и уходили, напрочь закрывая двери. Оставляя его одного с трупом и крысами, готовых впиться ему в ноги при любом удобном случае. Кандалы тяжело оттягивали руки. Каждый раз, когда Рамси ими шевелил, начинали болеть плечи. Это всё ничего. Он мог прожить в таких условиях сколько угодно: когда мучаешь людей, невольно начинаешь представлять себя на их месте. Через его руки прошло множество неугодных ему людей. Тот же Вонючка, который долгое время гнил в темницах Дредфорта. Всё это было лишь телесным испытанием. Самое тяжёлое ему предстояло в будущем. Пару дней назад к нему приходил Варис, сделавшийся ему одним из верных подданных. Он пронёс пару яблок, колбасы и свежей буханки хлеба. Рамси изрядно изголодался, сидя на одной лишь каше, и был рад даже такой скудной пище. Заодно евнух поведал ему о состоянии королевы. Слышать о том, как она добровольно сослала себя в отшельничество, ни о ком и ни о чём не интересуясь, было больно. Ещё больнее знать, что этому виной был только он один. Болтон упрашивал Вариса привести её сюда, но он всегда возвращался с отказом. Дени не хотела его ни видеть, ни знать, ни помнить. А он помнил. Всё помнил. Времени в темнице ему было предостаточно, чтобы прокручивать в голове каждое воспоминание, связанное с ней. Он жалел о своей трусости и проклинал жажду власти, заставившую его пойти на такой риск. Служить обеим королевам, готовым перегрызть друг-дружке горло! А он, глупец, решил, что сможет обвести их обеих вокруг пальца. Правильно отец говорил: «Заслужишь репутацию бешеного пса, готовься разделить собачью долю». Только сейчас Рамси начал понимать, как мудр был его отец. Болтон сморщился от сквозняка. Спать на холодном полу было так же невыносимо, как и дышать запахом гнили. Чтобы не видеть, как крысы в очередной день глодают останки мяса на костях, он отвернулся к стене. Одежда, в которой ему позволили остаться — холщовая рубаха и штаны с сапогами — нисколько не спасала от холода. Ему приходилось ёжиться, чтобы согреть себя, ибо факелы, которые приносили Безупречные, находились в отдалении от его камеры. Его воспалённый мозг уже не помнил, день или ночь сейчас на Драконьем Камне. Одно он знал точно — буря не прекращалась. Зима добралась и до Узкого моря. Мимолётно он вспоминал свои поездки на кораблях, своё первое отплытие. Частичками разума касался Севера. Воспоминания о былых днях, проведённых в Винтерфелле, грели его закоченевшие суставы. Однажды ему снился сон, будто он снова оказался там, откуда всё началось — в своём первом дне после смерти. В нём не было ни отца, ни Миранды, а сами жители замка, казалось, умерли. Он ходил по пустым коридорам, которых не задели когти ходоков; по цветущему саду и большому двору. Псарня тоже стояло, молчаливо скрепя решётками. Рамси зашёл туда и увидел пустующие клетки. В главном чертоге тоже никого не было — только столы и задвинутые стулья. Он был один. А сон длился так долго, словно Рамси проживал десятки лет один в этом огромном замке. Он начинал сходить с ума от глубокого одиночества. Даже когда он просыпался, это чувство всё равно с ним оставалось. Вот и сейчас он снова проснулся, даже не заметив, как уснул. Его разбудили тихие шаги. Он резко обернулся в сторону дверей, у него спёрло дыхание. — Дени, — прохрипел он, осторожно сев на каменный пол, будто бы боясь спугнуть внезапную гостью. Это действительно была она. Не его миражи, не его мечты, искажённые в реальности — действительно она. Но как будто совсем чужая… в её руке был факел, и пока горел огонь, Болтон рассмотрел её нежное личико, сделавшееся совсем осунувшимся и утавшим. Большие тусклые глаза смотрели пустым взглядом. Скулы заострились, губы обветрились. Даже чёрное парчовое платье, казалось, стало ей большим и висело на ней как широкий балахон. Она поставила факел на настенную подставку и отступила. Блуждающий взгляд осмотрел гниющий труп и снова посмотрел на Рамси. Он удивился столь безразличной реакции. Чтобы не шуметь кандалами на руках, он поднял их на грудь и придвинулся ближе к решёткам. — Я ждал тебя, — словно ручной зверь, запертый в клетке за оплошность, он начал искать снисхождение в глазах хозяйки. Но находил лишь толстый лёд. — Ты предал меня. Дени дотронулась до холодных железных прутьев. Они обожгли ее так сильно, но она не заметила этой боли. Большую боль она несла внутри себя. Плотный комок в горле заставил ее судорожно дышать, чтобы ненароком не пустить слёзы наружу. Ей было невыносимо. Она чувствовала себя брошенной в грязь и истоптанной. То, как она смотрела на сидящего напротив человека, которого она полюбила всем сердцем, было для неё огромной пыткой. Она не узнавала его. Кто этот человек, грязный и мерзкий? Почему она не видит в нём былые черты, которые полюбила? И была ли их любовь правдивой? Сомнения, кишащие в голове, заставляли думать иначе. Нет, он никогда ее не любил. Никогда не хотел. Все это было одним большим обманом, а она повелась на этот обман, потому что хотела почувствовать себя любимой. Построила у себя в голове мнимую иллюзию не былого счастья, сама создала ему образ любимого. Люди порой ищут теплоту от других, но сами не понимают, что находят в ней капкан. — И обманул меня, — «И не только ложью. Заставил видеть себя другим человеком, спасителем». Дени попыталась скрыть дрожь в голосе, но не смогла. Предательская слеза скатилась по щеке. Боль смешалась с гневом. Пальцы сжали железные прутья до боли в суставах. — Теперь твои амбиции довели тебя до могильной ямы. Рамси с отчаянием, до болезненной хрипоты крикнул, будто она находилась так далеко, что не слышала его умоляющего голоса: — Я полюбил тебя! Дени, поверь мне, я настолько сильно тебя люблю, что отказался от сделки с Серсеей. Ты меня спасла… — он подался вперёд, коснувшись лицом стальных решёток. Ему казалось, что так он может быть к ней ближе, но она только отпрянула, будто от дикого зверя. — Прошу, найди в себе силы меня простить. Дени с трудом сдержалась от злостного крика. Он разрывал ей глотку изнутри, заставив издать жалкий вздох. Силы оставили ее. Она отдала ему все своё сердце, а он ранил его и выбросил. Теперь вместо него зияла чёрная пустота — дыра, сжирающая ее по кусочку. Ноги подкосились. Девушка осела на пол. Колени болезненно коснулись твёрдого пола, но она этого будто не заметила. Их разделяла всего лишь решётчатая стена, казавшейся настоящей пропастью. — Почему ты не сказал о своей сделке сразу? — в ее голосе звучала обида. Прикрыв глаза, она постаралась взять себя в руки, но каждый раз теряла самообладание. — Я хотел, очень хотел, — Рамси осторожно пододвинулся ближе, будто к пугливому зверьку, готовому сбежать от охотника. Дени не двинулась. Тогда он продолжил — мягко, заботливо, мысленно баюкая ее в своих объятьях. — Но не нашёл в себе сил. Я струсил и признаюсь в этом тебе. Я настоящий трус и жалкий ублюдок, который никогда тебя не заслуживал. Знаешь, я даже невзлюбил тебя в самом начале, но, узнавая тебя больше, понимал, насколько сильно к тебе привязался. И, сам того не замечая, отдал тебе всю свою верность. — Ты ранил меня так сильно… — слезно простонала Дени. Ее голос опустился до шёпота. — Что теперь я больше тебе не верю. Я не верю и не хочу верить в то, что твое сердце могло измениться. О чем я думала, когда продала тебе своё сердце? Я готова была подарить тебе весь мир! Весь мир бросить к твоим ногам! Неужели я не была достойна знать правду? Она была полностью права. Прямо и бесповоротно. Каждое её слово осуждения заставляло его мысленно убивать себя раз за разом. Он никогда себе не простит её слёз, но может попытаться больше не становиться их причиной. Рамси протянул руку через прутья и мягко коснулся пальцами её растрепавшихся волос. Она застыла. — Именно по этой причине я не хотел тебе говорить, — он обвёл взглядом темницы. — Но сейчас я готов понести наказание за свою ложь. На долю секунды на её лице застыло задумчиво-безразличное выражение. Когда Дени дотронулась до его пальцев, он почувствовал былое тепло. В груди затеплилась надежда, но угасла в ту же минуту. Девушка сбросила его руку и поднялась с колен. — В таком случае, я придумала тебе наказание. Ты будешь лишён жизни через сожжение. Время для него будто бы застыло. Он забыл, как дышать. А Дени, наоборот, набралась решимости. — Что?.. — только и смог выдавить он. Даже ёкнуло собственное сердце. — Помнишь, в чём мы поклялись в самом начале нашего пути? — она криво усмехнулась, но Рамси знал, что за этой усмешкой ей всё равно было так же больно, как и ему. — Я сказала тебе, что если ты меня предашь, я сожгу тебя в драконьем пламени. Свои клятвы я выполняю. Он вспомнил Зал Расписного стола, себя на коленях и пышущую здоровьем и властью драконью королеву. Они произнесли эти клятвы перед друг-другом и даже не подозревали о том, чем это всё обернётся для них. Ему чудилось, будто это всё происходило так давно, словно целую вечность… Рамси сам не заметил, как она ушла, покинула его и оставила наедине со своими страхами. И ему действительно было страшно. Но он боялся отнюдь не казни. Он боялся лишиться самого ценного, что когда-то было в его жизни — её. Спустя день за ним пришёл Серый Червь во главе Безупречных. Они подняли его на ноги и увели прочь из места, ставшим ему последним прибежищем. Буря ненадолго прекратилась, и дождь больше не лил так сильно, однако тучи всё равно не рассеялись. Но почём холод и так заледеневшему телу, когда его хотят сжечь? В прошлый раз он сражался за свою жизнь, пусть и знал, что не выиграет. В этот раз он совсем отчаялся. Впал в полусонное состояние, когда человеческий разум ни в чём, кроме отдыха, не нуждался. Он знал, что жизнь, которую он прожил во второй раз, прошла не зря. Достигнув короны, он сражался, побеждал и проигрывал; убивал и щадил, ненавидел и любил. За эту жизнь он был благодарен, хоть и придётся умирать от руки любимого человека. Как иронично. В прошлой жизни его убила жена, с которой он не смог найти любовь, а теперь его убивает та, с которой он обрёл счастье. Его проводили во двор замка. Дени вместе с Дрогоном уже ждали его. На ней было то же платье, что и при их первой встрече. Варис, завидев Рамси, подошёл к Дени. До Рамси донеслись обрывки их разговора. — …он король Севера, ваше величество. Если мы лишимся поддержки северян… — Он больше не король, — отрезала та. — Больше нет. Евнух безнадёжно поклонился и, встретив взгляд Рамси, покачал головой. Тот лишь натянул улыбку. Она никогда не отступала от принятых ею решений. Не будет такого и впредь. Он знал её слишком хорошо, чтобы на что-то надеяться. Даже если умрёт, всегда будет её помнить. Пусть от него останется только пепел, но он был Рамси — первым королём из дома Болтонов, который полюбил королеву Семи Королевств и был за это казнён. А Дени была такой же прекрасной, непоколебимой и величественной. Он с болью ловил каждое её движение, пытаясь запомнить в голове этот волшебный образ. Пытался воссоздать в памяти её запах и лучезарную улыбку. Чтобы не видеть лица, полное отчуждённости, он закрыл глаза и проматывал перед собой каждую деталь её тела, лица. У них было слишком мало времени. Для их любви было слишком мало времени. Но так или иначе она имела место быть в их воспоминаниях, потому что эти месяцы, проведённые вместе, были для него самыми ценными в жизни. Рамси сглотнул предательский ком и почувствовал слезу, одиноко стекавшую по щеке. — Я, Дейенерис из дома Таргариенов, приговариваю Рамси Болтона… — она не договорила: сорвался голос. Возможно, она передумала, но Рамси не осмелился взглянуть на неё и продолжал тешить себя этой мыслью. Наконец, она произнесла: — Дракарис. Он успел только помолиться богам.