Если там, сверху, наши жизни складывают, как конструктор, то ты только подумай: как много разных деталей для него существует? По-смешному мало. Поэтому во Вселенной, которая бесконечна, наверняка должны существовать такие же, как я и ты. Миллионы наших копий. Только на их долю выпало совсем другое.
Интересно, где-то существующий я был счастлив вместе с тобой? А может мы вообще просто прошли друг друга мимо?
30 декабря 2020 года. — Последнее время вам снятся очень реалистичные сны? — Да. Раньше я почти их не видел, но сейчас мне кажется, что каждый из них — это параллель, где-то существующая реальность. Они как-то связаны, потому что в каждом из снов я с одним и тем же человеком. Я знаю его в настоящем, но у нас… Странные отношения. И совсем нет общих воспоминаний. — Может, у вас есть какие-то чувства, о которых вы не отдаёте себе отчёта? — кажется, психолога совсем не смущает то, что у Яна есть муж; именно он платит за каждый сеанс. Но когда хочется докопаться до правды, это действительно становится мало важным. — Я не знаю… Они не такие, как там. Эти сны… Как версия событий, которые могли бы быть, но их почему-то не случилось. *** 10 февраля 2012 года. Чонин кричит звонко и по-детски, пока Земля идёт кругом перед глазами, но с чужой помощью. Мощные руки подхватывают под колени и крутят в воздухе, чтобы в итоге бросить в огромный, пушистый сугроб. Он смеётся, хотя ничего смешного в том, что твои щёки превращаются в подобие обгорелых раков, нет. Снег тает прямо на коже, а Ян успевает только перевернуться на спину. — Иди сюда! Тот, кто повалил в снег секундой ранее, падает тоже (не без помощи чониновской руки на щиколотке). — Ох, — Ян пыхтит, ощущая нелёгкий вес на собственных рёбрах, но отчего-то именно так становится дышать как никогда легко и спокойно. В конечном счёте младший меняется с ним местами, наблюдая за тем, как уже светлые волосы хёна сливаются со снегом. Он перекрасился на Новый год. Понравилось всем, кроме физрука, который лишь скептически промямлил «поди цыплята развелись, блядь». Но смешно по этому поводу, кажется, было только Чонину. Пришлось заткнуться, лишь бы старший не обиделся. А как ни посмотри, ему правда идёт. — Полежим так немного? — в ответ улыбается ХёнДжин, поправляя чёлку, спавшую на глаза Яна, кончиками пальцев. Заправляет за ухо, что красное, кажется, даже не из-за холода. Чонин выглядит как мило и, наверное, продолжит так выглядеть в его глазах, сколько бы лет ни прошло и в каких бы отношениях они не остались. Не зря ведь говорят, что когда тебе нравится цветок, ты его срываешь. Но если ты оставляешь его нетронутым — это уже что-то сильнее, чем просто «нравится»; ХёнДжин бы никогда даже просто не притронулся бы к Чонину. Смущается всегда как впервые. Даже за руки держаться страшно, но хочется. ХёнДжин готов поклясться, что любит зиму и холод из-за младшего. Он перечитал горы и целые тома со стихами, где предмет интереса сравнивают с временами года. Но больше всего, почему-то, запомнилось именно про ядерные зимы. Именно так, когда он рядом с младшим — здравый рассудок сталкивается с сердцем, начиная Третью мировую. И так, что пепел падает с небес даже в разгар июля. Если при таком раскладе дать обещание о вечности, которая будет длиться всего лишь зиму — его непременно удастся сдержать. — Ровно десять секунд, я не хочу, чтобы ты замёрз. — Ты знаешь, что когда зимой лежит снег, становится теплее? — Звучит нелогично. — Объяснять слишком долго, — и не нужно это, Чонини поверит ХёнДжину, даже если тот скажет, что Земля — плоская, а параллельные Вселенные действительно существуют; всё в его отношении безусловно. — Поэтому не замёрзну, главное сам по льду задницей не катайся. Чонин цокает языком и спешит встать, чтобы старший не мёрз, но тот тянет за руку, возвращая к себе. Соприкоснуться носами слишком невинно для семнадцатилетних подростков, но Хван не уверен, что переживёт поцелуй Чонина: тогда падающий с самого неба ядерный пепел, не успев остудиться, сожжёт сперва кожу, а потом и все уцелевшие органы. Притворяясь парадоксальным — греющим землю снегом. *** 31 декабря 2020 года. Пугает то, что ХёнДжин — реальный человек. Однако… После последнего сна в блокноте Чонина появилось четвёртое. Каждая молекула начинает движение по новой, заставляя прежде спящее откликнуться, как с появлением первых солнечных лучей. Только на солнце можно не смотреть, когда оно жжёт глаза, а на Хвана не смотреть невозможно. Радость. Именно это он ощущал, видя это лицо уже совсем не незнакомым. Немного растерянно, неловко и скомкано, но радостно. Кажется, где-то и правда существует другая реальность, пропитанная вот такими маленькими моментами. Кто знает. Может, именно эта реальность ему и снится. Но в каком-то мире Чонина не существует вовсе. В каком-то он счастливый семьянин, у которого нет проблем в эмоциональной сфере: он каждый день готовит завтраки и обеды, теснясь на маленькой милой кухне с мужем. В каком-то мире он серьёзный карьерист, которому до лампочки другие люди, а подошва периодически протирается от мозгов, оставшихся после очередного хождения по головам. Да, существующий здесь и сейчас Чонин не подходит ни одному из этих вариантов: для дьявольского карьериста он слишком мягкий и чуткий; для примерного семьянина со счастливым супругом слишком перекрученный. Как ржавая проволока, запутавшаяся в заборе. Вроде из того же материала, но не к месту, не в механизме. Может быть, где-то Чонина жестоко убили, где-то не позволили даже родиться, а где-то подарили шанс, о котором он мечтает всю жизнь. Может, в каком-то мире действительно существует каждый из тех эпизодов, которые ему снятся. Но здесь и сейчас реальный Чонин носит ХёнДжину еду в свою комнату. Начинает разговаривать постепенно ни о чём и одновременно обо всём на свете. — Почему ты путешествуешь, — специально подбирает слова Чонин, — по чужим домам? — Когда я был младше, мне всегда было интересно, как выглядит жизнь других людей. Но мне трудно было представить что-то, хотя бы немного отличающееся от собственной квартиры. За бытом незнакомцев очень интересно наблюдать. Чонин понимающе кивает, не собираясь осуждать, потому что появление ХёнДжина, пусть и такое странное — чудо во плоти. — Ты знаешь, я когда-то жил у моря, — признаётся Чонин. — В Пусане очень красивые закаты, но то, что действительно удивляет — это снег ранним утром и каким он становится, когда падает на поверхность воды. Море в той местности никогда не замерзает, а стоит только волнам напирать с большей силой, снежинки просто катаются по ним, как живое белое полотно. Это очень красиво. Я мало что помню из того периода. Ничего о людях и совсем немного о природе. ХёнДжин кивает, упоминая, что сам вырос в Сеуле, где из водоёмов только река Хан и никакого моря. — Ты никогда не видел его? — Никогда. — Удивительно. С одной до другой стороны страны восемь часов на поезде. Почему? — Я хотел оставить его как что-то, к чему мне очень хотелось бы прикоснуться. Но к чему я никогда не смогу. Такие вещи должны быть в жизни. Понимаешь, Чонин?