***
Холодный пол приятно холодил обожженную щеку. Рамси перевернулся на другой бок и положил голову на пол, в надежде на то, что ожоги перестанут ныть. Левая щека покрылась неприятной коркой, под которой запеклась кожа. Неприятные, уродливые шрамы исказили половину его лица. Глаз чудом остался цел. Бровь и волосы надо лбом были сожжены; они росли очень медленно и не покрывали обожженную часть головы. Левая рука тоже пострадала: половина пальцев стали неподвижными, ужасно ныли суставы от здешней сырости. Если тело еще могло переносить такие условия, то сознание потихоньку сходило с ума. Так получилось, что дракон обжег его пламенем. Последние недели Рамси задавался вопросом, почему он не сжег его полностью. Он ведь мог превратить его в пепел за считанные секунды, но не стал. Приказ Дени? Может, его кто-то спас? Никто не говорил ему правды. Когда он закрыл глаза, его обволок жаркий огонь. Ему было тепло и больно одновременно. Тот роковой момент ему совсем не запомнился, как-то выпал из памяти. Видимо, сильная боль притупила его сознание. Очнулся он уже в башне мейстера. Не чувствовав половину лица, ему казалось, что его кожа и мясо зажарились заодно, оставив после себя лишь кости. Мейстер его успокоил. Он обошелся довольно лёгкими потерями, но внешность изменилась, и не в лучшую сторону. Находясь на грани смерти, начинаешь невольно ценить жизнь. У Рамси было всё да наоборот. Ему хотелось умереть: от стыда, от ненависти, от боли. От самого себя. Все равно он не видел Дени с того самого момента, так для чего ему жить? Чтобы сидеть до конца своей жизни в темнице? Возможно, он понадобился живым в последний момент, чтобы Север не начал бунтовать? Вряд ли, он настолько ослаб, что не наберется тысячи воинов; да и многие захотели бы видеть его в цепях, чем на троне Севера. Может, Дени простила его в последний момент? Вероятно, но не верится. Она выглядела решительно, когда приговаривала его к смерти. Не могла же она передумать в последний момент. Так и остался его вопрос без ответа. А он сидел и мучился в темнице. Благо труп Эурона убрали, уже не воняло так сильно. Постную стряпню ему носили два раза на дню вместе с мазью против ожогов. Больше ему ничего не говорили. Утешало лишь то, что его не трогали. Он снова перевернулся на другой бок. Судя по медленно гаснущему факелу, который обычно сменяли во время завтрака, скоро должны принести ужин. Что на этот раз? Гороховая похлебка со скудными кусками крольчатины или водоросли в грибном бульоне с чесночным хлебом? Честно, все равно. Вся еда казалась ему сплошным безвкусным массивом. Он проглатывал ее, даже не держа на языке. К нему зашел один из Безупречных. Второй стоял у двери. Они о чем-то бурно беседовали, переходя с неумелого вестеросского на валирийский. Вестеросский выговаривали с неприятным акцентом, почти непонятном, зато на валирийском общались вполне сносно, только Рамси его совершенно не понимал. Он открыл решетку, даже не взглянув на лежащего, поставил железный поднос с тарелкой и деревянной кружкой, закрыл и вышел, о чем-то возбужденно беседуя. Оба Безупречных прикрыли дверь и снова встали на стражу. Рамси, слушая их странный говор краем уха, пододвинул к себе тарелку и понюхал. В ней плавала серая похлебка с кусками моркови и картошки. Он сморщился и отодвинул эту жижу, взяв лишь заплесневелый кусок хлеба. Жевать было сложновато: огонь задел подбородок, поэтому кожа на нижней челюсти тоже покрылась болезненной коркой. Приходилось очень медленно открывать рот и засовывать еду по кускам. Нелегка жизнь калеки! Особенно преступника-калеки. — …Ланнистур… Гавань… Болтон насторожился, вскинув голову к двери. Больше, к сожалению, ему не удалось разобрать и слова, но он точно расслышал «Королевскую Гавань». Уже думают над планом взятия столицы? Вопросы за вопросом крутились у него в голове. Нет, он не может находиться здесь, пока Дени рискует жизнью. Он должен быть с ней. Он всегда должен быть с ней. И то, что его сковали стальной клеткой и посадили на цепь — Рамси пошевелил кандалами — походило на то, как собаку приковывают к будке. Не зная, как отсюда выбраться, он будет продолжать сидеть на цепи и медленно умирать от нехватки солнца и нормальной еды. — Эй! — он хрипло крикнул — точнее, простонал. Его не услышали. Тогда он сел и пододвинулся к решеткам, постучав по ним оковами. Безупречные вернулись. Серые шлемы скрывали выражения их лиц, однако Рамси прочел по их движениям заметную раздраженность. — Что орать? — рявкнул один, пригрозив ему копьем. — Мне всего лишь нужно знать, когда королева собирается отбыть в столицу, — он попытался придать голосу учтивости, но получилась что-то между высокомерностью и холодной, сдержанной вежливостью. Те переглянулись между собой, бросили пару фраз на валирийском и хмыкнули: — Королева нет тут. И нас тоже не будет тут. — Скоро еду никто не носить, — подхватил другой, кивнув в сторону нетронутого подноса. С этими словами они развернулись, вышли и заперли дверь снаружи, чтобы пленник больше не беспокоил их по пустякам. Зато он узнал, что Дени здесь было. А он даже не заметил, когда та успела покинуть Драконий Камень. И Безупречные тоже скоро уедут. Но как? На кораблях? У них совсем не осталось целого флота, кроме… флота Давена Ланнистера, который тот обещал предоставить. В голове Рамси сложился весь пазл. — «Ланнистер должен привезти Безупречных в столицу к тому войску, которое осадило город. Либо уже взяло. На Драконьем Камне никого, кроме меня, не останется. Так и подохну здесь», — досадовал он в мыслях. — «Если не выберусь. Но как?» Даже если ему удастся улизнуть от караула, то как проберется на один из кораблей? Задача и правда не из лёгких. Но сегодня он не будет об этом думать… голод сводил желудок болезненными спазмами. Он скукожился на полу и попытался провалиться в сон. Утро, день, вечер. В подземелье не было видно солнца, поэтому Рамси ориентировался по тому, когда сменяются Безупречные. Те двое, которые были вчера, уже ушли, зато пришли двое других. Они-то не знают, что он в курсе их скорого отплытия. И не знают, что в его голове созрел сносный план. Не без риска, конечно, ведь кто гарантирует ему жизнь, если его поймают за очередным преступлением? Он хотел умереть еще вчера, но сегодня у него появился смысл жить. Жить ради любви, как бы банально это не звучало. Так и проходили дни, если не недели. Он выжидал момент, когда ему станет известно о прибытии флота. За это время он начал ходить по камере, разминая мышцы, а не тупо лежать на полу. Любая похлебка отправлялась сразу в рот, как бы ни была ужасна на вкус. Для побега нужны силы, иначе как он унесет ноги? Постепенно ожоги переставали терзать его лицо. Лечебная мазь помогала и затягивала раны. Рот до сих пор было больно открывать, а пальцы не сжимались, но это не имело значение. Заместо обожженных волос уже начали расти новые, такие же густые и каштановые, как раньше. Ему приносили поднос, меняли факел и уходили, оставляя наедине со своим планом. Пока позволяло время, Рамси рассматривал и стены, и полы, надеясь найти хотя бы намёк на тайный проход, о котором так распылялся Эурон. Он должен был находиться в стене. Ход вел прямо из замка к гавани. Идеальный побег, он даже следов не оставит. Почти. Ему пришлось ждать еще неделю, но, наконец, этот день настал. Он услышал, как Серый Червь отдает приказы: этот стальной безучастный голос можно узнать абсолютно везде. Главнокомандующий сам заглянул к нему в камеру. Рамси притворился, что спит, и тот ушел. А вслед за ним пришел другой Безупречный. Он открыл камеру и поставил на пол принесенный ужин. Рамси мгновенно открыл глаза и толкнул ногами ему под колени, чтобы выбить из равновесия. Не успел тот крикнуть, как цепи обхватили его шею и задушили. На шее, под серым шлемом, остались красные отметины. Пока второй стражник не зашел проверить, Рамси быстро стащил ключи на поясе. Какие-то были маленькими, какие-то большими — так сразу и не найдёшь в целой связке один нужный. Пришлось перепробовать все. Освободившись от железа на запястьях, Рамси с удовольствием потер руки. Свобода! Он забрал у мертвого кинжал за поясом и осторожно вышел за решетку. Босые ноги почувствовали непривычную сырость. Стиснув зубы, он притаился за дверью. Второй Безупречный не заставил себя долго ждать. Рамси бросился на него сзади, но у того была хорошая хватка. Он схватил его за шиворот и кинул через плечо. Рамси больно ударился затылком о камень. Безупречный взял его за грудки и ударял о пол раз за разом так, что у Рамси посыпались звезды из глаз. Рука потянулась за упавшим кинжалом. Еще чуть-чуть, и он бы отрубился, если бы не вонзил лезвие тому в глотку. На лицо брызнула горячая кровь. Безупречный свалился навзничь рядом с ним. — Твою мать… — зашипел Болтон, перекатившись на бок. Голова раскалывалась. Столь долгое отсутствие физических нагрузок сказывалось налицо. Нужно было уходить, пока он не отрубился прямо здесь. С трудом встав, он повернув ключ в скважине. Потом стащил у мертвых обувь и не запачканную кровью одежду. Столь быстрые манипуляции были встречены неприятным зудом по телу. Теперь он выглядел совсем как евнух. Проход. Главное найти проход. Рамси начал щупать руками и ногами по стенам, ища хоть малейшую зацепку. Его взгляд зацепился за лужу, тянувшуюся с дальней стены. Она брала основание из небольшого отверстия между полом и каменной стеной. Рамси засунул в нее пальцы, надавил и чуть не свалился кубарем в появившийся проход. С потолка стекала дождевая вода, оставшаяся после недавней грозы. Темно, хоть глаза выколи. Болтон стащил факел и посветил перед собой. Вверх вела крутая мраморная лестница. — «Надеюсь, я не сдохну в этом вонючем подвале», — подумал Рамси и тут же пожал плечами. — «Впрочем, раз дракон меня не убил, то вряд ли убьет и замок». Он сделал шаг вперед и придвинул стену обратно. Теперь у него и правда не было обратного пути. Собравшись с мыслями, он двинулся наверх. К счастью, лестница скоро сменилась на коридор. Она поворачивала то вправо, то влево, а то и вовсе обрывалась вниз. Пару раз Рамси чуть было не скатился. Ругаясь всеми дерьмовыми словами, которых не слышал свет, он все равно добрался до заветной двери. Судя по паутине и мху, заросшим на ней, дверью не пользовались очень давно. Если ей вообще когда-то пользовались. Он повесил факел на стену и недолгими усилиями отпер заржавевшую дверь. В лицо дунул морской ветер. На Драконий Камень опустилась ночь. Впереди маячили силуэты Безупречных. Он совсем близко к цели! Неужели у него получилось? Рамси запер за собой дверь и пошел как ни в чем ни бывало. Он пытался подражать походке солдат, но получалось плохо. Все они были высокими и жилистыми, а он слегка коренастым и массивным. Благо шлем скрывал лицо. Стараясь держаться тени, он шествовал вдоль гавани. Корабли все прибывали и прибывали. Красно-золотые паруса блестели при свете луны, развеваясь на ветру. Кто-то грузил провизию в ящиках, кто-то оружие. Он нашел самый дальний корабль. По всей видимости, специально предназначенный для перевозки груза. Пока все были заняты погрузкой, Рамси взобрался по мостику на палубу. Словно тень он проскользнул в трюм и спрятался среди мешков с мукой и бочками засоленного мяса. Здесь он смог передохнуть и снять шлем. Голова гудела до сих пор. Радость, внезапно накатившая на него, заставила его улыбнуться. Пока все шло так, как он задумывал. Главное, чтобы его побег не обнаружили. Внезапно корабль покачнулся. Сверху раздались шаги. — Поднимай паруса! Значит, уже отплывают. Еще лучше. Сидя здесь один, среди одиноких мешков и ящиков, невольно начинаешь грызть себя различными мыслями. Как он проберется в Красный замок? Увидит ли он ее? Ему хотелось верить, что у него получится. Осталось надеяться в надежность своего плана. Корабль укачивало на волнах, и вскоре Рамси сам не заметил, как заснул, положив голову на бочонок меда. Проснулся он от грубого толчка. Спросонья не сообразив, где он находился, Рамси растерялся. Только потом до него дошло, что ночевал он уже не в холодной камере, где воняло сыростью, и пищали крысы, а в трюме корабля. Он мерно покачивался на волнах, изредка ловя краем уха скрип досок и голоса находящихся на борту матросов. В трюм, как видно, никто не заглядывал, и Рамси, совсем расслабившись, вытащил из мешка яблоко, а из бочонка хлебнул вина. Раны снова щипало. Мази почти не осталось, поэтому ему приходилось терпеть неприятную боль на лице и пальцах. Так он и плыл до Королевской Гавани, пока корабль в один из дней не причалил на порт. Судя по тому, какой на улице был шум, порты столицы были открыты, а вместе с ними и ворота города. — Тяни канат! Корабль плавно остановился у причала. Рамси надел шлем и, взяв один из ящиков, лежащих тут, поднялся на борт. Светило солнце. На ярко-голубом небе не было ни облачка. Море выглядело спокойным. Немного повернуть голову — и увидишь величественный Красный замок, возвышающийся на утесе Черноводного залива. Его высокие башни смотрели прямо в небо. Он был не таким роскошным, как Драконий Камень, но выглядел больше и красочней. Красные кирпичи на свете солнца отливали кровью. В отличие от замка стены были разрушенными и разваленными. По всей видимости, постарался Дрогон. Ни одного скорпиона не было видно. Колокола звенели со всех сторон. Рамси сощурился от яркого света, ударившего в глаза, и не заметил, как натолкнулся на другого Безупречного. Он похолодел. Солдат спросил что-то на валирийском. Рамси растерялся. Он совсем не понимает этот язык, не говоря уже о том, что нужно на нем разговаривать! Сделав вид, будто он думает, Рамси опустил ящик на пол. Безупречный что-то рявкнул и указал пальцем в сторону, на причал, на который стаскивали все ящики, мешки и бочки. Рамси выдохнул и поспешил убраться с этого корабля. Кинув ношу, он слился с толпой и бросился бежать прямо по улицам столицы. Вот гавань, на которую приходили десятки кораблей, осталась позади, а пейзажи сменились на мрачные катакомбы замызганного муравейника. Рамси по-другому представлял себе главный город Вестероса. Улицы здесь были узкими и длинными. Жилые дома, походившие, скорее, на разрушенные хижины, стояли друг на дружке, словно грибы, разрастающиеся после дождя. Горожане прятались за оконными ставнями и не выходили наружу. Лишь изредка можно было встретить обычного человека, попадались только солдаты. Здесь были и люди Ланнистеров, и Тиреллов, и Мартеллов. Все вразнобой контролировали улицы. Рамси пару раз заметил, как патрули находили Золотого Плаща и убивали прямо на месте. Город покрылся кровью, а трупы убирали в телеги и куда-то катили. Из-за того, что он был переодет в форму Безупречного, его принимали за солдата. Местные жители, увидев его, сразу пугались и прятались. Ему казалось, здесь должно было быть совсем наоборот. Где овации? Где радостные крики спасенных, приветствующих свою королеву? Только ближе к замку Рамси видел выходивших на главную площадь. Простолюдины собирались в одну большую толпу напротив ворот и чего-то ждали. Рамси присоединился к ним, сняв шлем, чтобы проходившие мимо Безупречные не подумали, что он один из них. — Почему здесь такая толпа? — спросил он у какой-то старухи, стоящей рядом. Та посмотрела на его ожоги и презрительно сплюнула: — Новая королева хочет выступить. Если не принести извинения за разрушение города, то тогда не имею понятия, зачем еще ей понадобилось снисходить до нас с Железного Трона. — За разрушение? — Ее чудовище сожгло большую часть стен, а вместе с ними и людей. После прихода ее войска здесь многое поменялось, — несмотря на негодование, старуха выглядела устало и изнуренно. Щеки обвисли, трухлявое тело стояло и тряслось под легким одеянием, не предназначенным для зимы. — Чтобы увидеть беспредел, творящийся здесь, просто посмотри по сторонам, — фыркнул мужчина, подслушавший их разговор. — Каждого, кто хоть каплю поддерживает режим Серсеи Ланнистер, убивают и скармливают дракону. За сегодня убили полдюжины простых людей, не считая Золотых Мечей. — Королевы сменяются одна за другой, но ни одна из них не подумала о благополучии нас, смертных, — продолжила старуха, запахнувшись в шерстяной облезлый платок. — А еще хотели посадить бастарда Болтона на трон! — Оба безумца во главе государства — неслыханная чушь. Вернуться бы во времена Роберта… Рамси не подозревал, даже подумать не мог, что правление миролюбивой, милосердной, доброй женщины, которую он знал и любил, может начаться с массовых убийств. Это, скорее, было в его натуре, а не в ее. Он бы лил кровь рекой, а не она. Так долго добиваться мирных переговоров и сдачи города, чтобы прийти и силой подмять под себя… Он посмотрел на людей, стоящих здесь, на эти гневные злые рожи, испещренные шрамами голода и холода. Смотрел, как они скалились на проходящих мимо солдат, смотрел, как кипела ненависть в их жилах. И понимал, что чувствовал к ним ответное отвращение. Знали бы они, кто стоит перед ним, вгрызлись бы ему в шею, не задумываясь. А он еще смел их жалеть! Сами горожане были болезненной язвой, гноем, который нужно выковырять и забыть. Рамси протиснулся внутрь толпы, чтобы иметь возможность посмотреть на выход Дени из первых рядов. Наконец, ворота замка открылись. Показалась драконья шея и рогатая голова. Люди испугались внезапного чудовищного крика, но Рамси не обратил на него внимание. Его привлек женский силуэт, аккуратно вышедший из-за массивных дверей. Она была прекрасна. Еще красивей, чем в последнюю их встречу. На ней было темное платье, подчеркивавшее изящные очертания талии, и черные сапоги. Серебряные волосы заплетены в косу. Руки сложены замком. На ней была корона в виде трехглавого дракона. Драгоценные камни сверкали на ней, словно тысяча звёзд. Народ затаил дыхание при виде драконьей королевы и чудища за ее спиной. Все сжались в кучу. Кто-то вообще развернулся и убежал от страха, но многие остались на месте, боясь навлечь на себя гнев Таргариена. Дени обвела пришедших взглядом, полным доброжелательности. Она светилась от счастья, в отличие от горожан. Ее будто не волновало состояние столицы и творящийся мрак на улицах. Один из стражников воскликнул: — Перед вами Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов, первая своего имени, королева Ройнаров, Андалов и Первых людей, защитница государства, разрушительница оков и матерь драконов. Люди не спешили склонять колени, но рев дракона заставил их это сделать. Рамси, чтобы не выделяться, повторил за всеми, не сводя с нее взгляда. — Вестерос долгое время страдал от правлений узурпаторов раз за разом, — громко сказала Дени. Толпа, что пришла взглянуть в лицо девушке, взявшей Королевскую Гавань за два счета, зашептались. Кто-то гневно, кто-то одобрительно. Рамси слышал много шепотков вокруг себя, но для него все они — эти жалкие обездоленные люди — были ничем перед ней. Она была так близко, но он не мог до нее дотронуться. — Роберт Баратеон поднял восстание против моей семьи и вскоре был убит после долгих лет гнусного правления. Его братья, что грызлись между собой, тоже убиты, как и династия Ланнистеров, пришедшая на их место. Все те, кто отобрал у нас трон, давно в могиле, и дом Таргариенов наконец-то воцарился в королевстве, которое создало само. Я пришла сюда, чтобы восстановить мир в государстве. А для него нужна кровь тиранов, терроризирующих вас, простых людей. Поэтому последние недели мои солдаты очищают город от оставшихся крупиц власти Серсеи Ланнистер. Сегодня Безупречные привезли провизию с Драконьего Камня. Нуждающимся будут выдавать еду и одежду, а совсем скоро наладятся торговые пути с Простором, Западом и Дорном. Однако это не последняя война, ждущая нас. Люди тревожно запричитали. Чтобы утихомирить народ от новой паники, Дени повысила голос: — Бастард Эддарда Старка — того самого Старка, которого казнили в этом городе — возомнил себя наследником престола. Он оседлал одного из моих драконов и сейчас идет со своей армией в столицу. Вам следует запереться в своих домах и не выходить на улицы без острой нужды. Все нужное вам будут доставлять Безупречные. Горожане зашевелились. Созданная толпа чуть было не удушила Рамси. Ему наступали на ноги, толкали локтями в ребра, заставляя шипеть от боли. Паника посеялась в глупых головах, заставляя их, как животных, бежать куда глаза глядят. Рамси не по его воле уносило прочь от Дени, в ряды вонючих голодных людей. Королева все уходила дальше и дальше от него и вскоре совсем потерялась среди голов и незнакомых мерзких лиц. — А вдруг Джон Сноу тот, кто спасет нас? — крикнул кто-то из толпы. Это заставило многих остановиться. Словно едкая зараза, она пронеслась до каждого угла улицы. А люди, повинуясь ее эффекту, разом заголосили: — Да, а вдруг он — истинный король? — Он оседлал дракона, значит в нем течет кровь Таргариенов! — Джона Сноу в короли! Долой шлюху! Гнев застелил ему глаза. Да кто они такие, чтоб решать судьбу всего королевства? Всего лишь жалкие людишки, трясущиеся от страха! Он начал расталкивать зевак, чтобы пробраться к Дени. Горожане стиснулись, повинуясь общему говору и крикам. Они находили надежду в человеке, о котором узнали только сейчас; настолько отчаялись, что были готовы отказаться от своей спасительницы в пользу того, кто идет сжигать столицу. Увидев краем глаза, как Безупречные встали вокруг королевы, пытаясь защитить ее от грядущих нападков, Рамси совсем разгневался: — Да вы все с ума посходили! — закричал он. Те, кто находились рядом, повернули к нему головы. — Как вы можете закрывать глаза на ту, кто спас вас из рук Серсеи Ланнистер, что вогнала вас в голод, словно стадо тупых баранов? Закрыла все пути в столицу? Вам дают свободу и освобождают от тирании узурпаторов, а вы в ответ поддерживаете этих самых узурпаторов! Дени остановилась. Этот голос показался ей до боли знакомым. К нему оборачивались, бросали осуждающие и задумчивые взгляды. Кто-то даже кинул в него камень. Но, повинуясь какому-то животному инстинкту, он бросился бежать вперед, к уходящей королевской процессии. Он боялся не успеть, боялся, что ворота закроют прямо перед его носом. Ему удалось выбраться на свободу, только Безупречные, не успев он разинуть рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха, схватили его за плечи и потащили к Дени. Шлем выпал из рук, да и сам он невольно обмяк. Люди позади бесновались и измывались над ним как могли, но драконий крик заставил их всех замолчать и разбежаться. На улице остались только солдаты и он — напротив своей королевы. Его бросили ей под ноги. Он несмело поднял на нее взгляд, словно прибитая собака. Дени слегка вздрогнула, увидев ожоги на его лице. Она боялась? Ей было мерзко? Рамси не понимал, что она испытывала: это лицо, вырезанное из мрамора, не выдавало никаких эмоций. Он несмело встал, чтобы глядеть на нее сверху вниз. Все такая же ужасно прекрасная. Правда теперь ее движения были скованы из-за короны, отягчающую ее лик тяжелой ношей, пусть и красивой. — Как ты выбрался из темниц? — первое, что спросила она. — Нашел лазейку. Они говорили так просто, будто между ними не было той пропасти, из-за которой они разрушились. Будто не прожили все последние недели в ужасной печали и боли. Ее холодный взгляд немного начал таять, движения превратились в ласку, а на лице застыла скромная улыбка. Она скучала по нему. Тот порыв злости, сопровождавший ее в те роковые дни, совсем исчез. Дени снова превратилась в саму себя. Он повиновался ей, почувствовав внезапный порыв чувственности, до этого ни разу его не касавшийся. Это были не страсть и не жар, которые появлялись в начале. Это была любовь — размеренная, спокойная и нежная. Только шаткая. Вот улыбка, украсившая ее лицо, исчезла. Она вновь нахмурилась. Отчаяние заставило Рамси взять ее за руки и не отпускать. Безупречные хотели было скрутить его, но королева их остановила. — Я дала себе слово никогда тебя не видеть, — сказала она, рассматривая его шрамы на пальцах. Голос звучал безжизненно. — Не смогла убить, как бы ни пыталась найти в себе силы для этого. После такого ты должен был уехать обратно на Север, а не сюда. — Твое решение казнить меня было справедливым. Я не злюсь на тебя, и приехал сюда, чтобы быть с тобой, — он уткнулся носом в ее макушку. Холодно-мерцающие камни в ее короне неприятно резанули ему по коже. — Все предали нас, Дени. Кроме нас ничего не важно. Важны только мы. — Знал бы ты, как мне было одиноко… — одно лишь воспоминание о том ужасном времени заставляло ее сжаться. Она на миг дала себе волю расслабиться. — Меня не до сих пор не отпускает ужасное чувство, будто я умираю изнутри. Никогда не думала, что от любви может быть так больно. Потом она отпустила его ладони и спрятала руки за спину. И снова в ней проступила скованность, какой-то холод. — Из-за тебя я чуть было не лишилась разума. Ты оставил меня в самый разгар сражений, когда я так нуждалась в твоей помощи. До сих пор не могу поверить, что человек, которого я так любила, действовал за моей спиной. Это не так просто забыть, как ты думаешь. Ему не нашлось, что ответить. Его снова гложил стыд. Дени покачала головой и отвернулась. Отряд новоприбывших Безупречных встал перед ними и поклонился. Во главе был сам Серый Червь. Заметив Рамси, он поначалу насторожился и хотел было отшвырнуть его от Дени, но та сделала знак стоять на месте и отпрянула. — Моя королева, разведывательные отряды доложили, что на столицу надвигается вражеская кавалерия во главе лорда Эдмара Талли и пехота с лордом Робином Арреном, — доложил Серый Червь. Дени встрепенулась, выпрямилась. Сразу взглянула на небо в поисках Джона. — Ворота столицы восстановлены? — И укреплены, даже самые старые. Если они попытаются их брать, им придется столкнуться с трудностями. — Замок им точно не получится взять. Предупреди главнокомандующих армий и собирайте силы. Закрывайте выходы из города и порты. — Будет сделано. Но что делать с ним? — он кивнул в сторону Рамси. — Этот изменник сбежал из темниц и проплыл с нами на корабле с провизией. Прикажете казнить или снова кинуть в камеру? Королева кинула на Рамси быстрый взгляд. Она смешалась. Его поступку не было прощения, но ей все равно было тяжело отпускать его. — Я могу сражаться, — подал Рамси голос. — Пусть сражается, Серый Червь. Дай ему оружие. Рамси благодарно взглянул на неё, но она отвернулась и скрылась за воротами. Он снова был один против целого мира. Его покинуло чувство окрылённости, оставив большую дыру в груди. Ей непросто не только видеть его, но и ощущать рядом. Теперь это была Дени, которая была до их встречи. Искупить вину будет сложно, но это лишь малая расплата за все его грешки. Главное — они живы. И им нужно пережить ещё один день, чтобы быть вместе. Ему грубо всучили ножны и лук со стрелами. Серый Червь не разделял всеобщего равнодушия и относился к бывшему пленному так же презрительно, как всегда. — Если ты думаешь, что сможешь надеяться на помилование, спешу тебя разочаровать, — прошипел он и, кивнув отряду, растворился среди собравшихся солдат, снующих туда-сюда. Растерявшись, Рамси поначалу не знал куда податься. Мимо него проходили многие, но никто не узнавал в нём бывшего короля Севера. Ему пришлось слиться с толпой просторцев, которые направлялись к одним из укреплённых ворот. Разведчики доложили, откуда пойдёт первая волна нападавших, поэтому армия сосредоточила свои силы только на определённых местах — на Божьих, Драконьих и Старых воротах. На остальных установили лишь сотню солдат и оруженосцев. Когда Рамси остановился возле Божьих ворот, ему приказали взобраться на стену к остальным лучникам. Особого желания спорить не было, как и отстаивать свой статус, которым он обладал, поэтому спокойно поднялся с остальными людьми и осмотрел местность. К столице уже приближались войска противника. Там, вдалеке, среди тысячи тел, растворялись знамена Талли и Арренов. — «Продажные твари», — он лично набьет морду Эдмару, если ему предоставится случай. — Строимся в два ряда! — громко и зычно прокричал главнокомандующий в блестящих доспехах. На панцире сверкало золотое дерево. — «Лорд Рован», — вспомнил Болтон. — «А где Дикон Тарли?» Ему было некого спрашивать, поэтому он сморгнул наваждение и вытащил стрелу. Они, спокойно стоящие, словно горгульи, с выставленными луками, наблюдали за тем, как вражеское войско медленно подступало к городу. Первыми шла пехота, за ними тянулась конница. Кто-то нес на плечах тараны. Они разделились на два отряда. Первый направился к Старым воротам, второй к Божьим. Чем ближе подступали противники, тем сильнее Рамси ощущал предстоящую битву. Пройдя через многие испытания, в нем уже не было прежнего волнения. Голова была трезва, мышцы налились силой. Он был полон решимости выжить. В небе показался драконий силуэт, а за ним — громкое утробное рычание, заставившее многих вскинуть головы от испуга. Распахнулись зелёные крылья — Рейгаль. Рамси приготовился к огненной атаке, но позади них вылетел второй дракон и, широко размахиваясь, устремился прямо ввысь. Дрогон быстро набирал высоту мощными хлопками крыльев и выглядел куда здоровей Рейгаля, неумело накренившегося к земле. Пока драконы танцевали в небе, они внизу принимали бой. Солдаты Талли подняли щиты над головами и вместе с тараном начали бить ворота. Лучники поджигали стрелы и целились в бреши между щитами. Кого-то задевало, а кто-то выставлял дополнительную защиту и отсекал все шансы на успех. Тогда они начали кидать булыжники прямо на них. Много кого вывели из строя, а ворота все не хотели поддаваться. В человека рядом попала стрела. Рамси отпрянул от упавшего трупа и пригнулся. Лучники снизу начали обстрел стен. Они задели еще пару зевак, пока Рамси натягивал тетиву и отползал на достаточное расстояние, чтобы незаметно выстрелить. Стрелы, рассекая воздух, пронзили сначала одного лучника, потом второго, а затем и третьего. Повинуясь вновь ожившему инстинкту, Рамси, даже не целясь, попадал в воображаемые мишени. Он был словно на тренировочном поле, и люди здесь были соломенными мишенями. Ему вспомнился он маленький, только-только начавший свой путь безымянного бастарда. Все это было бы будто игрой воображения: и драконы, и взятие Королевской Гавани, и то, что он стоял здесь и отбивал атаку. Может ему и правда все снится? Может он до сих пор находился на Драконьем Камне? Стрела, пролетевшая мимо, задела его здоровую щеку. Он чертыхнулся. Нет, не сон. Натянув тетиву, он начал обшаривать глазами стрелявшего. Это был Эдмар Талли, находившийся внизу, среди таранивших ворота. Самодовольная уверенность прилипла к его красному лицу. Рамси смахнул со скулы капли крови и пустил стрелу. Она приземлилась тому прямо под ноги. Эдмар, мысленно приняв вызов, начал целиться в него, но не попадать. А Рамси будто бы нарочно не целился в его голову: ему хотелось поиграться с ним на расстоянии, помучить. Была б его воля, он бы убил того с первого раза, но видеть, как корячился Эдмар, пытаясь его задеть, было просто невыносимо-восхитительно. Дрогон спустился вниз. Эдмар на миг отвлекся и заорал: — Тараньте сильнее! Конница, испуганно вставшая на дыбы, начала разбегаться и путать строй. Рамси искренне рассмеялся. Но, заметив, как Дрогон открыл пасть, натянул тетиву и пустил стрелу прямо в шею растерянного Талли. Тот повалился наземь, прикрывая рукой струящуюся кровь, и так и застыл. Драконий огонь сжег его вместе с еще сотней трупов прямо на месте. Внезапно налетевший Рейгаль отвлёк дракона от дальнейшей жаровни, поэтому ему пришлось рвануть вверх, оставив лошадей с солдатами догорать. Однако на место погибших пришли новые и продолжили выбивать ворота. И им это удалось. Как обстояли дела с другими осажденными воротами Рамси не знал, но поспешил отстаивать эти. Обожженная рука очень неумело держала меч. Окаменевшие пальцы еле стискивали рукоятку и не могли поднять ее выше головы — настолько тяжелым было оружие. Пришлось пользоваться другой рукой, что покрепче. Через обугленные останки, камни, горящие доски перепрыгивала уцелевшая конница и топтала всех подряд — своих и чужих. Лучники выстреливали коней, а солдаты добивали повалившихся навзничь ездоков. Сам Рамси не кичился и не лез на рожон; убивал только тех, кого мог запросто прикончить. Рядом с ним сражались абсолютно разные люди, скрепленные одной стороной. То тут, то там мелькали смуглые дорнийцы с густыми вьющимися волосами, просторцы в своих зеленых дублетах, западники в позолоченных шлемах, Безупречные с копьями наперевес. Все вместе, слаженно, они не давали проходу противникам, рвущим их оборону по швам. А в городе тем временем царил хаос. Люди, узнавшие об очередном нападении на столицу, начали собирать пожитки и ломиться в остальные уцелевшие ворота. Теперь войску королевы приходилось успокаивать и их, потому что приказ открыть ворота не поступал. Особо бесноватых, кто ломился, несмотря на запрет, убирали, даже не взглянув. Но толпа была не настолько отчаянной: подкормленная яростью и желанием жить она хватала все, что попадалось под руку, и спешила сбежать отсюда, даже не подозревая, что за воротами ее ждали притаившиеся рыцари Долины, готовые войти в город, чтобы прирезать всех. Драконы кидались друг на друга прямо над крышами домов. Они терзали когтями, зубами, хлопали крыльями, будто в настоящем опасном танце. Дрогон был массивней и быстрей, поэтому атаковал вдвое яростней, зато Рейгаль хорошо уворачивался и пускал в ход огонь. Двое чудовищ, двое голодных зверей, двое братьев убивали себя на глазах тысячи людей, ждущих их погибели. Драконы! Как прекрасны были драконы, несущие в себе мир и добро! И как ужасны были те, кто вырывал из груди последний живой вздох. Они — погибель и разрушение. Они — божество. Дени держалась изо всех сил. Теперь ее не била дрожь, лишь холодели руки от каждого сделанного выпада. Она боялась навредить Рейгалю, но была жестока к Джону Сноу, сидящему у него на спине. Она направляла Дрогона так, чтобы тот повалил всадника на землю, но Джон, зная ее маневры, специально подставлял либо хвост, либо лапы. Рейгаль, несмотря на раны, оставшиеся после битвы с Королем Ночи, все еще имел храбрость дать бой. Если Джона не волновала гибель драконов, то для Дени это было ее самой глубокой слабостью. И бастард этим прекрасно пользовался, пытаясь уронить или толкнуть Дрогона, чтобы тот придавил к земле всадницу. Она видела, что ее дракон уже устал, изнуренный жаркой битвой. На боку зияла глубокая рана, что кровоточила при каждом взмахе крыльев, а одна из лап была насквозь прокушена. Рейгаль тоже отделался весьма тяжело, и Дени боялась, что оба дракона к концу осады умрут. В отличие от нее Джон не хотел сдаваться и все упрямо и упрямо нападал. Откуда в нем столько пыла и мощи? Ярость и скорбь делали из человека чудовище. Дени тоже чувствовала это, когда в бурю нападала на него с тыла с желанием убить. Теперь в ее груди зияла дыра, и в ней не было ничего, что давало бы силы противостоять Джону. Была только тоска. Тоска по тому, кто сейчас находился где-то в городе. Сейчас, высоко в небе, она поняла, что это предательство ничего по сравнению с тем, что между ними было. Тогда она повелась на свои эмоции, не понимала, что творила. Жгучая боль прошла, уступив место хрупкой нужде быть счастливой. Когда это все закончится, они будут вместе. Обязательно будут. Пока Джон кружил и нападал маленькими рывками, Дени отступала и нападала в ответ. Будто лакомая дичь, они с Дрогоном лавировали из пасти Рейгаля. В конце-концов Дени надоели эти догонялки. Она направила Дрогона тараном. Тот толкнул брата рогатой головой прямо на Красный замок. Огромная туша упала на эти массивные высокие стены. Кирпичик за кирпичиком падал прямо на землю, оставляя после себя густую пыль. Миг — и от величественного строения не осталось и следа, только огромная прореха в стене, из которой вылезал Рейгаль. Все еще живой, все еще дышащий, он ревел и взмахивал крыльями, но его самой огромной ошибкой было пустить пламя. Потому что под замком находились залежи дикого огня. Раскачивая мордой, он поливал все вокруг жарким пламенем, а когда оно достигло припрятанных Серсеей залежей, те извергли из себя густой зеленый взрыв прямо под Рейгалем. Дрогон был высоко, когда произошел взрыв, но даже его оттолкнуло в сторону от резкого воспламенения. Дени пришлось прижаться к его спине. Половина замка просто посыпалась. Его сады превратились в пепел. Красный кирпич сделался обугленно-черным. Все в городе почувствовали этот взрыв и пошатнулись от земного толчка. Рамси, услышав краем уха о резком хлопке, почувствовал, как земля под ногами затряслась. Он поднял голову и встретил резкую зеленую вспышку, застилавшую глаза от яркого света. Все, кто сражались, невольно прищурились. А когда свет погас, оставив после себя высокие языки огня, пожравшие замок, на город опустилась пелена удушающей гари и смога.***
Дикий огонь горел долго. Понадобилось пару дней для того, чтобы он окончательно потушился, и можно было спокойно войти за ворота замка. Точнее того, что от него осталось. Рамси перешагнул через мелкие обломки массивных дверей. То тут, то там валялись трупы людей, и догорали последние зеленые огоньки. То строение, что стояло на возвышении холма, потеряло свое великолепие. Он вскинул голову наверх, но узрел невысокие башни и крыши, а разломанный камень и кирпич. Окна были разбиты. Черепица раскрошилась и стерлась в труху. Везде летала пыль, забирающаяся в ноздри и глаза. Она удушала, слепила, не давала открыть рот. Ужасный смог, нависший здесь, не отпускал город еще на протяжении долгих месяцев. Вместе с ним в отряде был Серый Червь, вызвавшийся найти свою королеву, Давен Ланнистер и еще парочка других людей. Все остальные занимались вылавливанием остатков солдат Талли и Арренов. Казнили их прямо на месте. Пытались найти и Робина Аррена, но тот, видимо, не пришел в столицу во главе войска и остался в Орлином Гнезде. За все это время от Дени не было ни единой новости. Небо застилала такая плотная завеса, что не проглядывало солнце, не то что дракон. Рамси все рвался пробраться в замок, но его не пускали. Сейчас, когда дикий огонь потух с концами, он первым вызвался на вылазку. И теперь он здесь, среди трупов и обломков, среди ужасающей гари. Он шел вперед. Вот он увидел мертвого Рейгаля. От него почти ничего не осталось: огонь разъел всю морду и чешую на теле. Осталось лишь что-то наподобие черепа и раскинутых крыльев. А рядом с ним валялся почерневший труп Джона Сноу, придавленный камнями. От его смерти Рамси ничего не испытал, только равнодушие. Обойдя периметр замка, он не нашел ни намека на Дени. Бешеное сердце слегка успокоилось: значит, она не мертва. Вдруг он услышал в отдалении долгий и протяжный драконий клич. Он донесся откуда-то сверху! Повинуясь чувствам, а не разуму, он бросился внутрь, спотыкаясь о кирпичи и стекла. Основание строения было цело, а значит, подняться по лестнице еще было возможно. Но не везде она была цела: где-то не доставало ступеней, где-то стен или пола. Богато украшенные люстры все упали, и внутри теперь было еще темнее, чем снаружи. А драконья песнь казалась все ближе и ближе. Он поднимался, шел по коридорам, по этим еле уцелевшим комнатам. Некогда дорогое убранство теперь было пыльным и сломанным. Он шел по роскошному мрамору, но самой роскоши не ощущал. Рамси попал в какой-то кошмар, в котором не было выходов. Перед ним показались расписные двери, а за ними большой зал. Он несмело шагнул внутрь. Потолка не было: обвалился. В стенах зияли дыры. Высокие колонны сломались и хаотично лежали по разным углам. Одно лишь осталось целым — Железный Трон. Рамси увидел его на пьедестале и удивился его массивности. Перед ним был настоящий трон, сплавленный из тысячи мечей Эйгона Завоевателя! Но он был ничто по сравнению с той, кто сидел на нем. Дени… У него сперло дыхание. Она была целой и невредимой! Сидела прямо перед ним, в ореоле железных мечей. А обернувшись, он заметил Дрогона, тоскливо поющего скорбную песнь. Он подошел ближе. На Дени не было ни пятнышка грязи и пыли. Та же чистая одежда, что была на ней, та же коса и корона на голове. Словом, королева чудом осталась в королевском одеянии. Когда он устало склонил колени, приникнув губами к подножию трона, она тихо встала с места и остановилась рядом. — Я рад, я так рад что ты жива… — бормотал Рамси. Он вымотался. У него больше не было сил дышать. Переживания сперли его дыхание. Он дрожал, но дрожал от счастья. Грязный и измотанный, он стоял на коленях перед чистым обликом прекрасного. Дени очень долго молчала, так что ему подумалось, будто ее вовсе не было. Но вскоре она дотронулась пальцами его волос — нежно, как умела только она. Потом подняла его голову за подбородок. Он несмело узрел спокойное и мягкое лицо. Черты прежней холодности исчезли, сгладились. Ее щеки покрыл легкий румянец. Губы улыбались той робкой улыбкой, о которой он мечтал последнюю вечность. Ему захотелось дотронуться до них, но он так устал, что не смог встать с места. — Милый мой Рамси, — тихо проговорила она. Ему казалось, что ее шепот раздался эхом посреди пустынного зала. — Ты нашел меня даже здесь. Он дрожащей рукой сжал ее ладонь и ужаснулся тому, насколько она была холодной. Уголки ее рта дрогнули, но она продолжила улыбаться. — Больше мне не придется тебя искать, больше нет, — его горячий шепот обжог ее пальцы. — Теперь мы всегда будем вместе, всегда. Больше ты не сможешь во мне сомневаться. Несмело, словно слепой котенок, он обнял ее за ноги и уткнулся в них лицом. Она была тут, рядом. Трогал ее, держал так сильно, что боялся отпустить. Он так скучал, так тосковал по этому телу, по этому запаху, по ее прикосновениям, что испытывал настоящую нездоровую ломку. Столько времени прошло с тех пор, как его заточили в темницу! Он упустил все эти дни мимо пальцев и сейчас наверстывал упущенное. Вся жизнь, все годы были впереди. Рамси сам не заметил, как расплакался. Стыдливо, по-детски, как никогда не плакал. Он не умел извиняться, не умел признавать свои ошибки. Он не был из тех, кто пытается быть хорошим и искренним. Это она научила его быть живым. И ему хотелось быть живым. — Прости меня, прости… я так сожалею, что причинил тебе столько боли. Заставил несправедливо страдать и принимать самый сложный выбор в твоей жизни, — его голос то срывался, то нарастал вместе с всхлипами. Соленые слёзы обжигали глаза. — Я не хотел этого. Понимаю, что мне не искупить все то, что я тебе причинил, но прошу, если у тебя есть силы, прости меня. Освободи от оков ненависти к себе! Она молча выслушивала его тираду и гладила по голове, словно мать свое дитя. А он изливался. Рассказал ей всю правду о своей прошлой жизни, все то, что ему пришлось пережить, ничего не утаивая. Он говорил, говорил и говорил, что задыхался прямо на ходу. Но никогда — никогда в эти долгие минуты не упускал ее тела. Дени всегда была с ним, рядом. И пока он говорил, она молчала. Но вот он вскинул голову и сел на ступени. Она села рядом. Их пальцы были сплетены в одно целое. — Я давно простила тебя, Рамси, — Дени говорила медленно, тянула слова и улыбалась. — Давно… Слезы высохли на его лице, но она все равно их вытерла и сама не заметила, как заплакала. От пережитой боли. От ненависти, некогда гложущей ее сердце. От раскаяния. Рамси прикоснулся к ее губам и почувствовал, как теряет разум. Но вот он оторвался от нее, закрыл на миг глаза. Рамси слышал ее дыхание. — Помни, что я люблю тебя, мой милый, — сказала она своим нежным голоском. — И благодарна тебе за то время, что было нам отведено. Никогда этого не забывай. Но вот ее дыхание оборвалось. Он распахнул глаза, но не увидел ее перед собой. Испуганно вскочив, он начал озираться по сторонам. В зале никого, кроме него и дракона, не было, а следы, которые он оставил на полу, принадлежали только ему. В этот момент он потерял не только ее, но и самого себя — свое сердце. Этот поцелуй был последним, что он испытал. Эти счастливые слова, пропитанные любовью, были последними, что он услышал. Рамси подбежал к дракону, но тот, зычно и печально закричав, будто плакал, взял что-то в лапы и взмахнул крыльями. Его крик отдался болезненным эхом по всей Королевской Гавани. Последнее, что Рамси увидел — были серебряные волосы. Дрогон унес ее. Унес ее в небо, от него. А вместе с ним и всю его жизнь. Он никогда не подозревал, что от любви может быть так больно. Сейчас он испытал это чувство вполне. Рамси снова упал на колени, но теперь от отчаяния, и взревел — от скорби, от тоски, от смерти, которые он испытал в эту минуту. Все это время он разговаривал не с ней, а со своим же призраком, воссозданным в голове. Она была настолько живой, что он трогал ее, целовал, касался! А сама Дени все это время была мертва. Прошло вот уже много лет, а Рамси до сих пор помнил те минуты слишком отчетливо, что боль, которую он почувствовал тогда, жила с ним и по сей день.