saints go to hell

Ты когда-нибудь чувствовал, — спросила она, — что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал? Ричард Бах "Мост через вечность"

Глава VIII. Намджун на ватных ногах поднимается по лестнице на второй этаж своего особняка, проводит рукой по белым, отполированным перилам. Одурманенный и довольный, чуть ли не валится с ног. Они с Чоном еще долго говорили, обсуждали свои планы, осушили несколько бутылок дорогого виски, накурились красной травки. После употребления тело слабеет и демонам нужен покой на некоторое время, чтобы восстановить кровь. Новая травка, появившаяся на территории альф, имеет необычное химозное послевкусие. Там наверняка намешана какая-то синтетическая дрянь. После пары тяжек бессмертные чувствуют эйфорию, но вскоре их тянет в глубокую и долгую отключку. - Вы в порядке? - стройный бета стоит выше, встревоженно глядя на своего хозяина сверху вниз. Альфа ровняется с мужчиной, поднимаясь на несколько ступеней вверх, и теперь смотрит на того свысока. Он игнорирует вопрос и обходит мужчину стороной, направляясь в спальню. Намджун трёт виски одной рукой, а второй держится за стену, чтобы не свалиться прямо в коридоре. Ещё пара дверей и он окажется у той, что ведёт в хозяйскую комнату. Джун, качаясь из стороны в сторону, доходит до двери спальни, где спит Чимин, легко толкает, и она беззвучно поддаётся, пропуская полоску желтого света и непрошеного гостя. Альфа бросает свой пиджак на мягкий ковёр, бесстыже подходя к кровати, ступая так, словно пьяный подросток пытается незаметно пробраться домой, не получив люлей от родителей. Пройдя ещё несколько шагов, он неожиданно застыл на месте, как вкопанный. Через тоненький балдахин смотрит на омегу, который лежит на изумрудной атласной постели, раскинув в стороны перебинтованные руки. На лице и шее раны заклеены пластырями, но даже они не прячут страшные ссадины. Когда альфа перевел взгляд на израненные руки, увидел багровые синяки на коже, внутри что-то шевельнулось, что-то смутно похожее на жалость. Неприятное чувство, давно забытое и ненужное демону. А потом поднял глаза выше, и отвести взгляд уже не смог. В горле тут же пересохло. Парнишка смешно морщит нос и пытается сменить позу, словно чувствует, что за ним внимательно наблюдают, изучают каждое движение, ловят каждый вздох. Долго смотрел на его губы. Мягкие, манящие, светло-розовые, припухшие. Длинные ресницы подрагивали, видимо, омеге снился неприятный сон и он моментами вздрагивал, хмурился, хныкал. Он похож на хрустальную статуэтку - хрупкую, нежную. Альфа протянул руку и дотронулся волос омеги, каштановая, шелковая прядь обвила пальцы. Джун наклонился ниже и втянул носом воздух, блаженно прикрывая глаза. Легкое одеяло съехало в сторону, оголив бедро, открыв Джуну всё новые ссадины и синяки, покрывающие белое тело. Он легко касается кончиками пальцев колена омеги, а затем ведёт рукой выше к бедру, сжимая нежную кожу. Нависает над парнем, внимательно наблюдая. Сжимает бедро сильнее, вырывая из груди омеги судорожный вздох. Он увлекся и уже не мог остановиться, внимательно и чутко исследовал это горячее сонное тело. - Никаких увечий, говоришь, Чонгук? - в тишину произносит альфа, - Как я могу обещать что-то, когда ты оставил добычу с хищником? Отдаляется, пальцами легко подцепив одеяло, и прикрыл ногу омеги. Альфа замечает легкий румянец, что проявляется на щеках у мальчишки. Он садится на пол спиной к кровати, откидывает голову на постель, вдыхая аромат омеги. Дурманящее действие наркотика напоминает о себе и альфу обволакивает сладкое состояние спокойствия, умиротворения. Джун пришел в себя, когда почувствовал сначала легкие, а затем более настойчивые касания чьих-то пальцев на своей голове. Альфа медленно открыл глаза и повернулся вбок, увидев, как омега во сне положил свою ладонь на макушку демона и сжимал в кулак мягкие пепельные пряди. Омега плакал и теплые кристаллы слез текли к виску, а затем терялись в густых жемчужно-темных волосах. Мужчина протянул руку и коснулся румяной щеки парнишки, отчего тот перестал хныкать. Намджун сел на кровать, бережно притягивая омегу к себе, усаживая к себе на колени так, чтобы тому было комфортно. Словно убаюкивал это странное существо, которое вызывало в нем шквал эмоций, сейчас один из могущественных демонов Преисподней укачивает на своих руках смертного, беззащитного омегу, словно Дева качает Господа. Джун и не помнил, когда в последний раз его так касались - нежно, невинно. Он мягко поглаживает парня по спине, успокаивая. - Тшш, не бойся, принцесска. После этого несколько суток Намджун ночевал в комнате Чимина, который до сих пор не очнулся. Омега ворочался, хныкал, иногда даже плакал или разговаривал, Джун же, как сторожевой пёс, следил за тем, чтобы он был в безопасности. Хотя о чем может идти речь, когда самая главная опасность стережёт свою добычу? На вторую ночь альфа сам вызвался перебинтовать руки и шею Чимина, когда слуги пришли это сделать. Короткое «Я сам» стало поводом, чтобы беты подозрительно переглянулись, а затем и зашептались за спиной своего Господина, разнося слухи, что Намджун совсем с ума сошел после того, как привел в дом смертного. Джун был особо осторожен, нежно касался омеги, пытаясь не потревожить столь долгий и глубокий сон. Ему нравилось трогать бархатистую кожу Чимина, который в свою очередь тянулся к ласке. Альфа переодевал, мыл и всячески заботился о своем пленнике, кой провалялся без ясных чувств добрые несколько дней. На седьмой же день, когда Намджун вновь совершал свой уже привычный ритуал с бинтами и мазью, омега открыл глаза, глупо глядя в потолок, словно уставился в пустоту. Какое-то время к нему приходило осознание того, что сейчас происходит. Он хмурился, вертя больной головой, пытался шевелить руками и ногами, разглядывал огромную комнату, которая была наполнена солнечным, ослепляющим светом. Спустя пару минут его словно током пробило. Чимин неожиданно сел на постели и ошарашенными глазами уставился на альфу, недоуменно сведя тоненькие брови на переносице. Джуна забавлял внешний вид парня и он с удовольствием решил понаблюдать за ним, присев в большое красное кресло рядом с кроватью. Именно сейчас он понял - кого напоминает ему этот омега. Впрочем, милым омега казался ровно до того момента, пока не открыл свой рот.