Капитан Крам

      Виктор стоял у иллюминатора и бездумно смотрел на озеро. Несмотря на изрядный мороз, оно не замёрзло, и тёмная вода то и дело покрывалась рябью. На Викторе был парадный китель со всеми значками: Золотого факультета и капитанским. Штаны наглажены, сапоги натёрты до блеска. На бал разрешено было взять посох, так как он был частью парадной формы, и кортик. Кортик принадлежал ещё деду, его лезвие не тупилось и всегда находило цель. С ним Виктор выглядел старше и солиднее.       Он стоял и думал о том, что когда-то танцы для него были бы тем ещё испытанием. Он бы подпирал стену или тихо сидел за столиком. А сейчас у него за спиной кадетский бал на пятом курсе Дурмстранга и множество танцев на различных приёмах. Он помнил ту робость, что охватывала его ранее, когда звучали первые звуки вальса или фокстрота, и он делал синхронный первый шаг с партнёршей. Как боялся наступить той на ногу или опустить руку ниже дозволенного. Теперь этой робости не было − всё приходит с опытом.       Сегодня ему вновь предстоит танцевать. За партнёршу, в плане техники, он не переживал, девушка как-то обмолвилась, что родители отдали её на танцы в шесть лет, чтобы выработать осанку. Скорее он опасался реакции её друзей и в первую очередь Гарри. Как он отреагирует на то, что Виктор пригласил на бал его лучшую подругу? Хотя, плевать! Уж больно хотелось поставить кое-кого на место. Виктор очень и очень не любил несправедливость. Особенно в отношении дам.       Того же Пятого, например, Слизерин осыпал нелестными комментариями всю неделю, несмотря на то, что Стас, вроде как, заморский гость. Миллисенту на факультете не любили, высказываясь о её внешности с пренебрежением и присущей детям жестокостью. Подростковая полнота и угловатость дополнялись тяжелой челюстью и крепкой конституцией. Слизеринских девушек явно оскорбил выбор симпатичного и, на их взгляд, перспективного, Стаса. А реальных обстоятельств никто объяснять не стал, да и зачем? Это лишь его дело.       Пятый стойко отражал нападки на свою избранницу и на себя, а от его бритвенного языка и пудового кулака уже пострадали многие. И если языком он мастерски трепал прямо за столом, то кулаки чесал очень аккуратно и исключительно в местах без портретов. Так, кстати, он сдружился с одним из однокурсников своей зазнобы — Грегори Гойлом. Как оказалось, у него тоже был зуб на одного из обидчиков девочки с выпускного курса, но сам он лезть боялся, и лучший друг, Драко Малфой, запретил. Из неких политических мотивов. Но Грег был парень простой и сложной политики не понимал. А вот логика: оскорбил — получил, была ему более чем знакома. Милли ему и самому нравилась, но отец уже присмотрел другую невесту — Эллу, младшенькую из Флинтов. Ей только предстояло в этом году поступать в Хогвартс. Кстати, Гойл и его друг Крэбб на бал решили идти в одиночестве. С танцами у них было чуть лучше, чем никак, а бал их интересовал исключительно банкетом.       Виктор встрепенулся, время было выдвигаться. В холле замка им предстояло встретить своих дам.       Хогвартс сиял сотнями огней, рыцарские доспехи начищены, ветки омелы и остролиста украшали дверные проёмы. В холле курсировала разноцветная толпа. Дурмстранговцы разбрелись в поисках своих половинок. Виктор оглянулся, выискивая взглядом Гермиону. Увидел, как Стас ведёт под руку сияющую Милли с аккуратной причёской и в зелёной мантии, девушка скромно улыбалась и словно похорошела. Полякова с красивой гриффиндоркой — Кэти Бэлл, в мантии винного цвета. Значит, всё-таки, добился своего, чертяка!       Виктор вспомнил, как несколько недель назад Иван одалживал у него метлу для того, чтобы подлететь к окну некой строптивой избранницы и оставить той презент. Видимо, Кэтти поступок оценила. Но где же Гермиона? И тут Виктор увидел её: обычно непослушное облако кудрей было усмирено и уложено красивым узлом. На девушке была небесно-голубая мантия, в которой она выглядела взрослее. Она подчеркнула изящество и хрупкость девушки. Возможно, Гермиона что-то сделала и с лицом, потому что глаза казались особенно выразительными, но Виктор в этом совершенно не разбирался. Он подошел к своей даме, попутно кивнув Поттеру, стоявшему рядом с красивой индианкой, и предложил Гермионе руку, которую та, чуть покраснев, приняла.       Чемпионы открывали бал. Поттер был удивлён, увидев Виктора с Гермионой, но кивнул приветливо. Они проследовали за столики и неспешно поели. Виктор отведал традиционных английских кушаний по совету Гермионы. На его вкус было жирновато и странновато, особенно пудинг. Но, как экзотика, вполне сойдёт. Они с Гермионой наслаждались беседой, выбирая, как её лучше называть. Херми звучало грубовато, а Мио — фамильярно. Сошлись на нейтральном — Миона. Виктор рассказывал о новогоднем убранстве Дурмстранга. Хотя Хогвартской роскошью у них и не пахло. Дурмстранг был больше военным институтом, чем обычной школой, да и Рождество у них не отмечали так масштабно, − в школе учились представители разных вероисповеданий, потому в Дурмстранге шумно и массово встречали Новый год. Когда все насытились, заиграла музыка.       Ну, что сказать о танце? Флёр вёл долговязый парень с совершенно придурковатейшим выражением на лице, Диггори вполне уверенно кружил китаянку, а Поттер двигался с грацией картошки, то и дело путая руки и ноги. Его партнёрша стоически терпела и улыбалась. После третьего круга к ним традиционно начали присоединяться другие пары. Веселье набирало обороты. Гермиона оказалась хорошей партнёршей. Она не пыталась вести, не путалась в шагах и была достаточно пластичной. Немного смущала разница в росте, из-за которой приходилось танцевать на присогнутых коленях, и чуть опуская руки. Но это лишь на время вальса. Когда волнение отпустило, они разговорились и проболтали последующие несколько танцев, лишь на самом быстром отправившись выпить пунша. Гермиона сильно запыхалась — сказывалось отсутствие физических нагрузок в Хогвартсе.       Около стола с напитками Виктор встретил Жука под руку с очень странной девочкой. Она была одета в переливающееся перламутровое платье с крылышками стрекозы, а в ушах у неё висели пробки от шампанского. Длинные белые волосы, голубые глаза чуть навыкате и отрешенно-задумчивый взгляд, словно она находилась не здесь. Девушка покачивалась не в такт музыке и улыбалась. Выглядело жутковато, словно у неё не все дома. Но Жуку явно нравилось. Он что-то ей увлечённо рассказывал. А она улыбалась.       − О, Витя! Позволь представить тебе мою очаровательную спутницу − мисс Полумна Лавгуд, и она — прелесть! — Представил странную девочку Жук. Та мечтательно улыбнулась, сфокусировав взгляд на Викторе и заговорила. Её голос звенел хрустальными колокольчиками, но от него у Виктора на теле встали дыбом все волосы:       − А я тебя знаю, ты — Крам! Я видела тебя на матче… Правда мы с отцом больше наблюдали за весёлыми зелёными человечками. Ты спас Гарри и Мио, и мою подругу Джинни. Спасибо. — Она посмотрела на него вдумчиво и серьёзно. — Ты мне нравишься, у тебя нет мозгошмыгов. Рядом с тобой тихо.       И она отвернулась к Жуку, продолжая разговор, словно Виктора здесь уже не было. Только крылышки в воздухе мелькнули. Жук лишь пожал плечами и счастливо улыбнулся. Ну, если ему нравится, то кто Виктор такой, чтобы спорить? Он подхватил бокалы и отправился на поиски Мионы.       И нашёл её расстроенной, в компании уже изрядно раздражавшего его Рыжего и Поттера. Ребята где-то потеряли своих спутниц и сидели в углу зала. Поттер коршуном следил за китаянкой Седрика, а Рыжий пыхтел, как чайник, только что крышечка не взлетала. Виктор успел услышать лишь огрызок его речи, но и его хватило.       − …якшаешься с врагом!       Ой, как всё интересно-то! С врагом значит. И сам не гам и другому не дам?       − Миона, я принёс пунш и лимонад, тебе чего больше хочется?       Гермиона хотела было развернуться и уйти, но наткнулась на взгляд Виктора, он едва заметно покачал головой. Она сделала глубокий вдох, подняла подбородок и, растянув губы в улыбке, подхватила лимонад.       − Спасибо, Витья, ты очень любезен! Я отдохнула, идём танцевать? — она одним махом осушила бокал. Пузырьки явно пошли ей в нос, но она стоически выдержала и не закашлялась. Виктор улыбнулся, мягкое Витя в устах Гермионы превращалось в заковыристое Витья, но его устраивало. Гораздо лучше, чем Виктор с мягким к и грассирующим р. Как будто в процессе произнесения что-то жуют.       − Как пожелаешь, мой ангел, − протянул он ей руку.       − Мой ангел? — уже кружась с ним под медленную мелодию, переспросила Миона.       − Очень хотелось подразнить твоего рыжего дружка. У него аж уши покраснели. Ещё чуть-чуть и удар хватит. Мне казалось, он выхватит палочку и чем-то в меня колданёт. По крайней мере, я очень надеялся на это.       − Но всё же, «ангел» тебе не кажется, что это слегка перебор?       − Что пришло на ум в тот момент, − слегка пожал плечами Виктор, закружив Гермиону под рукой. Она легко и звонко рассмеялась, тут же, каким-то заученным движением, прикрыв рот.       − Я заметил у тебя привычку прикрываться рукой во время смеха и улыбаться одними губами. Ты стесняешься своей улыбки?       − Ах это… Просто у меня всегда были чуть великоватые передние зубы, и меня дразнили, называли бобром. Но после неудачно пойманного мной заклинания пришлось уменьшать зубы, я чуть замешкалась, и они уменьшились больше чем нужно. Теперь зубы нормального размера, а привычка осталась, − и она улыбнулась, застенчиво, но открыто. Виктор, как никто другой, понимал трудности привыкания к новому внешнему виду, особенно после того, как тебя долгое время дразнили. Он лишь одобрительно кивнул.       − Я не совсем понимаю, − начал он, − вы же друзья с Гарри и тем рыжим. Так почему он позволяет себе такое отношение? И почему ты это ему позволяешь?       − Понимаешь, Витья, — Гермиона замешкалась и опустила взгляд, − когда я приехала в школу, у меня совсем не было друзей. Я хотела быть лучше всех, учиться, всем доказать, что я лучшая. А в итоге заработала не самую лучшую репутацию. Однажды на Хэллоуин мне высказали всё, что накипело, я страшно обиделась и отправилась плакать. Спряталась в заброшенном туалете. Но в тот вечер в замке появился горный тролль. И так получилось, что он нашёл меня.       Виктора пробрало. Горный тролль и первокурсница? Куда смотрели старосты? Преподаватели? Деканы? Как вообще такая тварь проникла в замок?!       − И что было дальше? — спросил он заинтриговано.       − А дальше, я уже думала, мне конец. От страха забыла все заклинания, да вообще забыла, что я волшебница. На меня словно ступор напал. И тут появились Гарри и Рон. Гарри бросился на Тролля, начал его отвлекать, забрался тому на шею и воткнул палочку в нос. А Рон поднял дубинку Левиосой и стукнул Тролля прямо по голове. Тот упал со страшным грохотом. И всё вдруг закончилось.       Они уже не танцевали, просто прогуливались, сначала по залу, потом вышли в сад и блуждали по тропинкам среди фонтанов и ледяных скульптур . Виктор подумал, что Гарри после этого рассказа нравится ему всё больше. Мальчишка не испугался ни тролля на первом курсе, ни драконицы на четвёртом. Отчаянный малый этот Поттер! А вот Рон проявил себя неожиданно. Почему же такой хороший парень вдруг превратился в то дерьмо, которое Виктор наблюдал рядом с Мионой в этом году?       − С тех пор мы и дружим. Я им помогаю с учёбой, они ужасно ленивые и безалаберные, − сказала Миона с улыбкой заботливой старшей сестры.− Это было не последнее наше совместное приключение. Мы столько всего прошли вместе! Рон, конечно, бывает невыносимым, но мне кажется, он просто иначе не умеет, — закончила она.       Виктор задумался. Конечно, спасение жизни — это очень серьёзный аргумент. Но из-за этого всю жизнь терпеть явное пренебрежение?       − А почему именно они отправились тебя искать? Ты же сказала, что у тебя не было друзей, — этот вопрос не давал ему покоя. Уж очень нелогичным было поведение ребят. Зачем вдруг мчаться на помощь человеку, которого и другом-то не считаешь.       — Наверное, потому что именно Рон наговорил мне гадостей на уроке чар в тот день. — Пожала она плечами. − Они заметили моё отсутствие за столом и решили отправиться на поиски, когда услышали о тролле. Хотели меня предупредить. Наверное, Рон чувствовал себя виноватым.       Виктор помотал головой.       − Я правильно понимаю, они отправились не к декану, не к старостам, сообщить об отсутствии ученицы за столом, они попёрлись искать тебя самостоятельно?!       − Да, − выдохнула Гермиона как-то обречённо.       − У меня в голове не укладывается, − пробормотал он, − у нас в Дурмстранге перекличка — обычное дело. Перед началом урока, на завтраках и ужинах дежурный всегда знает, кто отсутствует и по какой причине. Если он не знает причины, то докладывает декану. У декана есть нагрудный жетон, настроенный на наши значки — Виктор показал на свой китель, к которому был приколот значок принадлежности к факультету, − он посылает сигнал и знает, где находится тот или иной ученик. Нам вдалбливают с подготовительного курса: чуть что — к декану, с проблемами — к декану, плохо себя чувствуешь — к старосте, и с ним в больницу.       Гермиона смотрела на Виктора и завидовала. Она хорошо помнила, как они пришли к деканше, предполагая, что философский камень могут похитить, и никто не обратил на их слова внимания. Как ходили на смертенины Ника, и их никто не хватился за ужином, как варили оборотку, и их никто не засёк, хотя они часто и подолгу отсутствовали.       Возможно, будь в Хогвартсе чуть получше с дисциплиной, не было бы всех их смертельно опасных приключений? И они могли бы просто учиться, как мечталось Гермионе все эти годы? И её вдруг прорвало. Она рассказала Виктору обо всём: о приключении с камнем, о василиске и своём окаменении, о том, как потом страшилась ходить по коридорам одна и долго спала с зельем сна, а летом ходила к психологу, которого наняли родители, узнав, что ей снятся кошмары. О третьем курсе и своей безумной учёбе вне времени.       − Стоп! — остановил её Виктор, у которого голова начинала кружиться от всего вышесказанного. Он установил вокруг них заглушающие чары и сигналку ещё в начале её сумбурного рассказа. У него сложилось впечатление, что происходящее нереально. Всё, что рассказывала Миона, походило на сюр.       − Ты хочешь сказать, что ради учёбы пользовалась хроноворотом?! Да они же запрещены! Ты могла затенить себя! Пересечься временами и пропасть, стереть саму себя из реальности! Сколько ты себе накрутила? Ты вела дневник? — Он ухватил её за плечи, встряхнул и внимательно всмотрелся в глаза.       − Около полугода, − осторожно сказала она, не понимая паники Виктора. Хотя после её слов его чуть отпустило. Но он продолжил расспрашивать её уже совсем не деликатно:       − Ты не фиксировала изменений в своём женском цикле?       Гермиона покраснела. Разве можно задавать девушке такие вопросы?       − Гермиона, — очень терпеливо произнёс он, − это очень важно. У тебя не было нарушений в твоём лунном цикле? Не пропадали менструации? Игры со временем очень опасны, ты могла остаться бездетной, понимаешь?       Неверие отразилось в её глазах, но она задумалась, видимо что-то просчитывая.       − Нет, особых изменений не было. У меня поздно начались, − она замешкалась, − менструации. И цикл не успел установиться. Но в этом году всё в порядке. — К концу монолога она покраснела и опустила взгляд.       Виктор успокоился, выдохнул и отпустил её плечи.       − Слава Мерлину! Но в больницу я бы на твоём месте сходил. И что было потом?       А потом был побег из Азкабана опасного преступника, дементоры у школы, приступы Гарри, оборотень-профессор, анимаг, питомец Рона…       Виктор чувствовал себя охреневшим. Он присел на скамейку, а Миона ходила взад-вперёд, периодически заламывая руки. Действие зелья, которым она намазала волосы, стало сходить на нет, и часть кудряшек выбилась вокруг её лба и около ушей, делая девушку похожей на маленького барашка. Но информация, которую она выдавала, совсем не располагала к нежностям. Оборотень? Анимаг? Нет, волшебный мир никогда не походил на сказку, скорее на жуткую быль, но то, что рассказывала Гермиона, не укладывалось в голове.       А она всё говорила и говорила. Когда слова закончились, у Виктора на беседы тоже не было ни сил, ни желания. Он вообще слабо себе представлял, что с этим всем теперь делать. Хватило его лишь на то, чтобы встать и обнять девочку, которая так стойко держалась всё это время, не имея возможности попросить у кого-то защиты. И не зная, что так вообще можно и нужно было сделать. Он неумело гладил её по спине и по волосам, но мыслями был не здесь. Он всё пытался осознать всю глубину задницы, в которой невольно оказался, и как из неё выбираться вместе с этой умницей и Национальным достоянием магической Британии. Иначе никак. Иначе он не умеет. Виктор давно перестал быть Стивом, но бросить людей в беде до сих пор был не способен.       Так они и стояли, снег падал им на головы, он обнимал Гермиону, которая постепенно успокаивалась. Бал закончился, и студенты разбредались по своим спальням. Виктор тоже проводил свою даму до башни, на прощание аккуратно поцеловав в лоб. Это не было романтичным жестом, просто так нужно было, и казалось правильным. Гермиона в ответ быстро клюнула его в щеку и, зардевшись, быстро исчезла за портретом. А Виктор, сунув руки в карманы, побрёл сначала вниз по ступеням, а потом по снегу к кораблю. Его мысли были не здесь. Он думал, как бы так поаккуратнее написать отцу о том, что здесь творится, и какой совет лучше попросить у деда. А ещё оставалось одно незаконченное дело. Кое-кто скоро получит по наглой рыжей морде. Никому не позволено безнаказанно оскорблять его спутницу.