Одна ошибка, и весь мир перевернулся с ног на голову

Иван ввалился в кабинет уставший, потный и запыхавшийся. В данный момент его зрение было отфильтровано на распознание лишь трех вещей - кондиционера, прохладительных напитков и места для посадки пятой точки. Впрочем, в кабинете босса Брагинского все это наличествовало. За исключением разве что напитков, ибо за ними еще нужно было направить кого-то из подчиненных. Ну да ничего, мягкое креслице плюс кондиционер - уже недурное и вполне комфортное сочетание. Бедный Россия, похоже, изобрел новый вид спорта - бег по душной и пыльной Москве. Хотя нет, пардон - сам по себе этот экстремальный способ проведения досуга уже не нов. Тут фишка была скорее не в том, ГДЕ бегать, а в том, В ЧЁМ ты бегаешь. Вот в этой области Брагинский, пожалуй, отличился - вряд ли кому-то приходила в голову идея бегать по городу в утеплённой тяжелой шинели и хромовых сапогах [1], которые, в общем-то, тоже не являлись невесомыми. Да и к тому же заниматься сим действом в тридцатиградусную жару - подвиг, достойный русского. Конечно, нынешние барышни и по льду бегают, будучи в шубах да на каблуках, но вот только это уже совсем не то. Такой экстрим совершается зимой и нередко по пьяни. Иван же сегодня был трезв, а на дворе было лето. Так что запатентовать свою идею и продвинуть её в массы он - если, конечно, не забудет и не плюнет на всё это дело, как сие обычно и случается - ещё успеет. Русский невольно вспомнил утреннее происшествие, когда случайно глянул на президента. Ну, подумаешь - всего-навсего малость подебоширил, воздав по заслугам какому-то гопнику. Этот умалишенный индивид попытался отобрать у воплощения страны его любимую "Nokia". Потом, когда осознал нелепость этого поступка, постарался отмазаться, мол, "пошутить хотел". Увы, но шуток с репликами "Слышь, дай мобилу, а то личико-то подправлю!" вкупе с попытками пригрозить ножичком Иван не оценил и провел воспитательную работу с несостоявшимся вором на полном серьезе: с чувством, с тактом, с расстановкой. Результат - бедняга-перевоспитуемый до глубокой старости будет вздрагивать при одном лишь взгляде на допотопные модели телефонов знаменитой финской компании. Ах да, и в больничке проведет без малого месяц. Собственно, после такого "перевоспитания современной молодёжи" Брагинский и загремел в КПЗ. Босс, естественно, был не в восторге, но что сделано - то сделано. Пришлось отмазывать воплощение страны и сделать пару звонков, чтобы произошедшее замяли. - Я… тут, - поприветствовал Россия, слегка придя в себя и оглядев помещение. – У нас гости, да? А почему его не устроили, как подобает? Где хваленое хлебосольное гостеприимство, полагающееся у нас по менталитету? Отпуская шуточки, Брагинский был начеку. Внимательно вглядывался в человека, который в данный момент сидел в кресле неподалеку от президента. И чем больше смотрел - тем больше поражался. На уровне интуиции и подсознания Иван почуял, что перед ним действительно воплощение Москвы. Сложно было объяснить это с точки зрения старой доброй логики, найти этому какое-то рациональное обоснование. Он просто понял это. А Россия привык доверять своим ощущениям. Когда Брагинский смотрел на этого человека - ему казалось, будто он смотрит на себя самого в зеркало. Слишком очевидно было внешнее сходство, проявлявшееся едва ли не во всем. Та же богатырская удаль, та же стать. Разница в росте если есть, то не слишком-то большая. Плюс в одежде вкусы, вероятно, были схожи - аналогичная шинель, но в черном варианте. Тот же светло-русый оттенок волос. Схожие форма и черты лица. Даже этот шнобель - как его "заботливо" окрестили иностранцы - вместо нормального носа. Цвет глаз, правда, иной - серый. Именно серый, безо всяких примесей, как то обычно бывает. Редкость. Воистину словно созерцаешь собственное отражение, что равно тебе во всём. Но если отражение в обычном смысле - неживое, не имеющее своей воли и находящееся где-то там, за зеркальной гладью, то сейчас такая твоя копия вполне реальна, жива, из плоти и крови и находится совсем рядом. Признаться, у Ивана зародилась шальная, дразнящая и навязчивая мысль: проверить удаль и мощь своей столицы, основательно с ним подравшись. Только такой способ юноше казался достаточно надежным. Всех этих детских шалостей в духе "ущипните себя", "прикоснитесь к собеседнику" Брагинскому было отчего-то недостаточно, чтобы убедиться в реальности ситуации. Москва же не стремился идти на контакт и настраиваться на дружелюбный лад. Недобро прищурившись и скрестив руки на груди, он с вызовом смотрел в глаза России. Взгляд был колким, холодным, недоброжелательным. От такого у людей обычно мурашки по коже. Иван много всего повидал на своём веку. Его не так уж просто было запугать. Вот только смутно знаком был ему взор столицы, словно уже видел он когда-то нечто похожее. И от этого сходства становилось только более жутко. Ибо так обычно глядела сестрица Брагинского, Наталья. Её "коронный" взгляд, от которого подкашивались колени даже у самых смелых и отчаянных собеседников и наблюдателей; взгляд, от которого создавалось впечатление, будто температура вокруг упала до уровня той, что является нормой на Крайнем Севере или Арктике; взгляд, от которого возникало желание бежать прочь, бежать без оглядки, пока ноги не сотрутся в кровавое месиво. "Так, Ваня, спокойно. Это не сестрица, белые тапочки можно пока отставить в сторону. И на выходца из голубой армии он тоже вроде не похож. Значит, возможно будет избежать необходимости устанавливать новые мировые рекорды в беге, пытаясь отстоять своё право на сохранность душевного равновесия и личную неприкосновенность. Иначе придется знакомить дорогую столицу с моей волшебной палочкой, честно скоммунижженной у Людвига, намного раньше, чем хотелось бы. Всё-таки столица, убивать сразу как-то непорядочно..." - сумбурно думал Россия, пытаясь забыть о Беларуси, лицах нетрадиционной ориентации и прочих вещах, не предвещающих ничего хорошего. Самообладание Иван, впрочем, пока сохранял - ухитрялся даже вежливо улыбаться. Вот только как долго удастся стоически продолжать попытки казаться адекватным и вменяемым - тут он ответить не мог. Как карта ляжет. Оставалось лишь надеяться, что дорогой гость не доведет его до белого каления. - Чего лыбишься? Голливудскую улыбку пародируешь? Лучше не пугай людей, они и так от тебя шарахаются, - презрительно прокомментировал поведение своей страны Москва. Самолюбие Брагинского, как раз на днях наведавшегося к стоматологу, было уязвлено. И не только из-за намеков на голливудскую улыбку. Раздражало отношение. Москва совершенно не испытывал перед ним страха. И даже не видел в нём равного. Просто в открытую хамил, словно ни во что не ставил. Такого Россия спустить просто не мог. - Я вижу, вы, юноша, очень храбры. Далеко пойдёте. Думаю, на роль камикадзе вы бы подошли просто идеально, - Иван изо всех сил старался держать себя в руках и говорить подчеркнуто спокойно, размеренно и... миролюбиво. - Он и со мной говорил в точно такой же манере, - устало заметил босс. - Умоляю, скажи мне, скажи, что я просто устал, что мне это всё мерещится. Нет этого ненормального, сбежавшего из заведения для душевнобольных. "Ого, да он президенту просто мозг вынес. И это за жалкие полчаса-час!" - не без ехидства и восхищения отметил Россия и, прокашлявшись, заявил: - Боюсь, Вам придется отложить свой отпуск. Вынужден Вас разочаровать. Этот человек действительно является Москвой. Воплощением столицы Российской Федерации. Сказал он это так, будто знал всё заранее, предугадал такой исход событий и подготовился к приему. Что ж, импровизация всегда была у русских в крови. - Иван, вечно с тобой случается нечто из ряда вон выходящее, что у других стран невозможно в принципе. Тебе не надоело удивлять меня всё больше и больше? - с явным разочарованием спросил босс. - Ну а... - начал было душевно произносить Брагинский, но сник и оборвал фразу, вспомнив, где находится, и осознав необходимость подбирать более цензурные выражения. - Ну а что же я могу поделать? Каков есть. - Вы так мило беседуете. Но когда же ваши царственные рожи обратят на меня внимание и соизволят уделить мне хоть каплю времени? - Москва подал голос. Этот парень был бы сама доброжелательность. Если бы не одно маленькое, микроскопическое "но". В его словах было столько яда и желчи, что хватило бы, чтобы отравить и растворить население среднего мегаполиса. И в этот самый момент кто-то решил позвонить боссу. - Видимо, тебе придется подождать, - Россия чуть усмехнулся, искоса глядя на воплощение своей столицы. - Так, прекратили. Оба, - навёл порядок хозяин кабинета, собираясь отвечать на звонок. Иван отвлекся от начинавшейся перепалки и стал наблюдать за реакцией босса, пока тому что-то сообщали по телефону. Судя по всему, новости были далеко не утешающими. - Доставить немедленно. Собрать информацию по другим городам, - отдал краткие распоряжения глава государства, после чего завершил вызов и проворчал: - Мало нам Москвы. Еще и Санкт-Петербург обрел человеческую ипостась. - И моя сестра проснулась? Вот чёрт. Бесит меня эта зазнайка, ой как бесит, - Москва от этого сообщения был далеко не в восторге. *** - Ладно, отложим твоё убийство до лучших времен. Сначала разберемся с текущими проблемами, - вздохнула Румыния, слегка приостыв после подколов своего спутника. Каким бы придурком ни был младший братец, он был единственным человеком, на которого Штефан в данной ситуации мог положиться. Убивать Молдову сейчас было просто неразумно. Да и близкий родственник всё-таки, негуманно как-то свою же семью вырезать. Румынка, не теряя времени даром, подошла к нише с манускриптами. По счастью, находившиеся там рукописи не пострадали от недавнего взрыва. Благодаря чуду или же некой остаточной защитной магии - оставалось лишь гадать. Но сменившему пол Кронину было как-то не до размышлений на эту тему. Он сосредоточенно перебирал свитки и рукописные книги, пока, наконец, не нашёл древний фолиант, сохранившийся намного хуже остальных. Драгоценные камни, которыми была отделана когда-то обложка, потускнели, треснули или вовсе раскололись; бывший когда-то ярким сафьян поблек и кое-где порвался; один из металлических наугольников был утерян. Кожа, из которой были сделаны страницы, местами истёрлась и ободралась. Буквы, выведенные серебром, частично почернели. Страницы этой книги были окрашены. Да-да. Такую процедуру в своё время проделывали с пергаментом, пусть и не так уж часто. Использовали преимущественно для самых ценных и значимых изданий. Особенно роскошными считались манускрипты, написанные на коже пурпурного цвета. В них и записи наносились золотом или серебром. Собственно, к таким вот редкостям и относился старинный альманах, попавший в руки Штефану. Когда-то, без сомнения, этот фолиант был прекрасен, являя собой замечательный образчик рукописного и ювелирного дел. Немало искуснейших мастеров, стало быть, потрудилось в стародавние времена над его созданием. А жрецы с благоговением перелистывали его страницы, познавая таинства волшебного дела и внося в неё свои, новые записи для будущих поколений. "Один из величайших трудов по магической науке. Он старше, чем я сам, - подумал Кронин, преисполненный восхищения и грусти одновременно. - Не могу сказать наверняка, сколько же времени существует эта рукопись. Колдуны многих эпох и народов работали над её созданием и вносили туда свои исследования. Однако уже долгое время никто не добавлял сюда новых записей - с тех пор, как последние маги покинули это место. Я никак не ожидал найти этот манускрипт здесь. Все данные о его местонахождении были утеряны давным-давно". Альманах был кладезем с огромными сведениями по волшебству и его истории. Для любого кудесника он представлял такую же ценность, как, например, табличка с письменностью древней загадочной цивилизации для археолога или криптолога. Румынка всецело погрузилась в чтение, пытаясь отыскать некую информацию, что помогла бы ей прояснить произошедший в заклинании сбой. И - что немаловажно - способ вернуть всё на круги своя. Оставаться женщиной Штефану совершенно не улыбалось. Мало того, что это было для него абсолютно некомфортно, так ещё и в магическом сообществе на смех поднимут, узнав о таком конфузе! Проведя некоторое количество времени - может быть, пять минут, а может быть, и полчаса - в тишине и бездействии, Молдова заскучал. Он-то не изучал рукописи и, откровенно говоря, дурака валял. Юноше было мучительно необходимо чем-то занять себя. А шутки над новоиспеченной сестрёнкой - чем вам не занятие? Скучать уж точно не придется. - Стефания~ - нарочито растянув последний слог, позвал молдаванин. - Ты еще долго будешь копаться? А то мне уже как-то надоело подпирать собой стенку и пялиться на тебя. - Ну и не пялься, кто тебя заставляет, - пробубнила румынка, не отрываясь от изучения рукописи. - А что мне тут еще делать? Считать трещины на потолке? Увольте. На человека смотреть как-то логичнее и интереснее. Но всё равно надоедает. Ты, конечно, вполне себе ничего в новом облике, но... - договорить младший брат не успел. - Что. Ты. Там. Лопочешь?.. - отчеканивая каждое слово, тихо осведомилась девушка и посмотрела на словоохотливого братца. Внимательно, изучающе. Так обычно глядят хищники, разглядывающие из засады добычу. Глаза Румынии налились кровью и недобро заблестели. Рот приоткрылся ненамного, но этого было достаточно, чтобы Молдова увидел глазные зубы. Юноше стало жутко. Кажется, он недооценил последствия и степень их опасности. Для него дело запахло жареным. Точнее, перспективой стать бифштексом с кровью. Ибо его "сестрёнке" такие шуточки явно оказались не по нраву. Румынка захлопнула альманах и положила его обратно в нишу. Затем развернулась, намереваясь настигнуть своего нерадивого братца и вбить в его головушку хоть немного уважения к старшим. Но её намерениям не суждено было сбыться. В запале забыв о том, что одежда теперь стала велика, Штефан запутался и потерял равновесие. Пытаясь сделать резкий скачок, он наступил на полы собственного пальто и рухнул на каменные плиты. А Молдова от такого положения дел, казалось, совсем страх и стыд потерял - такая оплошность Кронина его только повеселила. Вот только магу было совсем не смешно. Рассвирепев, он повалил молдаванина вслед за собой, затем отвесил ему подзатыльник и с силой дернул за волосы. - Б-б-башку оторвешь! - жалобно захрипел младший брат. - Это меньшее, что тебя ждет, если ещё раз вздумаешь поиздеваться над моими проблемами, - процедила румынка, но всё же ослабевая хватку. - Вот только не надо тут пафосные речи толкать, ладно? Перед семьей мог бы и не показушничать, - фыркнул юноша, потирая затылок. - Ты лучше скажи: нашел что-нибудь, способное вернуть тебя в нормальное состояние? - Дурень, а кто меня прервал? Одна наглая рожа, которая называет себя моим братом, - поворчал для виду Штефан. - Но, говоря начистоту, я ничего не нашел. Даже косвенного решения. - Может, тогда поставить в курс дела твоих подельничков? "Магическое Трио", или как вы там свою шарашку называете? Англию о помощи попросить, например? - предложил Молдова. - Нет! - слишком уж взволнованно взмолился Кронин. - Только его тут не хватало. Может, он и выручит - в чём я сомневаюсь, честно говоря - да вот только он мне потом плешь проест, напоминая о моей ошибке при каждом удобном случае. - Но ты не можешь отрицать, что это так или иначе станет явным. В мире не могли не заметить огромный всплеск магической энергии. Сперва заподозрят, что это очередные проделки Кёркленда. Когда поймут, что не его рук дело - начнут копать глубже. И докопаются до истины. - Я бы предпочел оттянуть процесс выяснения отношений настолько, насколько это возможно. Пока что отсижусь здесь, мне не привыкать жить в таких условиях. А ты пойдешь обратно и попытаешься осторожно выведать, какие последствия повлек ритуал. - Вас понял, сэр! Ах, прошу прощения... Вы же у нас теперь юная леди. Позвольте поцеловать Вашу ручку на прощание, - церемонно поклонился Молдова, пародируя... ну, конечно же, одного чванливого англичанина. - Позвольте Вам не позволить, - хмыкнула румынка. Молдаванин махнул рукой на прощание, толкнул железную дверь и ушел, оставив Румынию в полном одиночестве. - Дурачина... не оплошай там, - услышал младший брат, прежде чем дверь захлопнулась. Что же, такое напутствие можно было расценить как своеобразное проявление заботы. *** И России, и Москве, и президенту затянувшееся ожидание порядком надоело. Нежелание столицы налаживать добрососедские отношения, шедшее из-за выходок гостя на исход терпение страны, уже ставшие невыносимыми телефонные звонки... Причём суть всех этих кратких разговоров была проста - в других городах не появлялись ожившие воплощения. Признаться, это утешало. Одного Москвы хватало за глаза, а ведь еще в перспективе был Санкт-Петербург! Казалось, это не слишком-то приятное времяпровождение было бесконечным. Пятнадцать минут длились так медленно, что у присутствующих было ощущение, будто прошло не меньше часа. Время словно растягивалось всем назло. Каждый из присутствующих в кабинете то и дело посматривал на заветный циферблат с той целью, чтобы не увидеть там ничего обнадеживающего и устало опустить взгляд, но продолжая втайне надеяться, что мучительное ожидание вскоре подойдет к концу. И вот раздался очередной звонок. - Доставили? Ну, наконец-то. Не медлите и приведите в мой кабинет, - босс казался спокойным и сосредоточенным, но Иван, неплохо изучивший его за годы, понял, что на деле его руководитель сейчас был предельно напряжен. Прошло не более пяти минут, и в кабинет привели гостя - воплощение Санкт-Петербурга. Эта девушка оставляла о себе совершенно иное впечатление, нежели её московский "коллега". Не было этой пугающей ауры, пронзительного недоброжелательного взгляда. Ее скорее можно было принять за работницу банка или бизнес-леди: такую же стерильно вежливую, такую же тактичную и держащую должную дистанцию. Высоким ростом она не отличалась, да и телосложение ее было вполне обычным. Одежда северной столицы была скромной, неброской, в деловом стиле - темные туфли-лодочки, классические черные брюки и накрахмаленная белая блуза. Светло-русые волосы, доходившие до пояса, были убраны в низкий хвост, а длинная челка скреплена тонким ободком, чтобы не мешала. Черты лица были мягкими, в меру приятными. Светлый оттенок кожи. Миндалевидный разрез и серо-зелёный цвет глаз. Чуть острее, чем надо бы, нос. Довольно бледные и тонкие губы. - Так значит, Вы являетесь воплощением Санкт-Петербурга? - спросил президент, желая побыстрее начать разговор. - По-моему, было бы учтивее сначала дать гостю передохнуть, а затем переходить к беседе, - холодно дала ответ девушка, похоже, слегка обидевшись на такое приветствие. - Но я отвечу на Ваш вопрос утвердительно: я действительно Санкт-Петербург. Или, по-другому - Романова Елизавета Петровна [2]. - Ну вот, что я вам про неё говорил? Зануда и зазнайка редкостная! - ехидно подал голос Москва. - А ты, как и всегда, любезен в разговоре. Образец вежливости и тактичности просто. Твоему умению молчать тогда, когда это было бы уместно, можно позавидовать, - ответила колкостью на колкость петербурженка. - Жить не можешь без поучений. Вот только помнишь, как Буратино в советском мультфильме говорил, нет? "Поучайте лучше ваших паучат". И твоих наставлений, сестрица, мне не надо. Я ими сыт по горло, что аж тошнит, - отмахнулся москвич, едко ухмыляясь. - В Сибирь сошлю, - процедила девушка, испепеляя своего собеседника взглядом. Россия терпел долго. Он выдержал подколы своей столицы, выдержал часы ожидания. Но его воля не была бесконечной. Перепалка стала последней каплей. Поэтому Иван решил высказать своё отношение к происходящему: - А я - на кол посажу. Обоих, если не сбавите обороты, - сказано это было негромко, но сопровождалось таким красноречивым взором, что практически любому бы стало не по себе. Однако не у одного Брагинского кончилось терпение. - Твоих выходок еще для полного счастья не хватало, Иван. А теперь успокоились. К нашим дорогим гостям это тоже относится, - президент призвал всех к порядку. - Похоже, Бог воистину троицу любит, раз ему одного воплощения страны было мало. Теперь и две столицы материализовались. Но не странно ли это? Города - это что-то новенькое, не имеющее аналогов в мире, знаете ли. - Неуч, - Москва всё так же был сама корректность. - Постыдился бы, - шикнула на него Санкт-Петербург. И, присев в кресло, обратилась уже к боссу: - Видите ли, господин президент, свои воплощения есть и у каждой страны, и у каждого города. Когда страна уходит в небытие, исчезает с карт мира по тем или иным причинам - её воплощение не умирает окончательно. Оно переходит в иную реальность. Реальность для государств, что уже погибли или ещё не были созданы. Некое переплетение прошлого и будущего времён, находящееся за гранью понимания. - Не совсем уловил суть. Не могли бы Вы пояснить ещё раз? - попросил руководитель. - Захлопни варежку, Питер, и предоставь дело мастеру объяснений, - ухмыльнувшись, москвич предпочёл взять дело в свои руки. - Короче, воплощения умерших и не родившихся стран живут в отдельном мире, куда всем, кроме магов, вроде вашего Англии, путь заказан. Чтоб он чаем подавился, русофоб хренов. Хотя даже ему доступен обзор не всего мира, а лишь его части - прошлого. Будущее он не может увидеть, это не его профиль. Слабоваты способности предсказателя для этого. - Но каким образом это относится к вам? - уточнил президент. - Подожди, как раз собирался это рассказать... Есть ещё одно измерение, и вот там обитают уже воплощения городов... Но! - тут юноша назидательно поднял указательный палец. - Наши миры пересекаются. Преграда односторонняя. С нашей стороны - стекло, с вашей - зеркало. Мы можем спокойно видеть, что происходит у вас, а вы даже не подозреваете о нашем существовании. Но вот обрести человеческий облик и свободу передвижения в вашем мире мы можем лишь в том случае, если кто-то из магов этого измерения проведет заклинание призыва. А умершие страны могут и сами прорвать преграду, если обладают достаточной волей и желанием. Я слышал, Древний Рим несколько раз проделывал это, чтобы повидать своего внука. После такого монолога Россия и президент вновь примолкли, ибо обдумывали услышанное. Петроград и Москва меж делом перемалывали друг другу косточки. Эти двое друг друга явно сильно недолюбливали и никак не могли прийти к взаимопониманию. - Если существует мир, где прошлое и будущее сосуществуют бок о бок - то получается, что все страны когда-то обитали там. И я - не исключение. Но отчего же я не помню ровным счётом ничего об этом? - нарушил тишину Иван. - Когда страна появляется на свет в вашем мире, она забывает о том, что было... по ту сторону. Это даже можно сравнить с перерождением. С обнулением значений, перезапуском отсчёта. Всё начинается с чистого листа. Не знаю, существует ли способ вернуть воспоминания о том периоде. Ходят разные слухи. Говорят, что это представляется возможным. Но на деле никто не смог это проверить. Может, оно и к лучшему, - туманно пояснила Елизавета, поправив выбившийся из ободка локон. Россия лишь махнул рукой и чуть улыбнулся. - А я и не говорил, что для меня так важно это вспомнить. Получится - хорошо. Не получится - это не станет смертельным. Жил без этих воспоминаний - так что же помешает мне жить дальше? - Расфилософствовался ты что-то, улыбчивый придурок, - Москва сплюнул. - Повежливее не можешь, Симеон? - осадила юношу "коллега". - А зачем? Не указ ты мне, - скорчил рожу москвич. - Ну вот, хоть имя его узнали. А то представиться он нам так и не пожелал за все это время, - отметил Брагинский, посмеиваясь. - Да пожалуйста. Получите, распишитесь и подавитесь, - буркнула столица. - Рюрикович Симеон Юрьевич [3] я. Далее президент, уже порядком устав от всех этих перепалок и желая перейти к организованной и цивильной беседе, предложил определить вопросы, нуждавшиеся в самом скором рассмотрении. Но на какую организованность и цивильность можно было рассчитывать, когда у тебя ТАКИЕ собеседники? Правильно, ни на какую. Попытка мыслить рационально потерпела крах ещё на самом начале диспута, когда было предложено обсудить и предположить, по чьей же вине столицы обрели человеческий облик, с кого спрашивать и кому предъявлять все претензии. - Как это - кому? Англии! - в унисон ответили все трое, не сговариваясь. Затем Россия, Санкт-Петербург и Москва переглянулись. Да, они совершенно разные. Они, вероятно, никогда не смогут понять друг друга в совершенстве и окончательно смириться с недостатками друг друга. Но все же было что-то, объединявшее их. Проявлявшееся даже в мелочах. Даже в таких нелепицах, как предрассудки по поводу Артура Кёркленда. Так ли всё было плохо, как казалось? - Прежде, чем разбрасываться обвинениями, необходимо собрать какие-то доказательства, - покачал головой босс. - Пожалуй, это верно. Но как мы, ничего в колдовской науке не понимающие, сможем подтвердить причастность мага? - задумчиво произнесла северная столица. - Для того, чтобы поймать колдуна - нужно попросить о помощи ему подобного, - пожал плечами москвич. - И что, у тебя есть на примете лояльный маг? - с явным сарказмом поинтересовалась петербурженка. - Нет, но... - На нет и суда нет. Предлагаю лучше пойти прогуляться по городу, чем сидеть в кабинете. Заодно и поговорю с вами, узнаю вас получше, - прервал спор Россия, не принимая возражений и собираясь к выходу. Столицам ничего не оставалось, как последовать за ним. - Главное - глупостей не натворите. Мне хватило твоего визита в КПЗ, Иван, - предостерег президент, провожая троицу взглядом. В глубине души он радовался, что Брагинский решил подышать свежим воздухом и увёл незваных гостей с собой. Этот балаган изрядно вымотал босса. Хоть теперь он сможет посидеть в тишине и покое, прийти в себя, а после, в спокойной обстановке, заняться делами. _______________________________________ [1] Хромовые сапоги носили военнослужащие армии СССР. Изготавливались из кожи, для дубления которой использовались соли хрома. Отсюда и название. [2] Логика выбора имени, фамилии и отчества предельно проста. Петербург основал Петр I - предпосылка к отчеству. Он принадлежал к династии Романовых - поэтому и использована эта фамилия. Имя взято у императрицы Елизаветы I (1741-1761) из той же династии. [3] Ровно тот же принцип, что и с Петербургом. Основатель города - Юрий Долгорукий из династии Рюриковичей. К этой же династии принадлежал и Симеон Гордый (1340-1353). _______________________________________ Также Шве предлагает вашему вниманию абстрактную зарисовку на тему Санкт-Петербурга~ https://pp.vk.me/c6082/v6082206/7d74/sZkKEabPlr8.jpg