Маска из чистого льда

      Тем же вечером Варрик, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял на пороге особняка Хоук. Она открыла после первого стука в дверь: слегка растрёпанная, ещё не успевшая переодеться в домашнее платье. Прежде чем она успела что-либо сказать, мощные лапы Ласки едва не сбили её с ног. Мабари потянулась горячим розовым языком к её лицу, и Мариан стоило больших усилий отпихнуть питомицу.       — Спасибо, что присмотрел за ней, Варрик, — поблагодарила Хоук, искренне улыбнувшись из-за груды мускулов, покрытых короткой светлой шерстью. — Ну что, моя девочка, скольких ты сегодня утопила в слюнях?       Мабари радостно залаяла и перевернулась животом кверху, доверчиво подставляясь под прикосновения любящих рук. Мариан, продолжая гладить и чесать её, принялась рассказывать о своих приключениях.       — Безумный выдался денёк. Авелин устроила себе совместный дозор с этим несчастным Донником, а я шла впереди, пряталась за камнями и расчищала дорогу. Думала, они наконец-то обо всём поговорят и поцелуются, а может и дальше зайдут. — Мариан хитро подмигнула, однако тут же скрестила руки на груди и вздохнула с досадой. — Такую робость, как у Авелин, надо ещё поискать. Всю прогулку она говорила о мечах и доспехах, а Донник едва не засыпал от скуки. Трудно его винить, если честно... Когда мы вернулись, Авелин совсем погрустнела. Я убедила еë пригласить Донника в трактир, чтобы поболтать вне работы. Приглашать, естественно, тоже пришлось мне: Авелин стеснялась. Мы с ним потягивали пиво несколько часов, а эта скромница так и не решилась подойти! Всё маячила у него за спиной, а в итоге просто сбежала. Донник решил, что я пытаюсь его соблазнить. Сказал, что я не в его вкусе, представляешь? В общем, после всей этой нелепой истории Авелин жутко расстроилась и разозлилась на меня. Сказала, что всë потеряно, и пошла извиняться перед Донником в своём кабинете. Я слышала хихиканье и какие-то странные звуки из-за двери... Кажется, в итоге у них всё получилось. Но сколько мучений ради этого! У Авелин передо мной приличный должок.       Хоук болтала, лучась эмоциями, почёсывала Ласку по розоватому пузу и не сразу заметила, что Варрик притих и кивает невпопад.       — Варрик? — позвала она настороженно и поднялась на ноги, заглядывая ему в лицо. — Что-то случилось? Прости, я…       — Бартранд объявился, — выпалил Варрик, глядя прямо в её голубые льдинки-глаза.       — Что? Как? — опешила Хоук. — Ты знаешь, где он?       — Мои шпионы донесли, что братец вернулся в Киркволл неделю назад. Он снял имение в Верхнем городе и засел там с целым гарнизоном наёмников. Похоже, опасается, что я приду поквитаться за предательство. И не зря! — Яростные слова, обжигая горло злой энергией, слетали с его губ неконтролируемым потоком. — Я хочу прийти к нему, пока он снова не сбежал. И тогда… он за всё ответит. Эти мучительные недели холода, голода и страха на Глубинных тропах... Эта мысль о том, что мы никогда не выберемся на поверхность. Мой брат ответит, обещаю тебе.       — Варрик… — Прохладные ладони Мариан легонько сжали его кулаки, стиснутые до боли в побелевших костяшках пальцев. — Ты позволишь пойти с тобой?       Он часто дышал. Всё тело объял странный жар, никак не связанный с теплом от камина или хоть с чем-нибудь приятным. Своим лёгким касанием Мариан на время выдернула Варрика из пучины кроваво-красной злобы, что бурлила вокруг него беспокойно-безжалостным океаном. Он всплыл над поверхностью, задыхаясь и по-прежнему чувствуя внутри себя эту ярость, но уже не отдаваясь ей целиком.       — Да, конечно. Я хотел попросить тебя об этом. Не знаю, как пройдёт наша встреча, но могу предположить, что братец спустит на меня всех своих наёмников. И… — Варрик притих, подбирая правильные слова, но быстро сдался: — Да. Ты нужна мне.       Мариан коротко кивнула. На сборы ей потребовалось всего несколько минут. И вот она уже стоит рядом с ним, в рубашке с серебряными заклëпками, кожаных штанах и высоких, плотно обхватывающих икры сапогах, а под плащом бугрится навершие смертоносного посоха. Они молча вышли из дверей особняка и устремились вперëд: Варрик вёл, сосредоточенно-молчаливый, Хоук бесшумно следовала за ним. На полпути она вдруг остановилась и робко позвала:       — Варрик, давай позовём Фенриса. Если нам предстоит бой, его навыки помогут выжить и сделать то, зачем пришли.       Варрик кивнул, пугаясь собственной отстранённости от всего происходящего: это словно было не с ним и не про него. Мариан шмыгнула в знакомую дверь — имение, занимаемое Фенрисом, располагалось как раз по пути. Тетрас же прислонился спиной к холодной каменной стене и попытался выровнять дыхание. Ярость переполняла его, но он не хотел бесследно исчезнуть, потеряв самого себя в пучине ненависти. Бартранд… они никогда не ладили, что в детстве, что в зрелом возрасте. Братец так и норовил уязвить Варрика, посмеяться над ним, продемонстрировать своё превосходство. Он ведь был старшим сыном, главой Дома и членом совета Торговой гильдии, в то время как младший Тетрас имел репутацию писаки и завсегдатая трактиров. Теперь почти все роли Бартранда перешли к Варрику, но он… всё равно чувствовал себя уязвлённым. Недостаточно успешным, не оправдавшим ожидания родителей. Старший брат олицетворял стремление самого Варрика следовать воле семьи и прихотям далёких, неизвестных ему предков. Покончить с Бартрандом означало покончить со всем, что связывало его с болезненным прошлым. Расчистить будущее от извечного чувства собственной никчёмности, несостоятельности, незначительности… Сработает ли месть брату именно так, как ему хочется? В более спокойном состоянии Варрик легко догадался бы: не сработает. Но сейчас, когда боль и ярость переполняли и ослепляли его…       Фенрис вышел из особняка вслед за Мариан: надёжный, собранный, серьёзный. Очевидно, Мариан уже разъяснила ему суть ситуации. Интересно, что ещё она сказала Фенрису? Чтобы остановил Варрика, если тот попытается прикончить брата? Или она, проведя самые страшные недели в недрах Глубинных троп вместе с Варриком, понимала его чувства?       Не медля, они двинулись к цели. Парадный вход в нескромное пристанище Бартранда был ожидаемо закрыт, но Варрик быстро нашёл неприметную дверь для слуг. Она поддалась его отмычкам лишь с третьего раза: было трудно успокоить бушующие эмоции и сосредоточиться на мелких движениях пальцами. Узкая дверь привела их к маленькой комнатушке, в которой лежало несколько тел — эльфы-слуги. Варрик, выругавшись под нос, коснулся одного из них.       — Ещё тёплые. Что здесь происходит? Зачем Бартранду убивать собственных слуг?       — Осторожно! — крикнула Хоук.       Из коридора на них бросилась группа наёмников. Они были хорошо вооружены и облачены в доспехи с головы до пят, даже забрала шлемов опущены. Это практически лишало Варрика возможности попадать по ним из арбалета. К счастью, Хоук времени даром не теряла: она освоила новые магические приëмы, позволяющие в один присест опрокинуть противников на спины. Тогда они становились лëгкой добычей для кинжала или арбалетного болта в открывшуюся шею.       Фенрис серебристой тенью порхал от одного противника к другому, то и дело исчезая во вспышках голубого лириумного света. Они убивали одних наёмников, но на их место, перешагивая через тела товарищей, тут же приходили другие. Дрались они со странным остервенением, совсем не беспокоясь за собственные жизни. Это было очень непохоже на наёмных телохранителей... больше на одержимых. Вскоре Хоук крикнула:       — Слишком тесно! Я не могу драться!       Варрик и Фенрис, следуя её примеру, стали расчищать проход через коридор в другую комнату, более просторную. Варрик взбежал по сгорбившимся фигурам, обращëнным в лëд благодаря магии Хоук, на ходу стреляя по ним из арбалета. Верная Бьянка щёлкала, перезаряжаясь, и выплёвывала всё новые и новые снаряды. На шум боя, похоже, сбежались все наёмники Бартранда. Приходилось постоянно перемещаться, хотя бы для того чтобы не наступать на тела поверженных противников, и поэтому они ненароком продвигались вперёд.       Враги ощутимо превосходили их числом... Усталость накапливалась. Краем глаза Варрик заметил, как из рук Мариан выбили посох. Острый кинжал очередного наëмника рванулся к её горлу, готовый перерезать его. Хоук вцепилась руками в остриё, изо всех сил отводя лезвие от себя, и выигранного времени оказалось достаточно, чтобы точный выстрел Варрика отправил мерзавца к самому Создателю. Хоук прижалась к стене, тяжело дыша. Сквозь прорезанные перчатки из еë ладоней сочилась кровь. Фенрис завертелся серебристо-голубым вихрем среди окруживших её врагов, без труда отыскивая уязвимые места в их доспехах. Варрик крикнул ему, чтобы отошёл, и метнул в толпу флягу с оглушающей смесью. Мариан, слегка ожив, обрушила на противников огненный дождь, и добить последних выживших оказалось делом считанных минут. Больше некому было прорываться к ним из других комнат. Варрик, Мариан и Фенрис сползли на пол, отбросив оружие. Дыхание всех троих было горячим и шумным.       Мёртвые тела тянулись от комнаты для прислуги по всему пути их движения, и Варрик не сразу осознал, что некоторые наëмники лишились жизни не их усилиями. Как те эльфы у самого входа... В особняке происходило нечто странное. Почему Бартранд убивал своих же людей? Или сюда успел проникнуть кто-то ещё, кто охотился за братцем? Варрик с трудом поднялся на ноги: нужно было спешить, пока Бартранд не сбежал или, того хуже, не был убит каким-нибудь чужаком.       — Идём! — позвал он и тут же двинулся к главному залу.       — Посмотри на руки Мариан, — прорычал Фенрис, не двигаясь с места.       Варрик обернулся и ощутил укол вины и стыда, медленно проникший сквозь броню из ненависти и больно ужаливший его в самое сердце. Хоук сидела на полу, с недоумением рассматривая собственные руки. Несколько глубоких тонких порезов тянулись через её ладони. Пальцы дрожали. Фенрис пытался остановить кровь шёлковым платком, но из ран тут же проступала новая. Пара бордовых струек медленно ползли по кожаным штанам Хоук. Варрик, чувствуя смятение, замер на полпути. Затем быстро сунул руку в походную сумку на поясе, выудил моток бинтов, кинул Фенрису. Тот смотрел на него слегка прищурившись, без малейшей симпатии во взгляде. Хоук благодарно кивнула и произнесла слабым голосом:       — Иди, Варрик. Думаю, все наёмники уже мертвы. Поищи Бартранда, а мы скоро догоним.       Он кивнул и, бросив ещё один взгляд на Фенриса, заботливо и очень аккуратно бинтующего изрезанные ладони Хоук, вышел из комнаты. Большой зал выглядел совсем заброшенным, как будто в доме давно никто не жил. В камине был лишь пепел. Толстый слой пыли покрыл все горизонтальные поверхности. На широкой парадной двери висел тяжёлый замок. Бартранд и правда забаррикадировался в своём убежище, с самого прибытия в Киркволл не выходя на солнечный свет. Варрик начал подниматься по лестнице на второй этаж, где, скорее всего, и прятался братец. Вдруг какое-то движение за каменной колонной заставило его замереть с арбалетом, готовым к выстрелу.       — Бартранд? Это ты? — прорычал он, медленно подходя к колонне.       Послышался испуганный вздох. Из-за своей ненадёжной защиты вышел, подняв руки вверх, молодой гном с редкой каштановой бородкой.       — Хьюгин! — Опешив, Варрик не сразу сообразил убрать арбалет за спину. — Что ты здесь делаешь?       Хьюгин был самым преданным слугой его брата: следовал за ним, куда бы Бартранд ни отправился. Он был и в экспедиции: всё суетился вокруг старшего Тетраса, опасаясь, как бы тот не попал в передрягу из-за своей безрассудной погони за сокровищами. Теперь же Хьюгин выглядел очень бледным, напуганным и несчастным.       — Мистер Тетрас! — ахнул он, когда узнал Варрика. — Хвала Камню, это вы! Прошу вас, помогите…       — Тише, Хьюгин, успокойся. Я и пришёл, чтобы помочь, — промолвил Варрик, с трудом сдерживая гнев на брата. — Расскажи, что происходит в этом доме. Трупы по всем комнатам… наёмники, которые без раздумий бросаются на верную смерть… что с вами случилось?       — Ваш брат, он… простите, мистер Тетрас, но похоже, что он сошёл с ума. — Хьюгин уставился в пол, не рискуя встретиться взглядом с младшим из братьев-дельцов.       — О, ну он всегда был немного ненормальным, — раздражённо фыркнул Варрик. — Постой, или ты имеешь в виду… по-настоящему сошёл с ума?       Хьюгин коротко кивнул. Сзади послышались шаги — Мариан и Фенрис поднимались по лестнице, готовые к новой схватке. Варрик жестом показал им, что Хьюгин не представляет угрозы.       — После экспедиции мы много где были, мистер Тетрас. Ваш брат пытался продать ту статую, которую нашёл в древнем тейге. — Хоук тихонько фыркнула у Варрика за спиной: они-то знали, кто на самом деле наткнулся на ненавистную безделушку. — Он всё хотел от неё избавиться, был очень раздражительный, буквально помешанный… Наконец, он нашёл покупателя и отделался от этой жуткой статуи. Но ему стало только хуже! Он говорил о том, что зря продал её, что хочет вернуть, забрать обратно, потому что она — только его… Говорил, что эта статуя… поёт ему. Он купил наёмников, чтобы защититься от всех, кто попытается отнять у него статую, и… — Хьюгин едва шептал, уставившись на Варрика круглыми от страха глазами, — он давал им лириум. Сказал, что хочет, чтобы они тоже услышали песню. Потому бедняги и свихнулись. Бартранд вернулся в Киркволл, чтобы выкупить статую, но ему стало совсем плохо. Он заперся в этом доме и… убивал… убивал слуг. Крики из его кабинета… это просто кошмар, мистер Тетрас. — Хьюгин крепко зажмурил глаза, словно пытался отогнать мрачные воспоминания. Варрик почувствовал, что волосы у него на голове встали дыбом. — Я не знаю, что он с ними делал, но если они ещё живы… лучший подарок для них — это смерть. Я прятался в доме, чтобы он не сделал то же самое и со мной. Он словно забыл, что я был верен ему много лет… Ваш брат говорил, что… чувствует статую, даже теперь, когда он её отдал. И пение этой статуи свело его с ума. Он истязал и убивал слуг и наёмников, чтобы, как он сказал, заглушить… понимаете, заглушить их криками звучание этой песни. А в другие моменты он что-то видел, говорил с кем-то, кого на самом деле не существовало, и вот тогда он выглядел счастливым. Боюсь… его уже не спасти, мистер Тетрас.       Варрик судорожно сглотнул и невольно попятился. Его брат никогда не был порядочным гномом, но то, о чём рассказал бедный Хьюгин, — настоящее сумасшествие. Красный лириум, из которого была сделана статуя, отравил разум Бартранда. Варрик шёл сюда, чтобы прикончить его, но теперь… теперь мыслить здраво стало ещё труднее.       — Уходите отсюда, — мягко скомандовала Хоук, обращаясь к Хьюгину. — Поищите безопасное место где-нибудь в городе. Дальше мы сами разберёмся, а вы достаточно натерпелись.       Гном кивнул и поспешил вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее убраться из этого жуткого места, пропитанного духом смерти. Варрику отчаянно хотелось последовать за ним и не видеть, не знать, что сталось со старшим братом. Не чувствовать ярость, выжигающую его изнутри… Но Варрик не мог. Его путь пролегал вперёд, к кабинету Бартранда.       — Если красный лириум свёл его с ума… не думаю, что мы можем что-то сделать, — тихо предупредила Хоук, стоящая за его плечом.       — Я понимаю, — с трудом выдавил из себя Варрик. Слова, казалось, застряли в горле, мешая ему дышать. — Но я хотя бы спрошу его, почему. Почему он бросил нас, почему… сделал всё то, что сделал.       Фенрис обнажил клинок, Мариан замерла с посохом на изготовку. Варрик с заряженным арбалетом толкнул дверь в кабинет Бартранда ногой, и она распахнулась, явив им жуткую картину. Повсюду были изувеченные тела: окровавленные, с отрезанными пальцами, ступнями, губами; с торчащими наружу внутренностями и с выколотыми глазами. В комнате невыносимо воняло кровью и смертью. На полу среди вороха запятнанного алым тряпья сидел Бартранд. Его глаза горели диким, фанатичным огнём, руки были по локоть черны от засохшей крови, лицо перекосилось. В нём не осталось ни следа от того грубоватого старшего братца, которого знал Варрик. Он перебирал пальцами по полу и бормотал себе под нос:       — Песнь… я больше её не слышу… Как же я хочу услышать ещё раз, хоть на минутку! Та женщина… надо найти и забрать его, забрать себе, чтобы идол снова мне пел…       — Какое жалкое зрелище, — с омерзением выплюнул Фенрис. Бартранд, услышав чужие голоса, поднял голову. Взгляд его мутных, застланных пеленой безумия глаз с трудом сфокусировался на Варрике.       — Брат! Ты поможешь мне его вернуть, правда? Ты всегда был таким добрым и славным, таким бесхребетным… Ты выполнял любое моё поручение… О да, ты поможешь мне, Варрик! — Он сорвался в неестественный хрипящий смех.       — Помогу тебе? — чувствуя, как внутри него снова клокочет ненависть, медленно выговорил Варрик. — После того, как ты бросил меня на смерть? Бросил родного брата ради какой-то безделушки, дурацкой лириумной статуи?!       — Не статуя… Идол, — любовно, с чуждой ему раньше нежностью произнёс Бартранд. — Он пел мне… О-о-о, зачем она забрала его у меня?..       — Кто его забрал, Бартранд? — рявкнула Хоук, встав рядом с Варриком. — Кому ты продал идола?       — Она сияла, как солнце, но сердце её было изо льда… Зачем только я отдал его? Она не сможет накормить его так, как я…       — Накормить… — с отвращением повторил Варрик. К горлу с запозданием подступила тошнота. Вид ползающего на коленях Бартранда вызывал жалость и омерзение.       Фенрис сделал шаг вперёд. Положил ладонь, светящуюся лириумными клеймами, на его плечо, и крепко сжал.       — Ты не добьёшься от него вразумительных ответов, Варрик.       — Я заметил. — Он в раздражении сбросил руку Фенриса с плеча. — Но я должен хотя бы сказать ему! Сказать своему брату, какой он грязный нагов сын! Мерзкий ублюдок, для которого нет ничего святого! — Варрик понимал, что он кричит, брызжа слюной, на бессмысленно улыбающегося брата, но не мог остановиться. — Ты был безумен, братец, задолго до того как прикоснулся к идолу. Ты был проклятым садистом, которого интересовала только собственная выгода! Ты убил всех этих людей, которые служили тебе, ты мучил их, ты отрезал от них кусок за куском… Где твоя гномья честь, Бартранд, где твоё достоинство?! Ты делал всё это только потому, что идол тебе нашептал? Ни за что не поверю! Я тоже слышал эту безумную песню красного лириума, я чувствовал её в своей голове. Но я не такой, как ты, братец. Я не предам друзей ради выгоды, я никогда, никогда не раню тех, кого люблю!       Щелчок, свист и захлёбывающийся вздох. Бартранд упал на окровавленные тряпки, отчаянно ловя ртом воздух. Дёрнулся в последний раз и затих навсегда. В груди у него торчал арбалетный болт.       Они вышли в прохладу Киркволлской ночи, и Варрик с облегчением вдохнул в лёгкие свежий воздух. Хотелось отмыться, избавиться от вездесущего запаха крови на одежде, руках, лице. Он стоял у входа в дом убитого брата, подняв голову к едва видимым за пеленой облаков звёздам, так долго, что сам потерял счёт времени. Лёгкое прикосновение Мариан, как и прежде, вывело его из транса.       — Варрик… пойдём домой?       Он бездумно кивнул, но не тронулся с места. Внутри него, сменяя злобу, разливалась бесконечная усталость. Краем глаза Варрик увидел, как Фенрис тронул Мариан за плечо, как мягко потянул её прочь:       — Пойдём. Дай ему время.       Хоук неуверенно глянула на Варрика, полная сочувствия и заботы, но Фенрис был прав: сейчас Варрик не был готов к душевным разговорам. Они медленно развернулись и вскоре исчезли в ночи, а Варрик остался стоять посреди улицы, чувствуя, как усталость встречается со странной пустотой у него в груди. Едва ощущая собственное тело, он зашагал прочь от дома, полного мёртвых тел, и добрался до «Висельника», не разбирая дороги. Варрик долго отмывался от мерзкого запаха, вылив на себя все запасы воды в бочке. После этого он отбросил запятнанную бурой кровью одежду и лёг в постель, с головой укрывшись одеялом, точно маленький ребёнок, что испугался монстров во мраке. Лишь тогда несколько слезинок выскользнули из прикрытых век и медленно сползли по его широкому лицу, щекоча уши. Бартранд не был милым, приятным или любящим братом. Но он был единственной семьёй, которая у Варрика до этого дня оставалась.       Он проснулся ближе к полудню и облегчённо вздохнул, не почувствовав в воздухе отвратительной вони, что преследовала его всю ночь. За окном весело щебетали птицы. Внизу, в трактире, слышались привычные споры и громкий хохот. Варрик лежал в постели, пытаясь прислушаться к собственным ощущениям.       Пустота. Огромная всепоглощающая пустота наполнила его грудь, точно болотная вода. Он сделал то, о чём мечтал два долгих года после возвращения из экспедиции, но не почувствовал облегчения. Лишь пустота и… одиночество. Он понимал, что поступил правильно. Бартранд был безнадёжен. Красный лириум отравил его душу, если она и была у него когда-то, оставив лишь жалкое существо, мучимое собственным помутнённым сознанием. Убить его было милосердно. Где бы сейчас ни был Бартранд — в чертогах Создателя или вместе с Камнем, в которой верили его орзаммарские предки, — Варрик надеялся, что он был счастлив больше, чем в последние минуты своей жизни. Мерзкий идол, изуродовавший его брата, был теперь у какой-то женщины, о которой он ничего не знал. Оставалось лишь мечтать, что новая хозяйка вовремя одумается и сдаст проклятую безделушку в утиль.       Но почему же… так пусто внутри? Брат не был центром его мира. Наоборот, почти всегда он только отравлял жизнь Варрика. Неужели потому, что теперь он остался один в этом мире? «Но ты и раньше был один. Всегда был один», — шепнула злая пустота, что поселилась в его груди. Варрик прикрыл глаза. Попытался вообразить что-нибудь прекрасное, спокойное и умиротворённое — такие трюки он нередко описывал в своих романах, и они помогали героям пережить тяжёлые потрясения. Но почему-то, закрыв глаза, он увидел окровавленные ладони Мариан и неприязненный, почти ненавидящий взгляд бинтующего порезы Фенриса.       Почему?       Озарение настигло его, точно удар тяжёлым предметом по голове. «О Создатель… какой же я урод!» — зарычал на себя Варрик. В запале схватки, ослеплённый собственной яростью, он даже не заметил, что Хоук ранена. Счёл убийство брата более важным, чем её благополучие! Кровь струилась меж её пальцев, а он ничего не сделал, чтобы помочь. Поэтому Фенрис и посмотрел на него с такой неприязнью: Варрик как будто… предал Мариан. Променял её на погоню за братом, как сам Бартранд променял его на проклятого лириумного идола.       Он вскочил с постели, вдруг осознавший, что должен делать. Быстро натянул на себя чистые вещи из шкафа, захлопнул дверь своих апартаментов, бросился вниз по лестнице. В считанные минуты он достиг дома Хоук и в нерешительности замер у порога. Проводила ли она здесь ночь? Что с ней? Захочет ли видеть Варрика после событий вчерашнего дня: после его предательства, после безумной ярости, перекосившей его лицо?       Дверь распахнулась перед ним сама, и Мариан шагнула Варрику навстречу. Она окинула его быстрым взглядом, задержавшись на лице. Пристально всмотрелась в его карие глаза, слегка влажные от внезапного страха потерять её. Но вот руки Хоук привычно взметнулись в крепком объятии. Варрик бережно прижал её к себе, уткнулся носом в угольно-чёрные волосы, пахнущие незабываемым и неописуемым ароматом. Мягкая, тёплая, родная.       — Прости меня, — едва слышно вымолвил Варрик, не выпуская Мариан из объятий. Он был лишь немного ниже её, благодаря чему будто прятался от всего мира в мягких прядях её волос. — Прости, что вчера погнался за братом и не подумал о тебе. Тогда я даже не замечал, не понимал ничего… Я был… как будто не самим собой, — с трудом признался он. — Но это не оправдание. Мне жаль, Мариан, мне очень-очень жаль…       — Варрик. — Она мягко высвободилась, отступила на полшага и обхватила своими ладонями его лицо. — Я понимаю. Это было важно для тебя. Если б ты бросил меня умирать, ещё можно было бы это обсудить, — она тихонько усмехнулась, — но ничего страшного не происходило и не произошло. Посмотри — всё в порядке.       Она протянула ему раскрытые ладони. Вчерашние раны исчезли, оставив лишь несколько тонких розовых шрамов. Варрик догадался, что после того как Мариан и Фенрис покинули его, они направились в лечебницу Андерса. Всё было хорошо, но… чувство вины не могло уйти так быстро.       — Не хочу никогда больше предавать тебя, — прошептал Варрик и вновь уткнулся в неё носом. Мариан прижалась к нему, потёрлась головой о его плечо, точно ласковая кошка. Шепнула в ответ:       — Я верю тебе.       Всепоглощающая пустота напряглась, дрогнула и отступила. Он уже давно не был одинок. Мариан, тёплая, родная, заботливая, понимающая Мариан была рядом, согревая его мысли и неся в своих ладонях надежду. У него больше не было кровной родни, но Варрик вдруг осознал, что это не делает его одиноким. Что это не помешает ему быть счастливым рядом с ней.