Happy Pills/Таблетки счастья

      Драко проводит всю неделю, пялясь на Гермиону во время отупляющих и повторяющихся встреч П.Р.Б.П.С, разрываясь на части, лишь бы выжать из неё ещё один задиристый ответ. Но как бы пристально он ни смотрел на неё, сколько бы ни раскачивался на своём скрипучем стуле, она отказывалась смотреть на него.       Не будет уделять ему время.       Не будет смотреть на него своими янтарными глазами.       Он ненавидит это признавать, но он скучает по их пылким перепалкам. Он жаждет их. Хочет больше противостояний. Это одна из немногих вещей в его жизни, которая держит его в здравом уме и которая интересует его, помимо наркотиков.       Но воспоминание о его жестокости по отношению к ней — как непрекращающийся звон в ушах, как назойливая пчела, которая жужжит прямо у него во рту, постоянно напоминая ему, какая он грёбанная задница. Никчёмный, ни на что не годный кусок дерьма. С каждой вибрацией он слышит всё больше о своих неудачах и разочарованиях.       Он слышит, что Гермиона Грейнджер не хочет иметь с ним ничего общего.       Никогда не хотела, никогда не захочет.       К концу недели его тошнит от одной мысли об этом. О возможности того, что она будет игнорировать его до конца программы. Он не может добиться от неё реакции; он был так уверен, что всё ещё сможет сделать это.       Но она упрямая сучка.       Ему нужно выплеснуть свой гнев. Нужно справиться с этим единственным известным ему способом.       Нужно заглушить её голос: мягкий, как самый прощающий бархат против шершавой кожи, но одновременно пронзительный, как гвозди, скользящие по классной доске.       Тем не менее, музыка для его ушей.       Большую часть ночей на этой недели слизеринцы оставались в своей квартире, довольствуясь курением травки и беззаботными сексуальными утехами.       Единственный источник счастья для Драко — это Эдриан и его чёртовы шутки.       — Знаешь, — начинает Эдриан, когда они обмениваются тупыми фразами, пока остальные расходятся по своим спальням, — если тебе когда-нибудь будет по-настоящему одиноко и тебе захочется компании…       — Эдриан, твою мать!       — Мы делим одну комнату. Не кровать, заметь, а комнату. Это было бы легко.       Драко вдыхает травку, пряча за ней свою вишневую улыбку.       — Отвали.       В конце они всегда вместе смеются. И Драко чувствует себя лучше — на мгновение. Но тьма всегда возвращается, быстро поглощая его снова, как если бы он внезапно обнаружил, что задыхается от горячего пара в маленькой комнате, частицы которой покрыты словесными напоминаниями о его неудачах.       В пятницу он решает занять себя чем-нибудь покрепче. После очередного болезненного сеанса П.Р.Б.П.С. и ещё одной неудачной попытки отгородиться от всего, что он чувствует к Грейнджер, Драко уговаривает своих друзей отправиться в Амортенцию. И они радостно соглашаются, решая, что они хорошо себя вели на этой неделе и заслужили немного развлечься.       Драко начинает свою ночь с нескольких глотков огневиски, прямо из горла своей бутылки. Он глотает обжигающий алкоголь с пугающей скоростью. Алкоголь распространяется и захватывает каждую клетку в его кровотоке, цепляясь за новообретенное чувство власти над ним. Тёплая жидкость сливается с его холодной кровью, в итоге его зрение затуманивается, а разум замыкается. Он придумывает идеальное средство, чтобы заглушить непрекращающийся голос Грейнджер, эхом отдающийся в его сознании.       Вытащи её отсюда, думает он, вливая в себя всё больше и больше алкоголя.       Выкинь голос этой сучки из своей головы.       Раскалённый луч полной луны бросает тонкий свет в их полутемную квартиру сквозь поднятые шторы. Он зовёт Драко по имени, соблазняя его выйти на свежий воздух и исследовать возможности ночи. Искать другие разнообразные лучи — более яркие и сияющие, чем сам лунный свет.       Драко смотрит на луну, источник вечного света в тёмном небе. Он задаётся вопросом, что является источником света внутри него. Есть ли он вообще.       Они уже полчаса подготавливаются к выходу, попивая различный алкоголь. Как только Драко выпивает больше половины бутылки огневиски, он начинает ощущать действие алкоголя. Но это совсем не похоже на наркотики. И он хочет большего.       Он облизывает губы, оглядывая комнату в поисках таблетки, кокаина — чего-нибудь, что могло бы дополнить и усилить ненасытную, но замедляющуюся скорость алкоголя.       Блейз быстро замечает его поиски "сокровищ". И он так же быстро его останавливает.       — Малфой, нет, — говорит Блейз, хватая Драко за запястье и качая головой, — успокойся. Ты почти выпил целую бутылку огневиски. Ты же знаешь, как опасно смешивать.       — Ты кто, моя мать? — огрызается Драко, опуская голову и свирепо смотря на друга. Он начинает смеяться, низкий и глухой звук исходит из глубины его живота. Выдернув руку из хватки Блейза, Драко продолжает шататься по квартире, прочёсывая пространство, чтобы найти эти грёбанные таблетки.       Его глаза внезапно видят их. Они зелёные и бледно-голубые, покоятся в прозрачных пакетиках на подставке для телевизора у стены. Просто умоляя, чтобы их проглотили.       — Я не в настроении заботиться о тебе сегодня вечером, как я делаю это обычно, — продолжает Блейз, понизив голос. Он снова хватает Драко за руку и тянет его назад.       — Но ты будешь, — протягивает Драко, оборачиваясь с хитрой ухмылкой, — у тебя руки целителя, помнишь? — Драко поднимает руки и крепко сжимает пальцы в воздухе, как краб, указательный и большой пальцы правой руки всё ещё сжимают горлышко бутылки, — Блейз и его маленькие суперспособности. Блейз-Целитель. Целитель Забини, дамы и господа! Пожмите ему руку!       Драко слышит свист, доносящийся откуда-то из комнат квартиры. Он поднимает правую руку в воздух со сжатым кулаком, наслаждаясь полученной реакцией.       — Драко, — вмешивается Дафна, подходя к Блейзу и кладя руку ему на плечо, — сегодня они тебе не понадобятся. Придерживайся чего-то одного, ладно? Мы уже говорили об этом.       Драко игнорирует её, слишком сосредоточенный на слабой струе алой крови, капающей из её носа. Он указывает на её лицо и говорит:       — Твой нос, Даф.       — Блять, уже? — Дафна подносит изящный палец к правой ноздре и смотрит на алую кровь на кончике указательного пальца, окрасившую её накрашенные ногти.       — Я позабочусь об этом, — шепчет Блейз, кладя руку ей на спину, а затем тащится через всю квартиру, чтобы взять свою палочку с прикроватного столика в своей комнате. Он возвращается и направляет её на Дафну, бормоча быстрое заклинание, и вдруг кровь перестаёт идти.       — Хотел бы я, чтобы ты делал это для меня каждый раз, когда у меня идёт кровь из носа, Блейзи-кинз, — с ухмылкой восклицает Эдриан, развалившись на их тёмно-синем диване, широко расставив ноги и зажав косяк между губ.       Справа от него сидит Пэнси, её спина прислонена к плечу Эдриана, а ноги лежат на коленях Тео. Нотт нежно гладит её ногу, его пальцы скользят вверх и вокруг её ажурных чулок, чувствуя каждое маленькое отверстие сетки, пока он не достигает подола её черного шёлкового платья.       — Ты никогда не просишь, — парирует Блейз с легкой усмешкой, — тебе нравится, как это выглядит, не ври.       — Я действительно выгляжу довольно круто, не так ли? — Эдриан ухмыляется, выпуская дым между пухлыми губами, — помните тот раз, когда Грейнджер подумала, что я сломал свой грёбанный нос? Она знает довольно много, но ей нужно освежить свои наркотичес…       — Осторожнее, Эдриан, — вмешивается Пэнси, кладя затылок на плечо Эдриана и смотря на него своими оленьими глаза, — а то малыш Драко начнет ревновать.       — Ах, верно, — говорит Эдриан с наглой ухмылкой и приподнимает брови, — Мои извинения, приятель.       Драко хмыкает и делает ещё один большой глоток из бутылки.       Блять, он не может сбежать от неё даже на две грёбанные минуты.       — Ты не упоминал о ней всю неделю…       — А зачем мне делать это? — огрызается Драко.       — Ну, это конечно прогресс с того, как ты всё время болтал о ней на Хэллоуин…       — Заткнись, Тео, — приказывает Драко, делая ещё один глоток и свирепо глядя на своего друга, его глаза пылают гневом.       Устав от его отношения, и беспокоясь о его здоровье, Дафна обхватывает рукой уже более чем наполовину пустую бутылку Драко и пытается вырвать её. Но он агрессивно дёргает её обратно, как будто одно мгновение вдали от неё убьет его. Дафна спотыкается, когда он притягивает бутылку, и, не удержавшись на каблуках, падает на колени перед Драко.       Блейз делает шаг вперёд, его ноздри раздуваются, но Дафна сама поднимается на ноги.       — Драко, перестань, — шепчет она, — хватит. Тебе больше ничего не нужно.       — Отпусти мою бутылку, Даф, — отвечает тот сквозь стиснутые зубы.       — Нет, — говорит она, качая головой и стоя на своём, — на сегодня хватит.       — С каких это пор ты стала отвечать за мои привычки?       — Брось, Драко. Я знаю, ты разочарован в себе…       — Прекрати, — бормочет он, качая головой, пытаясь отгородиться, отчаянно борясь за мгновение, когда ему не будут напоминать о его ошибках.       Дафна хмурит брови, делая всё возможное, чтобы убедить его остановиться пить.       — Ты много выпил, гораздо больше, чем следовало бы.       —Ты ведь всё знаешь об этом, не так ли?       Его слова прорезали пространство между ними, как отравленный кинжал, испаряя воздух, которым дышит Дафна, и заставляя её глубоко вдыхать напоминания о её собственных несчастный воспоминаниях. Эти воспоминания, когда она выблёвывает всё из своего желудка с прошлой ночи или устраивает сцену, или заставляет их всех опаздывать на встречи. Те, где она заставляет Блейза держать её волосы, когда она сама склоняется над унитазом; обнимать её по ночам, когда она дрожит в ожидании утреннего отходняка и ломки; или сжимать её руку, чтобы помочь ей ходить, когда она чувствует себя слишком слабой.       Всё, что она делает — это заставляет других помогать ей. Её самый большой страх — быть слишком зависимой от помощи и заботы других, когда она должна быть в состоянии сделать всё сама.       — Я знаю, что ты не это имеешь в виду, — шепчет она Драко, медленно качая головой, смотря на него таким чистым и незапятнанным дурными намерениями взглядом, что у Драко сжимается горло.       Он тут же жалеет о том, что сказал.       Он знает… Знает, что это не её вина…       — Я не это имел в виду, — тихо шепчет он, — я…       Он с трудом заканчивает предложение.       Омрачённая дружбой, которая выдержала испытание временем и обстоятельствами, Дафна кривит губы в лёгкой улыбке — как предложение мира, подходящее для них обоих. Не кричащая, яркая или публичная, но небольшая попытка успокоить напряжение.       И когда она поднимает большой палец, чтобы стереть алкоголь с уголка губ Драко, тот внезапно чувствует, как к нему на мгновение возвращается зрение. Он видит друга, якорь — кого-то, кто вернёт его назад, когда он находится на дне, когда события в его жизни обрушиваются на него и толкают его в глубину отчаяния.       Он всё ещё чувствует алкоголь. Он течёт в его организме. Но он также чувствует Дафну. Её ледяные глаза помогают ему противостоять алкоголю.       Затем, когда Дафна прерывает зрительный контакт с Драко, чтобы обратиться к ребятам, алкоголь снова берёт контроль. Запихивает это приятное чувство в самый дальний угол его совести и вновь обретает власть.       — Давайте пойдём, ладно? — кричит Дафна остальным, — у меня руки чешутся устроить херню сегодня с Титусом!       — Да, пожалуйста, — восклицает Пэнси, вскакивая с дивана и протягивая руки к потолку. Воспользовавшись её положением, Тео встаёт и обхватывает руками открытые бока Пэнси, прижимаясь головой к её плечу и страстно целуя её шею.       Голова Драко начинает пульсировать, когда становится заложницей алкоголя внутри него. Он передаёт контроль веществам в его теле; он уступает себя всему, что его подсознание желает этим вечером. Всему, что заставит его сделать алкоголь.       И до тех пор, пока ты продолжаешь использовать это слово, продолжаешь употреблять наркотики, продолжаешь игнорировать свою проблему и отказываться от любой помощи, которую тебе предлагают, ты никогда не убежишь из этого ада.       Он вздыхает через нос, воздух окрашен его яростью из-за её непрекращающегося голоса в его голове.       Может быть, думает он, ад — это именно то, где ему самое место.

***

      Обычное электрическое освещение. Сегодня оно душит его.       Драко.       Он не может дышать. Алкоголь отчаянно нуждается в новом хозяине, новом теле для пыток. Он знает, что должен заставить себя немедленно переместить алкоголь в унитаз, прежде он затмит его чувства и заставит упасть в неподвижное состояние.       Но жгучая жидкость прочно засела у него в желудке, ещё не закончив с ним. Стремится травить и жестоко обращаться с его телом ещё немного.       Драко.       Он даже не может насладиться ночью. Не может ясно мыслить. Свет проходит мимо его глаз, как грохочущие выстрелы в темноте и звуки сливаются в громкое жужжание в его ушах.       Думать — не вариант. Его мозг воспламеняется от обострённых ощущений, которые топят его в цвете, вибрациях и криках.       Комната кружится. Как будто он застрял в долбанной карусели.       Драко.       Его живот тяжелеет; в мгновение ока гравитация тянет его к полу.       Он обнаруживает, что стоит на четвереньках, ползает вокруг и изо всех сил пытается дышать под давлением, которое нарастает в его теле.       Руки у него липкие. Они приклеились к полу клуба, покрытому пролитыми напитками и потом.       Он видит черноту. Но его глаза открыты.       Он хватает ртом воздух, но вместо этого вдыхает запах тел, которые прыгают вокруг него, либо не замечая, либо не заботясь о его состоянии.       Кто-то наступает ему на руку. Он почти не кричит от боли, потому что даже не в состоянии различить её. Это просто… происходит.       Драко.       — Прекрати, — бормочет он голосу, его тело падает на пол, — оставь…меня…в покое…       Внезапно он чувствует, как кто-то обхватывает его под руки и тянет вверх, заставляя встать. Его тело безвольно висит под хваткой человека, а ноги волочатся по земле, когда он чувствует, как его спаситель пробирается и петляет с ним через пульсирующую толпу.       В ушах звенит, пульс усиливается до сильного и опасного уровня, Драко издаёт отчаянный стон. Тот проскальзывает сквозь зубы и пронзает воздух вокруг. И, за непрекращающимся звоном в ушах, он смутно различает своё имя, которое произносят снова и снова голоса, мрачные от обеспокоенности и страха.       Внезапно, он лежит спиной на облаке. Пурпурном облаке. Мягком и плюшевом.       Ощущение в животе нарастает по мере того, как всё замедляется. Он остро чувствует, как рвота встряхивается в его желудке, медленно двигаясь вверх по телу.       Он опускается на подушку и смотрит в чёрную дыру — нет, это просто потолок Амортенции.       Смутные и расплывчатые очертания тел нависают над ним. Неразборчивые голоса что-то говорят.       Он понятия не имеет, кто есть кто.        Он слышит слова, незаконченные предложения за пронзительным звоном.       — Прочистить….Желудок. Алкоголь…       — Блейз…необходимо…как…       — На его стороне…       Тёплые руки уверенно переворачивают его на левое плечо, и он оказывается лицом к толпе живых танцоров. Пока он наблюдает, как они танцуют в эйфории, эта картина закрывается несколькими другими фигурами, которые бормочут его имя.       Он просто хочет увидеть их снова. Хочет быть счастливым, чёрт возьми.       Он отделяется от своего сознания, будто вылетает в астрал, хватая ртом воздух, когда содержимое его желудка бешено вращается, как торнадо, поднимается вверх по его телу к горлу.       Его рот открывается, сухой и отчаянно нуждающийся в чём-то тёплом и влажном, чтобы улучшить его состояние.       — Вот так?       Драко делает глубокий вдох, готовясь к неизбежному.       — Dispello temeta!       Его внутренности взрываются, выливаются из него, как вода из крана. Его тошнит с дивана — куда, он не знает. Он просто делает это. Следует импульсу своего тела и магии. Не задавая вопросов.       Драко.       — П-помогите, — кричит он на мгновение, а потом его снова рвёт.       Свет начинает приглушаться, когда его глаза закрываются.       — Мы здесь… Драко…слышишь?       — Блять…он не… Драко?       Он снова зовёт на помощь, непроизвольно и бессознательно добавляя её имя к своей мольбе:       — Грейнджер… Герми…помоги…       Драко.       — Оставайся с нами, — слышит он, а затем слова становятся сбивчивыми и неразборчивыми для него.       Он вдруг осознаёт, что его ногти впиваются в ладони до крови.       Его снова тошнит, вытесняя алкоголь и содержимое желудка — всё, что внутри него.       Кроме неё. Как бы он ни старался, он просто не может изгнать её из своего разума, тела и души.       Драко.       Глубоко, в своей шкатулке самых тёмных секретов, он всё ещё чувствует её тело на своём. Чувствует её запах.       Его зрение ослабевает, и он погружается в тёмный сон, единственным ощущением, существовавшим в момент перед потерей сознания, был её острый запах клубники и ванили.

***

      Колено Драко не перестаёт дёргаться. Даже когда он впивается ногтями в бедро, чтобы скрыть волнение, колено не сдаётся. Оно прыгает вверх и вниз с сильным беспокойством, зудя из-за чего-то.       Это как резиновая лента, которую дёргают снова и снова, грозя порвать окончательно, но которая так и не рвётся.       Драко глотает свою ежедневную дозу Умиротворяющего бальзама, как и все остальные. Закрывая глаза и заливая его в горло, как ему было велено.       Он ненавидит то, как Аберфилд смотрит как он пьёт зелье. Ненавидит то, как сверкают его глаза, пока Драко глотает эту смесь, как будто одновременно демонстрируя и напоминая тому о его неограниченном контроле над всеми ними.       Как будто это то, в чём они больше всего нуждаются — чтобы кто-то контролировал их.       Драко жалеет, что не может прополоскать рот зельем, а потом выплюнуть кипящую жидкость прямо в грёбанное лицо Аберфилда.       Когда Грейнджер, по грубой каждодневной просьбе Аберфилда, подходит к каждому из них, чтобы забрать пустые флаконы, она всё ещё не смотрит на Драко. Она просто нетерпеливо вырывает пузырек из его руки. На короткое мгновение он чувствует, как её пальцы скользят по его, и он готов поклясться, что жар её гнева обжигает его кожу, когда они соприкасаются. Как будто она хочет показать ему, насколько он противен ей. Как будто одно прикосновение может заставить её кожу пылать от ярости.       Ярость. Синоним к страсти. По крайней мере для Драко.       Сегодня в группе довольно тихо, как будто они раз и навсегда подчинились воле программы Аберфилда. Они практически его грёбанные пленники, с принудительным проглатыванием его Умиротворяющего бальзама и внедрёнными маячками. В данный момент кажется вполне уместным, если бы Аберфилд привязал их к стульям и сам вливал в них Умиротворяющий бальзам. Запрокинув их головы за подбородки и безжалостно вгоняя жидкость в горло.       Новая персона, которая стоит среди них в комнате, тоже не похожа на многообещающего союзника.       — Я обсудил с министром Шеклболтом различные подходы к тому, как мы можем улучшить эту программу, — объясняет Аберфилд сидящим слизеринцами, включая Гермиону, которая заняла своё место среди своих сверстников, не желая даже делать вид, что является частью этого цирка.       Аберфилд продолжает, пристально глядя на Гермиону, когда произносит следующее предложение:       — Я пришёл к выводу, что вы все должны начать говорить с Целителем о ваших текущих обстоятельствах.       Гермиона смотрит на Аберфилда, её рот открывается от удивления.       Это было её грёбанное предложение, думает она. Её совет. Её предложение.       — Это Клео Брузер, ваша Целительница, — говорит Аберфилд, указывая на женщину слева. Она высока — почти такого же роста, как Аберфилд, но всё же значительно ниже Драко — и её прямые каштановые волосы лежат чуть ниже плеч. Её лицо худощавое, но всё же привлекательное, вытянутое и острое по краям. Её оливковая кожа светится на фоне тёмно-синего делового костюма.       Она смотрит на группу слизеринцев, глаза напряжённо пробегают по каждому.       — Верно, — бормочет Тео, — кто-нибудь ещё видит иронию в том, что нашего Целителя назвали «Вышибалой» или это только я? *(фамилия Bruiser/Брузер переводится как «громила, вышибала»).       — Спасибо за это некомпетентное замечание, мистер Нотт, — отвечает Целительница Брузер, нахмурив брови. Её голос, довольно мягкий, излучает твёрдые, но спокойные интонации.       — Это же не в первый раз, когда ты слышишь такое, да? — добавляет Эдриан, ехидно облизывая губы.       — Люди не обращают особого внимания на моё имя; их больше заботят мои услуги.       Гермиона выпрямляет спину, желание быть враждебной поднимается по всей длине её позвоночника. То, как целительница Брузер произносит это предложение, заставляет Гермиону нервно нахмуриться.       — А в чём конкретно заключаются ваши услуги? Ваши рекомендации? — спрашивает Гермиона.       — Ах, ты, должно быть, Гермиона, — говорит Целительница Брузер, игнорируя вопрос девушки, и вместо этого шагая вперёд, чтобы переступить границу круга. Затем она протягивает руку Гермионе для рукопожатия. Гермиона раздумывает над тем, чтобы не ответить на её приветствие, но, в конце концов, сдаётся, — я так много слышала о тебе.       — Не могу сказать того же, — бормочет Гермиона, отпуская руку и заметно вытирая её о штаны.       Драко ловит себя на том, что смеётся над комментарием Грейнджер, но в ту же секунду, когда она хмурится на него, он быстро сжимает губы в непоколебимом выражении лица. Она слегка вздыхает, ровно настолько, чтобы Драко увидел, как её грудь медленно поднимается и опускается в момент напряжения — то, что она часто делает, и чего ему всегда мало.       Он до сих пор дышит её жестами и манерами. Живёт на них, как на таблетках. Он не может удержаться от того, чтобы не запихнуть эти картинки в капсулы и не запить каждую из них глотком алкоголя.       И она посмотрела на него. Даже если это было только на мгновение, она, наконец, посмотрела на него.       — Целительница Брузер хорошо подготовлена, чтобы справиться с этой ситуацией, Гермиона, — заверяет Аберфилд, кладя руку на плечо Целительницы Брузер, когда она отступает назад, чтобы встать рядом с ним, — какое-то время мы были близкими друзьями…       — О, это, блять, чертовски хорошая новость, — ворчит Тео себе под нос.       — И она очень квалифицирована в лечении. В настоящее время она работает в больнице Святого Мунго, но согласилась приходить к нам три раза в неделю для индивидуальных занятий со всеми вами.       — Которые начнутся сегодня, — добавляет Целительница Брузер, — один за другим вы присоединитесь ко мне в одной из свободных комнат дальше по коридору. Я оценю ваше состояние, мысли и намерения относительно этой программы. Я буду записывать сеансы и делать заметки для дальнейшего использования.       — Мы можем просто сказать тебе прямо сейчас, чтобы сэкономить нам всем время, как именно мы относимся к этой программе, — фыркает Эдриан, и группа вторит его настроению. Даже Гермиона позволяет смешку сорваться с её губ, и она не пытается его скрыть.       — Ну, раз уж вам не терпится сделать это, почему бы вам не пойти первым? — спрашивает Целительница Брузер, указывая рукой на входную дверь.       Эдриан вздыхает, хлопая ладонями по бёдрам, прежде чем встать. Драматично, как всегда, Эдриан указывает пальцем на своих друзей, вращает его по кругу, пока не останавливается на Гермионе.        — Помни обо мне, Грейнджер! — театрально восклицает он.       — Ох, мистер Пьюси!       — Расскажи всем, какой я был красивый! Не дай им забыть и о моей очаровательной личности тоже!       Группа не может сдержать ухмылки и хихиканье, пока Эдриан пятится назад к выходу за дверь, прикасается пальцами к своим сморщенным губам и, подарив группе последний воздушный поцелуй, исчезает за закрытой дверью.

***

Пациент № 1. Эдриан Пьюси. 10:35

      Ц.Б.: Как вы себя чувствуете сегодня, мистер Пьюси?       Э.П.: Великолепно, дорогая, что насчет тебя?       Пациент № 1, кажется, питает большую уверенность в себе. Может быть слишком много для его же блага.       Ц.Б.: Я бы попросила, чтобы вы называли меня мэм, либо Целительницей Брузер, либо мисс Брузер.       Э.П.: Значит, не замужем?       Ц.Б.: Мистер Пьюси, пожалуйста.       Э.П.: Ладно, ладно, простите. Просто…ну, такая очаровательная женщина, как вы, должна иметь волшебника, который будет заботиться о ней. Или ведьму. Или кого-либо вы предпочитаете. А как насчет Аберфилда? Вы двое выглядите так, словно могли бы стать весьма влиятельной парой. Вы были бы как Влюбленные из Хогварста! Сейчас — вы должны согласиться — это довольно мило.       Пациент № 1 любит перенаправлять разговор, когда он становится слишком сложным. Возможно, использует юмор, чтобы справиться с более глубокими проблемами.       Ц.Б.: Почему бы нам не вернуться к разговору о вас.       Э.П.: Хорошо. Справедливо. О чем бы вы хотели поговорить?       Ц.Б.: Давайте начнем с того, что вы расскажете мне о своих родителях. Какое влияние они оказали на вас, как в детстве, так и в последнее время?       Э.П.: Блин, а вы не ищете лёгких путей. Однако, зачем отступать от классического вопроса? Давайте сразу перейдём к семейным проблемам. Очевидно, мой святой отец был Пожирателем Смерти, и моя мать оставила его в ту же секунду, как он получил метку. Умная женщина. Сбежала куда-то в Лондон. В конце войны мой очаровательный отец был приговорен к Азкабану — то есть, конечно, до тех пор, пока Аберфилд не освободил его. А теперь он вернулся в наше поместье, наслаждается незаслуженной свободой. А моей матери всё ещё нет. Не видел её с тех пор, как она уехала.       Ц.Б.: А как бы вы охарактеризовали свои отношения с отцом: позитивными или негативными?       Э.П.: Разве вы только что не услышали мою грустную историю? Он точно не был отцом года. Он даже пригрозил отречься от меня, если я откажусь от метки. Сумасшедший грёбанный ублюдок, говорю тебе! Думаю, всё это уже не имеет значения. Я не видел его почти четыре года.       Пациент № 1 не имеет хороших отношений с отцом.       Ц.Б.: А что насчет матери? Вы знаете, где она живёт сейчас?       Э.П.: Я думаю, она в… Барнете.       Ц.Б.: Вы пытались связаться с ней?       Э.П.: Ах…нет. Не совсем.       Пациент № 1 не поддерживает связь со своей матерью.       Э.П.: Я знаю, почему она ушла. Иногда мне хочется быть таким же сильным, как она. Сопротивляться всему, что мой отец устроил для меня. Всё было бы совсем по-другому, не так ли? Например, мы бы никогда не встретились! Мерлин, представьте себе мир, где вы не знаете, кто я. Не представляю, как это было бы ужасно для вас. Я знаю, со мной приятно быть рядом.       Пациент № 1, безусловно, использует юмор как механизм преодоления более глубоких проблем.       Ц.Б.: Есть ещё время, чтобы все изменить, мистер Пьюси.       Пациент № 1 смеётся над предыдущим комментарием, возможно, показывая своё недоверие к предыдущему утверждению.       Э.П.: Разве?

Пациентка № 2. Дафна Гринграсс. 11:02.

      Ц.Б.: Здравствуйте, мисс Гринграсс. Как вы чувствуете себя сегодня?       Д.Г.: Я в порядке.       Пациентка №2 физически дрожит.       Ц.Б.: Вы дрожите… Это как-то связано с маггловскими наркотиками, которые вы принимаете?       Д.Г.: С их отсутствием, вообще-то. Мне действительно нужно немного, если это возможно.       Ц.Б.: Боюсь, я не могу этого позволить, мисс Гринграсс. Ваш путь к реабилитации должен начаться сейчас.       Д.Г.: Пожалуйста, мне просто нужно немного. Просто немного втереть в дёсна. Это будет очень быстро.       Ц.Б.: Я не могу позволить этого.       Д.Г.: Тогда….мне нужен ещё Умиротворяющий бальзам.       Ц.Б.: Слишком много Умиротворяющего бальзама приведёт в опасное бессознательное состояние. Боюсь, что и здесь я не смогу вам помочь.       Пациентка № 2 выглядит неудовлетворённой.       Ц.Б.: Как часто вы употребляете наркотики?       Пациентка №2 отвечает не сразу.       Ц.Б.: Пожалуйста, не врите. Помните, мы сможем проверить всё по маячкам.       Д.Г.: Обычно принимаю немного каждый день.       Ц.Б.: И дополняете ли к наркотикам что-нибудь ещё?       Д.Г.: Иногда алкоголь.       Пациентка №2 регулярно изводит свой организм совмещением наркотиков и алкоголя.       Ц.Б.: Как вы себя чувствует после?       Д.Г.: Как дерьмо.       Ц.Б.: И как вы можете себе позволить всю эту контрабанду?       Д.Г.: Ну, вообще-то это забавно. Тео действительно очень умный. Всегда был довольно умён и изобретателен, но никто не отдавал ему должного уважения. Он на самом деле заколдовывает наркотики, чтобы их размножить, так что мы редко выходим. Но в магии есть подвох, который мы не можем разгадать. Каждый раз, когда число наркотиков увеличивается, они становятся немного менее эффективными. В конце концов, мы должны пойти и купить ещё. Но это работа Эдриана.       Пациентка № 2 выказывает огромное восхищение своими друзьями, о чём свидетельствует предыдущий комментарий.       Д.Г.: Я думаю, что не стоит врать, если вы собираетесь проверить наши маячки.       Пациентка № 2 осведомлена о возможностях маячка.       Ц.Б.: Я ценю это. Мисс Гринграсс, вы когда-нибудь представляли себе, что не зависите от наркотиков?       Д.Г.: Да. Когда я мечтаю по ночам.       Ц.Б.: И о чём вы мечтаете?       Д.Г.: На самом деле не о чём, а о ком.       Пациент № 2 имеет сильную эмоциональную связь с кем-то.       Ц.Б.: Есть кто-то, с кем ты видишь себя? Кто-то, кто может помочь вам с вашей проблемой наркотиков?       Д.Г.: Да. Он всегда там, в моих мечтах. Как мой якорь.       Ц.Б.: Ну, а о ком вы мечтаете?

Пациент № 3. Блейз Забини. 11:33.

      Ц.Б.: Мистер Забини, добро пожаловать.       Б.З.: Спасибо.       Ц.Б.: Как вы себя чувствуете сегодня?       Б.З.: Эм… Я в порядке.       Пациент № 3 кажется хочет задать вопрос.       Б.З.: Вообще-то, я бы хотел задать вопрос.       Ц.Б.: Конечно.       Б.З.: Я…э-э-э… В последнее время у меня сильный зуд. Чешутся грудь, горло, руки и, в особенности, бёдра. И ещё у меня какие-то стреляющие боли в районе центра туловища. Будто исходит из моей груди и прорастает за пределы как паутина. Мне интересно, основываясь на ваши знания Целителя, как вы думаете, от чего это может быть?       Ц.Б.: Ну, это новые симптомы?       Б.З.: Относительно.       Ц.Б.: Принёс ли вам Умиротворяющий бальзам хоть немного комфорта?       Б.З.: Не очень. Я чувствую боль даже сейчас.       Пациент № 3 жалуется на зуд и боли в теле.       Целительница Брузер делает глубокий вдох и вносит решающую правку в наблюдении, которую она написала на оценочном листе.       Она вычеркивает его.       Стирает слова полностью, как будто их никогда и не было.       Ц.Б.: Если я могу быть откровенной с вами, я предполагаю, что зуд и боли в теле являются результатом наркотиков, которые вы все принимаете.       Б.З.: Ну, возможно, но я не думаю, что это очень типичные симптомы…       Ц.Б.: Мистер Забини, что вы хотели сделать со своей жизнью?       Б.З.: Хотел?       Пациент № 3 заметно расстраивается из-за времени глагола, намекая, что он всё ещё планирует что-то сделать в будущем.       Ц.Б.: Извините, хотите. Что вы хотите делать со своей жизнью?       Б.З.: Я хочу стать Целителем.       Ц.Б.: Это замечательно. Почему?       Б.З.: Есть несколько причин, все они довольно разные, но, тем не менее, важные. В Хогвартсе я был превосходен в Зельеварении и Травологии. Это были просто занятия, на которых мне нравилось быть. И…когда я впервые получил метку, я хотел направить депрессию, которую я чувствовал, на что-то более продуктивное. Именно мадам Помфри предложила обучать меня в больничном крыле Хогвартса, и она сделала это без вопросов. Она показала мне, как правильно накладывать повязки на раны, произносить лечебные заклинания и варить целебные зелья. Она не знала моего секрета. Она была так добра. И я… Я хочу быть таким же для кого-то другого. Их смотрителем. Их якорем, когда они чувствуют, что никто другой не заботится.       Ц.Б.: Вы имеете в виду мисс Гринграсс?       Б.З.: Да. Я сделаю для неё всё, что угодно.       Пациент № 3 сделает всё, что угодно для Дафны Гринграсс.       Пациентка № 2 и Пациент № 3 имеют сильную, интимную связь.       Ц.Б.: Я бы посоветовала вам поразмыслить над этим желанием. Тело мисс Гринграсс слабое и усталое, а наркотики только ухудшают ситуацию. От одного Целителя к кому-то, кто хочет быть им, я бы рекомендовала вам начать лучше заботиться о ней.       Пациент №3 заметно взволнован.       Б.З.: Я могу о ней позаботиться. И я сделаю для неё всё, что угодно. Не считайте, что вы знаете что-либо о наших отношениях друг с другом или о наших отношениях с наркотиками, которые мы принимаем. Вы ничего об этом не знаете.       Ц.Б.: Я вижу, что задела вас за живое. Прошу прощения.       Б.З.: Она моя. Моя. И я делаю всё, что в моих силах. Я всегда буду делать всё возможное, чтобы заботиться о ней.

Пациент № 4. Драко Малфой. 11:59.

      Д.М.: Нервничаете из-за моего сеанса, мэм?       Ц.Б.: Напротив, мистер Малфой. Мне не терпится поговорить с вами.       Д.М.: Это в первый раз.       Ц.Б.: Как вы себя чувствуете?       Д.М.: Чёрт возьми, вы всегда должны начинать с этого вопроса во время таких вещей, не так ли?       Ц.Б.: Простите?       Д.М.: Вы, Целители, всегда задаёте одни и те же скучные вопросы.       Пациент № 4 возможно встречался с Целителем в прошлом.       Ц.Б.: Хотите сказать, что раньше встречались с другими Целителями?       Пациент № 4 не отвечает.       Ц.Б.: Вы обращались в прошлом за помощью, мистер Малфой?       Д.М.: Это как-то вас касается?       Ц.Б.: Обращались, не так ли?       Пациент № 4 закрывает глаза, дёргает головой и напрягает шею.       Ц.Б.: Вы сейчас пытаетесь применить Окклюменцию, мистер Малфой?       Д.М.: Чёрт возьми, ты такая же зубрилка как она.       Ц.Б.: Она?       Д.М.: Тсс. Я не хочу вдаваться в подробности.       Пациент № 4 думает о ком-то.       Ц.Б.: Мистер Малфой…       Д.М.: Почему бы вам просто не задать мне вопрос, который я знаю, вам до смерти хочется задать? "Что за чёртовы татуировки?" Салазар знает, что все, с кем я сталкиваюсь, так чертовски ими интересуются. Как будто у меня должна быть причина для каждой из них.       Ц.Б.: Ну, а у вас есть для них причина?       Д.М.: Нет. Они совершенно не важны. Раскрасил свою кожу, чтобы показать, какой хаос у меня внутри. Почему бы не вынести это на всеобщее обозрение? Быть именно таким, каким они меня считают?       Ц.Б.: Ваши татуировки, конечно, не кажутся неважными, если они, на самом деле, отображают то, что вы чувствуете внутри. Почему бы вам не рассказать мне хотя бы об одной из них?       Пациент № 4 нерешительно смотрит на множество татуировок на своих руках.       Ц.Б.: Как насчёт этой? Акула на правом запястье. Акула — по природе хищник, не так ли?       Д.М.: Полагаю, да.       Ц.Б.: Значит, вот как вы себя видите? Хищником?       Д.М.: Не совсем.       Пациент № 4 не видит себя в роли хищника.       Ц.Б.: Тогда почему всё-таки акула?       Пациент № 4 колеблется с ответом.       Д.М.: Потому что они решительные и упорные. Будут крушить всё на своем пути, чтобы добиться своего. И они неугомонные. Они постоянно жаждут большего.       Ц.Б.: Итак, вы бы охарактеризовали себя как неугомонного?       Д.М.: Для некоторых вещей.

Пациент №5. Теодор Нотт. 12:31.

      Ц.Б.: Присаживайтесь, мистер Нотт. Как вы себя чувствуете сегодня?       Т.Н.: Я хорошо, а вы?       Ц.Б.: Я в порядке.       Т.Н.: Ах, вы одна из этих людей.       Ц.Б.: Каких людей?       Т.Н.: Ну, кто отвечает «Я в порядке», а не «я хорошо», это многое говорит о человеке.       Ц.Б.: Например?       Т.Н. Ну, только то, что они…умные. И хотят, чтобы другие люди об этом знали.       Ц.Б.: Итак, исходя из вашей логики, вы не считаете себя умным, мистер Нотт?       Пациент №5 не решается ответить.       Т.Н.: Я не самый умный, нет.       Пациент №5 возможно борется с проблемами самооценки.       Ц.Б.: Ну, я слышала о вас кое-что, что заставляет меня не согласиться с этим.       Т.Н.: Оу?       Ц.Б.: Я слышала, вы весьма искусны в чарах.       Т.Н. И кто мой таинственный поклонник? Наконец-то! Я заслуживал одного, не так ли?       Ц.Б.: Почему бы вам не рассказать мне о некоторых других вещах, в которых, по вашему мнению, вы хороши?       Т.Н.: Вообще-то, я довольно хорош в Легилименции.       Пациент №5 — Легилименс.       Ц.Б.: Это так?       Т.Н.: Да.       Ц.Б.: Как вы научились?       Т.Н.: Мой отец.       Ц.Б.: Ах. Это были приятные уроки?       Т.Н.: Не особо. Но начнём с того, что влезать в чей-то мозг, разум, воспоминания и мысли не самое приятное занятие, поэтому я знал, что уроки будут мучительными.       Пациент №5 не имеет приятных отношений с отцом.       Ц.Б.: Вы больше увлекаетесь Чарами или Легилименцией?       Т.Н.: И то, и другое одинаково увлекательно для меня.       Ц.Б.: Понятно. Ваш отец научил вас Легилименции. Кто был вашим учителем Чар?       Т.Н.: Это, должно быть, профессор Флитвик. Славный малый. Он всё время говорил мне, что я….       Пациент № 5 не заканчивает фразу.       Ц.Б.: Раньше говорил вам что?       Т.Н.: Что у меня…талант. Что мои навыки были одними из самых сильных, которые он когда-либо видел. Что однажды я смогу написать книги, создавать заклинания, может быть, даже преподавать в Хогвартсе, если захочу.       Ц.Б.: Преподавать в Хогвартсе? Это то, что вы хотели?       Т.Н.: Ну, на самом деле это уже не имеет значения, не так ли? Они, вероятно, никогда не примут меня.       Пациент №5 имел жизненные цели и чувствовал связь с Хогвартсом.       Ц.Б.: И почему это?       Т.Н.: Вы — Целитель. Не можете сказать мне, что я полностью сломлен?

Пациентка №6. Пэнси Паркинсон. 12:59.

      Ц.Б.: Добро пожаловать, мисс Паркинсон.       Пациентка № 6 кажется недовольна этим обращением.       П.П.: Я бы предпочла, если бы вы называли меня Пэнси.       Ц.Б.: Есть ли для этого причина?       П.П.: "Мисс Паркинсон" слишком похоже на мою мать.       Ц.Б.: Разве это не миссис Паркинсон?       Пациетка №6 выглядит раздражённой.       П.П.: Действительно ли нам нужно углубляться в семантику? Фонетика для меня одна и та же.       У пациентки №6 глубокие фиолетовые мешки под глазами.       Ц.Б.: Понятно. И почему вы не хотите, чтобы вас называли как-то похоже с вашей матерью?       П.П.: Она — сука.       У пациентки №6 не очень хорошие отношения с матерью.       Ц.Б.: Вы хотели бы рассказать почему?       П.П.: Она и мой отец жестокие: ко мне, друг к другу. Я рада, что живу вдали от этого дома.       И с отцом.       Ц.Б.: И когда вы в последний раз видели своих родителей?       П.П.: Прямо перед тем, как их отправили в Азкабан. Где им и место.       Пациентка №6 испытывает сильное недовольство своими родителями.       Ц.Б.: И они были освобождены по программе реабилитации мистера Аберфилда два года назад?       П.П.: Да. Они с комфортом живут в Паркинсон-мэноре. Вероятно, в отдельных крылах. Возможно, никогда не видят друг друга.       Ц.Б.: Как это заставляет вас чувствовать?       П.П.: Не моя проблема. Это их дом. Если они не хотят бороться за отношения — бороться за любовь и семью — тогда я, чёрт возьми, не буду их заставлять.       Ц.Б.: Вы чувствуете, что именно поэтому так сильно хотите отличаться от своих родителей? Потому что вы хотите бороться за любовь?       Пациентка №6 кажется сбитой с толку вопросом о любви.       Ц.Б. Вы чувствуете любовь к кому-нибудь, Пэнси?       П.П.: Да. К нескольким людям.       Ц.Б.: Вы стремитесь показать свою любовь людям, потому что хотите отделить себя от мира, созданного вашими родителям? Мир, в котором нет любви?       П.П.: Я, полагаю, что так.       Ц.Б.: Что значит для вас, любовь, Пэнси?

Конец первого сеанса.