Маска из чистого льда

      Едва скромная бригантина отчалила от берегов леса Планасен, Варрик почувствовал, что его нестерпимо клонит в сон. Остальные тоже зевали и пошатывались. Вскоре они молча спустились к каютам и провели спокойную ночь, укаченные волнами необъятного моря. Варрик даже ни разу не проснулся, чтобы скормить солёным водам орлесианские деликатесы из своего желудка. Утром же у них, немного сонных, но всё-таки отдохнувших, накопились силы на то, чтобы обсудить произошедшее в замке Эн.       — Что думаете? — поинтересовался Варрик за партией «Алмазного ромба». Капитан предложил ночным пассажирам поднос с крепким чаем, и теперь вся компания цедила горячий напиток, лениво перебрасываясь игральными картами. — Не все кунари такие воинственные?       — Не знаю, — тихо вздохнула Мариан, выводя каплями пролитого чая незамысловатый узор на столе. — Кое в чём Таллис права: мы видели только их армию и ничего не знаем о мирных жителях.       — Таллис и сама далеко не мирная, — фыркнул Фенрис, не отрываясь от карт. — Пусть вас не вводят в заблуждение все эти красивые слова о защите веры и единства Кун. Вне кунарийских поселений Бен-Хазрат — это, прежде всего, шпионы. Шпионы ловкие и умные, а главное — абсолютно незаметные. Вы можете хоть десять лет прожить рядом с ними и ничего не заподозрить. Остаётся только спросить себя: кто такая Таллис? Заблудшая овечка или преданная последовательница?       — Хочешь сказать, что, даже действуя вопреки воле остальных Бен-Хазрат, она выполняла требования Кун? — Мариан вновь вздохнула. — По крайней мере, её желание спасти невинные жизни было искренним. И пока мы были в замке, она никого не убила — только оглушила пару стражников. Похожи ли на неё другие кунари… вряд ли мы сможем узнать.       В каюте, где они сидели, воцарилось задумчивое молчание, нарушаемое лишь мягкими шлепками карт о поверхность стола. Прикрыв глаза, Варрик отчётливо увидел Аришока: его грубую серую кожу, раздвинутые в оскале губы, огромные рога. Это он отдал приказ стрелять в Авелин и Хоук, которые явились к нему для переговоров. Но знал ли Аришок, что его basalit-an выживет и встанет на защиту города? Чем был их бой — фатальной ошибкой или сработавшим планом? Погибнув от руки Мариан, Аришок избавился от бремени поиска реликвии и при этом сохранил честь. Неужели для этих созданий даже смерть подчинена воле Кун?..       Варрика передёрнуло от жутковатых мыслей, что незаметно просочились в сознание. Его чашка громко звякнула о край стола, и этот звук разрубил, словно нож, путы сковавшей всю компанию тишины. Шумно сглотнув, Варрик признался:       — Их стремление контролировать каждый момент жизни законами Кун… меня оно пугает.       Он устремил взгляд на собеседников, ища в их лицах отражение собственных чувств. Мариан притихла. Варрик заметил, что её ладонь невольно потянулась к шраму на ключице — чем бы ни была та схватка, память о ней никогда не уйдёт. Зато Фенрис возразил:       — А разве не все мы так делаем? — Уголки его губ приподнялись в неожиданной улыбке. — У нас тоже есть принципы, которые определяют наши поступки. Ценности, которые мы пытаемся защищать. Неужели скажешь, что это не так, Варрик? Просто у нас каждый сам создаёт свод правил, а у кунари есть единая система.       — Может, в чём-то они правы… — задумчиво пробормотала Мариан. Затем вдруг уставилась на Фенриса с праведным возмущением во взгляде. — Эй! Как ты умудряешься рассуждать о высоких материях и одновременно жульничать?!       Фенрис лукаво подмигнул, ничего не ответив. Сейчас он казался совсем не таким мрачным, как в начале внезапного путешествия. Может быть, разговор в замке Эн помог ему нащупать ниточку новой жизни… Варрик очень на это надеялся.       Несмотря на то, что обратное плавание далось Варрику легче, он был вынужден оставить друзей и вновь склониться над бортом. За время его общения с равнодушными волнами Фенрис успел скрыться в своей каюте, а Мариан уселась на палубе с обрывком пергамента и угольком. Варрик приблизился к ней, снедаемый желанием разобраться в ещё одной странной ситуации, которой он стал свидетелем.       — Мариан… тогда, во время боя с виверном — что это было? — осторожно начал он, присев рядом с ней. — Вы с Фенрисом покатились по краю, а потом… ты вся засветилась. Это какое-то новое заклинание?       — Определённо нет, — хмыкнула Мариан и медленно перевела на него взгляд. Тонкие брови нахмурились. — Я не знаю, что это было. В смысле… я ничего не делала, понимаешь? Всё случилось само. Наши руки соприкоснулись, и… такая странная сила на кончиках пальцев. Чужая, но дружественная. Она как будто вырвалась сама, чтобы нас защитить. Я думаю… дело в лириуме. — Её голос дрогнул. — Знаешь же, что его пьют и храмовники, и маги. Он на время усиливает способности, но быстро вызывает зависимость. А лириум Фенриса… он уникален. Наши силы как будто слились воедино. И будешь смеяться, но… на краткий миг мне показалось, что я слышу его мысли. Вижу те же образы, которые видит он. Какие-то обрывки из его жизни, рассыпанные кусочки…       Мариан умолкла, переводя дыхание. Варрик же безотчётно мял в руках носовой платок, обдумывая её слова. Он услышал совсем не то, что ожидал, но больше всего раздражало то, что он не мог даже вообразить, что испытала Мариан. Для него, гнома, этот удивительный мир был закрыт… И если магесса не до конца разобралась в произошедшем, то он и вовсе ничего не понимал.       — И всё-таки… почему это случилось? — не желая отступать, спросил Варрик. — Разве ты коснулась Фенриса впервые?       — Нет, конечно. — Мариан опустила голову, немного смущённая. — Мы же друзья. Я сама пытаюсь понять… Может, дело в угрозе нашим жизням? Если бы не та вспышка силы, виверн мог нас прикончить. — В её голосе зазвенели нотки раздражения, и Мариан усмехнулась, заметив это. — Терпеть не могу чего-то не понимать. Изучу этот вопрос, когда вернёмся в Киркволл. И… Варрик, ты ревнуешь?       — Что? Нет! — Варрик опешил от её внезапного вопроса… особенно учитывая то, что именно о ревности он и думал секундой ранее. — Ну может быть самую малость…       Мариан, задорно смеясь, отбросила бумагу и уголь в сторону, а затем толкнула его на палубу. Варрик распластался на спине, вглядываясь в сияние её глаз, таких же ясных и голубых, как небо над головами. Мариан потянулась к нему губами, и Варрик тотчас ответил на поцелуй, утонув в её родном запахе и окрыляющем чувстве нежности.       Несмотря на лёгкое укачивание, удивительные приключения в замке Эн вдруг пробудили давно дремавшее в уголке души вдохновение. Варрик удалился к себе в каюту, где раскрыл толстую тетрадь в кожаном переплёте. Однажды ей предстояло превратиться в черновик «Истории о Защитнице». Писатель открыл баночку с чернилами, обмакнул перо и сидел над новыми витками почти правдивой истории до самого вечера, чувствуя внутри себя удивительную лёгкость и беззаботность.       Перед самым прибытием в Киркволл Мариан ворвалась в каюту Варрика и без каких-либо комментариев потянула его за собой.       — Что случилось? На нас напал дракон? — Варрик едва успел закрыть чернильницу, прежде чем Мариан, не говоря ни слова, поволокла его на палубу.       Но едва они достигли кормы корабля, он и сам всё понял. Впереди, по направлению заострённого носа бригантины, виднелись знакомые башни Киркволла, но вот с другой стороны сиял по-настоящему волшебный закат. Алый шар солнца почти касался беспокойных волн, отражаясь в них ярким расплывчатым пятном. Вокруг, пронизанные красноватым светом, плыли облака — розовато-охристые по краям, пламенно-алые в центре. Весь горизонт тонул в этом красочном великолепии, и даже золотые статуи рабов по обе стороны узкого пролива не могли его омрачить. Стайка птиц, резвясь в потоках тёплого бриза, промчалась прямо над головами. Мариан, заворожённая, глядела вдаль.       — Такую красоту даже самому умелому художнику не передать, — шепнула она, не отрывая мечтательного взгляда от горизонта.       Варрик нежно обнял её за плечи и коснулся губами открытой шеи. Мариан, тихонько засмеявшись, потёрлась щекой о его волосы. Они стояли на корме корабля, наблюдая за тем, как солнце медленно исчезает в брызгах волн, до самого прибытия в шумный порт. У Варрика была мысль рассказать о Бьянке, но он быстро отбросил эту идею: момент был слишком прекрасен для того, чтобы портить его скверными историями прошлого.       Варрик, Мариан и Фенрис сошли на пристань и не без чувства облегчения убедились в том, что за три дня их отсутствия Киркволл не обратился в пыль да камни. Всё так же сновали туда-сюда портовые рабочие и грузчики, кричали капитаны, носились по мосткам босоногие ребятишки, что пришли поглазеть на прибытие очередного корабля. В воздухе пахло солью и рыбой. Судна приходили и уходили, везя пассажиров, железную руду, вина, пряности и ткани. Со всех сторон слышался привычный марчанский акцент, щедро сдобренный ругательствами, — никакого орлесианского придыхания на каждом слове.       — Знаете, пейзажи замка Эн были хороши, — с ухмылкой промолвил Варрик, когда они вышли из порта и двинулись к Верхнему городу. — Но вот с нравами здешних жителей ничто не сравнится.       — И не поспоришь, — улыбнулась Мариан. — Забавно, но за пять лет этот город стал для меня намного роднее, чем Лотеринг.       Фенрис громко фыркнул, но озвучивать свою догадку о том, с чем (или, вернее, с кем) это связано, не стал — и на том спасибо.       История в замке Эн не вызвала масштабного политического скандала, как и предсказывала Таллис. По всей видимости, и Бен-Хазрат, и императорский двор умели заметать следы провальных операций. Хотя некоторые последствия у их приключения всё же имелись: ещё несколько недель Мариан преследовали отряды наёмников и головорезов с орлесианским акцентом. Работали они на почившего герцога Проспера или же на саму императрицу Орлея — оставалось только гадать. Однако в своих попытках поквитаться с Защитницей наёмные убийцы были не слишком упорны. После того как Мариан, заручившись помощью друзей, кроваво расправилась с очередным отрядом, орлесианцы перестали появляться. А вот кунари, вернее, Тал-Васготы, оказались настойчивее. И какой им, казалось бы, резон преследовать Хоук? Тем не менее, они напали. Всего один раз, зато какой…       Это произошло спустя три недели после их путешествия. Авелин к тому моменту тоже вернулась из свадебной поездки, явно подобревшая, и вызвалась помочь Варрику и Мариан разобраться с группой пиратов на Рваном берегу. Говорить ей о том, что не она одна имела шанс близко познакомиться с культурой Орлея, друзья не стали: незачем лихо будить.       — Варрик… — вдруг начала Авелин, подозрительно прищурив зелёные глаза. Они как раз подходили к пещерам, где часто укрывались преступники всех мастей. — Я заметила, что ты и Мариан проводите очень много времени вместе.       Варрик спрятал лицо за скрещенными пальцами рук и согнулся пополам от хохота: так смешно звучали её слова сейчас, когда их с Мариан близкие отношения длились больше года.       — Авелин, видишь ли… — Мариан очень старалась сделать серьёзное лицо и сказать подруге что-нибудь глубокомысленное, но вскоре сдалась и присоединилась к Варрику в его приступе неконтролируемого смеха.       — Да что с вами? — надулась Авелин, сверля их обоих непонимающим взглядом.       — Мы делали ставки на то, когда ты догадаешься, Рыжик, — с трудом объяснил Варрик. — Но все давно проиграли: в основном расчёт был месяца на три-четыре назад. — От смеха на глазах выступили слёзы.       — Так у вас в самом деле роман? И вы мне ничего не сказали?! — Авелин начала бушевать, но неожиданно умолкла. — Вы слышали? Какой-то шорох вон там, за деревьями…       Тут же оборвав веселье, они осторожно приблизились к источнику звука. Однако на полянке за высокими кедрами было пусто.       — Странно… — пробормотала Авелин, но меч на всякий случай обнажила.       И не зря. Они напали сзади. Бесшумные, несмотря на их громоздкие тела, и хорошо подготовленные. Тал-Васготов было не меньше дюжины. Игнорируя Авелин и Варрика, они двигались прямо к Мариан: прекрасно знали свою цель.       — Назад! — крикнула Авелин, прикрывая друзей массивным щитом капитана стражи.       Мариан попыталась сбить противников с ног, но кунари даже не заметили её заклинания. Пришлось трусливо пятиться, изредка атакуя на расстоянии. Авелин сунула два пальца в рот и громко свистнула, но какой бы эффект ни предполагался, его не последовало. Устав бегать за ними, командир Тал-Васготов отдал приказ своим лучникам. В щит Авелин посыпались стрелы — всё с тем же алым оперением, от одного вида которого волосы на голове вставали дыбом. Они забрались на пригорок, и Варрик, поборов приступ паники, принялся стрелять в ответ. Вдруг чёрно-фиолетовая вспышка буквально в шаге от них возвестила о том, что в отряде есть саирабаз. И без того печальное положение вмиг ухудшилось. Варрик выпустил залп стрел в то место, откуда исходило магическое свечение. Мариан, почти не целясь, метала туда сгустки пламени. Авелин продолжала отступать, не в силах сдержать напор целого отряда.       Варрик в очередной раз перезаряжал арбалет, как вдруг яркая вспышка справа на миг ослепила его. Он сделал шаг назад, ожидая, пока перед глазами прояснится, и почувствовал, что падает. Не сумев ни за что уцепиться, арбалетчик рухнул во тьму. Бьянка откатилась в сторону, и ему оставалось только попробовать отползти подальше от сражения.       — Варрик! — испуганно вскрикнула Мариан, заметив, что с соратником что-то не так. Он почувствовал, как воздух вокруг него словно загустел, а дышать стало труднее — Мариан, должно быть, окружила его магическим щитом.       Сколько Варрик ни моргал, перед глазами была лишь чёрная пустота. Он попытался нащупать арбалет, но пальцы не находили ничего, кроме тёплой и липкой травы. Откуда-то сверху до него донеслись новые крики, лязг оружия, боевой клич кунари, тяжёлые шаги… Варрик слышал, что над ним со всех сторон идёт битва, но ничего не мог сделать, чтобы помочь своим друзьям. Где-то справа закричала от боли Мариан. Не представляя, что происходит, Варрик пополз на этот звук. Вскоре его рука нащупала знакомый кольчужный доспех. Он отыскал её холодные и почему-то липкие пальцы, крепко сжал. Щит из чистой энергии продолжал укрывать их обоих, делая все звуки приглушёнными.       Постепенно шум боя стих. Лишь редкий лязг доспехов доносился откуда-то сзади. Отчётливо пахло кровью. Вдруг чьи-то голоса и торопливые шаги зазвучали совсем рядом.       — Варрик? Варрик, что с тобой? — Руки Авелин схватили его за плечи и слегка встряхнули. Чужие холодные пальцы выскользнули из его хватки. Только теперь Варрик понял, что они были слишком длинными и грубыми.       Мариан тоже склонилась над ним — он услышал её частое дыхание, почувствовал родной аромат, приглушённый запахом крови.       — Мариан? Ты в порядке? — Варрик наугад потянулся к ней, но почему-то нащупал перетянутые обручем волосы Рыжика.       — Да, — послышался слабый, но жизненно необходимый ему сейчас хрипловатый голос. — По голове слегка приложили. Авелин, у вас есть бинты?       — Принесите бинты! — крикнула Авлин властным голосом. И намного тише добавила: — А с Варриком-то что?       Он вертел головой и яростно моргал, надеясь увидеть хотя бы расплывчатые силуэты. Но вокруг была лишь кромешная темнота. Он мог слышать, ощущать холодную траву под собой, чуять запах крови… однако зрение пропало.       — Вот дерьмо! — в отчаянии крикнул Варрик. — Я ничего не вижу. Что с моими глазами?       Он сам начал ощупывать покрытое грязью и потом лицо, но Мариан бережно отстранила его руки. Прохладные пальцы почти невесомо коснулись висков, переносицы, напряжённых век.       — Никаких ран, — неуверенно пробормотала Мариан. — Что последнее ты видел?       — Дай-ка припомнить… Ах да, точно, в меня летела огромная чёрно-фиолетовая хрень! — рявкнул Варрик. Он злился на себя, на всех вокруг, на то, что глаза вдруг отказались ему подчиняться.       — Его задел саирабаз, — с тревогой констатировала Авелин. — Но с глазами-то всё нормально, в чём тогда дело?       — Не знаю… — Голос Мариан дрожал от волнения. — Это какая-то магическая рана… Но я понятия не имею, что с этим делать. Нам нужен Андерс.       — Так, хорошо, не будем паниковать. Давай отведём его в твой особняк, а мои ребята позовут Андерса.       — Нет, Авелин, ты лучше сама к нему сходи. Андерс очень напрягается, когда видит городскую стражу у себя на пороге.       — Ах да, точно. — Авелин шумно выдохнула. — Только, ради Создателя, перебинтуй ты сначала голову! Кажется, не только Варрику нужна помощь целителя.       Они что-то делали, говорили, решали так, словно Варрик был вовсе не рядом с ними. Но он и сам чувствовал себя отрезанным от мира: застрявший в каком-то тёмном омуте, неспособный даже разглядеть выражения на их лицах. Закончив перевязку, Авелин отошла — Варрик слышал, как отдаляется лязг её доспехов. Мариан завозилась неподалёку, близкая и одновременно недосягаемая. В её голосе сквозил плохо замаскированный страх:       — Уверен, что ничего не видишь? Просто ты смотришь открытыми глазами, и… выглядит жутковато.       — Могу закрыть, если тебе от этого полегчает, — буркнул Варрик. Внутри нарастало раздражение.       — Не злись, прошу, — мягко произнесла Мариан. — Я уверена, что это скоро пройдёт. В конце концов, подобный эффект вызывают не только магические повреждения. От сильного удара по голове тоже можно зрение потерять, но потом оно возвращается. К тому же, у нас есть Андерс. Надо только вывести тебя отсюда…       Варрик попытался встать на ноги, но, неспособный ориентироваться, тотчас упал обратно и растянулся на сырой земле. Мариан взяла его за руку, сильно сжала, а затем потянула на себя, задавая нужное направление. Рывком поднявшись, он тут же пошатнулся, но устоял благодаря крепкой хватке Мариан. Повертел головой, по-прежнему ничего не видя, зато слыша шаги и незнакомые голоса со всех сторон.       — Что вообще произошло? Как вы отбились? — спросил Варрик в пустоту, не зная, где сейчас лицо той, кто помогает ему удержаться на ногах в пугающей кромешной темноте.       — Авелин вызвала подмогу. Тут неподалёку проходил патруль её стражников… только благодаря им и дышим. Тал-Васготов было много, они хорошо подготовились и действовали решительно. Стоило догадаться, что после приключений с Таллис порой отрядов орлесианцев мы не отделаемся.       До Варрика донёсся её тихий вздох. Затем послышалась какая-то возня и он почувствовал за спиной привычную тяжесть арбалета.       — Бьянка цела, если тебя это утешит, — ласковым голосом сообщила Мариан и крепко взяла его за руку. — Нам нужно вернуться в город. Неудачное, конечно, место ты выбрал, чтобы потерять зрение: Рваный берег недаром так зовётся… Ну ладно, дойдём как-нибудь. Я буду говорить, когда надо перешагнуть или спрыгнуть.       Они медленно двинулись вперёд, и каждый шаг через пустоту давался Варрику огромным трудом. От внезапной потери главного органа восприятия у него слегка кружилась голова. Мариан постоянно была рядом: осторожно тянула его за собой, поддерживала и направляла. Варрик слышал её частое дыхание и лёгкие шаги, чувствовал крепкую хватку, но ничего, совсем ничего не видел.       — Дорожка уходит вниз, — предупредила Мариан, но Варрик всё равно едва не упал, внезапно не почувствовав опоры под ногой на следующем шаге.       Он выругался себе под нос. Это было так странно: слепо идти за ней, не зная, что впереди, и лишь смутно припоминать извилистую тропу над кромкой моря. Прежде Варрик и не задумывался о том, как важно для него зрение. Теперь же, вмиг лишившись его, он чувствовал себя беспомощнее новорождённого котёнка. Внутри, отравляя мысли, бурлила бессмысленная злость: на саирабаза, запустившего в него заклинанием; на Мариан, непривычно тихую и напуганную; на самого себя, вцепившегося в её руку так, что ей наверняка было больно. Ведь это ему полагалось оберегать Мариан и вести её вслед за собой сквозь тьму. Почему же всё наоборот?       — Не тревожься, ma vhenan, — нежный голос Мариан пробил кромешный мрак. — Я рядом. И я не дам тебе свалиться в море, хотя ты очень стараешься это сделать. Давай лучше так… — Она переместилась вправо, чтобы создать преграду между Варриком и плещущимися вдалеке волнами.       Даже когда Варрик бывал в стельку пьяным, он не чувствовал себя настолько отвратительно. Звуки, запахи и ощущения навалились на него сумасшедшим вихрем: давили на черепную коробку со всех сторон, путали и пугали. Обычно они были лишь фоном, которому не придаёшь значения, а теперь превратились в единственный способ контактировать с миром. Солёный ветер с моря, цепкая хватка Мариан, слабеющие с каждым шагом голоса за спиной… Погрязнув в собственных ощущениях, Варрик пропустил очередной сигнал от проводницы. Споткнулся о крупный камень, пошатнулся, едва не упав, и громко выругался — в который раз за этот злосчастный день.       — Ara seranna-ma, — виновато шепнула Мариан. Варрик невесело усмехнулся её чистому и мелодичному произношению. Немного помолчав, Мариан продолжила, и её слова тотчас возродили в его сознании образ долийского лагеря, трепещущих на ветру красных парусов аравелей и напевного эльфийского говора. — Aval’var, Варрик. Твой и мой путь. Знаешь, будь здесь Хранительница Маретари, она сказала бы, что это всё не зря. Что раз случилось именно так — это что-то значит и что-то нам даёт. Glandival ma.       — Нашла ты случай, чтобы попрактиковаться в эльфийском, — пробурчал Варрик, которому по-прежнему было нелегко распознавать и переводить вкрапления чужого языка. Впрочем, он не мог не признать, что тихий и мелодичный говор Мариан постепенно успокоил его и смягчил бушующее внутри раздражение. Точно древняя магия содержалась в самих звуках, в сочетаниях подобранных с самой искренней любовью мудрых слов.       — Emm’asha, — прошептал он в ответ, припомнив уроки с Мерриль. Прозвучало, должно быть, совсем не так красиво, как у эльфов, однако Мариан его поняла. Тихонько засмеялась и ещё крепче сжала его пальцы.       — Мы почти дошли до города, — подбодрила она спустя какое-то время. Варрику показалось, что прошло несколько часов, если не целый день. Но он догадывался, что воспринимает время искажённо. — Ещё немного — и отдадим тебя в надёжные руки Андерса. Помнишь, как он вылечил полностью слепого мальчика в день нашей первой встречи? Уж тебя-то точно сможет залатать.       В слегка помутнённом сознании Варрика Андерс почему-то возник в облике тощего светло-рыжего кота. Может, если подарить ему нового питомца, он перестанет так зацикливаться на проблеме магов и храмовников? Варрик усмехнулся своим нелепым мыслям и сжал пальцами золотую цепь на груди. Вместе с этой цепью он прошёл через сотни разных историй — неужто не переживёт одно маленькое заклинание?       Вся дорога показалась ему бесконечно долгой. Каждый шаг был испытанием, несмотря на надёжную руку Мариан, что вела его сквозь тьму. Мысли повторялись, становясь абсурднее с каждым кругом. Потеря зрения словно замедлила время, растянула его и вывернула наизнанку. Или это Варрика выворачивало наизнанку? В очередной раз споткнувшись, он вдруг понял, что ему очень плохо. Его мутило сильнее прежнего: голова кружилась, в ушах звенело, к горлу подкатывала тошнота. Заклинание саирабаза, чем бы оно ни было, оставило после себя массу побочных эффектов. Варрик почувствовал, что он слишком сильно заваливается на Мариан, но не нашёл в себе силы на то, чтобы это исправить. Где-то рядом послышались тяжёлые шаги. Ещё две пары рук схватили его за плечи, подтолкнули в спину.       — Держись. — Варрик никогда не слышал в голосе Мариан так много напряжения и страха. — Мы прошли городские ворота, скоро будем на месте. Так, осторожно: лестница…       Он шагнул на первую ступеньку, уже не понимая, где верх, а где низ. Темнота вокруг раскачивалась, звенела, швыряла в него мрачной энергией, которой Варрик никак не мог сопротивляться. Он вновь споткнулся, запутавшись в невыносимо тяжёлых конечностях, и почувствовал, что летит в пустоту. Удара о каменные ступени Варрик уже не ощутил.       Тьма, тьма, тьма. Ничего кроме тьмы. Время остановилось, все звуки ушли. Он был один в безликой, бесконечной, вязкой пустоте. Может, это Тень? Маги путешествуют по ней, когда спят. Но где же тогда добрые духи-защитники или демоны-искусители? Не было никого и ничего. Лишь пустота…       «Ma’arlath, eralan».       Хоук!       Варрик изо всех сил потянулся к её далёкому образу, желая схватить, прижаться и не отпускать… Но едва различимый голос ускользал в небытие. Варрик бежал за ним, не чувствуя ни своего тела, ни почвы под ногами. Было лишь желание уцепиться хоть за что-то надёжное в этом зыбком, безликом мире. Но с очередным рывком пустота закружилась вокруг него беспощадным вихрем. Стала затягивать куда-то вниз, далеко-далеко, всё дальше от призрачного света, к которому он так стремился. Варрик снова падал, падал, падал…       Похороны матери. Тихая немноголюдная процессия — лишь несколько давних знакомых пришли проститься с ней. Она так давно болела, даже не вставала с постели в последние месяцы. Её лицо осунулось и побледнело, а в глазах осталась только боль. За пару дней до смерти Ильза Тетрас перестала узнавать сыновей. Варрик должен был радоваться: земные страдания матери наконец подошли к концу. Она отправилась к своим далёким предкам, или к Камню, или куда-нибудь ещё, где лучше, чем в мире живых. Там она будет счастливее, ведь за гранью смерти нет места боли и сожалениям. Он должен найти в себе силы отпустить её. Перевернусь страницу, двигаться вперёд… Однако Варрик чувствовал лишь пустоту. Растерянность и страх… Как жить дальше? Ради чего?       Красновато-золотая тишина Церкви не принесла ему желанного покоя. Он вернулся домой — в место, пропитанное болью и смертью. Гулкие шаги, вокруг — никого, да и кому здесь быть, если все уже умерли? Только он сам да ненавистный братец, что напивается в каком-нибудь трактире. Варрик пересёк гостиную, отчаянно желая распахнуть все окна и впустить свежий воздух, но почему-то не сумел. Вместо этого он поднялся на второй этаж и замер у двери справа. Комната матери. Увядшие цветы и огарки свеч на столе. Её смятая постель, рядом с которой Варрик сидел долгими неделями и рассказывал истории, в которых она и вовсе не нуждалась. Просила говорить, чтобы заглушить гнетущую тишину, но на самом деле даже не слушала. Просто фон… Он — фон для этого мира. Кому он здесь нужен, для чего остался? Пустота внутри и снаружи.       Золочёное кольцо из металла в ящике стола — странная безделушка, что покрылась толстым слоем пыли за годы. Откуда оно взялось? Слишком большое, чтобы носить на пальце. Без инкрустаций и оттисков. Ни для чего не пригодное и даже не золотое кольцо. Такое же пустое, как он сам.       «Хочешь, я покажу тебе моего друга?»       Небо в луже.       Две маленькие острые льдинки.       Нужно было хоть что-то, что удержит его в реальном мире. Не позволит сорваться и сбежать к выдумкам и бесплодным мечтам — так, как он сбегал в детстве, прячась от одиночества в собственных мирах. Варрик коснулся металлического кольца, тускло отблёскивающего поддельным золотом. Провёл большим пальцем по его гладкой поверхности, стёр многолетнюю пыль. Друг… Якорь, который не позволит скользнуть во тьму вслед за всеми, кто уже покинул его. Варрик со странным трепетом забрал кольцо из ящика стола и покинул безмолвный дом. В ремесленном квартале он сбивчиво объяснял мастерам, что хочет увидеть, — они его не понимали. Почему? Это же так просто…       Золотая цепь из мелких звеньев, а между ними — то самое кольцо. Больше остальных, совсем простое и неказистое. Притворяется среди них своим, похожим, соответствующим — как Варрик среди кого бы то ни было. Он застегнул цепь на шее и, подавив страх, глянул в зеркало. Отражение как будто изменилось… дополнилось. Русые волосы в коротком хвосте на затылке, светлая щетина, перебитый нос, ясные карие глаза… и эта незамысловатая цепь на шее. Образ в тот же миг стал завершённее, как будто после долгих раздумий художник внёс один из последних штрихов в любимую картину.       Небо в луже.       «Не скажу!»       «Ну ладно, ладно. Не хочешь — не говори. А я буду звать тебя Льдинка».       Разве у детей бывает такой серьёзный и настороженный взгляд?       «Варрик! Нашла тебя!»       Он рывком поднялся и распахнул глаза. Образы всех типов разом нахлынули на него, но не слились в единый поток. Яркий свет. Что-то тёплое и мягкое на ногах. Приглушённые голоса. Треск горящих бревен. Нечёткие силуэты предметов вокруг него. Странная пустота… Рука Варрика привычно дёрнулась к шее и не нащупала того, что было ему так необходимо. В сердце мгновенно пробрался липкий страх.       — Где она?! — Он хотел закричать, но из пересохшего горла вырвались лишь слабые хрипы.       — Мариан? Тише ты, тише. Сейчас позову, — знакомый мягкий голос прозвучал над его ухом и резко отдалился.       Ладонь по-прежнему сжимала пустоту на груди. Варрик отчаянно моргал, пытаясь понять, где он находится. С большой неохотой силуэты окружающих предметов стали обретать более чёткие контуры. Широкая кровать, придвинутое к ней кресло, письменный стол и книжные полки… Он лежал на кровати в комнате Хоук в одном лишь нижнем белье. Одеяло сползло к ногам. На столике у кровати Варрик увидел стакан с водой и жадно отпил, невольно заметив, как сильно дрожат его пальцы.       — Варрик? — Голос Мариан объял его дуновением успокаивающего тёплого ветерка, и дрожь немного унялась. — Ты очнулся… и зрение вернулось, да?       Зрение? Он глянул на неё в растерянности. Чёрные волосы топорщились привычными иголочками, лоб перетягивала чистая повязка из бинтов. События сегодняшнего… вчерашнего… какого-то дня постепенно начали всплывать в памяти. Засада на Рваном берегу, чёрно-фиолетовое пламя, внезапно обрушившаяся на него темнота и попытки отползти с поля боя… Точно. Он не мог видеть, и Мариан, сама раненая, крепко сжимала его руку и вела Варрика домой. «Glandival ma», — шепнула она. И он верил — всегда. Возможно, намного дольше, чем, как ему казалось, он знал Мариан…       — По крайней мере, тебя и Андерса я не спутал — вероятно, со зрением всё нормально, — уже с меньшим трудом выдавил Варрик. Шутка вряд ли была удачной. Мариан слабо улыбнулась, но тревога прочно поселилась в её голубых глазах. Две маленькие льдинки… — Где моя цепь? Ну, золотая, которую я всегда ношу…       На лице Мариан промелькнуло облегчение вперемешку с удивлением. Она потянулась к ящику письменного стола.       — Прости, но пришлось её снять. Когда мы с Андерсом принесли тебя домой, ты был без сознания, стонал и хватался руками за горло, как будто задыхался… Так что я всё с тебя сняла — на всякий случай.       Она присела на краешек кровати и протянула Варрику его цепь — большое кольцо на ней всё так же отблёскивало золотом, хотя было сделано из самого простого сплава. Он осторожно забрал его, почувствовав привычную прохладу ладоней Мариан, и сжал в своих пальцах. В её взгляде смешались радость, тревога, непонимание… Варрик попытался объяснить, хотя фокусироваться на одной мысли пока что было нелегко.       — Вспомнил кое-что, пока меня швыряло по какой-то заколдованной дерьмовой темноте. Я выковал эту цепь сразу после смерти матери. Тогда было так плохо и страшно… Бартранд только и делал что напивался. Ни Церковь, ни Камень не помогали облегчить боль. В доме пахло смертью. Казалось, что с уходом матери я и сам наполовину исчез. Стал тенью, бессмысленным призраком… — Варрик болезненно сглотнул. — Мне было очень нужно хоть что-нибудь, что помогло бы удержаться в этом мире, не сойти с ума. И цепь стала… знаешь, чем-то вроде якоря. А вот это кольцо… — он нежно огладил его тёплый бок, — оно появилось намного раньше.       Последние слова вновь сорвались в хрип. Мариан поспешно протянула ему стакан с водой. Варрик сделал крупный глоток, закашлялся и какое-то время молчал, морщась от першения в горле. Мариан крепко сжала его ладонь, заглянула в глаза — встревоженная, но близкая и родная.       — Откуда же взялось кольцо? — осторожно уточнила она спустя пару минут. — Я давно хотела спросить, но подумала… вдруг задену старую рану.       — Я бы, скорее всего, не ответил. — Варрик слабо улыбнулся. — Кажется, я и сам ничего не помнил до сегодняшнего дня. Ни похороны матери, ни цепь, ни то, как я выкарабкался из той ямы отчаяния. Знал, что это было, а вот как именно… вроде как задвинул в самый угол сознания и больше никогда не вспоминал.       — Потому что… было слишком больно. — Мариан прикусила губу и понимающе кивнула.       — Кольцо… оно пылилось в ящике моего стола много лет — я сам не знал, откуда оно взялось. Помню только смутные обрывки. Мне было лет десять… Я любил бродить по закоулкам Киркволла и наблюдать за людьми, искать новые проходы. И однажды я встретил… девочку. Она скиталась по пристани и смотрела на отражение облаков в луже. — Варрик невольно улыбнулся зыбкому воспоминанию: хрупкая фигурка, голубое платье. — Я решил, что мы подружимся… Знаешь, в детстве у меня совсем не было друзей. Я даже начал мечтать, что мы вырастем и вместе повидаем мир. Но оказалось, что она откуда-то издалека… И она подарила мне вот это самое кольцо, прежде чем уехать. У неё были такие глаза…       Варрик внезапно умолк. Потрясённый до глубины души, он взглянул на Мариан. Картинка в голове начинала складываться. Но Мариан и сама нахмурилась, припоминая, и заговорила прежде него:       — Постой… когда мне было пять, умерла бабушка. Родители вместе со мной поплыли на похороны из Амарантайна в Киркволл. Мы пробыли здесь всего пару дней, а потом вернулись домой, и скоро у мамы родились близнецы — Карвер и Бетани. Я мало что помню из детства… всё как будто за пеленой тумана. Но… ты ведь подумал о том же, о чём и я?       — Да, — только и вымолвил Варрик. В груди вдруг стало очень легко. — Это была ты, Мариан. Ты отказалась называть своё имя, потому что не доверяла мне…       — Ну кто бы сомневался: в этом вся я. — Она опустила голову и тихо засмеялась. — И… значит, это я подарила тебе кольцо? Кольцо… Точно. — Мариан вновь подняла на него взгляд широко раскрытых голубых глаз. — Мама рассказывала, что у меня была любимая игрушка — кольцо. Её даже пугали мои фантазии о том, что оно живое и мы с ним друзья… А потом — тот светловолосый мальчик на берегу. Он так расстроился, когда я сказала, что уезжаю… И я дала ему своего друга, чтобы он не грустил.       Варрик смотрел на неё, раскрыв рот от удивления, и чувствовал, как уголки его губ приподнимаются в ликующей улыбке. Не обращая внимания на то, что за приоткрытой дверью комнаты маячил Андерс, он потянулся к Мариан. Прижал её к себе, крепко обнял, осыпая поцелуями тонкий нос, мгновенно вспыхнувшие щёки и угольно-чёрные волосы на макушке. Она прильнула к нему в ответ со звонким смехом, а глаза по-прежнему сияли невыразимым восторгом. Дверь в комнату тут же захлопнулась.       — Это была ты, — не уставая удивляться, повторил Варрик. — Ты… такая маленькая, забавная, но в то же время очень серьёзная. Ты отказалась говорить своё имя, и я… я назвал тебя…       — Льдинка, — в один голос прошептали они.       Последний штрих обмакнутой в льдисто-голубую краску кистью лёг на полотно. Картина сложилась. Он знал Мариан многие годы, пусть и забыл об этом. И смутное чувство симпатии к недоверчивой голубоглазой девочке зародилось в душе Варрика ещё тогда, давным-давно, рядом с лужей и отражёнными в ней облаками. Он мечтал показать ей Киркволл и вместе бродить по его закоулкам, а однажды, стоя плечом к плечу, повидать весь бескрайний и потому слишком большой для него одного мир. А теперь она сидела рядом, взрослая и прекрасная женщина, Льдинка с голубыми глазами, которые он так часто видел во снах. Варрик окунулся в пугающую бездну своего прошлого — но оказался не одинок.       Всё отошло на второй план: недавнее сражение, кратковременная потеря зрения, нелепое раздражение на то, что он пользовался её заботой тогда, когда хотелось эту заботу дарить… Всё было до смеха незначительным. Они снова сидели, обнявшись, на мягкой кровати, и чувствовали себя детьми, которые внезапно открыли для себя давно забытый, почти утраченный фрагмент их совместного мира. И простенькое золочёное кольцо блестело в их пальцах, ставшее не просто подарком, но символом самого удивительного и самого раннего чувства.