*** АВГУСТ 2010
«Кто бы мог подумать, что отмывать сковородки и противни так трудно…» — сокрушалась про себя Элли-Оля, оттирая сковородку от чёрных угольков. Губка чернела, на ней оставались какие-то тонкие штуки, однако чище сковородка не становилась. «Может, моющего средства недостаточно?» Однако в бутылочке было больше воды, чем моющего средства. Элли-Оля раздражённо выдохнула и тыльной стороной ладони убрала с лица светлые пряди: вроде бы прошло несколько недель, а светлые волосы перед глазами всё равно казались чужими. Хотя они ведь и были чужими… «Ладно, руками ототру.» — Оль, всё нормально? — Мишин голос раздался из-за спины как-то неожиданно, отчего Элли-Оля вздрогнула. — Всё нормально… Просто моющее средство закончилось, а руками сковородка не оттирается… — Так что ж ты сразу не сказала, я сейчас схожу за ним… Или лучше Настя пускай пойдёт? «Настя? Кто это?.. А, вспомнила, это старшая…» — Давай Настя, пусть сначала за средством, а потом погуляет. — Отлично! Наська, иди сюда! В кухню заглянула девочка десяти лет. — Да, Миш? — Я тебе сейчас денег дам, сходишь за средством для мамы. Идёт? — Сдачу маме, если будет? Тут Элли-Оля обернулась и улыбнулась девочке: — Нет, оставь себе. Погуляешь на неё. Лицо девочки озарилось улыбкой. — Отлично, я сейчас! Вернулась она нескоро, но с бутылкой моющего средства и леденцом за щекой. — Шдачи быля маля, только на леденеч и хватиля, — не выпуская его из зубов, сказала Настя. — Леденец, Настён, это тоже хорошо! — засмеялся Миша. — А во взрослой жизни это иногда единственная радость. — Только если у тебя нет любимого дела или потрясающей семьи, — решила добавить Элли-Оля. Миша ей улыбнулся настолько нежно, что если бы не Настя, Элли-Оля бы кинулась и расцеловала его. Девочка же, глядя на это, засмеялась: — Ладно, мам, Миш, я пойду. Вернусь к семи. Провожая её взглядом, Элли-Оля подумала: «Надо будет Фелициса на досуге попросить волшебное средство для мытья посуды или вечный леденец для Настюшки…» Она не заметила, как Миша подошёл к ней сзади и обнял. А тихое «Оля-я-я» рядом с ухом заставило Элли-Олю окончательно потерять голову.*** СЕНТЯБРЬ 2010
Совершенно неожиданно раздался звонок в дверь. Фелицис вздрогнул и едва не выронил вилку с лапшой из руки. «Вот и страх тоже вернулся… Спасибо тебе, девочка, спасибо!» Однако он всё же встал и открыл, но от увиденного парень едва не упал. На пороге стояла девушка, от взгляда на которую по спине бежал холодок: волосы у неё были светлые с рыжими прядями, лицо она закрывала маленькими ладошками, хоть его и почти не было видно под шляпкой, а кожа её была в каких-то розовых пятнах. Её руки и ноги стремительно увеличивались. Девушка чуть подняла голову и знакомым голосом прошептала: — Фелицис… У меня литровая бутылка кончилась… Чародей выдохнул с облегчением. — Ох, Элли, это ты… Напугала ты меня, крошка. Ну заходи, а шляпу сними. Элли сняла шляпку и улыбнулась ему: лицо у неё уже стало почти похожим на её собственное. — В следующий раз, если зелье закончится, уйди куда-нибудь и дождись полного превращения в саму себя, и только потом иди на улицу. Девочка зашла в квартиру и тут же подбежала к котлу. — Стой-стой-стой! Ты когда допила зелье? — Вчера вечером… «Вот рисковая мадам! Нет бы на утро глоток оставить…» — Тогда сначала дождись полного превращения в саму себя. А потом я тебе дам зелье и кровь… Кстати, кровь у тебя не кончилась? Элли достала из сумочки шприц, в котором крови оставалось буквально на донышке. — Да нет вроде… Чародей ударил себя по лицу рукой, а затем подошёл к Элли и улыбнулся. — Крошка моя, когда у тебя осталось вот столько, это называется «закончилось». Ты же не собиралась и завтра ко мне за кровью идти? — Нет… — Вот отлично… Сейчас я всё тебе наберу, мы дождёмся полного превращения, и всё! — А это долго? Просто я сказала Мише, что отойду на часик… Несколько секунд Фелицис молча буравил её взглядом, а затем резко развернулся в сторону часов и сделал пас рукой. В тот же миг они застыли, а вокруг них закружились белые куски стекла. — Теперь тебе не о чем беспокоиться. Жди, я всё сделаю. Набирая кровь из руки Ольги, чародей поймал себя на ощущении, что он очень неохотно это делает. Словно не хочет отдавать её Элли… «Так, тряпка, хватит! Не время для самоанализа!» Как только бутылка оказалась наполнена похожим на кофе зельем, а шприц с кровью был положен рядом, Фелицис повёл Элли на кухню, где одним лучом из пальца заставил чашки и чайник делать всё самим. — Раз уж у нас есть немного времени, можно и поболтать. Расскажешь, как дела, как там твой Михаил… Первые пять минут Элли молча сидела и с удивлением рассматривала свои руки, как кожа на них из бледной становится розовой. — Забавно, — Фелицис как-то ласково улыбнулся ей. — У меня такие же глаза были, когда я впервые приехал из своей глухомани в большой город. Ну, то есть в Петербург, сюда. Девочка (которая всё больше стала походить на саму себя) удивлённо вскинула брови, а затем расплылась в улыбке. — О, так ты не питерский? А откуда ты? — Из Светогорска. — Светогорск? Ты из деревни, что ли? Фелицис немного обиженно посмотрел на Элли. Хоть с родным городом у него были связаны не лучшие воспоминания, презрительное «деревня» о Светогорске всё же разбудило в нём собственнические чувства. — Деревня и глухомань — разные вещи, солнышко. Хотя из Светогорска все сразу же уезжают, как только возможность появляется. Когда я маленький был, там перспектив почти не было, а уж когда магией увлёкся… — Устроили охоту на молодого некроманта? — хихикнула девочка, отпив чая. — Нет. Мне просто никто не поверил. Тогда СССР только развалился, ну сама понимаешь… Но старушки из богадельни не упускали случая назвать меня антихристом. — А дети? Они тебя дразнили? — И потом очень сильно об этом жалели, — усмехнулся Фелицис. От чародея не укрылось, что Элли побледнела. — Что?! Ты их проклинал? Что ты делал? Увидев круглющие глаза девушки, чародей расхохотался. «Вот ведь пугливая какая…» — Ничего такого, крошка. Просто они через час после этого начинали кататься от боли в животе или квакать через слово. Простейшие заклятия, проходящие только после того, как передо мной извинялись. — И они тебе стали верить и перестали обижать? — Как бы не так. Обижать меня перестали после того, как меня избили компанией, а я наслал на дома трёх их главарей настоящее проклятие: практически одновременно там вспыхнули пожары, которые ничем нельзя было потушить. Элли ахнула. — Ты их убил? Фелицис прикусил язык: сказать Элли, что те трое ребят погибли в огне, означало прямо показать себя перед ней убийцей. — Нет. Но просто три семьи в один момент стали погорельцами. — Это… слишком жестоко, тебе не кажется? — Если бы я продолжал мучить их кваканьем, меня бы никогда не оставили в покое. А так решил жёстко и радикально, и от меня мгновенно отстали, потому что всем было ясно, кто за этим стоит. После этой фразы Элли немного помолчала, но затем снова подняла на него глаза (Фелицис с радостью заметил, что они уже окончательно стали родного зелёного цвета). — А родители? Что тебе сказали они? — Родители… Чародей поймал себя на мысли, что уже очень давно не вспоминал их. Перед глазами тут же возник образ отца с зажигалкой в руке и стоящей в углу матери. Как-то рефлекторно Фелицис зажмурился, чтобы не видеть этого. «С приходом эмоций в мою жизнь всё какое-то новое…» Элли, видимо, заметила, что он зажмурился, а поэтому ласково спросила: — Или ты сирота, как я? — Да нет, — смутился Фелицис. — Я не сирота, но лучше бы был, серьёзно. Родители вообще считали, что у меня с головой не всё в порядке, и пытались меня запихнуть в психушку. А после тех пожаров отец нашёл книгу волшебства, меня выпорол, а книгу сжёг. К тому времени меня и из школы выгнать успели… Так что я просто собрал манатки и уехал. Элли сочувственно погладила его по плечу. — Вижу, что быть колдуном в деревне не так уж и прикольно… «Опять деревня…» Фелицис попытался улыбнуться, и на удивление, это помогло вспомнить что-то светлое. — Ну почему? Околдовывать людей и дурачить их так забавно! Например, те же старушки из богадельни. Они просили меня что-то наколдовать, пока они рядом со мной молятся, а я и решил сделать так, чтобы я начал светиться и левитировать… Ты бы видела их лица, серьёзно. — То есть маги не боятся крестов и молитв? — Не-а. Магия от этого слабее не становится. — А чего тогда маги боятся? — Все по-разному. Я, например, боюсь ипотеки, нерешаемых задач и сумасшествия. Насчёт последнего Фелицис не соврал, это он знал точно. Однако вызвать улыбку у Элли получилось, отчего у него на душе стало теплее. Она уже почти полностью превратилась в саму себя, но Фелицис не спешил ей об этом напоминать. — А что это я про себя рассказываю? Расскажи и ты, что там было за те два месяца, что мы не виделись! Элли порозовела и улыбнулась. — Ну… Я уже привыкла ко всему, что со мной происходит. Правда, посуду мыть трудно, да и готовлю я плохо, но, похоже, так было всегда. Ну, просто меня никогда не упрекали в этом ни Миша, ни девочки… — Девочки? — Настя и Саша, дочки. Насте скоро одиннадцать, Саше полтора годика. Обе такие милые! Но это просто ужас, сколько всего им нужно… Фелицис усмехнулся. — Неужели то, что за детьми надо ухаживать, для тебя открытие? — Да нет, просто… просто я никогда об этом не думала… — Вот и подумаешь. Элли начала что-то ещё говорить про «Мишу», про то, как они друг друга любят, но Фелицис её уже не слышал. Всё вокруг словно погрузилось в тёмную воду, голос Элли звучал глухо, пока совсем не стих, в рту возник вкус масла и железа. Мир начал размываться… — Фелицис! Ты тут? У тебя глаза стеклянные совершенно! Внезапно всё пропало. Рядом с Фелицисом стояла испуганная Элли, а на его щеке красовался её отпечаток ладони. И только спустя секунду парень почувствовал жжение той самой щеки. — Что случилось? — Это мне надо спрашивать! У тебя глаза остекленели и чёрными стали, на пощёчину не отреагировал… Фелицис встал на ватных ногах и виновато улыбнулся. — Не знаю, крошка. Но я буду разбираться. Это была ложь. Ему уже стало понятно, что это невыжженная часть проклятия спустя месяцы точит его изнутри. «Если бы не твой подарок, крошка, я бы уже сошёл с ума…» — Я уже полностью превратилась? — Д-да… — и откуда только взялось желание сказать обратное? — Тогда… Пошли за зельем… — Пошли… Краем глаза Фелицис увидел, как вены на его руках окрасились чёрным. «Надо прошерстить все книги, когда Элли уйдёт… Может, найду способ вылечиться.» Прощаясь с ней, он поцеловал её в макушку и сказал «будь аккуратнее». Элли только улыбнулась ему и убежала под лестницу: запомнила, что сначала пить зелье, потом выходить. «Милая, милая девочка…»***
МАРТ 2011
— Ути кто у нас такой хорошенький, кто у нас такой масенький? — Элли-Оля поднесла маленькую Сашу к лицу и улыбалась ей. Девочка выглядела максимально смущённой, но смотрела на маму с нежностью. «Видимо, с ней раньше так не нежничали… Ну ничего, вредным это не бывает.» — Кто у нас скоро пойдёт в кроватку? Саша замотала головой, и тут же Элли-Оля едва не отпустила руки. — Как это нет? — Не хотю, — девочка замотала головой, — Не хотю спать. В её глазах появилась грусть, готовая перейти в рёв. Элли-Оля начала качать её на руках и лихорадочно вспоминать, как успокаивать маленьких детей. Спасительное воспоминание: ей года четыре, мама не дала гулять вечером, но Егор отвлёк внимание на какую-то ерунду, секунда — и слёзы забыты. «На что её можно отвлечь-то? Может, попробовать покружить? Да нет, только хуже станет… Или почитать? Не, Сашка для этого маловата…» С такими мыслями Элли-Оля переодела девочку в пижаму и положила в кровать, не переставая гладить её по плечикам и спинке. «С детьми иногда так трудно… Идея! Попробую ей спеть…» Раздумывать было некогда: Саша начинала хныкать всё громче. Тогда Элли-Оля стала раскачивать кроватку, напевая песню, которую вспомнила первой: её пел Фелицис, когда настоящая Ольга шевелилась в ванной. Сейчас было важно только то, что голос звучал, а Саша постепенно засыпала. — Nemo prohibere te ex somno Nec Deus, nec diabolus, nec homo… Nemo prohibre te ex somno Nec Deus, nec diabolus, nec homo… «Я её так не заколдую? Надеюсь, что нет: я же не волшебница и рукой не шевелю, как это делал он…» Саша смотрела на Элли-Олю полуприкрытыми глазами, а последняя всё качала кроватку и пела тихим голосом, пока не услышала тихое сопение. Наконец Элли-Оля подняла глаза… и увидела в проходе Михаила. От неожиданности она слегка поскользнулась. Миша на цыпочках подошёл к ней, приобнял за талию и так же тихо вывел. Его прикосновения уже стали привычными, но всё равно каждый раз сердце сладко замирало, а по спине бежали мурашки. «Возьми меня на руки, пожалуйста, хотя бы раз…» — Оль… Я никогда раньше не слышал, чтобы ты так необычно пела. Да и вообще я что-то не припомню, чтобы ты пела Сашке или Насте… Мурашки снова пробежали по спине, но уже от страха. «Он начал догадываться, что я другая, господи боже…» Элли-Оля улыбнулась Михаилу, надеясь, что он не видит её волнения. У неё было чувство, что она вот-вот упадёт в обморок. — М-может, т-ты просто никогда н-не слышал, как я пою? Миша пожал плечами, но его взгляд оставался удивлённым и серьёзным. — Да и песня странная какая-то, будто иностранная. Ты же говорила, что не знаешь языки… — Миш, когда я это говорила? — Элли-Оля надеялась, что вопрос окажется риторическим, но он ответил довольно быстро: — Год назад или меньше. Или ты за это время решила чему-то выучиться? «Вот ты и подал мне идею, мой сладкий!» — Да… А ты особо не расспрашивал, а я и не говорила… — Оль, разве я тебя когда-нибудь о чём-нибудь расспрашивал? — Миша ласково обнял её, и девушка почувствовала, что расслабляется. «Боже, ты такой… Такой сносящий крышу… Я таю…» Если бы не страх разоблачения, она бы сказала всё вслух. Однако сейчас она всего лишь потянулась к его щеке и поцеловала, вкладывая в этот поцелуй все свои мысли. Элли-Оля посмотрела вверх и, поймав смущённый взгляд Горшенёва, засмеялась. Тот полушутливо-полуобиженно глянул на неё и поцеловал в ответ, обняв ладонями за щёки. «А следующий шаг — сними футболку!» Элли-Оля, потеряв самообладание, чуть ли не прыгнула к нему в объятия, обхватив руками за шею. Теперь уже Миша рассмеялся, удивлённо глядя на жену. — Я тебя не узнаю, Оль. Ты чего это? Элли-Оля решила сохранять грустную полуулыбку, хотя внутри всё снова задрожало. — Просто… Последний месяц мы так редко видимся… Ты в разъездах, а я дома. И хотя ты рядом, я как-то всё равно скучаю. Это была почти правда: Горшенёв действительно нечасто последние три месяца не бывал дома, и Элли-Оля начинала скучать. За неполный год, что она заменила Ольгу, она начала как-то по-тёплому и по-семейному привязываться к этому человеку, и он всё же оставался для неё самым прекрасным на свете, как в шестнадцать лет. Миша, судя по глазам, понял, к чему она клонит, и снова поцеловал её. После этого всё было как в тумане, Элли-Оля видела только его лицо в сантиметре от своего, чувствовала его поцелуи и жаркие прикосновения ниже живота и улыбалась, смотря затуманенным взглядом куда-то в пустоту. Через какое-то неопределённое время она уже лежала головой у него на груди, слушала его сердце и благодарила судьбу. — Оль… Ты только не обижайся, но я завтра рано уйду, у меня с Ракетой встреча. — С какой Ракетой? У вас новенькая? — Да нет, помощница просто. Ты же её видела, она мне с концертами помогала. Что-то зачастила она в последнее время, всё просит встречаться почаще… Девушка похолодела. Помощница её мужа просит встречаться почаще?! — А что случилось? — Элли-Оля приподнялась и посмотрела на Мишу. — Да я не знаю. Но она взволнованная ходит, каждый раз, когда мы встречаемся, она съедает пачку ирисок или выпивает пол-литра кофе… Видимо, точно беда какая-то, но она не говорит ничего. Но ты не беспокойся, если что, мы просто дружим, да и у неё жених есть. Элли-Оля немного напряглась: что это ещё за Ракета такая, с которой Миша «просто дружит»? Но виду она не подала, а лишь улыбнулась. — Ну хорошо… Передай ей от меня привет. Миша улыбнулся и поцеловал Элли-Олю в макушку. Та прикрыла глаза и устроилась поуютнее. «Ладно. Если будет не так безобидно, я эту Ракету на орбиту отправлю. Будет знать, как чужих мужей уводить!».***
ЯНВАРЬ 2012
Элли вышла из туалета торгового центра, глянула на пустую бутылку в сумке и улыбнулась. «А теперь к Фелицису!» Проходя мимо зеркала, Элли остановилась. «Я уже и отвыкла от своего отражения!» За то время, что она не превращалась в себя полностью, её волосы выросли ниже лопаток и стали гуще, ноги длиннее, а лицо вытянулось. Если бы платье не было коротко, можно было бы действительно принять её за взрослую девушку. «Ну, ведь я уже и правда взрослая! Мне же сегодня исполняется восемнадцать… Устрою маленький праздник себе прежней, куплю блинчики. А пока пойду за зельем в Фелицису.» На улице вовсю валил снег, но Элли была одета по погоде и не замерзала, разве что немного мёрзли ноги — Ольгина шуба тоже была ей коротка. Иногда она запрокидывала голову, чтобы по-детски поймать языком снежинку. Довольно скоро она дошла до дома Фелициса. В подъезде девушка сняла шапку и отряхнула её, и только потом пошла наверх. Фелицис открыл ей только с третьего раза. Увидев Элли, он улыбнулся. — Ого, да ты в шубе! — Ну… да, как уж есть. — Проходи, проходи. Кстати, с тебя так и течёт, сейчас исправлю, — он щёлкнул пальцами, и в тот же миг шапка и шуба высохли, а снег на них исчез. Элли кивнула ему и начала раздеваться. — Как закончишь, иди на кухню, у меня для тебя сюрприз. Девушка, конечно, удивилась, но снова ему кивнула, пытаясь справиться с молнией на сапоге. Когда она наконец разулась и разделась, свет в квартире вдруг погас. — А? — от удивления Элли чуть не упала, но за её спиной удобно оказалась стена. Тут перед ней появился маленький рыжий огонёк, а за ним ещё один, и ещё один, и ещё… Через мгновение перед девушкой появилась дорожка из огоньков. — Иди сюда, — раздался откуда-то издалека голос Фелициса. Элли раздражённо выдохнула, но пошла по дорожке из огоньков. — Будто ты не чародей, а фокусник-приколист… — Я всё слышу, милочка! — его голос раздался уже ближе. Элли лишь хихикнула и продолжила идти на огоньки. Но как только она дошла до последнего, свет резко включился. Элли увидела перед собой Фелициса. Рубашка на нём была не белая, как обычно, а чёрная, да и какая-то более дорогая по виду; волосы он распустил и стал похож на волшебника Хаула из японского мультфильма. На столе стояла какая-то бутылочка, а рядом гора вкусностей и… бутылка вина. — С днём рождения, крошка, — улыбнулся Фелицис, протягивая Элли руку. — В прошлый раз мне пришлось просто прислать тебе подарок в коробочке, а сейчас ты сможешь отметить свой настоящий день рождения как следует. Элли сначала недоумённо посмотрела на него, потом на стол, а затем просто крепко его обняла, уткнувшись лицом в грудь. — Спасибо… Спасибо, Фелицис… — Ну что ты, крошка, что ты… — Фелицис смущённо улыбался и гладил Элли по волосам, прижимая её к себе. Она посмотрела на него со слезами в уголках глаз и с улыбкой. — Я и не думала, что ты помнишь… — Конечно, помню, крошка. Хотя ты ведь уже не крошка… Тебе ведь сколько исполнилось? — спросил Фелицис таким тоном, что Элли поняла, что ответ он знает. — Восемнадцать… — Ну всё, точно уже не крошка. Как мне тебя теперь называть-то? — Просто по имени… Ну, или придумай, — смущённо ответила Элли, пряча глаза. — Уже придумал. Ты ведь очень красивая… Как цветочек. Будешь моим цветочком? — Ну… Я не против. Только я Мишина, — урезонила его Элли. Образовалось немного неловкое молчание. Первым не выдержал Фелицис: он приобнял Элли за плечо и усадил за стол. — Раз тебе уже восемнадцать, не будешь против, если я тебя вином угощу? — Мне что, пьяной домой идти надо будет? — От двух-трёх бокалов ты не опьянеешь, обещаю. Но если вдруг переберёшь, противоядие этому у меня есть. Я чародей или кто? — Ну тогда хорошо… Фелицис улыбнулся и щёлкнул пальцами. Бутылка сама собой поднялась в воздух, из неё вылетела пробка, и вино разлилось по двум бокалам. — Выпьем за тебя, цветочек, — улыбнулся Фелицис, взяв один. Элли немного неуверенно протянула руку ко второму и отпила. Вино на вкус оказалось сначала горьким, затем сладким, а затем по горлу разлилось приятное тепло. Девушка вздрогнула, на что Фелицис рассмеялся. — Не переживай, у многих такая же первая реакция на алкоголь. Ты что там, совсем с мужем не пьёшь, что ли? — Нет, у нас дома вообще алкоголя нету… Миша несколько лет назад бросил, — гордо улыбнулась Элли. — Ну что ж, тогда ты впервые в жизни выпьешь со мной, — улыбнулся Фелицис. Второй бокал оказался вкуснее первого, третий тоже. Правда, Элли всё равно была безумно рада заесть первый алкоголь в жизни тортом и печеньем. Глядя на неё, Фелицис сказал что-то похожее на «где-то всё ещё ребёнок». Они тихо о чём-то разговаривали, а когда темы закончились и есть больше не хотелось, Фелицис вытянул руку и дунул на неё. В тот же миг стены кухни словно начали растворяться, а на их месте появилось бескрайнее вечернее небо, а стулья превратились в облака. Вокруг были начинающие только загораться звёзды, остатки лучей закатного солнца и бесконечная облачная долина. Элли раскрыла рот, заглядевшись на это великолепие. — Нравится? — раздался рядом голос Фелициса. — Очень… — Сейчас будет ещё лучше. Секунду. Фелицис вытянул вверх руку, и в неё приземлилась маленькая звезда, похожая на сахарного человечка. Он пальцами вытянул из двух лучей звезды какую-то серебряную цепочку, а затем соединил края этой цепочки на шее Элли. — Это тебе, цветочек. Тебе от меня подарок. Твоя собственная звезда. — Это… это просто… просто… — Просто волшебство? — Да… — Элли улыбнулась ему и положила ему голову на плечо. Отчего-то стало бесконечно хорошо на душе: словно это место и этот человек стали для неё маленьким раем на этот вечер… Девушка не помнила, как они очутились дома. Расслабление исчезло тогда, когда Фелицис дал ей бутылочку с зельем и кровь, а затем поцеловал в макушку и снова шепнул «с днём рождения». Забегая в торговый центр, чтобы превратиться, Элли не могла насмотреться на звёздочку у себя на груди. «Надеюсь, Миша не решит, что я ему изменяю. Это ведь просто звёздочка… Скажу, что купила по дороге домой.» Перед превращением Элли посмотрела на своё отражение на стекле бутылки и подумала: «Каким бы романтичным ни был Фелицис, Миша всё равно для меня один-единственный. Жаль, конечно, что он не романтик, про которого я думала в шестнадцать, но он всё равно лучше всех. Так ведь и думают настоящие жёны…»***
МАЙ 2012
Совершенно неожиданно в тишине раздался звонок телефона. Элли-Оля почти сразу же сняла трубку. — Да? Из трубки раздался голос Насти: — Мам, привет из Москвы! Как у вас там дела? Как дядя Миша, как Саша? Настя уехала в Москву несколько дней назад и каждый день звонила, рассказывая про свой отдых и впечатления о столице. — Дела у нас у всех хорошо. Миша весь в работе, Сашенька… У неё тоже всё хорошо. Сейчас сидит в комнате, ей папа купил новую куклу, Саша с ней последние три часа играет, даже есть не хочет. А ты как там? За два года, что Элли-Оля прожила в семье Горшенёвых, она искренне полюбила двух девочек, они ей стали как младшие сестрички. И если раньше забота о них давалась ей с трудом, то теперь интерес к ним был абсолютно искренним. — Я? Прекрасно! Правда, в Москве люди какие-то грустные, и от этого немного странно ходить по улице с улыбкой. А так там хорошо! А ещё я позна… — тут она замолчала, словно испугавшись говорить. — Ну-ну, маленькая хитрушка, договаривай. С кем ты там познакомилась? Последовала неловкая пауза, а затем Настя тихо сказала: — С Русланом. Он живёт недалеко от моего хостела. Мы часто вместе ходим, он мне даже немного нравится… — Так скажи ему об этом! — Мама, ну что ты? А если я ему не нравлюсь? — Ты его добьёшься, доченька. Если мальчики добиваются девочек, то почему девочки не могут? «Я же Мишу добилась… Правда, с помощью Фелициса, но всё же…» — Ты уверена? Но как? — Просто будь с ним почаще, улыбайся, будь приветливой, а потом и скажи, что он тебе нравится. Я уверена, он не отвергнет тебя. — А если да? — Не думай об этом. — Ну… Но всё равно спасибо тебе! Передавай всем привет! Я люблю тебя! — И я тебя люблю. Пока, Настенька! Короткие гудки. Элли-Оля улыбнулась телефону и тут услышала ключ в дверях. «Миша вернулся!» Однако на пороге показался не только Миша. Сначала было непонятно, кто с ним: лицо было скрыто под капюшоном кожаной куртки, однако по фигуре стало ясно, что это девушка. Элли-Оля напряглась, но ничего не сказала. — Оленька, ты ведь не против, если Ракета к нам зайдёт на вечер? — Называй меня по имени, Миш, погонялово же только для своих, — девушка сняла капюшон, и стало теперь уже ясно, кто это. — Маринка?! — не сдержала удивлённый возглас Элли-Оля. За то время, что она её не видела, невеста её брата отрастила волосы ниже плеч, хоть они по-прежнему были тёмно-фиолетовыми, а ещё обзавелась готическим макияжем с яркой тёмной помадой, как у рок-звезды, и жутковатым кровавым маникюром. Элли-Оля поискала глазами на её пальце кольцо, но не нашла. «То ли они с Егором расстались, то ли он дурак и до сих пор не сделал ей предложение…» Миша и Марина удивлённо на неё посмотрели, и Элли-Оля поспешила оправдаться: — Мне про Вас Миша рассказывал… — Оль, но я же тебе не говорил, как Ракету зовут… — Говорил, — попыталась заверить его Элли-Оля, молясь про себя, чтобы он не заметил очевидного вранья. И на её лице появилась улыбка, которая всегда завершает конфликты. Марина же, однако, после этих слов посмотрела на Элли-Олю так, словно пыталась разглядеть что-то в ней. — А мы с Вами точно раньше не общались? Просто у меня острое ощущение дежавю… «Только бы не спалила!» — Нет, лично мы не общались. Я только слышала о Вас. Ещё секунду Маринка смотрела на неё с подозрением, а затем широко улыбнулась и протянула руку для пожатия. — Что ж, тогда… Будем знакомы. Марина Анквиц. — Ольга Горшенёва, — улыбнулась Элли-Оля, пожимая ей руку. Марина улыбнулась ей, но в её глазах было какое-то недоверие. «Видит меня насквозь… Или просто не доверяет?» Весь вечер они сидели на кухне, куда Элли-Оля приносила чай и печенье. Миша что-то предлагал про свою постановку (Элли-Оля уловила только что-то про «демоническую сущность героя» и «много крови»), Марина что-то добавляла иногда или же спорила с Мишей. Но Элли-Олю не покидало чувство, что её разглядывают. Что глаза Марины всё время на ней. «Человек из моей прошлой жизни пытается вмешаться в теперешнюю! Что же будет…» Она пыталась разглядеть глаза Михаила: как он смотрит на неё, нравится ли она ему? Однако понять это было невозможно. Элли-Оля ощутила укол ревности: судя по всему, Миша и Марина общались близко и долго. И это очень напрягало. — …а освещение лучше всего сделать полутусклым на жутких сценах, вот так тут. Лампочку, кстати, смени на белую, а то в таком свету твоя жёнушка мне рыженькой кажется. Так вот, освещение вот такое же, как тут, сделай, будет эффектно… — голос Марины вывел из размышлений. Элли-Оля глянула в зеркало на стене. Её волосы у корней действительно стремительно рыжели. «О нет! Ей не кажется! Хорошо, что Миша не заметил…» Вежливо улыбнувшись, она на цыпочках вошла в спальню, там дрожащими руками открыла тайник и достала зелье. Капля крови из шприца, глоток зелья со вкусом масла из полупустой бутылки, пять минут ожидания… Корни снова стали светлыми. С плеч будто камень свалился. — Олюш, ты что там? — Мишин голос раздался из коридора. Не придумав оправдание, Элли-Оля выскользнула из спальни и снова ушла на кухню. Марина неожиданно отвлеклась от рассматривания стены и пристально посмотрела на Элли-Олю с дружелюбной улыбкой. — Ольга, извините… Мне ведь казалось из-за освещения, что у Вас волосы рыжие? Элли-Оля сглотнула, нашла в себе силы улыбнуться и сказала: — Конечно, казалось. В жизни в рыжий даже не красилась.***
АПРЕЛЬ 2013
— Мама, смотри, птичка! Маленькая Саша показывала пальцем на подоконник и дёргала Элли-Олю за руку. — Смотри, мама! Смотри! Птичка! — Где, зайчик? Где ты видишь птичку? — На окошке! Смотри, какая красивая! Только сейчас Элли-Оля заметила сидящего на окне ворона. Ворон действительно был необычным: крылья у него были тёмно-фиолетовые, а глаза карие, как у человека. Да и взгляд был слишком осознанным для животного. «Откуда в квартире птица?!» — Я хочу погладить! — Саша уже протянула к ворону руку, но тот нахохлился и громко на неё каркнул. В этот Саша замерла, а в комнате закружилось что-то похожее на белое стекло. Ворон же сложил крылья и упал на пол в каком-то мутном облаке, а через мгновение перед Элли уже стоял Фелицис. — Ты ведь звонила час назад, цветочек? — Да, у меня зелье кончается, только на сегодня и хватило. А что ты сделал с Сашей? — спросила Элли-Оля, чувствуя, что её голос поднимается прямо из живота. — И почему прилетел? — Потом объясню. Просто бери сумку и бежим! С девочкой не случится ничего плохого. — Но Настя может вернуться в любой момент… Однако Фелицис её уже не слушал. Как только он вывел её на улицу, Элли-Оля поняла, почему он прилетел. К ним тут же поползли чёрные трещины на дороге, завыл ветер, в котором звучали чьи-то голоса, потемнело… — Не слушай ветер, цветочек! Он за мной! — А что это? — Элли-Оля пыталась перекричать ветер, крепче сжимая руку чародея: казалось, ещё минута, и этот темнеющий ветер унесёт её далеко-далеко. — Потом расскажу. Элли-Оля посмотрела на Фелициса. Его глаза казались испуганными, но смотрел в небо он твёрдо. Неожиданно он повернулся и посмотрел Элли-Оле прямо в глаза. — Обними меня сзади. — Что?! — Просто обними меня сзади и постарайся не двигаться. Девушка сглотнула, но послушно обняла его за спину. Прижавшись к нему, она услышала, как часто билось сердце чародея. И почти в то же мгновение из его рубашки вылезли два чёрно-фиолетовых крыла, а тело Фелициса покрылось перьями. — Держись. Сейчас взлетим. И тут он резко взмыл вверх, так что Элли-Оля едва не отпустила руки. Ветер мигом полетел за ними. В глазах замелькали светлые пряди, уже начинающие рыжеть. Элли-Оля от страха боялась вздохнуть, не то что шевельнуться. Мало того, что вокруг завывал ветер уже полузабытым голосом Егора, так ещё и знобило от осознания того, что она летит на каком-то непонятном полудемоне, который десять минут назад был Фелицисом. Что-то пронеслось в сантиметре от её лица, как тёмная молния, и Элли-Оля вскрикнула. — Спокойно, цветочек, я рядом! — это совершенно точно был голос Фелициса, хоть и какой-то по-птичьему хриплый. Неожиданно вдали показалось знакомое окно. «Ты принёс меня к себе?» Практически у самого окна чародей снял Элли-Олю у себя со спины и посадил за подоконник, а затем со словами «я скоро» взмыл в небо, где уже клубилось что-то похожее на грозовое облако, откуда били чёрные молнии. Девушка пыталась рассмотреть, где же там Фелицис. Сердце сжималось от одной мысли, что с ним что-то случится. Где-то внутри облака засверкало что-то белое, а затем Элли-Оля почувствовала, что ноги её больше не держат, и вскоре она погрузилась в темноту. Элли не помнила, сколько она пролежала на полу комнаты Фелициса. Её мутило, ноги дрожали. Когда она подняла голову, стало видно, что Ольгино платье стало ей коротко, а на груди у неё ярко-рыжие пряди. «Я превратилась в саму себя…» Как ни странно, её не вырвало, а ломота в теле исчезла практически сразу. Урывками начала возвращаться память, а с ней пришло и понимание, что произошло. У девушки по спине пробежал разряд тока. Вспоминать всё это было отчего-то очень жутко. Она кинулась к шкафчику в поисках зелья, в голове была лишь одна мысль: «взять всё нужное и делать ноги!» Однако когда она нашла бутылку с нужным зельем и взяла шприц с кровью (промелькнула мысль «спасибо, всё же услышал прошлую просьбу давать готовое»), в груди зашевелилось что-то большое и колючее. Ноги словно отказывались выходить из квартиры, стало жарко. «Фелицис! Что с ним?!» Элли выскочила из дома и почти сразу увидела его. Тело чародея распласталось по асфальту, в области сердца было какое-то подобие зияющей дыры. Перед глазами всё поплыло. Девушка кинулась к нему, села рядом, попыталась потрясти за плечо. Фелицис дышал, но редко-редко, а его лицо с каждым вдохом становилось всё бледнее. Ощущение чего-то ужасного сдавило горло. — Не может всё так закончиться… Фелицис! Фелицис! Не умирай! Элли положила его голову себе на колени, расстегнула пуговицы возле горла, однако дышать лучше Фелицис не стал. — Должен же быть какой-то выход… Слёзы уже вовсю текли по её лицу и капали с подбородка на щёки Фелициса, так что казалось, что он плачет вместе с Элли. Девушка почувствовала, что если оставит его так умирать, в жизни себе этого не простит. Что она будет ещё долго скучать по его голосу и глазам. По его ласковому «цветочек»… Голос разума прошептал: «Ты домой опоздаешь!», но Элли его уже не слушала. Следующие десять минут были как в тумане: она сломя голову бежит в квартиру, судорожно ищет флакончики и читает этикетки, бежит вниз с одним из них в кулаке, подносит его к губам чародея… Нежно-голубые капли текут вниз на одежду, но Элли придерживает его голову, прижимает пузырёк и шепчет «пожалуйста, только бы сработало…» От резкого вдоха руки Элли дрогнули, и наполовину пустой пузырёк упал на асфальт. Фелицис начал громко дышать и широко распахнул глаза, а пятно на его груди начало пропадать. Его глаза всё ещё были стеклянными, но он дышал! Наконец его взгляд приобрёл осознанность, он сел и медленно повернул голову в сторону Элли. Его голос звучал тихо, но Элли не надо было вслушиваться, чтобы всё услышать. — Ты… Это ты сделала? — Да… Я тут зелье принесла… — всё ещё дрожащими руками Элли показала пузырёк. Фелицис посмотрел на неё с удивлением и благодарностью. — Просто… Я бы не простила себе, если бы ты так умер. Просто бы не смогла. Я сама не ожидала, что ты для меня так много… Он в ответ лишь улыбнулся, а затем осторожно вытянул руку и нежно провёл по щеке девушки. — И ты для меня. Тоже очень много. Фелицис просто смотрел ей в глаза и улыбался, гладя по щеке, но Элли почувствовала, как сердце замирает в предвкушении чего-то чудесного. В его глазах не было никакого огонька, полос света на теле не было: было видно, что чародей слишком обессилен, чтобы колдовать. И девушка чувствовала, что вот так, без волшебства, они становятся всё ближе. Его взгляд остановился на её губах, но затем Фелицис резко отодвинулся от Элли. — Цветочек, а ты не опоздаешь домой? Муж и девочки заждались уже, наверное… На её обеспокоенный взгляд он ответил со своей обычной, хоть и слегка вымученной, улыбкой: — За меня не беспокойся, уж как-нибудь я. Ты беги, беги. И пиши почаще… — Ты точно сможешь сам? — Конечно смогу, цветочек, ты беги… Элли лишь кивнула и уже хотела отойти, но затем наклонилась и быстро поцеловала Фелициса в щёку. А затем так же быстро убежала в подворотню и там же откупорила бутылку с зельем. «Полчаса — и к Мише!» Час спустя Фелицис снова внаглую соврал: ему понадобилось допить весь пузырёк, чтобы просто подняться на ноги. Двигаться было невероятно тяжело, в груди словно был какой-то камень. В ушах всё ещё звенели голоса. Вспоминать то, что он увидел в чёрной воронке, созданной проклятием, было в прямом смысле больно: словно какие-то лоскутки тьмы выгрызали в душе дорожку. А душу впервые за долгие годы переполняли эмоции и чувства, да так, что Фелицис даже не мог понять, какое из них правильное. Впрочем, самое сильное чувство среди них было. И каждый раз, когда Фелицис думал о нём, оно словно вспарывало ему сердце. Осознание того, что это чувство у него есть, пришло к нему слишком поздно, и сейчас страшно мучило. «Это заходит очень далеко, но я не могу это остановить. И уже не смогу…» Фелицис почувствовал себя неожиданно маленьким. Таким, каким он был, когда убегал из дома, когда только начинал учиться магии и когда впервые потерял часть ощущений. Но теперь ощущений было очень много, и если ещё вчера это приносило ему удовольствие, то сейчас все эти ощущения словно превратились в его внутреннего демона, пожирающего его сердце маленькими кусками. «Я не могу… не могу… Элли, помоги!» Боль резко оборвалась. Идти стало легче. Через пять минут Фелицис уже запивал восстанавливающий отвар крепким виски. Слёзы душили его, руки дрожали. Где-то глубоко в голове эхом отдавалось «Элли… Элли… Моя Элли…» «Моя Элли…» Это точно не неправильно. Но отчего же это так гложет? Фелицис почувствовал, что сил заметно прибавилось. Он вытянул руку и прикрыл глаза, вспоминая лицо девушки, её волосы, руки… Когда он открыл глаза, перед ним была она, сотканная из разноцветных полос света. Элли улыбалась ему, смотрела на него своими зелёными глазами, протягивала к нему руки. Фелицис улыбнулся ей в ответ, сделал ещё один глоток и протянул к ней руку. Ощущения, эмоции и чувства уже не были внутренним демоном. Они были этой картиной из света. «Не беспокойся, мой зеленоглазый цветочек. Ты мне подарила величайшее счастье в мире, и я тебе его подарю тоже…»***
ИЮЛЬ 2013
Фелицис застегнул кофту и откинул голову на спинку скамейки: несмотря на тёплую погоду, дул прохладный ветер, а солнце почти не показывалось из-за туч. Однако Фелицису казалось, что он замерзает. Мимо него проходили люди, но он их не замечал. Все его мысли были только об Элли. «Она очень далеко и вряд ли откажется от зелья. Наша связь с ней с каждым днём укрепляется, и она не может этого не чувствовать. В любом случае должно случиться что-то, чтобы она осталась со мной… Главное как-то убедить… Что-то показать… Или просто я в следующую нашу встречу её поцелую. Чувствую, что иначе жить не смогу.» Из мыслей его вывел раздавшийся рядом девичий голос: — Кого я вижу… Волшебник с Советской улицы собственной персоной! Спустя три года таки появился… Я уж думала, что наш разговор мне приснился или ты запудрил мне мозги… Фелицис вздрогнул и обернулся на голос. Рядом сидела девушка. Фиолетовые волосы, карие глаза, кожанка, тёмная помада, стаканчик кофе в руке… — Помнишь меня? Неужели не помнишь? Конечно, Фелицис сразу узнал эту девушку: это была невеста Эллиного братца. Но вот её имя вылетело из головы: то ли Маша, то ли Мирра… Да и время потянуть хотелось, ибо по тону девушки стало понятно, что разговор будет не из приятных. — Помню. А что ты от меня хочешь? — Во-первых, где ты был всё это время? Переехал, сменил номер и SIM-карту выкинул, что ли? А то тебе ни дозвониться нельзя, ни найти тебя. Уж поверь, я ходила, но на месте твоего дома видела только скверы, и никто не знал про твой адрес. «Ура, значит, чары сработали!» — мысленно порадовался Фелицис. — Я был на месте. А то, что у тебя топографический кретинизм, не мои проблемы. При словах «топографический кретинизм» девушка на него злобно посмотрела, и стало ясно, что Фелицис затронул неприятную тему. — Не верю я тебе. Ты колдовал. Колдовал, чтобы я тебя не трогала! «И правда умная…» — Но знаешь что… Мир не исчезает, даже если закрыть глаза. Так что пока ты прятался и прятал от меня Элли, я думала над твоими словами. Я ходила к Михе, и много раз. Смотрела, что там у него и как… И кажется, я знаю, что именно ты сделал с Элли. — И что же? — Фелицис пытался выглядеть уверенным в себе, хотя внутри ему стало очень страшно. — Для начала ты дашь мне клятву чёрной татуировкой, что не сотрёшь мне память обо всём, что я узнала за три года. — И много ты этих клятв собираешься с меня взять?! — неожиданно для самого себя вспылил чародей. — Если понадобится, набью себе из них целый рукав, — холодно отчеканила девушка. «Вот чертовка! Ладно, раз ты такая упёртая…» — Даю слово чародея, — сквозь зубы процедил Фелицис, снимая с языка длинную фразу и опуская её на запястье девушки. — Ты с меня каждую беседу собираешься брать клятву? — Судя по тому, что я недавно узнала, ты врёшь как дышишь. Так что собираюсь. — И что же такого ты узнала? — Что ты не просто спрятал её в доме у Горшенёва, как сказал мне три года назад. И не поселил её рядом с ним так, что он даже не знает. Тут у меня две версии: либо ты сделал её невидимкой, либо превратил во что-то… Или в кого-то. По телу Фелициса пробежали мурашки. Он выставил ладонь вперёд, и девушка тут же замолчала, беззвучно двигая губами. Стараясь подавить волнение в голосе, он сказал, глядя ей прямо в глаза: — Мыслишь в правильном направлении, Машенька. Но нет. Девушка усмехнулась, глянула на своё запястье и неожиданно для Фелициса провела рукой по своему рту и уже вслух сказала: — Меня зовут Марина вообще-то. И ты мне опять соврал. Она уже хотела встать со скамейки и уйти, но Фелицис схватил её за руку и встал вместе с ней. Какая-то жуткая сила заставила его развернуть лицо Марины к нему и сказать: — Чтоб ты понимала, я в некотором роде тоже заинтересован в том, чтобы она ушла от своего Михаила. Но к вам она в таком случае уже не попадёт. И я ничего больше тебе не скажу! Марина улыбнулась ему и отошла. — Тогда беги и прячься дальше. А затем ушла вдаль по аллее. Фелицис со злости сделал в её сторону пасс рукой, и мгновенно она упала, но почти сразу же поднялась и пошла дальше, правда, уже прихрамывая. Чародей развернулся и не оглядываясь побежал домой. В голове теперь билась мысль: «Помимо того, что она девушка красивая, она ещё и очень умная, и сейчас я увидел этому ещё одно доказательство. Но как она могла узнать контрпасс заклятия немоты?..»