Без рабов и без господ

*** — Мистер Поттер, мы знакомы не первый день... Не как начальник, но как ваш соратник в охране правопорядка, я прошу вас не провоцировать... — глава Отдела магического правопорядка Хамфри Сламбер говорил до того елейно, что у главы Мракоборческого центра невольно задёргался глаз. — Мистер Сламбер, моя речь согласована с Уорреном. Он согласен, что это угроза международного уровня, равно как и согласен, что если Министерство опять спустит дело на тормозах — трагедии не миновать, — раздражённо отмахнулся Гарри Поттер. — Вы можете объявить мне выговор. Я, в свою очередь, напишу рапорт в Отдел международного сотрудничества, отметив, что мой непосредственный начальник мешает реализации дипломатической программы, принятой Министерством. Вы правда хотите начать бюрократическую войну? — Мистер Поттер... — вновь начал Сламбер. Сквозь мягкие интонации медленно, но верно проступала скрытая угроза. — Я ни в коем случае не имел интенции объявлять вам выговора... Я лишь прошу прислушаться к совету человека, работавшего в британском филиале Конфедерации. Едва мы публично забьём тревогу — мы развяжем руки России... — Мистер Сламбер, не заставляйте меня сравнивать вас с Фаджем, — отрезал Поттер. Двери лифта распахнулись и оба сотрудника Министерства зашагали по просторному коридору пятого уровня. Когда Сламбер и Поттер вошли в непривычно камерный в сравнении с Визенгамотом зал Конфедерации, заседание уже было в разгаре: японский делегат чинно рассуждал о способах решения проблемы нелегальной торговли фантастическими зверями, ему, не упуская ни слова, внимали представители Бельгии и Венгрии, остальные же присутствующие, кажется, боролись со сном. Протискиваясь через ряды засыпающих дипломатов, опоздавшие гости уселись рядом с британским делегатом — Бэйзилом Биттерлэйком, невзрачным мужчиной средних лет, вечно имевшим такое выражение лица, будто он едва отошёл от обездвиживающих чар. Биттерлэйк без особого энтузиазма пожал коллегам руки. — Здоровская вещь эти переводческие чары, а? Поверить не могу, что ещё каких-то двадцать лет назад мы обходились без них, — Бэйзил произнёс ровно ту же фразу, которую он произносил на заседаниях Конфедерации с самого момента изобретения пресловутых чар, и снова погрузился в полудрёму. Среди присутствующих Поттер мгновенно заметил одного из почётных гостей — рядом с Агатой Эппл, постоянной представительницей США в Конфедерации, откинувшись на спинку, сидел сам глава американского Магического конгресса — Сэмюэл Куахог. Едва японец закончил, председательствующий на заседании, приставив в горлу палочку, объявил: — Волшебники и волшебницы Международной конфедерации магов, сейчас с докладом о важной проблеме транснациональной кооперации правонарушителей и злоумышленников выступит глава Мракоборческого корпуса, сотрудник Отдела магического правопорядка Министерства магии Великобритании, кавалер Ордена Мерлина I степени — мистер Гарри Поттер. Не реагируя на дежурные аплодисменты, Поттер прошёл к трибуне, вновь вынужденно растолкав дремлющих делегатов. — Дамы и господа. Для начала я хотел бы обратить ваше внимание на дело, слушавшееся Визенгамотом первого декабря текущего года. На скамье подсудимых оказался двадцатитрёхлетний волшебник по имени Эзра Оулер. Он был пойман сотрудниками нашего отдела на совершенном, казалось бы, пустяке — применении заклинания Акцио в присутствии магглов. Проступок, не повлекший бы за собой никаких серьёзных последствий. Однако при себе мистер Оулер имел материалы, заставившие Отдел провести более детальное расследование. Опрос свидетелей показал, что только за последние месяцы инциденты нарушения Статута о секретности Оулером были чрезвычайно многочисленны — и, помимо безобидной бытовой магии, включали в себя неизвестные магическому сообществу чары, возможно, собственного изобретения. Также Оулером был атакован маггловский полицейский, а ещё ряду магглов он рассказал тщательно засекреченную законодательством информацию о существовании и местонахождении локаций, населённых и используемых волшебным сообществом Великобритании. Спросите, что же за загадочный объект послужил поводом для проведения расследования, выявившего эти детали? Поттер достал из кармана слегка смятую листовку, отпечатанную красными чернилами. Пульсирующие яростью буквы сообщали: «Волшебник! Министерство держит тебя на привязи! Борись с кровопийцами — чиновниками, богачами, рабовладельцами, борись за своё право! — Коммунистическая партия волшебников Великобритании». — Я думаю, этот инцидент послужит уроком всему международному волшебному сообществу. Не стоит смотреть на меня с фальшивым удивлением, господа — многие из вас прекрасно понимают, о чём идёт речь. Прошло едва больше десяти лет с поры происшествия близ Милуокской фабрики мётел — помните, мистер Куахог? — когда мракоборцами США было задержано восемнадцать преступников из разных стран, причислявших себя к некоей «Коммунистической партии». И стоит ли мне напоминать вам, месье Корбьер, что среди фигурантов милуокских событий были трое тёмных волшебников, не сходивших с полос криминальной хроники французских газет в течение доброго десятилетия — Феликс Бланк, Натали Фреро и Кристиан Прувер? — Месье Прувер помог мракоборцам предотвратить множество преступлений! — покраснев и отерев со лба пот, сдавленно выговорил месье Корбьер. — Действительно? Или его подвиги вписаны в досье задним числом, после того, как он сдался на поле боя и суд отказался рассматривать его дело? — Поттер был неумолим. — Мистер Поттер, высказывая такие вздорные предположения, вы бросаете тень на светлый подвиг Северуса Снейпа! — Сламбер одёрнул главного мракоборца — и Поттер, в самом деле, мгновенно осёкся. — Деятельность этих волшебников в момент их злокозненных деяний не рассматривалась иначе, чем банальная преступная кооперация — пускай и в невиданном ранее масштабе. Но возобновление преступлений спустя десять лет и сведения, полученные нами от свидетелей незаконной деятельности мистера Оулера, говорят нам о том, что всё волшебное сообщество стоит на пороге серьёзной угрозы. Целью международной кооперации, по всей видимости, является тотальное уничтожение секретности волшебного мира — по крайней мере, именно такие выводы мы можем сделать, проанализировав деятельность Оулера. Добавив к этому атаки на частную собственность, вроде недавней организации массового бегства эльфов с фабрики Потаж, а также конфронтации с мракоборцами, нередко носящими характер покушения на жизнь, мы получим... — Позвольте на секунду прервать вас, мистер Поттер, — послышался строгий и властный голос Сэмюэля Куахога, главы американского Магического конгресса. — Какое отношение к нам могут иметь преступления, происходящие внутри Британии — разве они не находятся по-прежнему в юрисдикции британского Отдела магического правопорядка? Тем более, что с деятельностью представителей пресловутой «Коммунистической партии» он, кажется, не справляется — за три года печально известная Аделия Пойзонвуд так и не была найдена? — Оперативной подготовкой мракоборцев к предотвращению новых возможных преступлений занимаюсь я. Можете не беспокоиться, мистер Куахог, — холодно ответил Поттер. — Я обращаюсь к представителям Международной конфедерации магов с предостережением — нам может грозить катастрофа, масштабов которой мы пока не подозреваем. Статут о секретности — главный документ всего магического сообщества, и мы обязаны свято блюсти его неприкосновенность. Я хотел бы порекомендовать мракоборцам всех государств ввести максимально строгий контроль за любыми случаями коммуникаций волшебников и магглов в неустановленном законодательством порядке, а также возобновить расследования относительно местонахождения фигурантов «коммунистических» преступлений 2010-х годов. Месье Бертран, фигурировавший в показаниях преступник по фамилии Валлес так и не был найден? Равно как и сбежавший Бланк, как я полагаю? Мистер Куахог, располагает ли МАКУСА информацией о статусе и местонахождении Синтии Холидэй и Даны Хоук? В свою очердь, Отдел магического правопорядка, надеюсь, займётся розыском следов возможного главы всей этой шайки — Джеффа Макмануса, а также беглой Аделии Пойзонвуд, потенциально связанного с преступным подпольем Эрмиуса Гринграсса и установлением личности наиболее одиозного исполнителя преступлений, известного по позывному «Тень». — Мистер Поттер, МАКУСА не считает нужным отчитываться перед представителем мракоборцев другого государства о делах, не связанных с магическим сотрудничеством США и Великобритании. Зато МАКУСА видит в вашем выступлении попытку оказать на международное сообщество давление с целью склонить его к повторному рассмотрению ранее предлагавшихся вами поправок в международную регламентацию противодействия тёмным силам... — ни на секунду не позволяя себе повысить тон, президент американского Конгресса заставил Бэйзила Биттерлэйка вжаться от кресло от страха за моментально накалившиеся британско-американские отношения. Сламбер в отчаяньи закрыл лицо ладонями. — Прошу слова! — раздался низкий голос с отчётливым акцентом. Присутствующие мгновенно развернулись к противоположной трибуне, где со своего места поднялся и выпрямился во весь впечатляющий рост седовласый волшебник в отчаянно старомодном чёрном как смоль костюме — ещё один высокопоставленный гость сегодняшнего заседания. Его сухое и грозное лицо с тяжёлыми, будто бы вытесанными из гранита чертами и горбатым орлиным носом прорезывали немногочисленные, но глубокие, будто шрамы, морщины. — Вопреки очередным попыткам МАКУСА и лично господина Куахога воспрепятствовать продуктивному международному сотрудничеству, я смею обратить внимание достопочтенных присутствующих на глобальную угрозу, которая, действительно, содержится в описанной господином Поттером тенденции, — волшебник говорил медленно, принципиально не пользуясь переводческими чарами и, несмотря на все нормы английской орфоэпии, хищно растягивая каждую «р». — Россия стала первой страной, испытавшей на себе ужас, влекомый так называемыми коммунистами — и я сейчас говорю даже не про диверсии господина Горицкого, случившиеся задолго до милуокского инцидента и деятельности группы Фреро–Бланка–Прувера — отмечу, совершенно ребяческой на фоне Горицкого — но о варварском перевороте, случившемся в маггловской России в 1917 году, в результате чего коммуникация между главами маггловского и волшебного правительства была прервана более чем на семьдесят лет... — И поставило волшебное сообщество под риск ещё более масштабных нарушений Статута о секретности, чем преступники из «Коммунистической партии». Напомню присутствующим волшебникам и волшебницам, что сорок лет назад господин Богданов активно отговаривал Конфедерацию от вмешательства в урегулирование скандала с советскими магическими НИИ, — перебил говорящего Куахог. — Попрошу дать мне договорить, господин Куахог. Дипломатия с людьми, причисляющими себя к этому движению, решительно невозможна. Само его содержание абсолютно недоступно волшебнику, несущему в себе память о традициях своих предков — и неудивительно, что до недавней поры среди магов не нашлось ни одного Каина, способного на такое возмутительное предательство вековых ценностей волшебного мира. То, что мракоборцами других государств до сих пор не проведены операции по поимке и окончательному осуждению фигурантов преступлений 2010-х годов — фатальная халатность, но куда страшнее то, что в рядах преступников появляются новые члены. Я благодарю господина Поттера за освещение этой проблемы и, вслед за ним, хочу призвать международное сообщество обратить внимание на опыт единственного государства, эффективно решившего проблему преступлений так называемых коммунистов — Россию. — Господин Богданов... — снова начал Куахог, но русский министр магии демонстративно уселся на своё место, подперев кулаком острый подбородок, кажущийся ещё более острым из-за серебрящейся клиновидной бородки. — Поблагодарим мистера Поттера за его выступление,— попытался успокоить дискуссию председатель, но за спиной главного мракоборца Британии продолжали раздаваться возмущённые реплики: — Как всегда, голос истины заглушён американцами! — надрывался китайский дипломат. — Речь не о преступниках, речь о блокировке России с Британией! Что противоречит соглашению между нашими государствами! — стучал кулаком по столу немецкий. — Мистер Поттер, возможно, теперь вы признаете мою правоту и впредь будете внимательнее к моим советам? — сухо шепнул на ухо едва успевшему вновь занять своё место Поттеру Хамфри Сламбер. Тот лишь отмахнулся. *** — Рэнди! Ну мы же договаривались, ты и так пропустил встречу на прошлой неделе! Мы без тебя вообще не въедем, что этот больной Хоуторн нам задал! Нам ещё СОВ сдавать! — Томас, вспыльчивый белобрысый гриффиндорец, тряс Рэнделла за плечо и уже в третий раз пытался уломать того прийти в общую гостиную ради разбора домашнего задания. Кажется, безуспешно. — Слушай, я уже всё сказал! — Рэнделл нахмурился и отвёл руку товарища в сторону. — Не могу — вот и всё. Есть планы. — Нет, ну мы же каждый четверг собираемся с пацанами, в чём проблема, почему планы нельзя перенести? Я без твоих разъяснений вообще уже не въезжаю, что Хоуторн хочет! Когда я последний раз пытался сам что-то варить по его рецепту, мой котелок покрылся фиолетовой копотью и ещё четыре дня вонял совиным помётом! Про Майкла и Джо, — Том указал рукой в дальний угол спальни. — Я вообще молчу! — Значит, придётся въехать самому. Или попроси Джеймса. Он хорошо варит зелья. — Я не общаюсь с семикурсниками! — Тогда Альбуса. Гены одни и те же. — Ты сам знаешь, что Альбус на Слизерине! И зелья он варит отстойно, да и вообще он тот ещё... — Томас собирался выругаться, но осёкся, увидев, что Рэнделл собирается покинуть спальню. — Нет, а всё-таки, что за планы? Ты уже даже от друзей утаиваешь, чем занимаешься после уроков? — Девушку завёл! — громко предположил подслушивавший разговор Майкл. — Точно! Эту бешеную, с Хаффлпафа! Ниу Чанг! Но красивая какая... Но мозги небось выносит, правда? — Томас распалялся с каждой минутой. Рэнделл устало прикрыл глаза. — У меня важная встреча. *** — Да, слушай, сегодня кружка по маггловской культуре не будет... Извини. — Ну вот, опять! И чем прикажешь заниматься после уроков? В библиотеку даже не пойдёшь — в четверг там вечно слизеринцы, пытаются прочесть материалы к истории магии в вечер перед занятием... — Бертранд, один из немногих завсегдатаев кружка Глории, звучал разочарованно. — А у тебя песни, пляски! Может, покажешь ещё немного фотографий с этими гигантскими штуковинами, на которых магглы летают вместо мётел? — Нет, Бертранд, правда, прости... Мне просто... Мне нездоровится, — наскоро выдумала повод Глория, по обыкновению, не отводившая взгляда от носков собственных туфель. — То-то ты на заклинания опоздала! С тобой такого отроду не случалось. Ох, ну и что ж ты будешь делать... — в расстроенных чувствах Бертранд удалился в сторону спальни мальчиков, даже не попрощавшись. *** — Ниу Чанг! — громоподобный голос профессора Синистры, преподавательницы астрономии, заставил девушку вздрогнуть и оторвать взгляд от пергамента, на полях которого она последние пятнадцать минут с усердием выводила завитушки вокруг нарисованного ей же дефиле ведьм в весьма экзотичных мантиях вокруг котла в виде черепа. — Чего? — Ниу недовольно поморщилась. В то время, как студенты других факультетов бессовестно прогуливали астрономию через раз, разумно полагая её второстепенным и бессмысленным предметом, хаффлпафцы себе этого позволить не могли — после ухода на пенсию профессора Спрут Аврора Синистра стала деканом факультета и немедленно взяла его в ежовые рукавицы. Перед её руководительским энтузиазмом и желанием выжать из студентов Хаффлпафа всё присущее им трудолюбие пасовала даже Ниу, бунтуя непривычно тихим для себя образом — она попросту игнорировала происходящее, а во время проверочных работ копировала выстраданные прилежным сидением за учебниками ответы Трис. — Ваше поведение возмутительно! — преподавательница, казалось, была раздражена всерьёз. — Будьте добры взять ответственность за ваши действия, или, вернее, их отсутствие, и провести сегодняшний вечер в моём кабинете, конспектируя под моим наблюдением девятый, десятый и одиннадцатый параграф. Возражения не принимаются. — отчеканила Синистра. *** — Трис, не хочешь сейчас пойти и поиграть в шахматы? Или, может быть, сходим в библиотеку? — светловолосая девушка с веснушками, младше Трис на два года, но по виду — на все шесть, передала Трис салфетку и посмотрела чуть ли не умоляюще. Отличница, замечательно играющая в квиддич, и невольная преследовательница Трис, была столь впечатлена всесторонними успехами старшей девушки, что постоянно — к неудовольствию последней — искала её общества. — Нет, Селина, прости, но нет. У меня есть дело — отозвалась Трис, задумчиво вертя перед собой ложку. — Какое? — нерешительно уточнила Селина. На лице Трис внезапно появилась загадочная улыбка. — Секретное. Сказать я тебе не смогу, и не проси, но буду очень благодарна, если поможешь мне вытащить Ниу из кабинета Синистры. Итак, тебе нужно будет подойти к ней в кабинет в Астрономической башне и притвориться, что недопоняла что-то про Венеру… *** Гостиная Хаффлпаффа сразу после уроков обыкновенно пустовала — и не сильно ладивший с однокурсниками Жан старался не упускать таких моментов. Но даже в полном одиночестве он озирался по сторонам, словно бы искал глазами скрытую камеру — и отчаянно строил позы: вскидывал вверх острый подбородок, ежесекундно поправлял лезущие в лицо длинные пряди золотистых волос и старательно поддерживал осанку — немного даже карикатурно, точно к его спине приставили острие копья. На столике перед ним лежала небольшая пачка писем — мельком взглянув на пару верхних, Жан отложил их в сторону, даже не открыв. Внимание его остановилось на невзрачном с виду конверте — распечатав его, Жан с жарким интересом начал читать французские строки — аккуратные ряды мелких, до раздражения правильно начертанных букв: «Жан, сынок! Рад твоему письму. Сразу отвечу — и, увы, неутешительно — на твой вопрос: к сожалению, и в этом году мне никак не выбраться из Франции. Надеюсь, ты не держишь зла и всё понимаешь — это не чья-то прихоть, а тягостные обязательства, которые на меня возлагает нынешняя должность. Знал бы ты, как тяжело мне это писать. Не разузнал ли ты подробностей о программах обмена? Если МакГоннагал не вздумала перевернуть регламент стажировок с ног на голову, то — при должной, конечно, успеваемости (подтянул ли ты защиту от тёмных искусств, мальчик мой?) — в начале седьмого курса ты смог бы съездить в Шармбатон. Я был бы счастлив своими глазами увидеть, как ты повзрослел! Признаться, меня встревожил твой рассказ о ваших вечерних чтениях. Здорово, что ты обрастаешь знакомствами, но было бы радостно, если бы повод к их заведению был иным. Я помню, как пылко ты увлекался в детстве маггловской историей — и, признаю, во многом под вдохновением моего дурного примера — но подобные книги в твоём возрасте и положении могут оказаться вредны. А если кто из твоих новых друзей будет излишне болтлив, то могут и отчислить — и ты, мой мальчик, несомненно разобьёшь старику сердце. Расскажи ответным письмом, какие баллы СОВ и какая текущая успеваемость сейчас требуются для учёбы в Шармбатоне по обмену. Учись прилежно, не читай вздорных книг и не забывай писать! Твой отец Кристиан». Жан откинулся в кресле — впервые за вечер — и тяжело выдохнул. Затем — скосил глаза на круглые настенные часы. — Пора, — произнёс он полушёпотом. *** — Садись, Сирена, — Гермиона вежливо улыбнулась своей соратнице. — Чай заварился. — Сажусь, сажусь, — саркастично прокомментировала бывшая сотрудница Министерства. — Ещё пара месяцев при Уоррене — и все будем сидеть. Рональд скоро вернётся? — Не думаю. Он последние недели целыми днями в делах — они с Джорджем выкупают «Сладкое королевство». Не выкупают, вернее, а объединяют два бизнеса в одну структуру, но контрольный пакет окажется у нас, — миссис Грейнджер погрузилась в детали предприятия. — Не столько даже деловой расчёт, сколько возвращение к старым планам — до войны Джордж ещё с Фредом собирался выкупить «Зонко», а сейчас в его помещении — филиал «Королевства» и пункт доставки на мётлах. Да и к тому же — Рон ведь с детства сладкоежка! — Не успеешь оглянуться — Уизли будут владеть всем Хогсмидом. И поставят себе трёхметровый памятник, который при попытках его сфотографировать будет показывать язык, — шутливо откликнулась Сноубелл. — Зная Джорджа с Роном — скорее задницу... Ладно, это всё к делу не относится. Какие новости по старту твоей кампании? — Пока не самые утешительные. За агитацию будет отвечать Флеммиг Флениган, он разрабатывает приблизительную программу, но с площадками беда. Возможно, поговорить со стариком Ксено? — Флениган — это прекрасно. Он сослужил большую службу нашему старому другу Шэклболту. По поводу «Придиры»... Честно, я бы не возлагала больших надежд. Тиражи после войны только уменьшились, я, признаться, и не помню, когда последний раз видела хоть одного волшебника, покупающего или читающего «Придиру». Да и к тому же... — Гермиона, я понимаю, что у тебя личные счёты... — Оставь, пожалуйста, прошлое в прошлом. Главное — что все остались живы, — в голосе Гермионы зазвучали столь свойственные ей железные нотки. — Я ещё подумаю. Стоит обсудить вопрос с Флеммигом лично. — Да, и ещё... Флеммиг велел убрать пункт о сокращении рабочих часов для эльфов из программы. — Это ещё с какой стати? — приподняла бровь бывшая глава Министерства магии. — Для чего, выходит, мы вносили в своё время этот чёртов пакет и для чего я три часа кряду распиналась на интервью у невыносимой Скитер? — Бегство эльфов с фабрики Потаж. Судя по всему, среди волшебников Британии распространяются маггловские политические идеи. По-моему, бояться особенно нечего, этот арестованный Оулер — обыкновенный сумасшедший, но Поттер так не считает. Он в ярости. Давеча на заседании Конфедерации он до того пылко призвал всех выслеживать подозрительных политических элементов, что растревожил самого Богданова. При упоминании своего друга железная миссис Грейнджер несколько замялась. Она постаралась не выдать себя, но повисшая неловкая пауза и резко устремившийся в чашку с чаем вместо глаз Сирены взгляд сделали смущение очевидным. — Гарри... Понимаешь, после всего, что он пережил — после всего, что пережили мы, он готов отдать всё ради того, чтобы не ставить волшебное сообщество под угрозу. Чтобы никто из магов больше не боялся за собственную судьбу... И да, он правда может перегибать палку. Но, Сирена, послушай, если он считает угрозу реальной — возможно, к его словам следует прислушаться. Я не хочу, чтобы кто-либо из нас превращался в Фаджа. Боюсь, с этим и без того справится Уоррен. Я истратила столько лет в Отделе регулирования и контроля на то, чтобы улучшить жизнь эльфов и планировала посвятить свою карьеру на посту министра магии тому же. Я сама не хочу забирать ходы назад. Но те, кто действуют радикальными методами, могут и вправду быть опаснее Уоррена и его шайки. Давай... Давай я попробую поговорить с Гарри об этом наедине? *** В Выручай-комнате сегодня было шумнее обычного — Ниу и Трис по-прежнему находились под впечатлением от встречи с загадочным незнакомцем и уже воображали себе возможные беседы о маггловской политической теории, а может, даже не только с ним, а может, даже не только беседы, а что-то более дельное… Рэнделл и Жан, к чьей манере представляться по-французски все уже почти привыкли, горячо спорили, прицепившись к какой-то мелочи и наперебой пытались склонить на свою сторону Трис, Ниу периодически прерывала спор саркастическими комментариями, Глория, как ей и было свойственно, застыла в углу комнаты в причудливой и явно неудобной позе, неловко скрестив руки, и выглядела так, словно попала сюда случайно после того, как её левый ботинок оказался порталом. Она смиренно дожидалась, пока утихнет гул, но, окончательно убедившись, что этого не произойдёт, сделала вдох, и, глядя в сторону, сказала с максимально доступной ей решительностью: — Сегодня мы, согласно нашему плану, обсудим историю движения за права эльфов в сравнении с историей работающих на фабриках магглов. Для этого... я подготовила, как мне кажется, самые репрезентативные выдержки из восьмой главы третьего раздела... «Рабочий день»... Как вы смотрите на то, чтобы сперва прочесть их? Сейчас я открою первый... Вот... Он называется «Отрасли английской промышленности без установленных законом границ эксплуатации»... — пробормотав это — решительность покинула её ещё на середине реплики — Глория раскрыла потрёпанную книгу где-то на середине. И едва она сделала это — тонкий лист пергаментной бумаги выпал из пухлого «Капитала» и аккуратно приземлился на стол. — Ого! Секретное послание от Теда? — хихикнула Ниу, и подбежала, чтобы поднять листок, но её опередил Жан. Патетично взмахнув рукой он с невероятно торжественным видом и раскатистым грассированием прочёл: — « La flambée », cinquième numéro. « Comment la société internationale des magiciens-exploiteurs essaie de se défendre ». — Очень артистичное прочтение, а теперь, может быть, ты удосужишься перевести, нет? — Трис недовольно прервала французскую речь. — Что это вообще такое? — Тут есть приписка от руки в конце,— Рэнделл, как всегда, выделился на общем фоне внимательностью. — «Издание французской „Лиги революционных волшебников”, газета „Вспышка”, пятый номер, смотрите и учитесь. Тед». — Газета! То, что надо! Вот чего он от нас хочет! — осенило Ниу. — Газета — как-то слишком серьёзно... — нахмурился Рэнделл. — Но вот листовку мы потянем. Ну что, товарищи... Кто из вас преуспевает в написании сочинений? — Я, кажется, неплохо пишу... По крайней мере, профессор Рейкпик и профессор Флитвик всегда были мной довольны, — неожиданно для самой себя проявила инициативу Глория. — Да что там сочинения! — самодовольно произнёс Жан. — Я и стихи пишу, и прозу. На четвёртом курсе роман писал даже — исторический, про Второе восстание гоблинов. Правда, рукопись вместе с моей сумкой сжёг соплохвост на уроке у Хагрида... — Превосходно. Почему бы нам не начать прямо сейчас? Спустя всего десять минут Жан встал из-за стола и с горделивым видом положил листок на стол. — У меня всё готово, — с некоторым вызовом бросил юноша. — Скорость — не всегда преимущество, — хихикнула Ниу. Трис ткнула подругу в бок. — Эй, ты чего! Я про квиддич вообще-то! Вот, Рэнделл быстрее всех гонял и в итоге обе его ноги... — Да вы когда-нибудь перестанете это поминать? За своей командой бы последили! — вспылил гриффиндорец. — Глория, ты как, закончила? — Почти... Дописываю... Вот, буквально одно предложение. Жан, можешь пока начать. Жан откашлялся, тряхнул золотистой гривой волос, и, облокотившись на стол одной рукой, с выражением начал читать: — Товарищи! Хрупкое ощущение благоденствия волшебного мира изъязвлено ужасным неравенством! Рабское ярмо гнёт шею магического пролетариата — от домового эльфа до сотрудника коммерческой фирмы! Лживое Министерство магии и гнусные орды его цепных псов — от корпуса мракоборцев до профессуры Хогвартса — пьют нашу кровь, и их аппетиты растут с каждым днём! Настало время разорвать оковы! Подобно великим героям-революционерам маггловского мира — от Спартака до Ленина — мы... — Так, стоять. У тебя уже в третий раз это «от и до». Ты по-другому предложения строить не умеешь, или что? — перебила Жана Тристрана. — Да и вообще — не кажется ли тебе всё это... Ну... — Высокопарным бредом, — закончил предложение Рэнделл. — Звучит как речи героев всяких низкопробных книжонок из жизни Мерлина, где любовь до гроба, древние чары, зловещие тёмные маги, кровь, страсть, видения... — Ну вот, почему сразу низкопробных? В туалете отлично читаются, — оскорблённая в лучших чувствах Ниу демонстративно сменила цвет волос и глаз на траурно-чёрный. — Короче, это мы не берём. Только через мой труп. Если мы хотим, чтобы Хогвартс восстал, нужно как-то по-другому. Трис, ты ведь того же мнения? Тристрана молча кивнула. — А мне понравилось. Ты умеешь взволновать, парень! — с кокетливой интонацией произнесла Ниу. — Листик не выбрасывай. Буду перечитывать! — Тоже в туалете? — настал черёд Тристраны отыгрываться. — Всё, хватит шуток! Детский сад, — Рэнделл вновь попытался вернуть происходящее в продуктивное русло. — Глория, покажи, что получилось у тебя. Думаю, это будет поближе к необходимому стилю. — Ну... Я правда не уверена... Но вот, — как обычно, Глория слегка замялась, но начала читать свою версию листовки. — Волшебники и волшебницы Хогвартса! Маггловская политическая теория, известная как марксизм или коммунизм, рассматривает существующее общественное неравенство как следствие разделения современного общества на два социальных класса — буржуазию и пролетариат. К пролетариату, согласно этой теории, можно отнести всех волшебников и волшебных существ, чей труд отчуждается — то есть, всех, кто не имеет права владения продуктом своего труда... — Пф-ф-ф! И вот это ты считаешь нормальным стилем? Да тут же сам чёрт ногу сломит, это только на Рэйвенкло и поймут! Может, сразу книжку Маркса перепечатаем и распространим вместо листовки? — теперь чтение прервала уже Ниу. — Между прочим, не такая уж плохая идея... — задумалась Глория. — Нет, Ниу права. Это тоже никуда не годится. Если мы с вами прочитали книгу с удовольствием — это не значит, что на это каждый способен. В конце концов, мы знаем что-то о культуре магглов — из своего опыта или благодаря кружку Глории. Но в Хогвартсе полным-полно чистокровных волшебников, для которых все эти слова — пустой звук. Да и формулы в листовке должны быть краткими и ёмкими, чтобы сразу врезаться в память, — сверкнув очками, постарался подвести под обсуждением черту Рэнделл. — Если тебе ничего не нравится — пиши сам! — встрял в обсуждение Жан, всё ещё в гневе из-за отвергнутого варианта. — Да без проблем. Но если мы с вами называем себя коммунистами, то и писать нужно вместе. Коллективом. Только общая борьба может переломить ход истории, верно? И не худо бы, раз мы зовём на восстание Хогвартс, сказать что-то про наши, школьные проблемы. — Вроде бесплатных учебников, о которых вы говорили? — Глория попыталась предложить вариант, но уже к концу фразы её голос дрогнул и затих, словно бы она поняла малозначительность этой проблемы. — Предлагаю написать о том, что слизеринцы гоняют на «Молниях Суприм», потому что у тамошних игроков богатые папочки! — это, конечно, произнесла Ниу. — Давайте вернёмся сюда завтра и подумаем ещё. Прислушаемся к тому, о чём говорят в коридорах, в Большом зале. Мы же пишем это для них, для учеников... — Трис уже собиралась выносить вердикт, но тут её осенило. — Слушайте! Ниу! Этот мужик, который подарил нам вторую книжку... И французскую газету... Он же сказал, что если у нас возникнут вопросы о марксизме — его можно найти в «Кабаньей голове». Вот! Чем вам не вопрос? — А кто он вообще такой? — Жан приподнял бровь. — Он сказал называть его Тедом. Это всё.