20 декабря 2020.
— Он ненормальный, да? Блестящие белые полы с чёрной крапинкой, лежащие плитками, и собственная рука следователя, держащая над ними бутерброд. Он надкусывает и съедает за раз почти половину, отвечая напарнику: — Чем дольше живу, тем сложнее мне отличить, что нормально, а что нет. — Я слышал, что он поступил в престижный колледж и работал на государственной службе какое-то время. Зачем ему заниматься подобным? — мужчина помладше заливается кофе, решая обойтись без нормального обеда. Сейчас не до этого: такой случай попадается впервые. — Зачем кому-то вроде успешного молодого мужчины заниматься подобным? Он влезает в дома незнакомых людей и просто… Ходит по ним? Ни в одном из проверенных особняков и квартир не было пропавших вещей. Ни одной. — Очень странно, — понимающе кивает следователь. — Ну, рано или поздно поймаем это чудо и спросишь у него сам. — Может быть он психопат-извращенец, который любит подглядывать за парами? — Это уже неважно. Ему всё равно грозит срок за вторжение. *** 22 декабря 2020 года. С тех пор, как Чонин увидел его впервые — не было ни минуты без мыслей, равных «интересно». Каждый раз, проходя мимо комнаты, где они с Чаном были вместе, Ян оглядывается. Замирает в коридоре, на лестничных пролётах, задирая голову к потолку, потому что тот отражает всё, что происходит внизу. И хочет, безумно хочет увидеть ещё раз, посмотреть хотя бы одним глазком. Или как минимум убедиться, что он смотрит. Можно назвать это неправильным, но если упражнение, которое решил назначить психолог, и должно сработать, то оно начало делать это уже сейчас. В блокноте уже целый один пункт. И всё же, есть у людей определённый спектр инстинктов, который помогает чувствовать то, что не увидеть глазами.«Как выглядит сумрак? Что ж, знают только люди, которые в нём побывали. Для каждого отдельного индивидуума он может выглядеть по-разному. Общая черта: плохая освещённость местности, но темнота неполная.
Те, кто смогли из него выйти, описывают последний момент по-всякому. У кого-то на прежде тёмно-сером небе расступаются тучи; у кого-то, словно в пройденной видео-игре, загорается надпись «you won»; а кто-то даже лицезрит полярное сияние; для кого-то на небе появляется луна — путеводитель. У кого-то в руках оказывается как из воздуха сотканный фонарик. В каждом отдельном случае по-разному, но обязательно появляется то, что может указать дорогу к выходу. Человеческий мозг удивителен, не так ли? Он загоняет себя в эти рамки сам, и сам же подсказывает варианты решения. »
страница 152.
«Нужно быть осторожным при общении с сумрачными. Каждое их слово нужно либо делить, либо умножать на два. Так как они временами страдают галлюцинациями. Это можно предвидеть, ибо сумрачные, теоретически, существуют в двух Вселенных одновременно. Даже если одна из них — совершенно выдуманная. Это чем-то похоже на кому, однако человек, пусть и остаётся в сознании, сознание это весьма относительно. Они способны лишь на рутинные задачи, уподобленные людям, замкнутым в оковах роботов.
Лёгком формой сумрака является лунатизм, однако эта стадия считается недостаточной даже для начальной. Сумрак — это нечто гораздо серьёзнее».
страница 154.
***22 декабря 2020 года.
— Он служил в особом подразделении? — Верно, — женщина выкладывает полный пакет документов, в которых многое можно узнать о личности подозреваемого. — Я слышал, что таких солдат обучают особым приёмам. Как думаете, люди, за которыми он наблюдал, замечали его только потому, что он этого хотел? — Вполне вероятно… Он мог жить в чужих домах неделями так, чтобы владельцы этого не замечали. А когда становилось скучно, показывался, — женщина вздыхает, вспоминая знакомое досье. — Этот метод называется «ходьбой по пятам» или «тенью, связанной с собственной». Он может предсказать реакции обычного человека и сделать всё, чтобы не попасть в поле зрения. Это обычно используют во время операций-слежек. Следователи переглядываются друг с другом и говорят одновременно: — Жутко. *** 22 декабря 2020 года. Ян привык рассматривать зеркала в поисках второго отражения и оборачиваться ночью слишком резко, надеясь увидеть чужую тень хотя бы украдкой. Страх отсутствует совершенно, а вот узнать, что же это такое — всё же очень хочется. Вся надежда на периферийное зрение. Но ни единого раза. Ни намёка. Они с Крисом редко спят вместе, вовсе живут в разных комнатах, пусть и в одном доме. Чонин аргументирует это необходимостью в личном пространстве, а старший никогда не спорит, потому что готов на всё ради младшего. Если ему именно так будет комфортно, то, что ж, собственное колкое одиночество можно и перетерпеть. Расстройства в виде инсомнии Чан давит как жуков пальцами в штабе — за работой и частыми переездами, командировками. Он — солдат. Чонин развязывает хвост, в который собрал растрёпанные волосы минутой ранее, и бросает резинку к двери, словно тень, которую он так ждёт, бросится на «игрушку», как бы это мог сделать ручной кот. Но снова ничего. Мужа нет дома в связи с работой, поэтому на душе немного спокойнее. Одиночество не ощущается, потому что заброшенная в вакуум пустота не заставляет почувствовать разницу. «— Почему вы ненавидите метро? — Потому что там громко и слишком много людей. Я ненавижу к ним касаться, но из-за плотности толпы у меня не остаётся выбора». Чонин плюхается на диван, вспоминая последний сеанс, и совершенно непроизвольно засыпает, лёжа на самом краю. Простыни холодные и неприятно липнут к телу, которое не было сил тащить в душ. Сон вырисовывает следы дрожанием на веках и выцветших ресницах. Чонин на эскалаторе, именно в своём ненавистном метро. Он едет всё глубже под землю: здесь уже и наклон кажется семидесятиградусным. В ушах, которые закладывает, наушники без музыки. Их приходится снять, потому что путаются. Вокруг куча людей, и запах шин поездов бьёт по носу — неприятно. Цвета здесь даже не осенние: один коричневый да бежевый. Цветные куртки прохожих, как краски после детского урока рисования — полностью смешиваются и превращаются в просто грязный оттенок. Ян трусит головой, вовремя сходя с двигающихся ступенек. В метро, полном людей, чувствуешь себя как никогда ненужным. Огромные расстояния, головокружительная глубина, миллионы лиц, которые слишком чёткие, но забываются на удивление быстро. Тело дрожит от воздуха, пронизывающего кости — вагон тормозит со скрипом после сильного разгона, а Чонин вжимает голову в плечи. Вот оно — одиночество в многомиллионной толпе. Мало где ощутишь его лучше, чем здесь. — Следующая остановка — Шинчон. Пожалуйста, готовьтесь к выходу заранее и крепко держитесь за поручни. Не забывайте свои вещи в вагоне, — вещает роботизированный женский голос перед очередной остановкой. Всегда, когда поезд разгоняется снова, раздаётся неприятное шипение, заставляющее Яна кусать губы в кровь — ушные перепонки, кажется, тоже могут закричать. Чонин жмурится до белых точек перед глазами, и даже не замечает, что звук стихает. Чьи-то широкие ладони легко ложатся на боковые стороны лица, закрывая уши. Ян нутром продолжает чувствовать, что шипящий звук резиновых шин вагона никуда не делся, но он сам наконец-то ощущает себя по-другому. Парень смотрит на стекло с надписью «не прислоняться», и за собой в отражении видит высокого парня. Чёрные волосы, черты лица, которые не удаётся разобрать достаточно хорошо, но почему-то Чонину хочется верить, что в его взгляде…«Тепло».
Именно это ощущение Чонин записывает под цифрой два, по пробуждению сразу же побежав к блокноту.