***
Прошло почти два дня после боулинга. В тот раз Лиам так и не напился, хотя очень хотелось. Альфа отказался сыпать аконит в его коктейль, ссылаясь на то, что бета ещё «маленький». Оборотень фыркнул. Данбар старался гнать от себя мысль, что ему рано или поздно придётся идти к Дитону и всё ему рассказывать. Но получалось не очень, мысль навязчиво засела в голове. Кроме того, парень ловил на себе говорящие взгляды Мейсона и Лидии. Друзья хотели как можно скорее показать Лиама Алану, но понимали, что волчонку нужно морально к этому подготовиться, поэтому молчали и не подгоняли. И наконец, сегодня вечером юноше предстояло явиться в клинику и поведать о случившемся ветеринару. На улице стемнело, фонари отбрасывали тускловатый свет на стёкла ветеринарной клиники. Было сыро и свежо, по небу ползли тучи, и изредка сквозь них зажигались звёзды. Банши, человек и оборотень вышли из машины и медленно направились ко входу. Лидия предупредила Дитона, что у Лиама «кое-какие» проблемы и нужна его помощь. Компания вошла в помещение, плотно прикрыв наружную дверь. В приёмной было темно, лишь в процедурной горел свет от медицинской лампы. Лиам остановился, чувствуя нарастающее волнение. Ему было не по себе от мысли, что придётся рассказать о произошедшем ещё одному человеку. Он глубоко вдохнул, побарабанил пальцами о стойку. Лидия ободряюще кивнула парню, приглашая пройти дальше. В процедурной Дитон стоял спиной к ребятам и расставлял склянки по боксам. Заслышав шаги, он обернулся: — А, это вы. Проходите, — доктор приветливо улыбнулся через плечо, убирая склянки в шкаф. Мейсон и Лидия присутствовали здесь как поддержка другу. Лиам чувствовал стыд от того, что друзья снова услышат эту историю. Но знал, что если они уйдут, то он не сможет рассказать вообще ничего. Алан положил ладони на стол и выжидающе посмотрел на ребят. — С Лиамом приключилось кое-что, — начала банши, — кое-что очень плохое. О чём обычно говорить не принято… Мы хотим, чтобы вы помогли справиться с последствиями этого. Мартин взглянула на волчонка, еле заметным кивком передавая ему право говорить дальше. Она и Мейсон отошли к стене, на второй план, вживаясь в роль слушателей. Доктор Дитон нахмурил брови и сменил положение тела, показывая, что готов слушать. Лиам подошёл ближе к железному столу, на поверхности которого смутно отражались предметы. Он взглянул на своё нечёткое отражение и плотно сжал губы. Со стола на него смотрел бледный парень с кругами под глазами и напряжённым взглядом. Данбар кашлянул и переступил с ноги на ногу. — Это произошло почти неделю назад… Начать говорить было трудно. Сердцебиение участилось, стоило задуматься о том злополучном вечере. Лиам сглотнул вязкую слюну, пытаясь сохранять видимость спокойствия. Выдержав паузу, продолжил: — Он подкараулил меня в раздевалке и без моего согласия сделал… ЭТО. Парень замолчал и уронил голову, пряча глаза и следы на шее. Он выпалил это на одном выдохе и теперь ожидал просто всего, любой реакции. Как будто он в чём-то провинился, хотя это не так. В повисшей на секунду тишине было слышно гневное сопение лучшего друга. Брови Дитона сначала в изумлении дёрнулись вверх, а потом упали к переносице. Он подался вперёд, окидывая парня внимательным взглядом. — Он… изнасиловал тебя, Лиам? Сердце забилось где-то в горле. «Изнасиловал тебя», звучало ужасно, но было правдой. Данбар кивнул. Алан потянулся рукой к скуле парня и слегка повернул его голову набок. Юноша нахмурил брови и закусил губу; чужое прикосновение, пусть совсем и не враждебное, вызывало не очень хорошие эмоции. Под светом лампы взору доктора открылись побледневшие засосы, укус и всё ещё хорошо заметный синяк от ладони. — Вот чёрт… — сейчас холодный профессионализм доктора выветрился, уступая место изумлению, что знакомого ему ребёнка кто-то очень грубо использовал для удовлетворения своих потребностей. — Искренне соболезную тебе, Лиам, — Алан пытался унять в себе злость на того, кто это сделал. И вместе с тем, доктор пребывал в тихом шоке. Бету Скотта МакКола, а, соответственно, и дитоновского подопечного какой-то парень взял и изнасиловал, просто в голове не укладывается. — Я так понимаю, главные волнующие последствия — это неисцеление продолжительное время? — Не только, — ответил Мейсон, — недавно Лиам проснулся в лесу и не помнил, как и зачем там оказался. — Ещё мне снятся кошмары и я во всём вижу угрозу, — подключился Лиам. — Хм, я думаю, этому есть объяснение. Иногда кошмары могут вызывать лунатизм. А то, что ты во всём видишь угрозу, — Алон повернулся к Данбару, — объясняется повышенной активностью инстинктов оборотня. То, что произошло, дало им толчок к активной работе. Таким образом, под влиянием кошмаров твоё сознание испытывало угрозу и подключало инстинкты для самосохранения. Именно поэтому ты лунатил в лесу всю ночь. Твоё сознание пыталось спасти тебя от кошмаров и с помощью инстинктов заставило сбежать в лес, — подытожил Дитон. — Но как мне снова начать исцеляться? — Есть способ. Но он будет болезненный. Нет, не с физической точки зрения, а с психологической. Тебе нужно заново в воспоминаниях пережить всё случившееся. Тогда запустится процесс исцеления и сами инстинкты угомонятся. Это как рубильник: исцеление может как перестать работать, так и вновь включиться благодаря мощным толчкам, которыми в обоих случаях послужат эмоциональные качели. — Нет! Я не могу снова это пережить, пускай и в голове. Лиам вцепился пальцами в край стола. Он чувствовал, как изнутри поднимается волна страха. Волчонок шумно задышал. Атмосфера действовала ему на нервы, подобно пёрышку, которым щекочут чувствительную кожу. Всё это время Лиам старался глушить в себе волчьи позывы сбежать из клиники, прочь от этого разговора и каменных стен. Теперь это мало получалось. Лидия и Мейсон взволнованно переглянулись, заметив перемены в состоянии их друга. — Ты должен это сделать, иначе я не смогу тебе помочь! Доктор отступил на шаг, когда из-под ресниц на него взглянули жёлтые глаза. Как бы Лиам не старался, он уже не мог не думать о том вечере в раздевалке, проведённом под сильной химерой. Он чувствовал, как волк рвётся наружу и противостоять ему было крайне сложно. Но дело не зашло дальше горящих янтарём глаз — клыки и когти так и не появились. Видимо они временно пропали вместе с регенерацией. Он видел перед собой Дитона, зовущего его по имени. Друзья прижались к стене и явно очень за него переживали. Лиам бросил последнее усилие воли, предназначавшееся для удержания волка на то, чтобы отогнать непрошенные воспоминания изнасилования. Натура оборотня, почувствовав, что лишена контроля, вырвалась наружу. Лиам выскочил в приёмную и с прыжка разбил окно. Выбежавшие вслед за ним Лидия, Мейсон и Дитон увидели убегающего на четвереньках парня.***
Чёрт, чёрт, чёрт! Он что, правда сбежал? Сейчас Лиам находился у себя в комнате, куда влез по традиции через окно. После стремительного побега из клиники пыл пошёл на спад, и на опушке леса парень упал без сил. Да уж, это был короткий забег. Силы просто внезапно кончились и волчья натура скрылась так же быстро, как и появилась, оставив юношу один на один с самим собой. Он решил не возвращаться к друзьям и Дитону хотя бы потому, что на него напал стыд из-за своей неконтролируемой выходки. Но надо было смснуть, что с ним всё в порядке и он дома, чтобы никто не волновался. Отправив сообщение, Лиам устало откинулся на кровать. Через минуту телефон уведомил об ответе, но волчонку было слишком лень тянуться до тумбочки. Он стащил носком ноги ботинок, проделал то же самое с другим, подтянулся к подушке. Выключил светильник, и комната погрузилась в темноту. Парень лежал с закрытыми глазами и слушал как бежит электричество по проводам. Что-то дёрнуло его задрать край футболки. Положив ладонь на ушиб, медленно повёл её на бок. Там он слегка нажал подушечками пальцев на начавшие сходить синяки от химеры. Они отзывались тупой, неяркой болью. Данбар просто не мог. Не мог вновь переживать горячие губы химеры на шее, его язык, ладони, тяжесть тела. Не хотел опять чувствовать фантомную боль и ужасное чувство заполненности. Нет, не так. Переполненности. Тео было слишком много везде, он умудрился оставить воспоминание о себе абсолютно на каждом сантиметре кожи. Лиам также не хотел вспоминать тот переломный момент, когда понял, чего именно добивается химера. Не желал помнить, как сжав рёбра, его грубо втрахивали в скамейку. Так, что на груди осталась красная полоса от её края. Утро выдалось безрадостным, собственно, как и многие другие до него. Однако волчонок был мрачно настроен выяснить, зачем Остин подкинул эту странную двусмысленную записку в его шкафчик. Утреннее время до школы было единственным, когда Лиам мог расспросить парня без посторонних свидетелей. Он знал его дом, так как один раз был там на вечеринке, ещё до того, как Остина Нойлза приняли в команду по лакроссу. Уже на подъезде к дому лакроссера он заметил самого Остина, который стоял около машины, ожидая пока двигатель прогреется, а температура в салоне станет относительно теплее. Серебристая Вольво, рыча, гоняла масло и постепенно с её капота начал таять осенний иней. Лиам бросил велик на подъездной дорожке и широким шагом устремился к парню. Услышав, как бряцнул об асфальт звонок на руле, Нойлз повернул голову и чуть ли не закатил глаза. Подумать только, этот коротышка припёрся к его дому. А это даже интересно. Что же он выкинет на этот раз? — Слушай, да, я хотел позлить тебя в тот раз. Я же не знал, что ты так отреагируешь! Остин развёл плечами, он решил пойти ва-банк и наладить малейший контакт. Волчонок слегка опешил от такой открытости. Он думал, что этот хмурый парень будет агрессировать в его сторону и уже морально подготовился к этому. — Зачем ты кинул записку в мой шкафчик? — Погоди, что? Какую записку? — в голосе послышался удивлённый смешок. Он явно не ожидал, что речь пойдёт про какие-то записки. — Что я классно дерусь. Это ведь ты подкинул её. — Я понятия не имею, про что ты. Лиам нахмурился. Остин продолжал. — Если главной принцесске нашей школы кто-то подкидывает записочки, то я не против узнать поподробнее, — всё тот же неизменный оскал. — Так это не ты?.. — Лиам немного опешил и даже пропустил оскорбление мимо ушей. Он на сто процентов был уверен, что это Нойлз. Может быть он просто дурит ему голову? Ведь не может же быть, что это кто-то другой… — Нет, дурья башка. Это не я! И будь добр, сойди с дорожки, — прищурившись, ответил парень. Остин одновременно с усмешкой и ноткой презрения дёрнул головой и сел за руль. Машина плавно тронулась и выехала на дорогу, в тот же момент набирая скорость и превращаясь в точку на пустой полосе. Выходит, что бумажку подкинул вовсе не Нойлз. То, с каким скрытым раздражением он кинул последнюю реплику, говорило о том, что этот парень здесь не причём. Блин, ещё не хватало, чтобы он разболтал всем в школе, что у Лиама появился тайный воздыхатель. Или воздыхательница. — Дурак! — Данбар с досадой ударил ладонью по лбу. Телефон издал короткую вибрацию. Лиам достал его из кармана и прочитал сообщение от Мейсона:Бро, видел в школе Тео, когда ты подрался. Подумал, что это странно, он ведь забрал документы.
Как по щелчку, Лиама посетила неприятная в своей неожиданности мысль. Он вдруг вспомнил, что почувствовал какой-то страшно знакомый запах у аптеки в тот день, когда получил ушиб. А потом абсолютно такой же запах он учуял и в школе, как раз перед тем, как подраться с Остином. Получается, все два раза это был Рэйкен? Ноги слегка подкосились. Всё это время его насильник был рядом, а Лиам даже не знал об этом! От умозаключения, что с ним снова могло произойти то же самое, что и в раздевалке волчонка замутило. Что ж, теперь он вовсе не чувствовал себя защищённее на улице, чем в помещении. Да, есть куда бежать, но не факт, что тебя не догонят. Похоже, что именно Тео решил поразвлечься над бетой и бросил в шкафчик провокационную записку. Чтобы Лиам помучался, повыяснял, кто это. А когда выяснил, то стал бы бояться ещё больше. Наверное, именно это возбуждает химеру. Всё учебное время волчонка не покидали мысли о записке, Тео и обострившихся инстинктах. Может, если Лиам доверится способу Дитона, то станет менее уязвимым? Это даст ему преимущество перед химерой, который, судя по всему, думает, что волчонок крайне напуган. Но это почти так и было, однако парень больше не желал бояться, он злился. В итоге Данбар принял нелёгкое решение наведаться после школы к Дитону и проработать с ним проблему. Гонять на велике было даже больнее, чем ходить пешком. Зато намного быстрее. Лиам подумал, что нужно непременно обработать задницу после того, как он вернётся из клиники. Как-никак, а людская регенерация была куда медленнее волчьей. Он оставил велосипед у стены на торце ветеринарки и вошёл через задний ход. Он не предупреждал Алана заранее и теперь нерешительно застыл в проёме, глядя как доктор что-то перечитывает в своих записях. Юноша негромко прочистил горло, чтобы привлечь внимание. Дитон закрыл тетрадку и развернулся к волчонку. — Извините, я вчера сбежал… И за окно простите, я всё оплачу. Доктор собирался что-то сказать, но Лиам ещё не закончил. Он переступил с ноги на ногу и сцепил руки, было волнительно. — Я хотел бы всё наладить, в себе. Я готов вспоминать. — Очень хорошо, что ты пришёл. Бери стул, — Алан жестом указал на стул у стены, а сам пододвинул другой, расположив его напротив парня. — Вчера ты всё же непроизвольно вспомнил некоторые моменты с того вечера, так? Данбар настороженно кивнул. — Однако у тебя не получилось справиться с эмоциями в одиночку. Ты будешь проговаривать воспоминания вслух. Рассказывать мне. Волчонок поднял обречённый взгляд на доктора. Наверное, стоит относиться к этому как к сеансу с психологом? А так даже легче. — Но, Лиам. Ты должен понимать, что тебе придётся рассказывать всё от начала и до конца, без утайки и, по самочувствию, с подробностями. Так как только в этом случае данный способ возымеет эффект. А нет, не легче. Парень где-то в глубине души пожалел, что пришёл. Но умом понимал, что так надо. Он неспеша вдохнул и так же медленно выдохнул, кладя ладони на колени. Постарался максимально расслабиться и представить, что всё это происходит не с ним, а с кем-то другим. Помогло. — Я понял, ладно. — Тогда я слушаю. Не спеши. — Я остался один в раздевалке. Он подкараулил меня и запер дверь изнутри. Это было странно, я насторожился, и не зря… Решить, с чего начать, было трудно. Юноша чуть помедлил и сглотнул. Потом сжал коленки пальцами и продолжил: — Прижал меня к шкафчикам. Первой мыслью было, что он хочет драки. Я стал вырываться и пытаться его ударить. А потом я почувствовал его язык на своей шее. У Дитона поползли мурашки. Вот как начинается насилие. — Он был сильнее, намного сильнее. Тогда я почувствовал себя игрушкой. Он начал, — у Лиама сел голос, — начал меня разрабатывать. Говорил о том, как его заводят мои попытки вырваться… Доктор прищурился. Кто «он»? О ком говорит этот напуганный мальчишка, сидящий напротив? Этот кто-то из школы? Лиам его знает? Когда оборотень закончил предложение, Дитона едва заметно передёрнуло. — Было больно, с тремя пальцами ещё больнее. И жутко неприятно. Он держал меня, не позволяя сместиться даже на миллиметр. Но окончательно страшно мне стало тогда, когда его руки переместили меня на скамью, а он сам лёг сверху. Я догадывался, что за этим последует. Алан всё больше и больше погружался в пучину шока и непринятия. То, о чём рассказывал Лиам, было аморально. — Он прижимал меня своим весом так, что я не мог ничего сделать. А потом вошёл. Я закричал. Чуть не ослеп от боли. У меня пошла кровь. «Кровь». Доктору хотелось обнять мальчика, утешить. Но он знал, что Лиам не позволит этого сделать. — Это продолжалось довольно долго. Он оставлял мне синяки и даже не замечал. Делал засосы, кусал. А потом положил ладонь мне на горло и стал непроизвольно сжимать, я знал, что он уже близко. Рука потянулась к шее, пальцы заскользили по бледному следу. — Самое ужасное было то, что мне пришлось подыграть. Я просто хотел, чтобы всё закончилось. И чуть не задохнулся, то ли от ладони, то ли от боли, но в тот момент он… закончил. Потом он просто ушёл, а я остался в раздевалке до утра. Начать историю было трудно. Трудно её было и продолжать, но постепенно Лиам раскрылся и почувствовал, что сможет закончить рассказ и не сбежать в лес. Сейчас парень видел перед собой полные сочувствия и гнева глаза доктора, но внешне он оставался спокойным. Волчонку было очень неловко продолжать вот так сидеть. Да что уж там, оставаться в клинике после такого откровения было некомфортно. Поэтому Лиам встал и направился на выход. В проходе он остановился и обернулся к продолжающему сидеть доктору. — Вы ведь не спросите у меня, кто это был, верно? — Не спрошу. Мальчик кивнул и ушёл. А Дитон так и не сказал ему, что эффект от беседы проявится в виде внутреннего толчка. Как будто что-то внутри поменяется. Лиаму предстояло самому понять, что его сторона оборотня пойдёт на поправку.