Маска из чистого льда

      Новая встреча произошла всего через день: Варрик как раз направлялся к своему любимому трактиру в Нижнем городе, когда его окликнул знакомый голос. Обернувшись, он увидел привычно растрёпанную Хоук и угрюмого Карвера, неизменно сопровождавшего сестру. Мариан махнула рукой в знак приветствия и приблизилась к нему быстрыми шагами.       — Варрик! Ты, помнится, говорил, что хочешь порезвиться в какой-нибудь стычке. Как тебе идея отправиться сегодня вечером к Расколотой горе? Авелин — моя подруга из городской стражи — подозревает, что там замышляется нападение на торговый караван. Не знаю, с кем именно нам придётся столкнуться, но меткий стрелок в отряде точно не помешает.       — Как любезно с твоей стороны, — хмыкнул Варрик. Он уже заметил, что Хоук не умеет просить: все её слова звучали подобно вызову. Отчасти эта ферелденка напоминала Варрику его самого: приросшая к лицу маска — защитная оболочка из насмешливости и показного равнодушия. Но что скрывается за этой маской? И скрывается ли что-то вообще? В конце концов, не у всех шкатулок есть потайное дно.       — Значит, мы договорились? Встречаемся с закатом на выходе из города, — бросила Хоук так уверенно и спокойно, как будто ни на миг не сомневалась в желании нового знакомого отправиться вместе с ней на поиски приключений. Варрик, впрочем, не стал возражать. У него давненько не было случая применить свой арбалет в настоящей схватке.       Тетрас, к своему же удивлению, немного волновался, приближаясь к месту встречи: надо ведь показаться новой союзнице во всей своей боевой красе, а он давно не тренировался. Но к волнению примешивался живой интерес: как магесса поведёт себя во время стычки? Что она вообще умеет? Опыт общения с магами у Варрика был весьма скудный, как, впрочем, и у любого жителя Киркволла, исключая храмовников. Казематы — местный Круг магов — располагались в самой отдалённой части города, на островке, попасть на который можно было по длинному каменному мосту над бушующими морскими волнами. Однако сторонним посетителям в Казематах не были рады, а с недавних пор храмовники — члены ордена, созданного для контроля за применением магии, — совсем перестали выпускать своих «питомцев» из Круга. Были ещё отступники — маги, сбежавшие из Круга или никогда в нём не состоявшие. Они скрывались от бдительных храмовников и, конечно же, не спешили демонстрировать свои навыки, даже если и попадались на пути Варрика. Кому-то удавалось дурачить Круг годами, кто-то попадался сразу. В любом случае, жизнь мага-отступника была полна страха. Тем более в Киркволле: в этом городе сила и беспощадность власти храмовников превосходили не только другие полисы Вольной Марки, но и весь Тедас. Любопытно, кто же Хоук: опытная отступница или наивная беглянка, которая того и гляди вновь окажется в заточении?       Когда Мариан и Карвер присоединились к нему за городскими воротами, вдали от чужих глаз, Варрик рискнул поинтересоваться:       — Хоук, скажи, а как тебе удаётся скрываться от Круга?       Хоук вздрогнула и напряглась. Варрик заметил, что рука Карвера метнулась к рукояти меча. Он быстро сообразил, в чём дело: Мариан ведь не говорила ему о том, что она магесса, а её посох, без сомнения, сейчас был скрыт под длинным чёрным плащом. Даже если она собиралась раскрыться компаньону, Варрик своим вопросом случайно поторопил события.       — Спокойно, спокойно! — Тетрас поднял руки, демонстрируя своё абсолютное дружелюбие. — Я не собираюсь тащить тебя в Казематы к храмовникам. Говорил же: мне довелось услышать немало историй о твоих подвигах. По ним было несложно догадаться, что ты магесса. Я имею в виду… для меня было несложно. Не все так сообразительны, как бы нескромно это ни звучало.       Какое-то время все трое молчали. Напряжение повисло в воздухе почти ощутимыми разрядами невидимых молний. Карвер сжимал рукоять меча, но не нападал, а Мариан устремила на Варрика пронзительный взгляд своих ледяных глаз. Их было двое, он — один, да и как можно защититься от магического удара? Станет ли близость городских ворот препятствием на пути к защите семейной тайны? Но Варрик не желал об этом думать. Он стоял на месте, подняв руки, и смотрел на Мариан в ответ. Уверенно и спокойно. Ему хотелось вложить в этот взгляд всё то, на что никогда не хватило бы слов. Показать, что ему можно верить.       Наконец Хоук тряхнула головой, тихонько засмеявшись собственной подозрительности, и немного расслабилась. Её руки проворно выудили спрятанный под плащом посох: окаймлённое металлом тёмное древко с длинным лезвием внизу и навершием в виде круглого камня, что переливался красноватым и золотым свечением. Мариан любовно погладила этот волшебный камень, в котором, как слышал Варрик, сосредотачивалась вся сила посоха. Объяснила ему коротко, наверняка упуская большую часть деталей:       — Мой отец тоже был магом-отступником. Его держали здесь, в киркволлском Кругу, и он с большим трудом смог вырваться на свободу. А когда у меня и у Бетани — моей сестры — стали проявляться магические способности, родители всеми силами прятали нас от храмовников. Всю жизнь. Всегда нужно было быть настороже: мало ли кто увидит наши детские игры с волшебством и донесёт в Круг. Так что скрываться и постоянно ждать предательства или нападения со спины — это уже стиль жизни такой. — Она невесело усмехнулась. — Хотя в Киркволле, надо признать, за магами следят куда тщательнее, чем в Ферелдене. Потому и не хочется попадать... в эту клетку.       Осуждающий взгляд Карвера явственно указывал на то, что некоторые сведения его сестре лучше было бы не разглашать. Хоук, наоборот, казалась спокойной. Она внимательно смотрела на Варрика, вновь пронзая его этим взглядом двух холодных льдинок: ждала реакции. И Тетрас постарался оправдать её внезапное доверие:       — Со мной тебе нечего опасаться: не сказать, что я дружен с храмовниками. И если вдруг они явятся по твою душу, можешь быть уверена: мой арбалет будет защищать тебя до последнего болта.       — Необычно слышать такое... в этом городе, — негромко заметила Хоук. Варрика и самого смутила неуместная преданность, прозвучавшая в его словах, так что он попытался переменить тему:       — Значит, у вас есть ещё и сестра? И она тоже магесса?       Варрик не сразу понял, что не так с его вопросом, но задал его он зря. Карвер стиснул кулаки и отвернулся, шумно выдохнув. Мариан едва ли не до крови прикусила губу, а взгляд её скользнул к земле. На мгновение Тетрасу даже показалось, что он услышал короткий всхлип, но, вероятно, то был лишь очередной порыв ветра.       — Простите, я... не хотел... — беспомощно произнёс Варрик, поняв, что прикоснулся к очень болезненной и, должно быть, ещё свежей ране.       — Их сестра погибла как героиня, прикрывая наше бегство из заполонённого порождениями тьмы Лотеринга, — вдруг послышался другой голос: чистый, сильный, хотя и пронизанный печалью. Варрик обернулся. Уверенными шагами к ним приблизилась эдакая железная леди: в доспехах с головы до пят, на поясе меч в ножнах, за спиной овальный щит. Волевой подбородок удивительным образом сочетался с забавными веснушками на щеках. Её рыжие волосы живым огнём трепетали на ветру, лишь слегка придерживаемые кожаным ободком. Прежде чем Варрик успел что-либо сказать, компаньонка Хоук коротко представилась: — Меня зовут Авелин. Я прибыла в Вольную Марку вместе с ними. А во время бегства... да... все мы что-то потеряли. Но только благодаря упрямству Хоук я смогла попасть в этот город. Теперь я вступила в городскую стражу, а там, у Расколотой горы, странная засада, на которую моё начальство почему-то не хочет обращать внимание. Ну, идём?       — Варрик Тетрас, — уже в спину ей представился гном. Авелин на ходу обернулась и ответила с усмешкой на алых губах:       — О да, мне про тебя уже рассказали. Сослуживцы предупредили: придёт Тетрас — ни в коем случае ему в глаза не смотри и уши лучше заткни, а то окрутит тебя похлеще демона: все договоры ему подпишешь и ключ от спальни отдашь.       — Вот это клевета! — возмутился Варрик, заглянув в изумрудно-зелёные глаза стражницы. — Зачем мне ключи от чужих спален?       Все четверо не очень искренне рассмеялись и поспешили к Расколотой горе. Вечернее небо околдовывало замысловатыми переливами оттенков: от золотисто-рыжего у линии горизонта до насыщенного индиго над головами. Местность вокруг Киркволла была красивая, хоть и недружелюбная к случайным путникам. С одной стороны от города — Расколотая гора с её буйной растительностью, узкими тропками и каменистными пещерами, в которых мог скрываться кто угодно: от огромных ядовитых пауков до шайки контрабандистов. С другой стороны — Рваный берег, место столь же живописное, сколь и опасное: один неверный шаг — и никому вовек не отыскать твоих костей. Варрик редко выбирался из города за неимением особой необходимости. Теперь же ему было приятно полюбоваться на раскрывающиеся по вечерам причудливые цветы и прислушаться к стрекотанию невидимых глазу цикад. По пути он сблизился с Хоук и негромко извинился перед ней за неудачный вопрос. Мариан лишь пожала плечами, с грустью заметив, что не Варрика ей следует винить в произошедшем. Больше он не пытался поднять болезненную для сестры и брата тему.       Прежде чем маленький отряд достиг отмеченного на картах Авелин места, из-за деревьев на них напали. Стайка пиратов не собиралась вести никаких переговоров и мигом обнажила оружие. Атаковав со всех сторон, пираты замкнули вокруг отряда тесный круг. Варрик оказался спиной к спине с Хоук. Потоки пламени, образуясь внутри волшебного камня, уже слетали с посоха, чтобы поразить ближайших врагов. Арбалетчик, не отставая, выпустил в дальних пиратов целый залп снарядов, а к ногам передних метнул склянку с оглушающей смесью — это была одна из его собственных разработок. Авелин, вовсю размахивающая мечом, лишь в последний момент отскочила от ядовитого облачка. Разгневанный взор изумрудных глаз стал ему наградой за изобретательность. Варрик лишь пожал плечами: работа в команде — это всегда нелегко. Карвер продемонстировал мастерство ближнего боя, почти сразу споткнувшись о тело одного из подбитых Варриком пиратов. Лежать бы ему вместе с трупом, если бы не заботливая сестричка, мощным заклинанием оттолкнувшая от него всех противников. Едва стало казаться, что перевес в силе на их стороне, из кустов повыпрыгивали новые пираты, спеша на подмогу товарищам. Варрик выругался сквозь зубы, без устали перезаряжая Бьянку и снова стреляя по врагам. Краешком глаза он заметил, что очередной пират почти приблизился к нему на расстояние удара мечом, а он не успевал ничего предпринять... Вдруг щёку гнома обдало порывом холодного ветра, а подходивший к нему пират обратился в ледяное изваяние. Меч Карвера тут же разбил его на сотню сверкающих осколков.       — Вау! — искренне восхитился Варрик, попутно избавляясь ещё от парочки противников.       Хоук отреагировала на похвалу коротким смешком, а затем подожгла разом с десяток оставшихся в живых пиратов. Те закричали и принялись кататься по земле в попытках сбить с себя пламя, а подоспевшие Карвер и Авелин без проблем добили их. Ветер с моря, к счастью, быстро уносил тошнотворный запах палёных волос. Варрик перевёл дыхание, оглядывая поле боя. Изрубленные, сгоревшие, замерзшие и истыканные арбалетными болтами тела — вот что осталось от целой банды пиратов.       — Неплохо! — прокомментировал он, широко улыбнувшись Мариан. Та даже не выглядела утомлённой.       — Тс-с! — шикнула на них Авелин, которая не спешила прятать меч в ножны. — Впереди ещё группа. Поджидают караван, наверное. Нужно атаковать их осторожно, из засады...       Варрик и Хоук отлично сработались, подготавливая внезапное нападение. Они замерли за массивными булыжниками, невидимые для чужих глаз. Пиратов на широкой дороге, по которой и должен был проехать караван, оказалось куда больше, чем тех, что на них напали. Хоук стиснула в руках посох, направив волшебный камень на ничего не подозревающих противников. Быстро кивнула Варрику. Тот зарядил арбалет сразу несколькими болтами — замысловатое чудо технического прогресса давало ему немало возможностей. Мариан взмахнула рукой — и они атаковали. Почти все снаряды арбалетчика нашли свою цель, и он тут же принялся перезаряжать оружие. А магесса обрушила на пиратов, совершенно не ожидавших расправы, настоящий огненный дождь. Более половины собравшихся пиратов оказались убиты мгновенно, а остальных добили совместными усилиями, вместе с вынырнувшими из своего укрытия Авелин и Карвером. Главарь пиратов сопротивлялся дольше прочих, пока Хоук не пронзила его грудь ледяной стрелой, а Варрик — стрелой арбалетной. Когда сражение было закончено, брат с сестрой не забыли вывернуть карманы всех убитых. Тетрас одобрительно цокнул языком, а вот Авелин казалась растерянной.       — А что? Жить как-то надо, — буркнула Мариан, на мгновение оторвавшись от своего занятия.       Авелин, которая сама, похоже, не знала, какой поступок более правилен, переменила тему. На этот раз её внимание обратилось к Карверу, который увлечённо разглядывал безделушку, снятую с мертвеца:       — Карвер, твои навыки заметно улучшились. Не хочешь тоже присоединиться к городской страже?       — Чтобы меня отправляли на бессмысленные дежурства и хихикали за моей спиной? Как-то не тянет, спасибо, — насмешливо отказался мечник. Авелин вся съежилась и печально опустила голову. Похоже, ей нелегко приходилось в казармах, тем более что в стражники подавались в основном мужчины: обычно не самые сообразительные, а с хорошими манерами и вовсе незнакомые.       — Ка-а-арвер, — протянул Варрик, вразвалочку приблизившись к брату Мариан. Тот взглянул на него с недоумением. — А ты старше или младше своей сестры?       — Младше. На пять лет. А что? — Карвер подозрительно прищурился, предчувствуя неладное.       — Так я и подумал, — отозвался Варрик. — Что ж, у меня готово для тебя отличное прозвище!       Секунду Карвер смотрел на него с полнейшим непониманием, а потом в демонстративном отчаянии закатил глаза:       — Даже знать не хочу, какое!       — Пойдём-пойдём, Младший, — хихикнул Тетрас и похлопал его по плечу. — Пора возвращаться домой: время, знаешь ли, позднее.       Хоук весело фыркнула, но на защиту брата встать не поспешила: не очень-то хорошие были между ними отношения. Авелин благодарно кивнула Варрику, и они все вместе двинулись назад. Пиратов, готовых напасть на них, похоже, не осталось, так что обещанным караванам вряд ли что-нибудь грозило. Когда маленький отряд вернулся к городским воротам, Авелин тут же поспешила в крепость наместника, где располагались казармы стражников, — отчитаться перед капитаном за проделанную работу. Хоук решила на всякий случай подождать её снаружи, а Варрик составил ей компанию. Карвер собрался было отправиться домой, но сестра цепко ухватила его за локоть:       — Почти ночь, не ходи один. Ты же знаешь, как много в Киркволле всяких опасных шаек.       — Что, теперь будешь меня под ручку домой отводить и в кроватку укладывать, как ребёнка малого? Обойдусь и без твоей заботы, сестра! — Глаза Карвера зло сверкнули в тусклом свете вечерних звёзд. Он вырвался и зашагал прочь. Хоук беспомощно опустила руки.       — Разве я не права? — спросила она с обидой и бессилием в голосе. Варрик пожал плечами, глянув в ту сторону, куда направился Младший:       — Права. Но он никогда этого не признает. Такие уж они, братья... Бартранд старше меня, но порой ведёт себя точно так же: глупо и упрямо. А мне потом приходится вытаскивать его задницу из самых опасных передряг. Он ещё и ворчит без умолку. Но твой помоложе будет, ещё есть надежда его образумить. Хочешь, я пойду за ним?       — Отличная мысль! — обрадовалась Мариан. — Только лучше так, чтобы он не заметил... Будет потом ещё на меня дуться, что я к нему телохранителя приставила.       — Уж в скрытности я мастер, можешь не волноваться. — Варрик лукаво подмигнул ей и поспешил вслед за упрямцем Карвером.       — Дождусь Авелин и пойду за вами, — предупредила Хоук.       А Варрик шёл, с каждым шагом нагоняя свою цель, и думал о том, какая же она необычная, эта Мариан. Дерзкая, уверенная в общении, смертоносная в бою, а вот со своим братцем сладить не может. Их конфликт, похоже, длился не первый год. Варрику сложные семейные отношения были знакомы не понаслышке, но, тем не менее, его удивляло то, что Хоук не может ни приструнить брата, ни помириться с ним.       Он долго двигался на отдалённый звук шагов, решив не приближаться к Карверу. Пройдётся немного в одиночестве и остынет — так Варрик думал. В какой-то момент шаги стихли, а на смену им явились приглушённый вскрик и топот множества ног. Варрик бросился вперёд, всё отчётливее слыша звуки борьбы. Когда он влетел в очередной переулок, его взору предстала пугающая картина: Младший отчаянно размахивал своим мечом, нанося удары то одному, то другому противнику, но его стремительно зажимали в угол. Там же, у стены, лежал ещё один мужчина в форме городского стражника: то ли потерял сознание от удара, то ли и с жизнью распрощался.       — Хоук! — громко крикнул Тетрас, не питая, впрочем, больших надежд: он отошёл от крепости наместника достаточно далеко. Рассчитывать стоило только на собственные силы. Бьянка, наверное, никогда ещё не стреляла с такой бешеной скоростью, максимальной для арбалета. И тем не менее, этого было недостаточно. Пока головорезы отвлеклись на гнома, Карвер успел зарубить парочку из них, но шайка была немаленькая — человек десять. Жидкость из склянки с оглушающей смесью задела лишь немногих, а остальные грозно приближались к Варрику. Похоже, они с Карвером очень неудачно вмешались в чужую разборку. Тетрас вертелся волчком в узком переулке, то стреляя, то отбиваясь от бандитов коротким кинжалом, поспешно извлечённым из ножен на поясе. Вскоре они с Младшим оба оказались прижаты к стене.       — Хоук! — крикнул Варрик ещё раз. В этот момент кинжал выбили у него из рук, и один из противников, мерзко ухмыляясь, наклонился к нему, обдав горячим гнилым дыханием:       — Никто тебе не поможет, тупая гномья башка!       Точно опровергая прозвучавшие столь уверенно слова, холодный вихрь ударил его со спины, обратив головореза в нелепое ледяное изваяние. Варрик оттолкнул его от себя и взамен притянул к груди арбалет, готовый стрелять, но его жизнь уже была вне опасности. Точёная фигурка Хоук предстала перед ним во вспышке алого пламени, ослепившего ближайших врагов. Авелин проворно толкнула щитом того типа, который прижимал Карвера к стене. Вчетвером они быстро расправились с головорезами, а когда всё было кончено, Авелин бросилась к распростёршемуся на земле стражнику.       — Это Донник! — ахнула она, кладя голову мужчины к себе на колени и проверяя жилку на шее. — Жив, хвала Создателю. Я так и знала: что-то здесь нечисто! Это ненормально, отправлять одного-единственного дозорного на опасный маршрут, где его точно ждёт засада. И всё ради... этого? — Она подобрала с земли потрёпанную сумку, из которой тут же высыпалось множество бумаг. — На каждом документе — печать наместника... И эти бумаги переправляли… кому? Ох, мне предстоит серьёзный разговор с капитаном стражи! Кто-то здесь явно нечист на руку. Спасибо, Варрик, спасибо, Мариан и Карвер, без вас я бы точно не разобралась с этим грязным делом.       Она окинула спутников благодарным взглядом и снова склонилась над раненым стражником. Тот слабо пошевелился и, с трудом дыша, произнес её имя. Варрик не понял, что между ними произошло, но почему-то оба они глупо заулыбались, после чего Авелин помогла Доннику встать на ноги и вместе с ним направилась в сторону крепости наместника. Хоук тем временем хотела помочь брату, которого неплохо приложили об стену. Но Младший лишь оттолкнул её руку, встал сам и быстрыми шагами, выдающими его раздражение, направился прочь. Мариан тихо вздохнула ему вслед.       — И вот так всегда...       — Если бы не ты с Авелин, быть твоему брату покойничком, да и мне тоже. Как вовремя вы подоспели! — Варрик попытался приободрить новообретённую компаньонку.       — А ты бы ещё громче кричал, — хмыкнула Хоук. Её разочарование никуда не делось, однако Мариан умело скрыла его за маской равнодушия. Варрику это было очень знакомо. — Что-то не хочется мне идти домой.       — «Висельник» с радостью примет тебя, о смертоносная Хоук, — с улыбкой предложил ей Варрик. — Сейчас там должно быть спокойно: все приличные люди уже разошлись, а неприличные перепили и дрыхнут под столами.       — Ну пойдём, — без долгих раздумий согласилась Мариан. Варрик кивнул и повел её прочь из опасного переулка.       Пока они шли к «Висельнику», Хоук с усталым любопытством в голосе задала тот самый вопрос, который не давал покоя всем приезжим: как трактир обзавёлся столь странным названием? Варрик, решив не изменять традициям, ответил, будто раньше в его главном зале вешали тех, кто задавал слишком много вопросов. Впрочем, правдивую историю его названия вряд ли кто-нибудь знал. Однако над входом для верности было намалёвано подвешенное за ноги существо неопределённой расовой принадлежности. В трактире и правда было тихо и спокойно. Лишь пара работяг болтали за столиком у стены. Бармен взглянул на новоприбывших без всякого интереса, но Варрику, давнему знакомому и деловому партнёру, кивнул в знак приветствия.       — Налей мне чего-нибудь, — устало попросила Хоук. Трактирщик пожал плечами и повернулся к полкам за своей спиной.       — Э, нет, дорогая, так не пойдёт, — быстро вмешался Варрик. — В этом заведении нельзя кидаться подобными фразами: нальют самое мерзкое пойло, да ещё и возьмут втридорога. Давай нам бутылку бренди, старина. Да-да, антиванского, моего любимого. Я заплачу.       Они прошли к столику в углу, куда трактирщик в скором времени принёс прохладную тёмную бутыль из погреба и два бокала на тонких ножках. К Варрику как постоянному клиенту здесь было особое отношение, чем он с удовольствием пользовался. Разлив алкоголь, Тетрас протянул Хоук её бокал. Та сделала маленький глоток, поморщилась, но продолжила угрюмо молчать. Варрику захотелось поддержать, утешить её, но разве уместны будут его потуги при общении с такой колючей, циничной, насмешливой женщиной? Он не сомневался в том, что Мариан тут же ощетинится от любого его доброго слова. Скажет, мол, не нужна ей жалость. И Варрик бы её прекрасно понял: он и сам не любил распускать сопли да слюни, предпочитая подшучивать над собственной грустью. Так что он молчал, потихоньку опустошая свой бокал. Хоук следовала его примеру. Она выглядела подавленной: плечи напряжены, голова понуро опущена. Варрик смотрел на неё и мысленно удивлялся тому, что при первой встрече счёл её несимпатичной. Может быть, Мариан не соответствовала общепринятым стандартам красоты, но что-то в ней было такое цепляющее, живое и притягательное. Особенно это ощущалось в моменты, когда она дерзила очередному собеседнику: слегка приподнятые уголки тонких губ и насмешливый, всегда колючий взгляд. За прошедший день Варрик увидел и другую её ипостась: боевую магессу, легко расправляющуюся с целыми ордами противников. Когда Хоук метала заклинания, на её лицо наползала злая и в то же время торжествующая гримаса: тонкие брови хмурились, ноздри воинственно расширялись, а губы складывались в нечто среднее между улыбкой и оскалом. Она была прекрасна в своей смертоносности, а тяжёлый плащ, под которым обычно прятался посох, не мог скрыть её стройную, изящную фигурку. Сообразительна, хитра, остра на язычок — вот такой он увидел Мариан Хоук, когда познакомился с ней лично. И даже сейчас, в своей грусти, она была по-особенному красива.       Когда бокалы показали дно, Варрик заново разлил терпкий, слегка пощипывающий горло антиванский бренди. Хоук молчала так долго, что Тетрас уже не сомневался: они так и разойдутся в полной тишине, случайные собутыльники, а вовсе не друзья. Однако Мариан сделала ещё несколько глотков и вдруг заговорила. В её голосе чувствовалась горечь бесконечного сожаления.       — Мы с Карвером никогда не ладили. Будучи старшим ребёнком, я должна была приглядывать за ним, таким озорным мальчишкой, а ему это, конечно, не нравилось. Бетани... совсем другая. Они с Карвером близнецы, оба младше меня на пять лет, но у меня всегда было такое чувство, что это Бет моя близняшка, а Карвер — наш непоседливый младший братец. Мы жили в мирной деревушке в Амарантайне. Мама и папа работали, как могли, чтобы прокормить семью. Но нас там все любили и часто приходили на помощь. Мы втроём играли, сочиняли безумные истории, бродили по округе... Во мне к тому моменту уже пробудились магические способности, но они были так слабы, что отцу не составляло никакого труда подавлять их. А разным заклинаниям он учил меня только дома, в подвале, когда никто посторонний не мог нас увидеть. Но когда магия вспыхнула внутри Бетани, всё изменилось. Она была очень сильной магессой: в девять лет могла, наверное, уничтожить всю деревню. Ей стали каждую ночь сниться кошмары: демоны мучили её в Тени. Я всегда была рядом: утешала, разговаривала с ней, учила сдерживать магию внутри себя. Она засыпала спокойно только в моих объятиях. А потом... её магия всё-таки прорвалась наружу. Селяне набросились на неё, я попыталась защитить. Так вся деревня узнала, что в семействе Хоуков есть маги. В тот же день мы собрали свои скудные пожитки и уехали прочь. Надеялись, что Круг не отыщет нас. Мой отец говорил: ни за что не допустит нашего с Бетани заключения в эту тюрьму, под вечную стражу храмовников. Мы отправились на юг и поселились в деревне Лотеринг, на самой окраине. Я всегда была рядом с Бет, чтобы подавить её магические силы, если потребуется. Отец научил меня. Я любила её всем сердцем. Умная, ласковая, смешная... Она умела постоять за себя и словом, и делом, но всё-таки была намного мягче, чем я сама. И мне в ней нравилась эта мягкость. Нравилось её защищать... Мы были очень близки: часами болтали обо всём на свете, понимали друг друга с полуслова, полувзгляда... Когда она подросла, стало ещё проще. Мы часто обсуждали наши сны, выискивали в книгах сведения о демонах и духах Тени... Карвер не мог нас понять, ведь в нём совсем не было магических сил, пусть и родились мы с одной и той же кровью в жилах. Мы объясняли — но он всё равно не понимал, а потому злился. К тому же... папа проводил со мной и с Бетани очень много времени, ведь он обучал нас магии. У Бет был огромный потенциал: ей всё давалось легко, и на наших шуточных дуэлях в подвале нового дома она всегда побеждала меня. Карвер видел, что родители любят его сестёр больше, чем его самого... Пускай они и пытались это скрыть, но Карвер ведь всё чувствовал. Из нашего детства и выросла эта постоянная неприязнь между нами. Мы и раньше не могли жить в мире, а теперь, после смерти Бетани...       Мариан шумно выдохнула и сжала покоящиеся на столе ладони в кулаки. Глаза её были зажмурены, но Варрик заметил в их уголках набухающие капли слёз. Его рука невольно потянулась к Хоук. Широкие ладони легли на её стиснутые кулаки. Пальцы были ледяные, и Варрик слегка сжал их, словно делясь теплом. Он был готов к тому, что в любой момент Хоук вырвется, наговорит ему колкостей и убежит прочь, но этот момент всё не наступал. Её руки постепенно расслабились, кулаки разжались, а из груди вырвался тихий всхлип, который она не сумела подавить. А Варрик мог лишь крепче стиснуть её пальцы — слова утешения были здесь неуместны. По бледным щекам Мариан катились слёзы, но она почему-то продолжила рассказывать. Голос был хрупкий, ломкий, такой же подавленный, как и её душевное состояние. Слышать этот голос было страшно: у Варрика не исчезало ощущение, будто он прикасается к чему-то очень болезненному, личному, недозволенному для него. Но Хоук продолжала говорить сквозь слёзы, а он её слушал.       — Мы бежали из Лотеринга — в него вторглась целая армия порождений тьмы, и не было ни стражников, ни храмовников, ни Серых Стражей, чтобы им помешать. Бежали вчетвером: мама, Бетани, Карвер и я. Отец умер всего пару лет назад: никакая магия не помогла исцелить его болезнь. Пока отбивались от порождений тьмы, встретили Авелин и её мужа. Он был ранен… отравлен скверной. Мы отбросили очередную волну тварей, снова побежали... И появился огр. Огромный, сильный, непробиваемый. Мы стояли все рядом, но Бет, она... бросилась вперёд, швыряя в него заклинания одно за другим. Проделала брешь в его толстой шкуре. А он просто поднял её и... смял... в своей огромной руке.       Только-только остановившиеся слёзы вновь хлынули из зажмуренных глаз. Уже не боясь быть оттолкнутым, Варрик пересел ближе к Хоук, обнял её за плечи, прижал к себе. Она не сопротивлялась. Его рука бездумно поглаживала короткие чёрные волосы. Мариан дрожала в его объятиях и изредка всхлипывала. Эти звуки не были похожи на обычный плач: больше на то, что Хоук изо всех сил пыталась подавить в себе невыносимую боль — и не могла. Трактир опустел: двое у стены давно ушли спать и даже бармен куда-то запропастился. Варрик был рад тому, что никто не мешает им, никто чужой не видит слёзы Мариан — ведь она так сильно старалась скрыть их ото всех. Прошло немало времени, прежде чем Хоук сумела немного успокоиться. Тогда она слегка отстранилась, пододвинула к себе почти полный бокал и осушила его в один присест.       — Завтра будет не очень приятно просыпаться... — с невесёлой усмешкой заметила она, обращаясь будто сама к себе. — Вот... теперь ты знаешь мою историю, Варрик. Я никому не рассказывала, но ты… какой-то другой. — Варрик подождал разъяснений о том, чем же он заслужил её доверие, но Хоук вернулась к изначальной теме. — Сейчас нам с Карвером ещё сложнее общаться. Общее горе должно сближать, но в нашей ситуации почему-то наоборот. Возможно, Карвер думает, что лучше было бы, если бы он умер, а Бет осталась. И самое ужасное... что мы с мамой, возможно, думаем так же, просто... не осознаём и, конечно же, никогда не скажем вслух. Это ужасно — так думать, и порой я ненавижу себя за это, но... ничего не могу с собой сделать. Хотя бы спасать его жизнь получается — и то хорошо. Мама не перенесёт утраты ещё одного ребёнка.       Варрик молчал. Он знал: любое его слово может мгновенно разрушить то зыбкое доверие между ними. Никакие слова не вернут Мариан её сестру, а значит, в них нет никакого смысла. Для неё было важно впервые рассказать о своих чувствах, быть услышанной, понятой, принятой. Но едва ли это уменьшит боль в её груди.       Выпитый алкоголь проявлял себя лёгким головокружением и беспорядком в голове. В какой-то момент, например, Варрик подумал о том, как сейчас нежна, хрупка и беззащитна Хоук... Но эта мысль была стремительно отослана прочь. Вместо этого он пришёл к более разумному выводу о том, что это, в том числе, воздействие алкоголя толкнуло Хоук на откровенный рассказ о своём прошлом. Просто так она не стала бы говорить с ним о боли, пусть даже о самой сильной. А значит, завтра утром будет стыдиться всего сказанного. Мариан тем временем уже клевала носом над своим бокалом. Вымотанная и физически, и эмоционально, она нуждалась в отдыхе. Заметив её сонливость, Варрик осторожно предложил:       — Не хочешь остаться здесь на ночь? До твоего дома ещё добраться нужно, а здесь ты могла бы выспаться, и никто тебя не потревожит.       — Если бы у меня были деньги на то, чтобы снимать комнату в трактире, в экспедицию я бы не напрашивалась, — слегка заплетающимся языком выдала Хоук. Голова её упорно клонилась к не самой чистой поверхности деревянного стола.       — Я снимаю здесь лучшую комнату, — объяснил Варрик, поднимаясь со своего места. Мысль о том, что сейчас ему необходимо позаботиться о Хоук, быстро прогнала и головокружение, и глупые мысли. — Давай я оставлю тебя в ней, а сам, разнообразия ради, заночую дома. Бартранд, конечно, удивится, но переживёт это потрясение.       — Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что тебя всегда можно застать в «Висельнике», — сонно промычала Мариан.       Видя сомнительное состояние своей невольной собутыльницы, Варрик не стал бы слушать никакие её возражения. Хоук, впрочем, почти не пыталась. Она покорно позволила вывести себя из-за столика, почти что протащить по длинной лестнице и уложить на широкую кровать в лучших апартаментах «Висельника». Едва её голова коснулась подушки, она тут же закрыла глаза и, как показалось Варрику, уснула крепким и спокойным сном.       — Ну, раздевать тебя мне вряд ли следует, — едва слышимо пробормотал Варрик и просто укрыл Хоук тёплым пледом.       Она дышала ровно и глубоко, расслабленная, умиротворённая. Быть может, в её волшебных снах жизнь снова была радостной и лёгкой, без многочисленных потерь, что тяжким бременем легли на её узкие плечи. Варрик постоял, любуясь спящей женщиной, ещё несколько минут. Так она была нежна, так красива, когда с неё слетели её многочисленные маски. Ещё Варрик подумал о том, как же сильно ему понравилось держать это гордое, упрямое, сильное существо в своих объятиях. Не потому, что в его объятиях она вдруг стала слабой, нет. Варрик верил, что Мариан никогда не будет слаба, даже в моменты своей величайшей грусти. Но на его душе было тепло оттого, что Хоук доверилась ему, пускай отчасти и благодаря алкоголю. И Варрик чувствовал, что ему никогда не захочется предать это доверие.       Было за полночь, и воздух заметно похолодел. Он вышел из трактира и зашагал прочь, размышляя о том, как отреагирует братец на его внезапный визит. А ещё Варрика не оставляла тоскливая мысль о том, что на следующий день, вероятнее всего, Хоук сделает вид, будто никакого разговора между ними не было.