Ты только посмотри на себя

Впустить в свою жизнь вновь того, кого от всего сердца пытался выгнать до этого пинками — довольно сложно. Ещё труднее — пытаться вновь начать ему доверять, причём не только свою жизнь, но и просто в бытовых мелочах. Каждый раз, возвращаясь домой под утро и открывая дверь ключами, Чуя думал, что Дазай ушёл и запер за собой дверь, но, входя в пропахшую ими обоими квартиру, вспоминал, что детектив с утра говорил про ночную облаву. Когда Дазай задерживался к ужину, Чуя думал в первую очередь, что парень опять свинтил без предупреждения, а уже потом о том, что эта суицидальная гнида, вообще-то, могла по пути домой повеситься на любом фонарном столбе. Отпускало его только когда хлопала входная дверь или приходила на телефон смс-ка, что в Агентстве снова завал и он придёт поздно, чтобы рыжик его не ждал. Несмотря на то, что воссоединение Двойного Чёрного удалось на ура (принося хоть какое-то удовлетворение грызущему локти Мори, жалеющему, что такое четыре года пропадало даром, спокойствие (вкупе с раздражением, естественно) Накахаре от вида ещё пока живого Мудазайца и премию Дазаю из казны Портовой Мафии), повелителю гравитации наедине со своим парнем всё ещё приходилось делать вид, что он ему доверяет, а не доверять по-настоящему. Дазай вообще вёл себя слишком не по-дазаевски, либо пытаясь загладить вину перед Чуей за своё отсутствие в течение нескольких лет, либо просто усыпляя его бдительность перед подлянкой небывалых масштабов. Но Чуя вёлся. Как не вестись, когда, кажется, единственное, чего все эти годы хотел Чуя — это вот так вот в их общий выходной сидеть на кровати, просто слушая шум дождя за окном и биение чужого сердца, вести шутливые разговоры-перепалки или же просто трахаться до звёзд перед глазами раз по восемь за ночь. — Я постараюсь пораньше, — крикнул Дазай из ванны, забинтовывая шею, — хотя Куникида что-то говорил про каких-то крысят, которые завелись на неподконтрольной Мафии территории порта. Надеюсь, мы успеем разделаться с ними до ужина. — Моя помощь точно не нужна? — Накахара в одной домашней рубашке появился в дверном проёме, неодобрительно щурясь на бритву в руке суицидника, оценивая, бреется ли тот или пытается вскрыться. — Мой заботливый апельсинчик! — хихикнул Осаму, всё-таки нанося пену на лицо. — Нет, не нужна. Как-то же я работал детективом всё это время. И даже, к сожалению, ещё пока не умер, — заслышав грозное шипение, он поспешил перевести тему с прошлого на настоящее. — В любом случае Доппо не оценит мою «слишком тесную связь» с мафиози, выходящую за рамки Соглашения. Я и так слишком часто ухожу в наш дуэт, а если ещё и притащу тебя на обычные разборки, он с меня три шкуры спустит. — Слишком тесная связь? То есть никто ещё не в курсе, что мы трахаемся? — В Агентстве нет. А в порту? — Я похож на психа, такое рассказывать? — За нами могут следить, — напомнил Осаму, завязывая галстук. — Я довольно часто нахожусь на твоей территории. — Не «довольно часто», а всегда, давай будем честны хоть в этом. Так мне точно не стоит идти с тобой? — У тебя выходной — сиди и отдыхай, — Дазай наконец отвернулся от зеркала, чмокнул парня в нос и пошёл одеваться в прихожую. — Захватить чего-нибудь к ужину? Накахара взвесил все свои пожелания, оценил, что ни на одно из них у детектива денег не хватит, но всё-таки, чтоб уж совсем не унижать достоинства нищеброда, высказал первое, что пришло на ум и не совсем болезненно било бы по кошельку: — Креветок хочу. — Будут тебе креветки! — Дазай улыбнулся и выскользнул за дверь. — Не покройся тут плесенью, пока меня нет, рыжик! — На себя посмотри, поганка! К креветкам Чуя, естественно, подобрал вино, купил лимоны и перец. Вспомнив про необязательность партнёра-распиздяя, вернулся в магазин и купил ещё и креветок. Когда время «пораньше» уже прошло и наступило время «как обычно», Чуя пожал плечами и поставил вариться морепродукты. Когда прошло время «как обычно» и начало уже проходить время «Куникида — сволочь, работа — дерьмо, отчёты — бесполезная макулатура, припозднюсь, целую)))», мафиози начал подозревать подвох. После обычно следовали смс с кодовыми словами, заставляющими Накахару подрываться с места и ехать применять Порчу, вызывать Ящериц и Акутагаву или же, наоборот: «Останусь в офисе, всё ок». Сейчас же была тишина. От остывшего нетронутого ужина начинало мерзко попахивать тиной, вино подходило к концу, телефон Мудазайца не отвечал на звонки, сердце было не на месте. Сбежал, подлая гнида. Сто процентов сбежал. И телефон выбросил в море. И сам выбросился… Подобралась вторая волна. Повесился, застрелился, нажрался говна, лежит уже в морге, холодный, с бирочкой на ноге. Предатель… Или его убили? Он же говорил про разборки, но обещал всё сделать быстро. На очкарика никакой надежды, он ему близко в напарники не годится, и стрелять умеет только из шокера, мафиози таким не возьмёшь. И сам Дазай таким же становится, жалеет каждого встречного-поперечного, мол, «гражданские, нельзя по ним»… Рука нервно потянулась к телефону. Тот так же нервно пропищал, что заряд капут, и вырубился, моргнув на прощание заставкой с откушенным яблоком. Мда, не стоило, наверное, весь вечер названивать Осаму, догадавшись хотя бы на сороковом звонке, что трубку на том конце снимать не собираются. Теперь даже в больницу не позвонишь и не спросишь, не завозили ли к ним такого длинного бинтованного шатена, да, опять, нет, ну, ладно. Да что он, в конце концов, как истеричная жёнушка! Любовница. У него точно есть любовница. Или любовник. Хоть тот же очкарик. Потрахался с ним в ближайшем к порту отеле после задания и уснул, как обычно… Вот и пошёл он в задницу, раз так! Придя к наименее травмирующему психику выводу, он плюнул на пропажу Дазая и отправился спать, оставляя морских членистоногих источать по кухне противный запах тины. Посреди ночи Накахару разбудил приглушённый, но всё равно слишком громкий хлопок двери и тихое матерное шипение. Припёрся-таки. — Сегодня спишь в гостиной! — злобно рявкнул рыжий, не поднимаясь с кровати. — Как твоей душе угодно, солнце моё! — преувеличенно весёлый голос немного настораживал. — Сначала в ванную! Я отсюда чую, как от тебя тухлятиной несёт. Вы там трупы препарировали, что ли? — Нет, всего лишь перестрелка в старом рыбацком контейнере. — Дебилы, — заключил Чуя, мысленно проигрывая все варианты развития событий. Пространство узкое, но открытое. Оба напарника нацелены на дальний бой, хотя в таком положении проще использовать ближний или, в идеале, дробовик. — Я им то же самое сказал, а они почему-то стрелять начали, — тень в узкой полоске света от приоткрытой двери слабо покачнулась, и её обладатель прислонился к дверному косяку. — Ты сам в порядке? — настороженно спросил Чуя. — Ммм, солнышко, не стоит беспокоиться, я всегда в порядке. — Ты пьян? — ещё больше недоверия. — Если только тобой, солнце моё. Тогда да, я пьян всю жизнь. — Дазай? Ответа не последовало. Хлопнула дверь ванной, за этим последовало шуршание одежды и снова приглушённая нецензурщина. Странно, судя по звукам скумбрия вроде бы ни обо что не ударялась. В рыжую голову доползла мысль, что, находясь в закрытом контейнере во время перестрелки и имея при себе минимум оружия, просто невозможно не получить ранений, если ты не умеешь останавливать пули силой гравитации. Накахара, как укушенный, подорвался с постели и стремительно направился к ванной. Дверь, предсказуемо, была закрыта. — Эй, открой! — Так хочется посмотреть обнажёнку в моём исполнении? Тогда тебе придётся немного подождать, пока я обнажусь! — Так хочется посмотреть, какую очередную кровавую гадость ты притащил мне под бинтами! — злобно передразнил его Чуя. — Открой! Послышался тяжёлый вздох и щёлкнул замок. Пальто и рубашку суицидник уже снял, и сейчас стоял перед партнёром в одних драных окровавленных бинтах. — Мог бы хотя бы сделать вид, что у меня получилось не спалиться, — хмыкнул он. Глаза шатена как-то странно потускнели и были, кажется, ещё безжизненнее, чем обычно. — Чтобы ты тут сдох в моей ванной?! — Ну, хотя бы поэтому. Накахара что-то неразборчиво прорычал и грубо впихнул раненого внутрь, усаживая на бортик ванной. Привычным движением вытащил аптечку из шкафчика и принялся сматывать с мумии бинты. Один был в них плюс — они передавливали тело, не допуская такой обширной кровопотери, которая могла бы быть, одевайся Дазай как нормальный человек. На бледной груди в кровавых разводах три дыры, на спине — одна. Две пули застряли внутри. Судя по состояниям краёв ран, их даже ещё не пытались вынимать. Калибр небольшой, судя по частоте дыхания и прочим жизненным показателям, важные органы не задеты, но пули вошли глубоко, и одна, судя по всему, сейчас должна царапать ребро. Пинцетом без анестезии не достать, а этому товарищу что с ней, что без неё. — Кто? — спросил мафиози, чтобы отвлечь Осаму от пытки антисептиком. — Тебе так важно знать? — Они мертвы? — Нет. — Значит, важно. — Назвались Шкодливыми Котами. — Дебильное название. Сбежали? — Под стражей. — Намекну завтра Рюноске, что кое-кто покоцал его любимого семпая. — Они под стражей, — напомнил Осаму, морщась от спирта, заливающегося в открытые раны. — Но они живы. И это их упущение. — Ты такой милый, когда хочешь мстить, — проворковал Дазай. — А ты такой тупой, когда подставляешься под пули, — цыкнул рыжий, пропуская льстивый и неуместный комплимент мимо ушей. — Какого чёрта ты не пошёл в ваш лазарет? Или у меня здесь бинты стерильнее? — Если бы ты знал, как лечат в нашем лазарете, ты бы тоже не захотел туда идти. — Ну так просвети же меня! — Ну, Йосано орудует пилами, топорами и саблями до тех пор, пока пациент не начнёт склеивать ласты, а после применяет Способность и возвращает тело в первоначальное состояние. Без анастезии, потому что так выше шанс, что пациент отойдёт в мир иной от болевого шока и операция пройдёт быстрее. Чуя присвистнул. — Всё ещё хочешь, чтобы над таким хорошим мной так жестоко издевались? — В данный момент я и сам не прочь так поиздеваться, — фыркнул рыжий, отбрасывая пинцет за его ненадобностью. Короткий. Осаму приметил этот жест и поспешил напомнить: — Чу-у-я, во мне всё ещё несколько грамм свинца… — Я в курсе. Вообще у Накахары был свой способ выколупывания неудачно словленных пуль, но пробовал он его только на себе и в самых экстренных ситуациях. Это было адски больно и опасно, но выбирать тогда не приходилось. Как и сейчас. Разве что отправить эту псину в больницу или к Йосано, но шоколадные щенячьи глазки изо всех сил давили на жалость и просили этого не делать. — Открой рот, — приказал Чуя тоном, с которым спорить не предоставлялось возможности. Между зубов подстреленного тотчас разместилась зубная щётка — мера предосторожности. — Будет больно. Не дёргайся, если не хочешь, чтобы вместо свинца в моей руке оказалась твоя печень. Прифигевший от такого поворота событий Осаму замер, ожидая следующих действий напарника. Тот осторожно положил руку напротив ран и сосредоточился на поиске металла внутри товарища. Захватив их гравитационным полем, он начал притягивать их к себе, стараясь, чтобы они прошли по тому же маршруту и не повредили тело сильнее. Шатен взвыл, вцепляясь до побеления пальцами в раковину, но положения туловища не сменил. Молодец, понятливый. Спустя, кажется, вечность, две окровавленные пули висели в воздухе в паре сантиметров от пальцев Повелителя Гравитации, а побледневший антиэспер, выплюнув импровизированный, погнутый зубами, кляп, пытался отдышаться. Свинец полетел в мусорку под раковину, а вокруг торса самоубийцы начали обматывать свежие бинты. — Хрена себе, ты многофункциональный, — хохотнул, наконец, Дазай. — Угу, в отличие от тебя. — Ты выучил все медицинские справочники из кабинета Мори? — отстранённо поинтересовался Неполноценный, любуясь рыжей макушкой. — С тобой выучишь, — Чуя, пытаясь скрыть дрожь в пальцах, наматывал слой за слоем и не поднимал глаз на пациента. — А что не выучишь, сымпровизируешь на практике. Потому что глупо надеяться, что ты решишь провести хотя бы один день без увечий. — С последнего прошло полторы недели. — И о чёрт, мы снова здесь! — всплеснул руками Накахара, завязав узел и обессиленно уткнувшись носом в выемку между ключиц партнёра. — Зачем ты вообще это делаешь? — А поконкретнее? — Ты знаешь, о чём я. — Потому что я хочу умереть, логично, да? — Это не ответ. — А почему ты хочешь жить? Дурацкий вопрос. На него не может быть ответа, который удовлетворил бы собеседника, раз и навсегда решившего покончить с собой. Поэтому Чуя решил быть честен, и дал ответ, удовлетворяющий его самого: — Потому что хочу узнать как можно больше. — И чем это поможет тебе там? — Оу, ну, вот как ты себе представляешь это там? Что там? — Ничего, — пожал плечами суицидник. — Абсолютное и беспросветное ничего, покой духа и сознания. — Понятно. Ты бежишь от жизни, потому что надеешься, что после неё никакой жизни нет. Потому что тебя всё настолько достало тут, что даже тьма посмертия тебе нравится больше. А для меня там — это что-то по типу бара для старых знакомых. Уходя за грань, каждый занимает своё место за барной стойкой и начинает рассказывать приятелям, что успело случиться после того, как те ушли. А когда истории заканчиваются, все замолкают и сидят в тишине, ожидая прихода новых гостей. — И много у тебя друзей в этом баре? — Не думаю. Но когда-то же они там будут, — пожал плечами Накахара, вставая и отмывая руки. — Зато я точно знаю, что они там есть у тебя. — Чуя заметил в зеркало, как вздрогнул Осаму. — И они очень хотят послушать множество твоих историй. Чем больше, тем лучше, ведь так? Так что ты им принесёшь: тонкую брошюрку «Тысяча и одно самоубийство» или целую поэму, свою «Исповедь Неполноценного человека»? В комнате повисла тишина. Осаму думал над словами мафиози, пытаясь принять для себя такое положение вещей. А что, если там действительно Одасаку? Он ждёт его, ждёт его новых историй, ждёт его отчёта о спасённых жизнях, о светлой стороне, о хоть каких-нибудь чувствах, которые удалось испытать Неполноценному за его излишне длинную жизнь. И если после всего того, что расскажет Осаму, им придётся вечность молчать… Надо бы сделать, чтобы эта вечность была покороче. Накахара же наблюдал за неподдельными душевными метаниями партнёра, чувствуя гордость за то, что смог посеять зерно сомнения в гнездовьях холёных дазайских тараканов. Надо же, именно Чуе удалось изменить серую, суицидальную картину мира этого психопата! Да Чуя психолог! Если выпиздят из мафии за «слишком тесную связь» с детективом, можно будет спрятаться и зарабатывать на жизнь в службе поддержки для самоубийц, опыт работы имеется. От мыслей, идущих куда-то явно не туда, его отвлёк жалобный надрывный стон и тянущиеся к нему руки. — Чуя… — Дазай, имеющий вид побитой собаки, схватил рыжего за талию и притянул к себе, прижимаясь лицом к груди мафиози. — Ну почему ты такой хороший, а? Почему так обо мне заботишься? — Вот и я думаю, за какие грехи ты мне дался, — добродушно усмехнулся тот, зарываясь пальцами в спутанные каштановые пряди. — Но спишь ты всё равно на диване. — Ну Чиби! — Ещё одно слово, и можешь стелить себе в прихожей на коврике! — Ну почему?! Ну, как — почему? Потому что я буду ворочаться во сне и бить тебя пятками в грудь, а ты и так калечный. Будешь выть, но терпеть, потому что меня в выходной танком не разбудишь. — Потому что от тебя всё ещё воняет рыбой! — А ты не беременный ли часом? — хихикнул шатен, за что тут же получил в ухо. — Пошути мне тут ещё, скумбрия! И теперь я имею полное право тебя так называть, потому что ты пахнешь как самая настоящая протухшая скумбрия! Оревуар, мон шер. Ты знаешь, где лежат запасные одеяла! Чуя фыркнул и громко хлопнул дверью ванной, удаляясь в спальню с чувством выполненного долга. — Ты только посмотри на себя, Чуя. Такой заботливый. Ты был бы неплохой женой… А, вот, кстати…