***
— В каком смысле нельзя пройти? — он старался говорить как можно тише, несмотря на то, что хотелось кричать от напряжения. Весь полет прошел, как на иголках. Порой казалось, что он сидит в этом жутко неудобном кресле уже несколько дней и все это просто никогда не закончится. Вот только, когда они все-таки приземлились, стало ясно, что это было лишь первой преградой. — У нас в архиве нет ни одного Антона Шастуна. Куда вы пойдете? — Попробуйте тогда фамилию Попов. Он точно лежит здесь, — пришлось сжать кулаки, чтобы не накричать ни в чем не виноватую девушку, которая просто выполняла свою работу. — Нет, никого подобного нет, — после этих слов ногти впились в ладони с еще большей силой, а Арс как можно спокойнее постарался выдохнуть, чтобы не выдать своего раздражения и ярости. Телефон Антона, с которого он разговаривал с врачом, был сейчас недоступен, дальше регистратуры его не пропускали, а нервы сдавали с каждой секундой все сильнее. Казалось, что еще мгновение, и он просто разрыдается прямо здесь, в холле больницы. — Мужчина? — женский голос заставил поднять голову и устало посмотреть в его сторону. — У нас было новое поступление, данные обновились только сейчас. Антон Шастун на шестом этаже, первая палата. Проходите, врач будет вас ждать там. Быстро поблагодарив медсестру, Арсений вскочил с места, на которое присел минут пять назад в попытке успокоиться, и быстрым шагом, постепенно перетекающим в бег, направился к лифту, на который ему вежливо указал один из мимо проходящих людей. Сумка с вещами стала практически незаметной, как и боль в плече, которую она причиняла все это время. Сейчас главным было увидеть Антона, обнять его, сказать, что теперь он всегда будет рядом… Удивительно, но двери лифта открылись практически сразу, и Арс вбежал внутрь, нервно нажимая несколько раз на цифру шесть. Еще пара минут и все будет хорошо. Именно так и никак иначе. Оказавшись на нужном этаже, он несколько раз огляделся, чтобы хотя бы немного сориентироваться в пространстве и понять, куда именно нужно идти, и направился прямиком к нужной двери, ощущая, как сердце начинает колотиться в груди еще быстрее. Постучав на пробу, Арсений все-таки заглянул внутрь, с удивлением отмечая отсутствие света в палате. Сейчас небольшое помещение с одной кроватью посередине освещал лишь ярко-оранжевый свет из окна, который отбрасывал закат. Все-таки добраться удалось лишь к вечеру. Устало, но на удивление спокойно выдохнув, он как можно тише поставил сумку на стул, стоявший у самой двери, а сам тихо подошел к кровати, чувствуя, как слезы все-таки подступают к глазам. Видимо, в этот раз их сдержать не удастся. С трудом расслабившись и присев на самый край, Арс положил одну ладонь на плечо, с удивлением замечая, что Антона трясет. Вот только не от холода. Он снова плакал, не в силах успокоиться хотя бы немного. Видимо, даже препарат, который ему вкололи недавно, не смог помочь в полной мере. — Отвалите от меня, не надо ничего больше колоть, — Антон попытался спихнуть руку с плеча, но Арсений лишь сжал сильнее, чувствуя, как внутри все обливается кровью из-за надрывного шепота, которым была произнесена эта фраза. — Тош, это я, — хриплый голос все-таки дрогнул, но он даже не обратил на это внимания, как можно внимательнее наблюдая за реакцией брата. Тот попытался резко развернуться и сесть, но это у него не получилось из-за слабости в мышцах. Да и загипсованная рука довольно сильно ограничивала свободу действий. — Иди ко мне, — с удивительной легкостью подняв тощее тело притихшего мальчишки, Арс как можно аккуратнее прижал его к себе, чтобы не навредить, слыша, как колотится в ушах собственное сердце, и чувствуя, как Антон сжимает его рубашку здоровой рукой. — Все будет хорошо, я тебе обещаю. Извини, что пришлось так долго ждать, — рубашка уже намокла от слез, которые так и не остановились, но обращать внимание на такую мелочь сейчас было бы слишком. — Я д-думал, что ты вообще не приедешь, — голос Антона дрожал еще сильнее, а он сам пытался лишь сильнее прижаться к Арсению, чтобы получить хотя бы какую-то защиту и закрыться от всех проблем. — Думал, что Питер для тебя важнее меня и всего, что случилось. — Дурак, никогда бы такого не произошло. Ты для меня всегда на первом месте. — Правда? — на секунду он даже отстранился от крепкой груди, чтобы увидеть в глазах брата подтверждение. На что Арс лишь кивнул, чувствуя, как спокойствие разливается по венам. — Ты заберешь меня домой? Он думал об этом, думал о том, как это повлияет на Антона, если он вернется туда, где ранее жил с родителями, как это скажется на его поведении и эмоциональном состоянии. Вот только к окончательному выводу прийти не удалось. — Ты хочешь вернуться? Это будет тяжело, Тош. — Я знаю, но разве есть другой выход? — та серьезность, с которой была сказана эта фраза, очень сильно удивила Арсения. Антон действительно понимал, что произошло, и осознавал, что жить в той квартире будет тяжело. — Родители подарили мне квартиру в Питере за то, что мне удалось поступить на бюджет. Может, после того, как разберемся со всеми документами и… — слово «похороны» застряло в горле, но Антон все понял и тихо что-то фыркнул, будто говоря продолжить фразу. — Что скажешь, если мы переедем туда? — Ты правда не бросишь меня и возьмешь с собой? — Конечно. И если ты еще раз предположишь что-то подобное, то я дам тебе подзатыльник. — Не надо, у меня и так сотрясение. — Какого хрена ты мне это не сказал? Тебе лежать надо, а ты сидишь практически, — Антон в ответ лишь рассмеялся, а Арс улыбнулся, слыша привычный смех брата, и как можно аккуратнее опустил его обратно, понимая, что теперь все точно будет хорошо. — Тогда, как только ты оправишься от сотрясения, мы полетим в Питер, обещаю.***
С документами действительно пришлось разбираться долго и муторно, да и финансовые проблемы никто не отменял. Арсений прекрасно знал, что ему придется работать вместо обучения и практически сразу подал документы с просьбой перевести его на заочку, но на что они будут жить, пока он будет искать работу в Питере? Да, денег, которые остались от родителей, хватит на первое время, но чтобы их получить придется знатно повозиться с нотариусом, так как завещания никто не оставлял. Они ведь даже не предполагали, что все закончится именно так. Арс несколько раз моргнул, чтобы не разрыдаться прямо перед мужчиной, который должен был оформить документы на опекунство Антона и вежливо улыбнулся, чувствуя, как все это постепенно разъедает его изнутри. Все-таки эмоционально-психологическое состояние также оставляло желать лучшего. Он сам не знал, как до сих пор держится, продолжая разгребать все это, оформляя различные документы, посещая траурные агентства для заказа надгробий… Видимо, осознание всего произошедшего до сих пор так и не пришло в полной мере. Или он просто закрылся в себе, не желая признавать все и считая это лишь идиотским кошмаром. Сейчас оставалось лишь надеяться, что все это не выплеснется в самый неподходящий момент наружу, оставив после себя кучу проблем. Арсений сам сказал Антону, что будет трудно вернуться в квартиру, но он даже представить не мог — насколько. Все вокруг напоминало об отце и матери. Абсолютно все. Книги на полках, картины, фотографии в рамках… последней каплей стала кружка отца с холодным кофе, который он не допил впопыхах, так как они все опаздывали на самолет. И именно в этот момент Арс сорвался, из горла вырвался истерический смешок, постепенно перетекший в плач, а из глаз потекли горькие слезы. Осознание всего навалилось именно здесь, спустя неделю, в их квартире, в которую они переехали, когда родился Антон. В квартире, которую они ремонтировали все вместе, часто ругаясь из-за неподходящих обоев или слишком жидкого клея, а потом просто шли и пили вместе чай, чтобы забыть все обиды. Да, он сам сказал Антону, что все будет хорошо, что все наладится, но прямо сейчас, сидя на полу, в коридоре, заливаясь слезами и давясь подступающей истерикой, Арсений уже не был так сильно уверен в этих словах. Ему казалось, что это конец. Вот теперь он точно понял, что именно произошло в тот день, и кого он потерял этим летом.