Черное солнце

«Не бойся, Фелрин. Прими Скверну. Стань ближе к Великому, к тому, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спасёт наш народ!» Преображённый после поражения в Крепости Бурь, Кель’Тас, стоял перед мальчиком. От былой красоты Солнечного Короля не осталось и следа — золотые когда-то волосы поблекли, тело исхудало, бледная кожа отливала нездоровым серо-зелёным оттенком. Из обнажённой груди Кель’Таса торчал ядовито-зелёный кристалл, очевидно, заменивший тому сердце. «Но ваше величество, эта энергия опасна!», — Фелрин, испуганный, отшатнулся от него. Мальчик больше не узнавал того, кому когда-то поклялся служить. От доброго, благородного принца теперь не осталось и следа. «Глупый мальчишка! Запомни — паж всегда следует за своим господином!», — Кель’Тас схватил его руку и потащил к огромному зелёному кристаллу, парившему в центре комнаты, силой прижал его ладонь к поверхности кристалла… Кипящая, живая, энергия Скверны, затопила рассудок мальчика, обжигая горло, сжигая вены, окатывая тело волной жара и боли. Откуда-то далеко, словно сквозь вату, доносился безумный смех Кель’Таса. «Больно…как же больно…», — Фелрин пытался закричать, но из горла рвался лишь сдавленный хрип, — «Дейно, сестричка…я иду». Мальчика разбудил приступ кашля. Задыхаясь, он нашарил рядом бутылку целительного зелья, осторожно отхлебнул несколько глотков и отдышался, вытерев с губ выступившие капельки чёрной крови. Встав со своей нехитрой постели, юный эльф, близоруко щурясь, выглянул из своего укрытия наружу. Занималась заря — утреннее солнце раскрасило небо во все оттенки оранжевого и золотого. Мальчик с наслаждением потянулся, подставляя лицо ласковым, словно руки матери, лучам. «Мама, папа, Дейно, я всё ещё держусь. Не знаю зачем, не знаю почему, но я держусь». Фелрин опустился на колени, аккуратно поддевая когтем одну из плиток. Спустя некоторое время она поддалась, открывая доступ к маленькому складу мальчика. Целительные зелья, зелья маны, магические кристаллы — всё, что так или иначе поддерживало его маленькую жизнь. Что-то из этого было украдено (в основном у других Презренных), на что-то он заработал, попрошайничая на улицах Луносвета. Ребёнок долго рассматривал и перебирал бутылочки. Из-за отравления Скверной, его зрение сильно испортилось, приходилось подносить их очень близко к глазам, чтобы точно увидеть, сколько жидкости в них осталось. «Целительного зелья ещё хватит недели на две, но не помешало бы купить ещё. Зелья маны мало… Придётся выйти в город. Надеюсь, у меня получится». В чудом сохранившемся сундуке мальчик прятал маскировку для подобных вылазок. Длинный шарф — чтобы прикрыть изуродованный мелкими язвочками рот, и тунику с капюшоном — чтобы никто не видел почерневшие кончики ушей. Одевшись, мальчик повесил на плечо сумку и отправился к площади Соколиных Крыльев. Площадь была отправной точкой его похода. Так он блуждал по городу, периодически подходя к кому-то из жителей, осторожно дёргая их за одежду и прося «дать хоть немного монет». Чаще эльфы старались не замечать мальчика, но изредка некоторые всё же давали ему медяк-другой. Вот и сегодня всё шло своим чередом. У Фелрина уже набралось около десяти медяков, и даже одна серебряная монета. Ему сегодня определённо везло. Пересчитав монеты, мальчик улыбнулся под шарфом, и отправился дальше. Спустя пару часов он вышел на дворцовую площадь. Здесь обитала немногочисленная луносветская знать, а значит возрастал шанс получить больше, чем несколько медяков. Однако и опасность здесь тоже была выше — если дворцовая стража заметит, что он Презренный — врядли его просто так отпустят. Поправив шарф, Фелрин несколько раз вдохнул и выдохнул, успокаивая затрепетавшее от испуга сердце. Навстречу шла богато одетая леди. Дорогая одежда, миловидные черты лица, чем-то напоминавшие ему его погибшую сестру — может быть эта леди не поскупится на милостыню? Может быть, подаст ему даже одну серебряную монету (о золотых мальчик и мечтать не смел)? Проглотив подступающий к горлу страх, Фелрин осторожно дернул за подол платья знатной горожанки. — Леди, подайте… Хоть…хоть пару медяков… Пожалуйста… Миловидные черты дамы исказила гримаса отвращения. — Жалкий крысеныш. Куда смотрит стража, раз сюда просачиваются нищие, — брезгливо фыркнула девушка, демонстративно отряхивая подол. Не теряя надежды, мальчик протянул руку. — Прошу, леди… Хоть…хоть одну монету, — слабый, сиплый голос задрожал от слёз. — Прочь, — рявкнула девушка, резко оттолкнув от себя Фелрина. Мальчик не удержался на ногах и упал на мостовую. Ощупав голову, Фелрин обнаружил страшное — его капюшон слетел, открыв взору и разозлённой знатной дамы, и гулявших горожан, и стражи его почерневшие кончики ушей. — Стража! Презренный проник в город! — Завопили испуганные жители. Со стороны дворца, со стороны переулков, отовсюду — послышался топот латных сапог. Сердце мальчика подскочило и затрепетало где-то в районе глотки. Бежать, бежать обратно, к руинам. Там не найдут, туда никто не суется. Бежать. Он мчался настолько быстро насколько позволяли обожженные Скверной легкие. Прямо, налево, направо — тупик… Обернувшись, мальчик лишь потерянно всхлипнул, застывая на месте точно загнанный кролик. Стража. Они настигли его. — Попался, мерзкая тварь! — Мелкий совсем, об такого ещё и меч марать?.. — Да в нём едва душа держится. Двинь его покрепче, а остальное довершат его, ха-ха, собратья. Фелрин и не думал сопротивляться. Мальчик лишь крепко зажмурил глаза. «Дейно, сестренка, забери меня отсюда. Забери к маме с папой». Удар — сильная, но недолгая боль и, наконец, покой. Никакого голода. Только…покой. *** После победы над Кил-Джеденом, все члены армии Расколотого Солнца лично лордом-регентом Лортемаром Тероном были объявлены желанными гостями в Луносвете. Предложением, правда, воспользовались немногие. Моналзи отправилась путешествовать дальше, в своей грубоватой манере объяснив, что ей, как троллю, не очень нравятся эльфийские города. Ренна вернулась в родные Тирисфальские леса. Дворф Кальденун отбыл в Стальгорн чуть позже — предварительно загрузившись десятком шкур луносветских рысей. Остались только Сандин, сблизившаяся с син’дорай, Алуури, не пожелавшая оставлять подругу, Йиланаар, с одной стороны искренне привязавшийся к девочкам, а с другой — захотевший ближе познакомиться с историей мира, что невольно стал домом для его народа, и верховная жрица Ишана, что восстанавливалась после недавнего ранения. Но и она скоро должна была отбыть обратно в Запределье. — Значит, ты не вернешься в Шаттрат? — вопрошала Ишана, опираясь на предплечье Йиланаара и подволакивая обожженную ногу. Во время битвы с Кил-Джеденом, её сильно зацепил заряд пламени Скверны и теперь на ноге дренейки, от голени до бедра красовался длинный чисто-белый шрам. — Вернусь, но не скоро, — улыбнулся паладин, — Некоторое время я хочу посвятить путешествиям. Нашим братьям и сестрам ещё жить в этом мире, и мне хотелось бы узнать его хотя бы частично. — Тогда предлагаю начать хотя бы с Луносвета, — улыбнулась жрица, крепче опираясь на предплечье паладина, — Прогуляемся? Предложение немного смутило паладина. — Твоя нога…я бы мог привести своего элекка. Просто для того, чтобы не стало хуже. Знаю, что ты давно ходишь, но нельзя недооценивать скверну. Ишана рассмеялась. — Знаешь, я не хрустальная ваза, чтобы так со мной носиться! Не волнуйся так за меня, прогулка на своих ногах мне, несомненно, поможет. Спустя какое-то время пара дренеев вышла к руинам Луносвета. Среди разрушенных зданий, заросших травой, мхом и плющом, бесцельно блуждали тощие, бледные фигуры, отдалённо похожие на эльфов. — Не отходи от меня, — произнёс Йиланаар, беспокойно оглядываясь по сторонам, — презренных здесь особенно много. — Почему эльфы крови решили не восстанавливать эту часть города? — Думаю, для них она служит своего рода памятником о пережитой трагедии. Напоминанием о близких, павших во время Третьей Войны, или — поддавшихся жажде магии и обратившихся в Презренных. Тут жрица насторожилась и указала в сторону трёх Презренных, по-видимому, обиравших чьё-то тело. Существа нервно суетились, выбрасывая ненужные им вещи, поглощая крохи магии из каждой пуговицы, каждой нитки одежды несчастного. Ишана прикрыла глаза, прислушиваясь к своему чутью. Энергия жертвы Презренных еле теплилась, но она была ещё жива. — Йиланаар, быстрее! Может быть, мы успеем помочь, — жрица рванулась вперёд, но от жгучей боли в ноге зашипела и пошатнулась. — Держись за меня крепче. Мы успеем, — паладин закрыл глаза, вздохнул, взмахивая рукой. По его мановению в воздухе появилось три стрелы из света. Ещё одно движение — и стрелы пронзили суетившихся тварей. Паладин и жрица подбежали к небольшому, поросшему травой оврагу, в котором лежало существо, весьма похожее на только что убитых Презренных. Худое, бледное тело, тонкие руки с длинными когтями, судорожно царапавшие землю, грязные, спутанные волосы, когда-то бывшие, по-видимому, рыжими; почерневшие кончики ушей, губы, окруженные сетью тонких, чёрных язвочек… Существо во многом походило на Презренных, за одним исключением… — Ишана, это же совсем дитя! По меркам эльфов ему и пятидесяти то нет, — паладин опустился на колени, бережно приподнимая голову существа. На затылке волосы ребёнка сильно слиплись. Увидев на своей ладони черные пятна, пахнущие не то серой, не то железом, дреней нахмурился. — Ранили в голову. А до этого, видимо, сильно накачали Скверной, оттого и кровь чёрная, — мрачным, задумчивым тоном произнёс паладин, — Будто от него хотели избавиться. Ох добраться бы мне до того, кто это сделал… — Тише, Йиланаар. Мы здесь только гости, не нужно создавать дополнительных проблем. Главное сейчас — перевязать рану. Бедняжка и так потерял много крови. Главное, держи его, с остальным я справлюсь, — молвила жрица, доставая из сумки моток бинтов и несколько колбочек с целительным зельем. Когда спустя какое-то время рана на голове мальчика была обработана и перевязана, паладин со всей осторожностью поднял ребёнка на руки. — Нужно доставить его в наш лазарет, на Кель’Данасе. В ответ на удивлённый взгляд Ишаны, Йиланаар тем же мрачным тоном прорычал: — Я не уберёг своего сына. Дозволь мне спасти хоть это дитя. — Ну хорошо, — выдохнула жрица, доставая из сумки камень возвращения, — Но имей в виду — этот бедняжка сильно отравлен Скверной, мы не сможем исцелить его окончательно. Короткая вспышка — и они перенеслись на остров. В лазарете их встретила Сандин. — Йиланаар, что слу… — глаза дренейки расширились от испуга, стоило ей только увидеть «ношу» паладина. — Я сейчас приготовлю кровать! Дренейка живо расстелила одну из ранее заправленных кроватей у окна. — В-вот, положи его сюда, — только и смогла выпалить растерянная шаманка. Паладин бережно опустил ребёнка в кровать, укрыл одеялом, и опустился рядом с кроватью на протестующе заскрипевшую скамейку. Сандин села у изголовья кровати, нежно погладила всё ещё дергавшуюся в судороге руку мальчика. Затем, будто что-то вспомнив, юная шаманка нашарила в своей сумке небольшую бутылочку маны, приподняла ребёнку голову и осторожно, по капле влила ему в рот синеватую, поблескивающую жидкость. Судороги прекратились, дыхание мальчика выровнялось. — Молодец, догадалась, — механически похвалил её паладин — Я просто заметила, что многие из тех эльфов крови, которые в прошлом активно использовали Скверну, всё ещё нуждаются в магической подпитке, — смутилась шаманка, — их связь с Солнечным Колодцем слабее чем у других. Разные энергии и всё в этом роде. Я, правда, сомневалась, что в случае этого бедняжки моя теория сработает. — Но она сработала, — так же туманно, задумчиво произнёс Йиланаар, не отрывая печального взгляда от теперь тихо спавшего мальчика. То, что паладин сказал дальше повергло Сандин в шок, — Я ведь видел этого парнишку раньше. Когда он был ещё здоров, тогда, в Крепости Бурь. Ты этого не помнишь, потому что потеряла сознание из-за зелёной сферы. Я забрал тебя и увидел его, — паладин вздохнул, опустил глаза, — До сих пор из головы не идёт то, как этот крошка рыдал у тела Кель’Таса. Точно этот обезумевший «король» был у парнишки единственной близкой душой. - Знаешь, — Йиланаар поднял на шаманку полный тоски взгляд, — в тот момент я почувствовал себя не лучше тех орков, что лишили меня сына. Сандин положила руку на плечо Йиланаара, улыбнулась, пытаясь ободрить воителя. Паладин натянуто, вымученно улыбнулся ей в ответ. *** Мальчик открыл глаза и увидел себя на большой мощёной дороге. Конец её терялся где-то далеко в лучах света. Однако оттуда к нему кто-то шёл. Двое — мужчина в одеяниях луносветского магистра и женщина в небесно-синем мундире следопытов. У мужчины были длинные, струившиеся по плечам тёмные волосы, глаза его сияли фиолетовым цветом. Женщина же имела огненно-рыжие, как у самого Фелрина, волосы, убранные в небольшой хвостик. Женщина, увидев его, ахнула, прижав изящный кулачок к губам. А затем — подбежала, подхватила на руки и закружила. «Фелрин, птенчик мой маленький, как мы соскучились!» Подошедший мужчина крепко обнял женщину, не выпускавшую из рук мальчика. В его всегда улыбчивых фиолетовых глазах стояли слезы. «Сынок, как же мы рады тебя увидеть!» Впервые, со дня нападения на Луносвет, Фелрин рассмеялся — чистым, звонким, заразительным детским смехом. «Мама, папа, как же мне вас не хватало! Здесь столько всего произошло!». Но тут радость встречи ненадолго утихла. Мальчик осмотрелся по сторонам — не было ещё кое-кого. Кое-кого настолько же важного, как мама и папа. «А где Дейно? Она не с вами? Почему так? Разве вы не пришли чтобы забрать меня? Или знаю — она встретит нас там, дальше!» При упоминании имени дочери, женщина опустила мальчика на землю, а мужчина опустился на колени, печально взглянул на сына. «Твоя сестра потерялась во тьме, сынок. Король Мёртвых подчинил её душу, заставил забыть о том, кто она на самом деле». «Но поверь мне», — сказала женщина, мягко касаясь щеки Фелрина, — «Поверь, она борется. А когда она вырвется на свободу — помоги ей. Помоги ей не стать монстром». «Помоги ей остаться собой». Силуэты родителей начали расплываться. Мальчик прижался к ним настолько крепко насколько хватало сил, по его бледным щекам потекли слёзы. «Папа, мама, не оставляйте меня!» Видение растаяло. Постепенно вернулась боль, легкий голод. Мальчик постепенно открыл глаза. Он был в тёплой постели, укрытый одеялом. Осмотревшись, Фелрин увидел ещё несколько таких коек. В основном они были пусты, лишь на одной из них, справа от него, сидел и дремал некто очень рослый и белокожий. Грудь и плечи незнакомца были покрыты причудливыми золотыми татуировками. Ребенок прищурился, увидел, что его сосед обладал большими, изогнутыми рогами и мощными копытами. «Дреней-паладин, тот самый!» Мальчик вздрогнул, забрался под одеяло, сжимаясь в комок. Он узнал этого паладина — тогда, во время битвы в Крепости Бурь этот воин был одним из тех, кто убил Кель’Таса. Нервно всхлипнув, Фелрин соскользнул с кровати, залез под прикроватный столик, нервно сжимая в руках одеяло. «Зачем меня принесли сюда? Что они хотят сделать?» Паладин, тем временем, открыл глаза и с наслаждением потянулся. Бросив взгляд на кровать, на которой спал их неожиданный пациент, Йиланаар не на шутку забеспокоился. Ребёнок пропал. Поспешно вскочив, дреней подошёл к опустевшей кровати, но, увидев под прикроватным столиком сжавшуюся в комок фигурку, буравившую его испуганным взглядом ядовито-зелёных глаз, облегчённо выдохнул.  — Вот ты куда делся, малец. Ну и напугал же ты меня, — паладин встал на колени возле убежища мальчика, — Не нужно прятаться. Мы тебя не обидим. — А’кетевро, окк…*, — ребёнок зашёлся кашлем. Йиланаар встряхнул рукой, кончики его пальцев засветились, наполняясь энергией. Дреней потянулся к задыхающемуся от кашля ребёнку, коснулся его спины, осторожно, самыми кончиками пальцев, погладил. С каждым движением руки паладина кашель отступал, дыхание мальчика выравнивалось. — Тише, тише парень. Дыши. Дыши. Всё хорошо. Ты в безопасности, никто тебя здесь не тронет, — Йиланаару хотелось утешить это дитя, защитить его, но возможно ли это теперь, после того, что случилось в Крепости Бурь? Паладину вновь вспомнился тот день. Увидев, что Сандин потеряла сознание, коснувшись странной зелёной сферы, что парила рядом с Кель’Тасом, Йиланаар вернулся за ней. Дреней подхватил бесчувственное тело шаманки на руки, как вдруг что-то привлекло его внимание. Откуда-то справа доносился шорох и звуки, похожие на тихие, сдерживаемые всхлипывания. Из теней возник ребёнок — худенький эльфийский мальчишка с огненно-рыжими волосами. — Нет… Неет! — эльф бросился к остывающему телу принца, тормошил его, дрожащими руками пытался нащупать пульс, — Кель, пожалуйста… Пожалуйста, не умирай! Не оставляй меня, — мальчик прижался к телу Кель’Таса и залился таким горьким и надрывным плачем, что у паладина сжалось сердце. Безутешный, пронзительный плач, больше похожий на вопль банши. Ровно так же плакала его Тале в тот проклятый день, когда они потеряли сына. «А что, если Солнечный Король, что продал часть своего народа Легиону, был для этого мальчика единственным родным и близким человеком? Иначе бы он так не оплакивал его смерть», — закралось в голову паладина. Йиланаар встряхнул головой, прогоняя неприятные воспоминания. Надо было на что-то отвлечь и себя, и бедного ребёнка. — Так…откуда ты знаешь наш язык, — вопрос, казалось, прозвучал невпопад, но, похоже, смог успокоить мальчика. — Акама…научил. Они с Келем…очень…дружили. Кель…спас их от…орков, — юный эльф прокашлялся, поднял глаза на Йиланаара, — Я…понимаю, почему…вы злились на него. Он…очень изменился, после…того, как…тот красный тип, похожий на вас… Кил-Джеден… — Тише, парень, — улыбнулся паладин как можно ласковее, — не мучай себя. Не хочу, чтобы у тебя случился ещё один приступ. А что касается вашего принца — я всё понимаю. Он натворил немало дел, но без его вмешательства мы не нашли бы новый дом, новых союзников. И одним наару известно, что было бы, не поддайся ваш принц влиянию Кил-Джедена. — Было бы… лучше, — угрюмо пробурчал мальчик, скрестив руки и опустив голову, словно бы закрываясь от Йиланаара. Паладин на это лишь грустно улыбнулся. — В любом случае, не нам судить о том, что уже миновало. Самое главное — ваш Солнечный Колодец восстановлен, и эльфы больше не зависят от магии. А ваш принц, хоть и косвенно, но всё же поспособствовал этому. Не прикажи он похитить М’ууру — всё было бы иначе. — Угу, — донеслось из-за скрещенных рук. — А, кстати, ты собираешься вылезать, малыш? В кровати наверняка теплее, чем на полу под этим столиком. Маленький эльф пожал плечами и, с неохотой, забрался обратно в кровать. Йиланаар подхватил упавшее на пол одеяло, встряхнул его, подняв сверкнувшее в лучах солнца облачко пыли, и бережно укрыл ребёнка. — Скажи…а почему ты так…заботишься обо мне? Особенно…после того, что Кель сделал… Дреней нервно дернул хвостом, отрывисто выдохнул сквозь стиснутые зубы. Мучительные воспоминания, от которых он так стремился избавиться любой ценой, вновь заполонили его разум. Звуки битвы, безумный рёв атакующих орков, ярость, туманящая глаза…крик его дорогой Тале, её сжавшаяся, дрожащая фигурка, прижимавшая к груди то, что некогда было их мальчиком… А потом была боль и гнев. Гнев даже не столько на орков сколько на самого себя. Ведь если бы тогда, в день осады они не разделились… Паладин вздрогнул, почувствовав, как что-то горячее и сухое тронуло его руку. Обернувшись, он увидел маленького эльфа, поднявшего на него огромные ядовито-зелёные глаза, полные…сострадания? — Ты…потерял кого-то…близкого, да? Поэтому…заботишься? — прошептал мальчик. Его маленькая, горячая ладошка всё ещё покоилась на белой ручище паладина. — Да, малыш. Всё так, — отрывисто бросил Йиланаар, сжимая кулаки и несколько раз глубоко вдыхая и выдыхая. Не хватало ещё сорваться при ребёнке. Ситуацию спасла Сандин, зашедшая в лазарет с несколькими пучками трав. — Доброе утро, Йиланаар. Как наш пациент? — улыбнулась шаманка, раскладывая травы на столе для сушки, — Так…земляной корень, сребролист… Отлично, хватит ещё на несколько порций лечебных зелий. — Наш пациент очнулся, Сандин. А куда делась Алуури? — Алуури захотела почитать кое-что об огненной магии. Она должна быть в дворцовой библиотеке, либо же — спорит с верховным магистром, — хихикнула шаманка, — Она наконец нашла себе достойного соперника. Надеюсь, они ничего не взорвут, пока будут… Погоди, ты сказал…он очнулся? Сандин обернулась, увидев на кровати рядом с паладином маленького эльфа, буравившего её настороженным взглядом ядовито-зелёных глаз. Внешнее состояние ребёнка оставляло желать лучшего — худой, с бледной, покрытой черными язвами кожей желтовато-серого цвета. Кончики ушей мальчика были словно выкрашены черной краской, кожа на них потрескалась, на тонких пальцах виднелись небольшие, но явно острые когти. Ребёнок напряженно следил за каждым движением шаманки, готовясь в любой момент сорваться с места и убежать. — Тебе не стоит нас бояться, малыш… Мы тебя не тронем, — медленно проговорила Сандин, осторожно подходя к кровати и, в знак примирения, показывая раскрытые ладони. Мальчик склонил голову, не отрывая глаз от шаманки, но не тронулся с места. — Ну вот, — ласково улыбнулась дренейка, — мы тебя не обидим. Давай знакомиться. Меня зовут Сандин, — она протянула мальчику руку. Осторожно, стараясь не задеть когтями кожу дренейки, маленький эльф ответил на рукопожатие. — Этот большой добряк, что присматривал за тобой последние три дня — Йиланаар, — паладин бросил притворно возмущённый взгляд на шаманку, — А тебя как зовут? — Я, — мальчик нервно кашлянул, — меня зовут… Фелрин. Фелрин… Солнечный Ястреб. — Вот что интересно, Фелрин, — тон паладина резко посерьезнел, — как ты оказался рядом с Кель’Тасом в Крепости Бурь? Почему не остался на родине? Ведь ты мог пострадать. — Долгая история… Очень…долгая, — мальчик вдруг всхлипнул, отвернулся от дренеев и свернулся клубком на кровати. Сандин, нахмурив брови, хлопнула Йиланаара по спине: «Ты зачем его расстроил?» Паладин, посмеиваясь, поднял руки вверх: «Прости, прости, милая». Снаружи зашуршал портал и в лазарет вошла загруженная книгами Алуури. Йиланаар, в ответ на появление волшебницы, негромко рассмеялся. — Стоило нашему гостю очнуться, как посетители посыпались, точно из рога изобилия! Добрый день, Алуури. Поди обнесла всю библиотеку Кель’Таласа? — Очень…смешно, Йиланаар. Ты же знаешь, что син’дорай преуспели в…магии огня, а… я…пока не выучила…чары левитации, — выдавила дренейка, с трудом сгружая книги на ближайший стул, — Взяла всё, что хоть как-то касается огненной магии. Думаю, хватит недели на две-три. — А у нас новости, — пропела Сандин. Алуури утерла пот со лба, повернулась к подруге и увидела, что маленький эльф, несколькими днями ранее принесённый Йиланааром в лазарет, теперь очнулся и изучающе разглядывал её. — Доброе утро, — улыбнулась волшебница, протягивая руку ребёнку. Удивительно, но Фелрин, кажется, не испугался новой гостьи. Мальчик осторожно пожал руку волшебницы и улыбнулся, склонив голову на бок. — Ты…похожа на мою сестру. Она…тоже была…волшебница. Алуури, в ответ на замечание ребёнка, звонко расхохоталась. — Ну, дружок, я сильно сомневаюсь, что у твоей сестры были рога, копыта и хвост! — Нет, — Фелрин хрипло хихикнул, — Она была… такая же…весёлая, добрая. Как ты, — мальчик вдруг загрустил, снова опустил глаза в пол, сжался, голос его задрожал, словно ребёнок вот-вот расплачется — я…скучаю по сестрёнке. По маме с папой. По Келю, по Сильване… Я…хочу к ним. Зачем… Зачем вы…меня спасли? Все трое подумали, что легче было бы ещё раз столкнуться с Кил-Джеденом, чем отвечать на подобный вопрос. — Ну…мы не могли позволить тебе умереть там, в руинах, — начал Йиланаар. Сандин, задумчиво нахмурила брови, и вдруг её озарило. — Фелрин, а что ты видел, когда был без сознания? — Хмм, — задумался мальчик, — я…я видел маму с папой… Только их… Сестренки не было. Они сказали…сказали, что Король Мёртвых…подчинил её душу… — Так может быть твоя сестра ещё в мире живых? Ты помнишь, как её звали? Может быть, мы что-то о ней слышали, всё-таки мы ведь много путешествовали. — Мою сестру звали… Дейно. Дейнолан. Что-то не так? — спросил мальчик, увидев резко побледневшие лица Алуури и Сандин. — Мы слышали о ней, малыш, — промолвила Сандин, — когда я коснулась той зелёной сферы, одной из трех, что принадлежали Кель’Тасу, я видела, как она и принц Кель прощались в Даларане. Увы, о её дальнейшей судьбе мы ничего не знаем. — Как будто…это поможет, — выдавил мальчик, чуть не плача, — сестрёнка…или погибла…или служит этому… Королю Мёртвых… Я совсем…один остался. — Если хочешь — можешь остаться с нами, — улыбнулась Алуури, — Мы о тебе позаботимся! — Не знаю… Вы, конечно, хорошие… Не знаю. Но…я не хочу быть один. Если…я буду…один — снова придётся…прятаться, убегать. Я…не хочу больше…прятаться. Не хочу…быть один. — А до падения Кель’Таса, — вдруг спросила мальчика Алуури, — Ты был «один» до того, как ваш принц впал в безумие? Ведь…между вторжением нежити в Кель’Талас и падением принца Кель’Таса прошло довольно много времени… — Нет, не был, — покачал головой мальчик, — Я был с ним. Кель…пообещал сестрёнке заботиться…обо мне. Я…стал его пажом. Был…с ним. Видел…видел, как…ему было…тяжело. — Может быть, — протянула Алуури, — ты расскажешь нам о том, как ты стал пажом принца, как попал в Запределье? Я понимаю, тебе может быть тяжело снова вспоминать об этом, так что, если хочешь… — Я расскажу, — отрывисто выпалил мальчик, — может быть…если вы…узнаете и расскажете…другим эльфам…вам поверят, и Келя перестанут ругать предателем… Я знаю, что из-за него…чуть не пришёл Кил-Джеден…но…тогда это был…не Кель’Тас. Может быть…какое-то его…злое подобие, но…не Кель’Тас. — Ну…хорошо. Ты молодец, что решился, — улыбнулась Алуури, создавая тарелку аппетитно выглядящих мана-пирожных, — А это тебе подкрепление, за храбрость! Фелрин, благодарно улыбнувшись волшебнице, схватил с тарелки пирожное, с аппетитом съел его, прокашлялся, и, заметно более сильным и звонким голосом начал свой рассказ: «Всё началось незадолго до вторжения нежити. Тогда я был на Плато Солнечного Колодца, ждал папу. Он пообещал мне помочь с тренировками, так как мама и тетя Сильвана в тот день патрулировали лес».