"Хоббит" на новый лад или Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

      Солнечные лучи, заглянувшие в окно, застали меня перед шкафом. Я разглядывала его внутренности и мучительно размышляла, что взять с собой в путешествие. Рядом в ожидании стоял рюкзак. В нем пока лежал только спальный мешок.       Называть самоубийственную экспедицию в логово дракона путешествием было смешно, конечно, но это помогало не впасть в панику, не сбежать в лес и не засесть на дереве в ожидании отъезда гномов с волшебником. Мысли мои метались от «Даёшь приключения!» до «Что я делаю? Это безумие!». — Эй! С добрым утром! Не найдется чем косичку закрепить? — раздался голос со стороны двери.       Я оглянулась. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Фили. — Резинка? Шнурок? — продолжал он. — Да, конечно, — быстро захлопнув дверцы шкафа, ответила я. — Найду что-нибудь.       Я открыла верхний ящик комода, и достала шкатулку, в которой лежала всякая мелочевка вроде ниток, пуговиц, лент и прочей галантереи. — Иди, посмотри сам, что лучше подойдет.       Гном отлип от косяка и принялся рыться в шкатулке. Открывать шкаф и укладывать вещи в его присутствии было нельзя, поэтому я просто стояла и ждала. Найдя какой-то сине-зеленый шнурок, он стал вплетать его в косичку за правым ухом. Шнурок оказался коротковат и выскальзывал из пальцев при попытках его завязать. Гном пыхтел, дело не шло, и я решилась. — Давай помогу.       Фили кивнул и повернулся ко мне боком. Завязывая узел потуже, я старательно смотрела исключительно на свои пальцы. Хотя меня так и подмывало хоть взгляд кинуть на его губы. Вчера я рассматривала их издалека, пока слушала песню, и обнаружила, что это вызывает странное волнение. Впрочем, руки Кили, перебирающие струны, имели такой же эффект. А уж голос Торина! Ух! Я вдохнула поглубже, потому что в груди все сжалось при этих воспоминаниях. И, затянув второй узел, отступила на шаг. — Всё. А где зажим потерял? — Эглет? Где-то в саду. Вчера в темноте за ветку зацепился. — Фили кинул взгляд в зеркало. Концы шнурка торчали в стороны. Ему, похоже, это не понравилось, хоть явно он этого и не показал. — Эглет… Красивое слово. Не знал, что они так называются. Так может пойти поискать? — Некогда уже в траве шарить. Все собираются, скоро поедем. Ты готов? — Я… да, сейчас, — заметалась я по комнате, — вот только вещи сложу.       Фили хмыкнул и вышел из комнаты.       Я закрыла дверь, снова распахнула шкаф и быстро выбросила на кровать старый парусиновый полукомбез, бриджи, три майки, две рубашки, свитер и дождевик. Аккуратно скатала это все и засунула валиками в рюкзак. Подумала и добавила небольшое полотенце. По карманам рюкзака распихала всякую мелочь вроде ниток, мыла, бинтов и мазей. Приторочила сбоку тонкий коврик из особого материала вроде вспененной резины. Папа купил мне его в детстве, чтоб не спать на голой земле. Сейчас ноги у меня с него будут торчать, но хоть задница в тепле. Повязала перед зеркалом бандану, которую дал мне вчера Фили, прикрывая синяк. Подхватила рюкзак и вышла из комнаты. Все равно не угадаю, что еще может понадобиться.       Оставила рюкзак на лестнице и зашла в родительскую спальню. Постояла на пороге, огляделась, попыталась попрощаться, но слова не шли. Я вздохнула и вышла, прикрыв дверь.       Спустившись в холл, а затем в кухню я обнаружила, что там царит практически идеальный порядок. Гномы расставили по местам мебель, вымыли посуду, завтрак приготовили, вытряхнув из холодильника всю еду, чтоб его отключить. Я как раз успела выхватить у Бомбура последний блинчик с творогом. А то поехала бы голодной. Не успела я прожевать, как появился Гэндальф и погнал гномов из дома на парковку. Я задержалась, чтобы запереть дверь. Волшебник остался со мной. — Ника, я очень тебе благодарен. За то, что согласилась помочь. — Пока не за что. — Я так не думаю, детка. Я понимаю, чего тебе стоит сейчас покинуть свой дом и привычное окружение.       Спрятав ключ в привычное место под цветочным горшком на крыльце, я отошла на пару шагов и бросила последний взгляд на свой дом. — Я и сама пока не очень понимаю. Но ты мне обещал, что я вернусь. — Конечно вернешься. Все будет хорошо.       Когда мы дошли до парковки, гномы еще рассаживались по машинам. Двалин сел за руль в свой высокий черный джип, обильно украшенный наклейками и аэрографией. К нему в машину забрались Торин и Балин. И туда же направился Гэндальф, скомандовав мне, чтобы я шла к Фили и Кили.       После так полюбившейся мне с первого взгляда небольшой синей машины стояли в ряд еще три. Тоже внедорожники разной степени потертости и разного размера. Похоже, других машин гномы не признавали.       Бифур, Бофур и Бомбур переругивались на гномьем рокочущем языке около огромного пикапа. Под грязью, покрывавшей их машину, угадывался желтый цвет. Ну, или мне просто показалось, что они ругаются. Как по мне, их язык для ругани приспособлен просто идеально.       Дори, Нори и Ори тихо-мирно грузились в небольшой фиолетовый внедорожник с массивным верхним багажником. Сейчас он пустовал, только сбоку была надежно прикреплена металлическая лестница.       Глоин сидел за рулем белой машины с благородными обтекаемыми формами. Оин что-то перебирал в багажнике.       Внезапно рядом раздался гудок. Я вздрогнула. — Чего застыл? — высунулся в окно Кили. — Ну, я тут… — я направилась к синему джипу. — Мне сказали к вам садиться. — Так залезай, — Кили вышел из машины и откинул переднее сиденье, пропуская меня на заднее. — Разгреби себе там местечко.       Я обозрела масштабы этого «разгребания» и вздохнула. А он подтолкнул меня сиденьем пониже спины и сел сам, захлопнув дверь. Фили завел мотор, и мы тронулись с места вслед за машиной Двалина.       Примостилась, как смогла на краешек, ну, что ж, глаза боятся, а руки делают. Нашла пустой бумажный пакет и начала складывать в него все, что казалось мусором. В эту категорию попали упаковки из-под еды, в том числе с недоеденной едой, бутылки, пустые пачки от табака, несколько разрозненных носков, обрывки веревок, отвертка без ручки, рукоять ножа без лезвия, и еще несколько предметов того же порядка. Объемный пакет с трудом поместился в ноги поверх какого-то металлического ящика и на сиденье рядом со мной остались два спальника в непромокаемых чехлах и три рюкзака, включая мой.       Когда я разогнулась и огляделась, оказалось, что мы уже почти проехали Хоббитон. — Фили, — осторожно тронула я за плечо гнома, сидевшего за рулем, — притормози на выезде, там есть контейнеры, надо мусор выбросить.       Он только кивнул, а Кили со своим шилом в пятой точке тут же развернулся и оглядел плоды моих трудов. — Ты глянь, — со смешком ткнул он брата в плечо, — давно надо было в машине хоббита завести. Чистота, красота! — До чистоты тут далеко, — отмахнулась я, — а до красоты тем более. Будет стоянка подольше, тряпка и вода, наведу и чистоту. А пока избавиться от соседства с пустыми бутылками и плесневелыми бутербродами уже радость.       Фили как раз притормозил неподалеку от больших контейнеров, куда свозили мусор жители городка, прежде чем его забирали на переработку. — Давайте живее! Кили, сбегай. — Ну, еще бегать. Езжай мимо.       Фили медленно поехал мимо помойки, а Кили кинул пакет прямо через открытое окно. Он влетел в контейнер, Фили добавил скорости и мы через пару минут догнали остальных.       Это небольшое хулиганство мне неожиданно понравилось. Я вдруг почувствовала себя совершенно свободно рядом с ними, во всем теле словно пузырьки газировки забегала потребность тоже что-нибудь отчебучить и я, в порыве восторга, на полном ходу высунула голову в окно и подставила лицо встречному ветру. — Быстро засунулся обратно!       Я тут же села на сиденье ровно. Взгляд Фили, который он бросил на меня в зеркало заднего вида, был сердитым. — Ты чего? — удивился Кили. — Мы за него отвечаем, раз он сидит в моей машине. Сломает шею на кочке, что ты Гэндальфу скажешь? — Да какие тут кочки? — удивился младший, — Дорога ровная как стол.       Старший промолчал, поскольку это была чистая правда. Мы ехали через земли хоббитов. Здесь каждый клочок земли был ухоженным, даже леса казались облагороженными садовниками, такими светлыми и радостными они были. Дорога широкой, абсолютно гладкой лентой сама ложилась под колеса. Деревни утопали в зелени садов уже тронутой желтизной приближающейся осени. Селения были маленькими и очень уютными. Поля золотились спелыми злаками, начиналась уборка, и золото кое-где сменилось чернотой обнажившейся земли.       На обед мы остановились в небольшом поселке и таком же небольшом трактире. Как Торин ни ворчал, гномы расположились на солнышке, сдвинув стоящие на улице столики вместе, заказали все меню два раза и пива. А потом не спеша, часа полтора кряду, все это поглощали. Я же быстро съела свою отбивную с картошкой, расплатилась и, предупредив Кили, чтоб без меня не уезжали, отправилась искать магазин. Когда я вернулась обратно, гномы как раз подходили к машинам. — Чего купил? — тут же сунул свой любопытный нос Кили, пропуская меня на заднее сиденье. — Ты такое не ешь, — подначила я его. — Тебе конфеты с корицей понравились. А это просто шоколад. С сахаром. И сахар. Без шоколада. — Ну, ладно, попробовать-то дай, — тут же состроил жалобное лицо Кили, — вдруг мне понравится. — На вот тебе, — сунула я ему в руки пачку табаку с корицей. — Ого! Спасибо! — Чего это ты его балуешь? — спросил Фили, заводя мотор и выруливая с парковки вслед за остальными машинами. — В смысле чего это меня балуют, а тебя нет? — снасмешничал Кили. — А потому что я милашка и меня все любят. А тебя нет. — Нет-нет, — поспешно отозвалась я, — Фили, я тебе тоже купил табаку. Сливового. И … вот.       Я достала из рюкзака маленький пакетик и аккуратно, стараясь не мешать, опустила ему в нагрудный карман рубашки. — Это чего? — тут же полюбопытствовал младший и попытался вытащить пакетик. — Руки убрал! — рыкнул на него старший. — Взяли моду по карманам шарить без спросу. Мешаете. Скорость же. Толкнете под руку, полетим в канаву! — Это скорость называется? — фыркнул Кили. — Пусти меня за руль, я тебе покажу, что такое скорость! — Потому и не пускаю. Сядешь, когда дороги похуже станут. — Ну, и какая скорость на плохой дороге?! — Потому и … — не стал продолжать Фили, а Кили надулся. — Он плохо водит? — осторожно спросила я. — Он отлично водит, — в голосе Фили слышалась гордость. — Он лучший в своей возрастной категории на гонках по бездорожью среди гномов Синегорья. Двалин учил нас обоих, но у него — талант. — Двалин участвует в гонках?! На своем джипе?! Круто! Я думал это просто … ну… — Понты? — понимающе хмыкнул Фили, — Нет. Он, как и Кили, лучший. Они берут первые призы уже несколько лет. Многие говорят, что это просто благодаря волосатой лапе, но это не так. — Чьей лапе? — не поняла я. — Торина, — со смехом сказали они хором и еще долго хохотали, а я с улыбкой смотрела им в затылки.       Здорово все-таки иметь брата или сестру, да вообще любого родственника или друга, который понимает тебя с полуслова, с которым есть общие темы для бесед, общие шутки, случаи из жизни. Какое-то общее уютное пространство, куда можно прийти и точно знать, что тебя примут и поймут.       Отсмеявшись, Фили пояснил, что учредителем гонок является Торин. А выражение «волосатая лапа» означает связь с нужным человеком. А Кили принялся вспоминать разные случаи, когда ему казалось, что выиграть гонку не удастся, но он все же приходил первым.       Пару раз мы останавливались на отправление естественных надобностей и покурить. Мне, правда, ни то, ни другое не удалось. Странно было бы бегать в кусты, когда все пускают струю с обочины. Приходилось терпеть. А покурить мне не дал Фили. Гномы и Гэндальф так дружно дымили, что и мне захотелось выкурить самокрутку за компанию. Но Фили, сдвинув брови, сказал: «Убери». На мое возмущенное «Почему?!» он, молча, выхватил у меня самокрутку и выбросил в траву. Я попыхтела, но новую сворачивать не стала, поскольку была уверена, что ее постигнет та же участь.       С наступлением темноты остановились на ужин и ночлег. Оин и Глоин развели костер. Бофур и Бифур занялись приготовлением еды. Все остальные принесли дров и обустраивали себе места для ночлега. Я, закончив все дела, присела на свой спальник и огляделась по сторонам. Невдалеке Фили и Кили тоже закончили расправлять спальники и присели на них в ожидании ужина. Я заметила, что Фили вытащил из кармана тот пакетик, который я приобрела ему в подарок. Отведя взгляд, я с трепетом ожидала его реакции. Если промолчит, значит все нормально, рассуждала я. Если понравилось, значит, скажет потом, когда утром сядем в машину. Если плохо, будет ругать. Но первой реакцией на мой подарок был хохот. Смеялся Кили. А его старший брат кинул на меня просто убийственный взгляд, когда я обернулась, чтобы выяснить причину веселья. — Ник! — Что? — Иди сюда.       Я поднялась и подошла, предчувствуя неприятности. — Это что такое? — в голосе Фили слышалось недоумение, смешанное с гневом. Он держал на ладони мой подарок. — Эглеты. Что-то не так? Я выбрал самые похожие на твои. — Фили, — сквозь смех подал голос Кили, — он не нарочно. Он не знал. Комплект, на твои похожи, красивые, дорогие. Ой, не могу! — Я … Простите… Я что-то не то купил? — Такие наборы невесты дарят женихам перед свадьбой. Это помолвочный комплект. Ты спятил?! — Фили, похоже, был в ярости. — О-о-ой! — я попятилась. — Я хотел как лучше… — Фили, не бей его! — Кили говорил с трудом, но пытался меня защищать. — Ой, держите меня! Ха-ха-ха! Он не виноват! — Я вас обоих сейчас побью! Вы издеваетесь?!       Я быстро ретировалась и спряталась на всякий случай за спиной у Гэндальфа. Там и просидела весь вечер, опасаясь даже смотреть в сторону Фили и надеясь, что он просто выбросил эти красивые железячки в кусты, и к утру все забудется.