Разбирательство длилось почти неделю. Череп в небе оказался Чёрной меткой — символом лорда Воландеморта, точнее Неназываемого, как просветили Крама. Просветили и, сразу же, как представителя Тёмной школы Дурмстранг, обвинили в том, что он ту самую метку и выпустил.
Виктор всё отрицал, твёрдо уверенный в своей невиновности. Требовал адвоката, а также представителя Комитета Международного Магического Сотрудничества, консула и аврора Кассиуса, с которым они эвакуировали детей.
Некий мистер Крауч, который выдвинул против него обвинения, настаивал на допросе с сывороткой правды, но был остановлен главой аврората, хорошо знавшим, чем ему обернётся такое самоуправство по отношению к иностранцу, а также неким мистером Уизли, который тоже был в группе волшебников, окруживших Крама около леса, и сразу опознавшем в обвиняемом знаменитого квиддичиста. Как выяснилось, среди тех, кого Виктор помогал эвакуировать в Хогсмид, оказались дети мистера Уизли, а также некий Гарри Поттер, чем-то очень ценный для магической Британии.
Дети узнали среди спасателей звезду квиддича, и как только оказались в безопасности, проинформировали через камин жену мистера Уизли, как о беспорядках, так и о своём местонахождении, не забыв раскрыть личность спасителя. После своего рассказа мистер Уизли очень вежливо попросил подписать его детям колдографии, что Виктор сделал с удовольствием. Быть героем и спасителем ему нравилось намного больше, чем просто звездой квиддича и уж точно больше, чем быть обвиняемым в том, чего не совершал.
Британские власти, тем не менее, тянули резину ещё два дня, не пуская к Краму представителей Международного Магического Сообщества. Слава Мерлину, хоть медиков подпустили. В горячке боя Виктор не почувствовал ни сломанных рёбер, ни скола передних зубов, делающих его и без того несимпатичное лицо откровенно уродливым. Это уже не говоря о магическом истощении.
Пока его подлатали, залечив трещины и переломы и вырастив зубы, пока выяснили все подробности краткой, но содержательной стычки, пока отпустили, пока он добрался домой, — прошло без малого две недели. Большую часть времени Виктор пробыл в изоляторе: ещё не камера, но и не гостиница. И ему было чем заняться — он думал. И мысли его одолевали неоднозначные.
Первая и самая основная — зачем он вообще полез в свалку? Почему не ограничился эвакуацией детей? Во время беспорядков работы предостаточно: можно было помочь тушить пожар, искать потерявшихся, помочь с транспортировкой пострадавших в госпиталь. Зачем его понесло в самое пекло? Он ведь не представитель правопорядка, просто игрок в квиддич, да ещё и иностранец! Виктор анализировал своё поведение, прокручивал в голове, раз за разом, весь тот день и вдруг ясно понял две вещи: во-первых — из него так и не вышла война. Она просто притаилась, где-то там, в глубине. Но как только появилась возможность вновь испытать тот самый азарт боя, вновь быть на острие — он, не задумавшись, поддался этому чувству.
Во-вторых, его грызла несправедливость произошедшего на матче. Он никак не мог увязать в голове, как страна могла слить важный матч?! Ради чего? Ради денег? Неведомых и непонятных ему политических игр? И как только у него появилась возможность оправдаться перед собой, поступить правильно, он тут же это сделал. Он выместил на Пожирателях злость, которую испытывал к ситуации в целом, ко всему этому дню. То, что в нём копилось многие месяцы, нашло выход в огне того боя. Помогло ему стать целым. Так может, стоит искать себя вовсе не в спорте? Возможно, нужно стать тем, кто будет иметь право вмешиваться в конфликт? Стоит ли рассмотреть профессию аврора или военного? У волшебников тоже есть силовые подразделения, взаимодействующие с маггловской армией. Об этом стоило подумать.
По прибытии домой он, наконец, смог с чувством напиться. Дома с отцом и дедом. Они молча, по-мужски, сидели на террасе, смотрели на закат и пили. Всё было сказано ранее в отцовском кабинете. У Виктора было более чем достаточно времени, чтобы продумать, что рассказать и как. В том числе и о предполагаемой смене жизненного пути. Отец выслушал его внимательно, отвесил очень ощутимый подзатыльник, сопроводив его пояснением, что его сын малолетний эгоистичный придурок, который полез геройствовать, не подумав о них с матерью. Но потом похвалил за помощь детям. Дед понадеялся на то, что сидение в изоляторе и походы на допросы добавили Виктору мозгов, и на этой ноте тема была закрыта.
События матча отбили любое желание ехать на Турнир Трёх Волшебников, но, как Виктор и предполагал, всё решили за него. Каркаров предложил ребятам, которых было чуть больше сорока, самим решить, кто поедет в Хогвартс. Принимающая сторона указала: не более двадцати претендентов, но Каркаров прозорливо предположил, что не все желающие поехать будут претендовать на участие в Турнире. А корабль может предоставить достаточно кают.
Пятый сразу забил себе место. Все понимали, — ему подгорает, такого шанса может больше и не прилететь. Шкет и Саак, оставшийся в школе на углубленный курс Малефицизма, открестились от поездки, Царь тоже отказался. Поехать он хотел, но многим парням попасть на турнир было важнее. Краму выбора не предоставили. Каркаров просто, проходя мимо, буркнул:
— Ты едешь. Не обсуждается.
От Каркарова, к слову сказать, ему уже влетело по первое число за геройства на Чемпионате, о которых директору подробнейше доложили. Они с Виктором разобрали схватку и даже идентифицировали несколько неопознанных им во время боя проклятий. После чего Виктор нарвался на перезачёт.
С его курса ехали только Жук и Пятый, остальные — с Серебряного факультета и даже один герой с Железного — Поляков, который на ещё втором курсе умудрился накосячить на пожизненное членство в рядах железных дровосеков. Хотя был талантлив, как сын Мерлина, но говнистый характер и шило в заднице мешало реализоваться недюжинным талантам.
Делегацию укомплектовали: в Хогвартс в общей сложности отправлялось двадцать пять человек и часть преподавателей. Студенты получили курсовые и дипломные работы с напутствием написать их в библиотеке Хогвартса, преподаватель по физпозготовке пообещал натянуть им…седалище на органы зрения, если студенты не будут делать ему норму по плаванью, а озеро около Хогвартса есть, он уточнил. Виктор взял затяжной отпуск, в сборной его ситуацию учли и обещали восстановить сразу по окончанию им школы.
В конце концов, все собрались, со всеми попрощались, загрузились на корабль и всплыли спустя несколько часов в Чёрном озере в Шотландии. Прямо перед ними возвышалась громадина замка Хогвартс.
Вообще, можно было просто перенестись международным портключом и разместиться в одной из башен. Но понты есть понты, и из неизведанных закромов школы был извлечён раритетный Летучий Голландец. Куча времени была потрачена на приведение его в надлежащий вид и переоборудование кают, — параллельно семикурсники сдали экзамен по чарам и основам артефакторики, потому что разбирались с будущим жилищем сами. По принципу — вам здесь жить. Потому делали на совесть, а не как обычно — абы как. Хотя, по правде говоря, некоторые детали обшивки просто приклеили не то чтобы на сопли, но на заклятие вечного приклеивания. Лишь бы не отвалилось. Паруса решили не чинить, так и оставив зловеще-дырявыми. Не из желания атмосферности — от банальной лени. Зато русалку-таран на носу восстановили качественно, особенно си… грудь. Даже анимировали, теперь она умела подмигивать, доводя до нервного тика случайных зрителей. Преподаватели, узрев непотребство — убрали его. Но перед самым отплытием студенты подновили чары, и в Хогвартс русалка прибыла в самом фривольном настроении.
Замок встретил их огнями и синими от холода студентами. Что неудивительно, мантии на них были не то чтобы тёплые, а от пронизывающего ветра согревающие чары слетали на раз. Пока они шли по снегу к замку, Каркаров предпринял попытку выделить Виктора, приобняв того за плечи и навязчиво попытавшись отделить того от остальной группы. Но Крам профессионально сбросил руку директора и недоумевающе посмотрел на него, приподняв бровь. Каркаров оставил попытки и вышел вперёд перед учениками, рассекая снег эффектным заклинанием, от которого тот разделялся в стороны, формируя тропу.
— Моисей, млять… — пробормотал Поляков едва слышно, ребята прыснули, кто-то тихонько заржал, замаскировав смех кашлем.
В замке им предложили выбрать себе стол. Симпатичных девушек было больше за крайними столами, один из которых уже оккупировал Шармбаттон, потому вопросов с выбором рассадки не возникло. Дурмстранговцы расселись за столом учеников, носящих зелёные галстуки, при этом с удовольствием разглядывая француженок. Хороши! И форма подобрана явно не из практичных соображений. Прямо бабочки! Делегация Шармбаттона включала всего четырёх парней, остальные девушки. Пятый тут же ткнул Виктора локтем под ребра, незаметно указывая на шикарную блондинку:
— Вейла!
И точно, Виктор прислушался к внутренним ощущениям, действительно, некое ненормальное влечение к блондинке присутствовало. Хотелось сидеть и смотреть исключительно на неё, а лучше встать, взвалить даму себе на плечо и утащить куда подальше, как пещерный человек. Виктор мысленно помотал головой, сбрасывая чары.
— Или полувейла, — кратко выдал вслух он.
Общение с талисманами их сборной не прошло просто так и отличать здоровое подростковое желание от зова вейлы Виктор научился здорово. Димитров «лечил» игроков сборной от наваждения самым действенным способом — давал подзатыльник. Рука у капитана была тяжелая и после четвёртого-пятого раза, когда в ушах уже звенело, он всё-таки научился это самое влечение сбрасывать.
Во время ужина они разглядывали убранство Большого зала, парящие свечи, звёздное небо в лёгкой дымке облаков, золотую посуду. Похоже, не только они сегодня постарались выпендриться. Прислушивались к разговорам за столами, пробовали непривычную кухню, но, в основном, рассматривали девчонок. В Хогвартсе их было действительно много. Среди старшекурсниц попадались очень симпатичные, например чернокожая девушка за соседним столом, и красотка-староста прямо напротив. Пятый не удержался и подмигнул ей, та лишь фыркнула и вздёрнула курносый носик.
Наконец, когда пища со столов исчезла, высоченный дед в вырвиглазной мантии — директор принимающей школы — толкнул речь и велел вынести Кубок огня. Весь зал оживился. Ради этого, вроде как, здесь все и собрались. У Виктора засосало под ложечкой. Он смотрел на пылающий артефакт и чувствовал, каким-то шестым чувством, что прямо здесь и сейчас начинаются серьезные неприятности.
***
После возврата на корабль Каркаров собрал всех в столовой — единственной каюте, в которой помещались все, и сказал:
— Так, шуры-муры свои крутить можете, но про школу — молчок! Никакой информации о местонахождении, подробностях обучения и прочем — это секретная информация! Жить будем на корабле, но в библиотеку и на лекции, кто пожелает, ходить можете. Поутру пойдём бросать имена в кубок. Чтобы не случилось
неприятностей, — выделил он последнее слово, — кубок примет только имя человека, собственноручно написавшего его на пергаменте. Так что, кто хотел написать имя товарища и слинять от ответственности — такого не будет. Понятно?
Он замолчал, студенты переглядывались, перепихивались, и что-то друг другу негромко говорили.
— Я не расслышал, вам понятно?! — директор добавил металла.
— Так точно, директор Кар-р-ркаров! — рявкнули ему в ответ. Он обвёл студентов подозрительным взглядом и добавил с шипящими нотками в голосе:
— Узнаю, что кто-то отсебятину спорол, и попытался обмануть Кубок — прокляну лично!
А вот это уже была серьезная угроза. У директора было много личных наработок в области тёмной магии, одна мерзее другой. И от его проклятий отделаться было крайне трудно, если вообще возможно. Теперь даже самые отъявленные шутники поищут других поводов для демонстрации умений. С директором, когда он так настроен, шутки плохи.
В каюте они с Пятым и Жуком завалились на койки и ударились в обсуждение прошедшего вечера:
— А ты видел ту китаяночку, за столом синих? Хороша, глаза такие красивые… — мечтательно протянул Жук.
— Тю, за такими глазами лучше в Колдовстворец. Там тебе и казашки, и татарки, и якутки… На любой вкус! — расхохотался Стас, лихо уворачиваясь от подушки. На корабле лучше было лишний раз не колдовать — мог развалиться.
— А меня вейла напрягает, — выдал Виктор.
— Чем? — спросил Пятый, пантомимой показывая внушительный бюст.
— Не люблю, когда меня пытаются очаровать, — нахмурился Крам.
— Ну, так она же не специально, у неё природа такая. Они ж все, — Жук выписал в воздухе непонятную фигуру и добавил, — гурии-фурии.
— Природа или нет, а я собираюсь держаться от неё подальше, — припечатал Виктор.
— Не, ну ты держись, а мы счастья попытаем, да, Кость? — подмигнул Пятый.
— А то, — заржал в ответ Жук.
— Ты бы расчёты начинал делать, хотя бы базовые, а то понравится девчонка, а она тебе, как обычно, не подходит, — поддел его Виктор.
— Обижаешь! Я базовые ещё тогда сделал, когда нам о Турнире объявили!
— И как? — Включился Костя, который был в курсе проблемы Пятого.
— Очень оптимистично! — оживился тот, — вероятность встретить подходящую девушку в этих широтах в данный промежуток времени — 31%! Обычно у меня больше 7% не получается. Ритуалы на совместимость я подготовил, буду потихоньку прочёсывать здешний рынок невест, особенно магглорожденных и полукровок. С моей родословной, мне бы новую кровь, — чуть расстроенно протянул он.
Парни понимающе переглянулись. У Жуковского проблем с совместимостью не было, у него были проблемы с деньгами. Гол как сокол — очень точное выражение. В его случае все надежды были исключительно на мозги и внешние данные. Пока он справлялся успешно, выпускник Золотого факультета мог рассчитывать на хорошее место, особенно если сдаст экзамен на Подмастерья. Жуку бы очень не помешал приз за победу в Турнире. Он был одним из тех, кого в Хогвартс привели не только девушки.
Виктор участвовать в Турнире не хотел. Его тронули слёзы матери, да и задумываться он стал над ценностью жизни. Раньше ведь у него не было ничего, кроме цели победить и войны. Капитан Америка был солдатом, созданным для этого. А Виктор — волшебник, отличный спортсмен, талантливый боевой маг. У него есть семья, и, возможно, вскоре появится любимая женщина.
Виктор перевернулся на спину, подложив одну руку под голову и задумался: какой она будет, его девушка? В голову шли только абстрактные образы. Незаметно его сморило, в полудрёме виделись лишь красные губы и слышалась мелодия старого вальса.
Утром их привычно подкинуло от горна побудки — звука, сопровождавшего их всю бытность в школе. На корабле он звучал особенно гадко. Всех собрали на палубе на зарядку. От озера поднимался туман, было промозгло и холодно, как дома. После зарядки директор загнал всех желающих участвовать в столовую, где на столе лежала стопка аккуратно разрезанных на полоски пергаментов, и стоял стакан с карандашами. Виктор остался стоять, облокотившись на дверной косяк, в столовую не пошёл. Директор нахмурился и молча указал тому на стол, мол, пиши, чего стоишь?
— Я не хочу участвовать, — сказал он.
Каркаров нахмурился, отошел от основной группы к Виктору.
— Витя, — обратился он к нему вкрадчиво и немного зловеще, — ты передумал? Ты же заполнял заявку в школе, что изменилось? Твои шансы на участие в Турнире очень высоки, — директор обвёл рукой присутствующих и добавил чуть громче: — Здесь собрались лучшие! Каждый достоин стать Чемпионом, неужели ты не хочешь? Или ты не с нами? — последнюю фразу Каркаров произнёс, уже глядя в глаза Виктору, и ничего хорошего его взгляд не обещал.
Ученики переглянулись. Несмотря на всю свою подлючесть, как личности, директором Каркаров был толковым и за школу радел искренне. Многие знали, что в последнее время он одержим Турниром, жаждет возродить былую славу школы, продемонстрировать, что Дурмстранговцы — лучшие. И для этого готов пойти по головам. Ему было, в общем-то, плевать на чувства учеников, но Школа и её честь не были для Каркарова пустым звуком. Сейчас Директору было нужно знамя, символ возрождения, человек, за которым пойдут. И, очевидно, на роль знамени он выбрал Виктора.
Крам задумался и посмотрел на ребят другими глазами. Каждому из них Турнир что-то дал бы. Жуку нужны были деньги, Полякову пообещали перевод на Золотой факультет и прощение всех косяков, некоторые ребята просто жаждали славы. Также Виктор знал, что Каркаров отклонил заявки малефиков и некромантов, решив, что демонстрация их умений не пойдёт школе на пользу. Поехали только самые надёжные, талантливые и относительно нейтральные ребята. Директор позаботился о внешнем лоске.
Что касается Турнира, Виктор уже не знал, хочет ли принимать участие. С одной стороны — было чего опасаться, с другой — никаких гарантий, что Кубок Огня выберет его. Если подумать логически: самый талантливый и магически одарённый из них — Данко, самый безбашенный — Поляков, самый быстрый и сильный — Андерссон. Виктор не мог сказать, что он лучше кого-то из присутствующих хоть в чём-то кроме полётов и боевой магии. Придя к такому выводу, он молча проследовал к столу и подписал бумажку. Все ребята здесь собрались, чтобы доказать, что Дурмстранг чего-то стоит, и он будет вместе с ними, так будет правильно.
Каркаров одобрительно хмыкнул и повёл всю делегацию в Хогвартс, бросать имена в Кубок Огня.
***
— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!
Раздались аплодисменты, Стас от души хлопнул его по плечу. Другие ребята тоже поздравляли, жали руки. Виктор понимал — многие расстроены выбором Кубка. Он сам был не в восторге, но ребята нашли в себе силы не показывать этого явно и поддержать его. А это было самым главным.
Каркаров порывался было что-то крикнуть, но осёкся, глядя на Виктора, и просто захлопал вместе со всеми.
Крам неспешно прошествовал между столов в комнату Чемпионов и стал у камина. Когда все Чемпионы и организаторы собрались, в помещение нежданно зашёл подросток, чем-то смутно знакомый Виктору. Невысокий, черноволосый, худой и какой-то весь нескладный. Он поправил на носу нелепые очки-велосипеды, и прошёл вглубь комнаты, присоединившись к кругу Чемпионов. А дальше началось полнейшее безобразие.
Подросток оказался никем иным как Гарри Поттером, Мальчиком-который-выжил, и его имя вылетело из Кубка Огня на уровне с другими Чемпионами. Непонятно, как так произошло, но впервые в Турнире Трёх волшебников будут участвовать четверо Чемпионов, двое из которых от одной школы. Поднялся гвалт, все обвиняли всех и во всём, шумели, спорили и по итогу пришли к выводу, что парень участвовать будет.
Виктор сохранял спокойствие и в диспут не вступал. Ему и присутствовать здесь не очень хотелось. Но он наблюдал. Видел, как злится вейла и пытается причаровать мальчишку. А тот и бровью не ведёт. Любопытно. А ещё — Виктор как-то сразу поверил в искренность Поттера, который утверждал, что не бросал своего имени в Кубок. Когда огласили решение, Виктор недоумевал — они разрешили четырнадцатилетнему подростку соревноваться со старшекурсниками? У него же магический фон ещё не устаканился! Часть заклинаний ему недоступны, что говорить об уровне контроля и знаниях? Они что здесь все, с ума посходили? Неужели на подобный случай нет никаких правил?
Но мистер Крауч, запомнившийся Виктору по летнему конфликту, высказался вполне однозначно — чемпионов теперь четверо.
Поттер сумел удивить Виктора. Его выражение лица после оглашения вердикта никак не подходило четырнадцатилетнему подростку. Точнее нет, не так, он видел такие лица. Но у других ребят, и в другое время. На войне было много таких детей-уже-не-детей, которые вынуждены были выживать. Но откуда такое выражение лица у парнишки-школьника во вполне мирное время? Загадки множились. Перед тем, как покинуть комнату Чемпионов, Гарри вдруг подошёл к Виктору и тихо сказал:
— Спасибо. Это ведь ты тогда отправил нас в Хогсмид после матча?
Виктор кивнул.
— Я не забуду, — твёрдо сказал Гарри и протянул Виктору руку, каким-то неуверенным, но характерно-взрослым жестом.
И Виктор пожал её, ответив практически без акцента:
— Не за что.
Всю дорогу к кораблю Каркаров возмущался и бормотал, что он этого так не оставит, и тут всё подстроено. Но Виктору было не до того. Он думал о том, что Турнир, в который он ввязался, попахивает очень серьёзными неприятностями. И что своим предчувствиям стоило бы доверять.
