Маска из чистого льда

      О днях, неделях и месяцах, последовавших за уходом Мариан и всех магов из Киркволла, Варрику было тягостно вспоминать. Утром после грандиозной битвы в Казематах жители начали стекаться к площади наместника: напуганные, растерянные, возмущённые. Кто-то из них симпатизировал магам, кто-то придерживался стороны храмовников. Однако по большей части это были просто мирные жители — ремесленники, торговцы, шахтёры, фермеры, — которые за одну ночь лишились правителей, защитников и уверенности в завтрашнем дне. Их мало волновало извечное противоборство между двумя фракциями. Они просто знали, что и маги, и храмовники защитят их, если произойдёт что-то страшное. Теперь же эта мнимая защита исчезла. И тогда Варрик, как и пообещал, вышел к ним, чтобы рассказать, что же всё-таки произошло в минувшую ночь. Он предпочёл не упоминать о том, что церковь — оплот всех верующих — была взорвана его другом. Вместо этого поведал о безумии Мередит и о героизме магов; о сплотившихся ради поддержания порядка храмовниках и городских стражниках; о самоотверженности Хоук, благодаря усилиям которой жертвы среди мирного населения были минимальными. И глядя в их удивлённые лица, Варрик не сумел соврать им о том, что жизнь останется прежней. Ничто не будет как раньше — они все понимали это. Мир изменится. Но сохранить хотя бы крупицы порядка и здравого смысла в этом бушующем шторме он должен был попытаться.       С подачи Варрика, городской стражи и оставшихся храмовников сенешаль Бран наконец-то стал законным наместником Киркволла. Пусть и не лишённая некоторой формальности, его должность стала более реальной, чем при Мередит. А о том, как новый правитель, едва не плача от бессилия, мчался к Варрику и Авелин при возникновении любых спорных вопросов, жителям знать было не обязательно.       Каллен Резерфорд, угнетённый чувством вины за то, что так поздно распознал безумие своего командора, делал всё, что мог, ради помощи городу. Возглавляемые им храмовники больше не патрулировали переулки, выискивая магов и их защитников. Они помогали вытаскивать из руин церкви погребённые под её рухнувшими сводами тела. Владычицу Эльтину опознать не удалось, но вряд ли стоило сомневаться, что среди десятков обугленных скелетов лежала и она — добрая и самоотверженная женщина, которая даже после навязчивого предупреждения не отказалась от вверенного ей долга. Город скорбел по ней. Люди, потеряв объединявшую их церковь, остались и без мнимой божественной защиты. Но Каллен без устали напоминал им о том, что вера по-прежнему живёт в сердце каждого из них, и, несмотря на разрушение одного из своих земных обиталищ, Создатель и Андрасте никогда не отвернутся от них. Блаженно прикрывающий глаза и сам точно окрылённый пылающей внутри него верой, он подолгу говорил с народом, что собирался в крепости наместника. Неудивительно, что ему верили.       Как и предсказывал Каллен, в Киркволл хлынули храмовники из ближайших городов Вольной Марки, Неварры и Ферелдена. Они очень быстро разочаровывались, не обнаруживая среди жителей ни единого мага. Только тогда и удавалось донести до них хотя бы часть правдивой истории. Озадаченные, сбитые с толку, они отправляли своих представителей в Вал Руайо, чтобы спросить у Верховной Жрицы Джустинии, что же делать дальше. Были, впрочем, и агрессивно настроенные гости, но их быстро утихомиривала стража, представляющая теперь главную защиту города.       Карвер был сильно подавлен произошедшим. Варрик мог его понять: парнишка наконец-то вышел из тени старшей сестры, он верил, что его служба в ордене храмовников принесёт ему славу или, по крайней мере, чувство удовлетворения. Теперь же его сестра возглавила восстание, а он, оказывается, стоял не на той стороне, сделав правильный выбор лишь в самой последней схватке. По счастью, Карвер хотя бы оставался послушником, а не полноценным храмовником, и потому не успел подсесть на лириум. Варрик и Авелин, не выдержав его грустного вида, сошлись во мнении отослать Карвера куда-нибудь подальше от опасных для его благополучия мест. В результате совместных раздумий было решено отправить младшего Хоука в Денерим, чтобы он поведал Ферелдену о событиях в Киркволле. По письмам, полученным много позже, Варрик узнал, что Карвер неплохо устроился под крылышком у короля Ферелдена, давно симпатизирующего магам и лично Мариан, и даже стал членом его почётного караула.       Тела погибших храмовников и магов ещё долго собирали по улицам города и в Казематах. Прошла череда похорон, и порой обезображенные до неузнаваемости тела предавали общим могилам. Были, увы, и жертвы среди горожан: не все прислушались к предупреждениям Хоук, не все заметили намалёванные на дверях алые знаки. И всё-таки авторитет Защитницы и слаженная работа огромной — Варрик лишь потом узнал, насколько огромной — команды помогли сохранить многие жизни. Удивительно, как её решительность и самоотверженность подействовали на людей. Варрик, например, с трудом поверил, когда узнал, что многие аристократы с ту судьбоносную ночь открыли двери своих особняков для всех тех, у кого не было убежища.       Целый квартал вокруг здания церкви серьёзно пострадал от взрывной волны и летящих во все стороны обломков, но его жители не остались брошены на произвол судьбы. Тетрас, обратившись к старательно накапливаемым богатствам своего Дома, использовал их для восстановления города. Расставание с золотыми горами на его счетах принесло Варрику лишь облегчение: он чувствовал, что средства семьи идут на нечто по-настоящему важное. Вдохновлённые его примером, в постройку новых домов и реставрацию повреждённой в одной из стычек части порта вложились и многие другие видные представители городской знати и даже члены Торговой гильдии.       Отравленное красным лириумом жуткое изваяние Мередит унесли поглубже в подземелья, но странная зараза успела расползтись по всей территории Казематов. Чтобы больше никого не подвергать риску безумия, весь район предпочли закрыть на карантин, а разрушенный мост не стали реконструировать до поры до времени.       Потратив все свои силы на восстановление пусть и хрупкого, но всё же мира и порядка в Киркволле, Варрик почувствовал себя опустошённым. Новый наместник, стражники, храмовники, простые люди бежали к нему со всех концов города за советом и помощью, однако он всё чаще запирался в особняке Хоук. Больше не хотелось ничего делать, никого защищать. Хотелось только сидеть в кресле, бродить по библиотеке, зарываться носом в её постель, всюду чувствуя болезненно-приятный родной запах Мариан. Варрик знал, что она жива, и верил, что сумеет и в дальнейшем себя сберечь — недаром в её распоряжении была целая армия, пусть и небольшая. Однако её не было здесь, рядом с ним. И чувство невосполнимой потери заполнило всю его душу, лишая сил и желания что-либо предпринимать.       Рядом больше не было Мариан, Андерса, Мерриль, Карвера. Знакомых лиц оставалось в достатке, а вот дружеских — до боли мало. Авелин, загруженную ещё пуще прежнего, он видел редко. Каллена найти было нетрудно — он так и мельтешил по городу, руководя строительством и поддерживая отчаявшихся, — но воспринимать его в качестве друга Тетрас пока не мог. Хотя он сам не сразу это понял, лишь присутствие Фенриса не позволило Варрику сойти с ума от тоски.       Фенрис всегда был где-то рядом. Никогда не располагавший симпатией жителей Киркволла, он предпочитал не высовываться лишний раз. Зато по вечерам без спроса садился в одно из кресел в гостиной Мариан и молча смотрел на Варрика, думая о чём-то своём. Варрик даже не пытался выяснить, каким образом Фенрис пробирается в запертый изнутри особняк. Наверное, через окно — только у него и доставало гибкости и ловкости для таких проделок.       В очередной из однотипных вечеров Фенрис вошёл в комнату Мариан, где Варрик сидел за письменным столом, потягивая низкосортное вино и бездумно раскидывая кляксы на страницы собственного дневника. Недовольно тряхнув головой, Фенрис вдруг спросил:       — Жалеешь, что не пошёл с ней?       Варрик закатил глаза.       — Если ты хочешь поиздеваться надо мной, тебе стоит знать, что я давно уже сделал это сам.       — А то я не в курсе, — фыркнул Фенрис. Его речь была раздражённой и даже жёсткой. — Это вы все умеете: распустить сопли и жалеть себя. Что Андерс с его вечным нытьем об угнетённых магах, что этот чародей Орсино: «Как всё плохо, нет никаких шансов, если я обращусь к магии того маньяка, который убил вашу мать, это, конечно же, поможет, Защитница», — намеренно коверкая слова, издевался он.       — Разве ты сам не такой же? — буркнул Варрик, даже не отрывая взгляда от пустых страниц.       — В том и дело! — резко выкрикнул Фенрис. Варрик невольно поднял голову, чтобы посмотреть на него. — Я такой же, и ты такой же. Мы ноем и ждём, пока кто-нибудь нас спасёт. И только Мариан никогда не жаловалась. Что она сделала после смерти матери? Ушла, чтобы справиться с утратой в одиночку. А когда её маги умирали прямо у неё на глазах? Она поднимала свой посох и вела их в бой, потому что знала: иначе нельзя. Она всегда приходила на помощь каждому из нас, понимаешь?       От его слов мурашки невольно пробежали у Варрика по спине. Фенрис был прав. Пожалуй, он, не зная всех фактов, сильно упрощал, но всё-таки… Сейчас Варрик точно не мог с ним поспорить. Он растерянно уставился в блестящие от прорвавшихся чувств зелёные глаза:       — И что ты предлагаешь?       — Уж точно не оставаться здесь, — буркнул Фенрис. — Ты сделал всё, что мог, Варрик. Ты успокоил жителей, назначил нового наместника, дал городу шанс на возобновление мирной жизни. Нужно двигаться дальше. Каллен сказал, что скоро из Орлея явятся Искатели Истины.       — Это ещё кто? — Замутнённый небольшим количеством алкоголя разум отказывался давать подсказки.       — Тайная организация, часть Церкви. Именно из рядов Искателей Истины вышли первые храмовники и основали свой собственный орден. А Искатели остались сокрытой от лишнего внимания загадочной силой, которая стоит над храмовниками. Говорят, любой Круг трепещет перед ними. Они приходят тогда, когда храмовники не справляются со своими обязанностями.       — В таком случае, они сильно припозднились, — фыркнул Варрик.       — Вот и я о том же. Раз они не рванули в Киркволл, пока Мередит без конца ужесточала меры против магов, загоняя их в тупик, значит, не сильно-то они непредвзятые. И когда они заявятся сюда — как думаешь, что будет? О нашей дружбе с Хоук знает весь город. — Во вздохе Фенриса не было сожаления. — Мы попадём, в лучшем случае, на допрос с пристрастием, а в худшем нас казнят как пособников революционерки. Смекаешь?       — Я понял. Надо делать ноги, — пробормотал Варрик. — А Авелин что? Возьмем её с собой?       — Авелин — глава стражи, её все уважают. Даже Искатели, кем бы они ни были, сообразят, что только благодаря городской страже в Киркволле и поддерживается хотя бы видимость порядка.       Варрик тяжело вздохнул. Слова Фенриса были разумны. Но всё-таки его не вдохновляла намалёванная другом перспектива. Бежать, скрываться, прятаться… Чего ради? Похоже, он неосознанно озвучил этот вопрос.       — Чего ради? — медленно повторил Фенрис. Его глаза пылали праведным возмущением. — Ради того, что ты пообещал Мариан — защитить её! Варрик, пойми ты наконец: того, что восстал один Круг, недостаточно для революции. Почти никто не знает всю историю целиком. Чтобы ваше дело не заглохло спустя пару месяцев, весть о здешних событиях должна разлететься по всему миру. Красивая, героическая, приправленная порцией преувеличений весть, понимаешь? Сказочник — так тебя называла Мариан. Так расскажи всему миру сказку о Защитнице магов! О том, как веками угнетали её народ, о слезах, проливавшихся из её глаз при виде каждого усмирённого мага… Ты ведь умеешь это делать, разве не так?       Варрик не мог оторвать от его лица изумлённого, растерянного взгляда. Сам Фенрис, беглый тевинтерский раб, ненавидящий магию, предлагал ему странствовать по миру и рассказывать людям красивую сказку о восстании магов… И пусть на первый взгляд эта идея звучала абсолютно бредово, Варрик не мог не ощутить бодрящий прилив вдохновения, рождающегося в глубине его истерзанной печалью и одиночеством души.       Много времени на сборы им не потребовалось. Путешествовать решили налегке, а потому Варрик забрал из Киркволла лишь самое ценное. Свою тетрадь в кожаной обложке, внутри которой хранилась незавершённая история Защитницы, что оборвалась вскоре после описания битвы с кунари. Тщательно отмытый от крови и грязи светло-оранжевый шарф, весьма уместный в условиях испортившейся погоды. Дневник самой Мариан, который он надеялся однажды ей отдать. И, конечно же, легендарную Бьянку, пережившую даже его похищение храмовниками. Всё это вместе со скромным запасом провизии, парой одеял и маленькой палаткой растолкали по седельным сумкам. Следующим утром, после короткого прощания с Авелин, Варрик вывел из конюшни двух марчанских следопытов — великолепных белогривых жеребцов, подаренных им Мариан, но так и не пригодившихся ей для побега из города.       Фенрис, вряд ли сидевший в седле когда-либо прежде, на удивление быстро сладил со своим скакуном. Он буквально чувствовал жеребца и легко общался с ним на языке движений и лёгких похлопываний. Варрику о таком единении с конём оставалось лишь мечтать, но опыт верховой езды, полученный им совместно с Мариан, помогал хотя бы не слишком отставать от Фенриса.       Выехав из Киркволла, они двинулись на восток, держась не самых популярных трактов между побережьем Недремлющего моря и утопающим в зелени подножьем Виммаркских гор, что протянулись до самого Оствика. Их кони были быстроноги, но всадники не видели причин для спешки. Они понятия не имели, где сейчас Мариан, а выматывать скакунов ради погони за пустой надеждой не было смысла.       Когда тело привыкло к дорожной тряске, Варрик начал понемногу оживать. Признаться, не с Фенрисом он планировал отправиться в своё первое столь далёкое от родных краёв путешествие — то, о котором мечтал с самого детства. Но всё-таки рядом был только Фенрис: спокойный, местами даже заботливый, выдающий какие-нибудь странные шутки или ругающийся на тевене при виде засады разбойников. Порой на привале они говорили до самых звёзд: о Киркволле, о Тевинтере, о теологии и политике, о дорогих сердцу людях, об истории и о хорошем вине, которого так недоставало в дороге. Но чаще всё-таки молчали, погрузившиеся каждый в свои мысли.       Поначалу идея Фенриса о распространении по всему миру красивой истории о подвигах Защитницы казалась Варрику обречённой на провал. В придорожных трактирах больше интересовались пивом и женскими задницами, нежели противостоянием магов и храмовников. Зато в Оствике у Варрика нашлось немало слушателей: здесь был свой Круг и в нём тоже бурлило недовольство. Он увидел десятки повёрнутых к нему лиц и приоткрытых в изумлении ртов, когда история приблизилась к свихнувшейся Мередит с её лириумным мечом и упрямо сражающейся лицом к лицу с ней Мариан. Когда Варрик завершил рассказ, ему аплодировали ещё несколько минут, а уж сколько бесплатной выпивки им с Фенрисом досталось — приятно было вспомнить. Надолго задерживаться в Оствике они не стали, опасаясь вызвать к себе интерес со стороны храмовников. Но Варрик чувствовал, что ему удалось оставить в этом городе маленькую искорку, из которой однажды вырастет пламя.       После Оствика двинулись на север: через Маркхам к Ансбургу — ещё одному крупному и влиятельному городу-государству, а далее, пробираясь вдоль извилистых берегов Минантера, посетили Старкхевен. Старкхевен был одним из немногих полисов, не имевших собственного Круга магов: он был уничтожен пожаром шесть лет назад, а выживших магов перевезли в Киркволл. Только вот Варрик сам принимал участие в вызволении многих из них. Спасённые благодаря усилиям Мариан и подпольной организации Андерса маги наверняка вернулись в родной город в качестве отступников. Однако после осторожных расспросов в местной таверне Варрик и Фенрис поняли: все маги не так давно покинули Старкхевен, а история о Защитнице не просто на слуху — её знают из первых уст. Мариан побывала здесь, найдя у жителей помощь и защиту и пополнив ряды своей маленькой армии многими новыми мятежниками.       Вдохновлённый как её, так и собственными успехами, Варрик много писал: при свете потухающего костерка по вечерам, пока Фенрис мирно спал в палатке; в шумных трактирах и тавернах, где они останавливались переночевать; в домах гостеприимных аристократов. Тонкие страницы полнились всё новыми и новыми подробностями киркволлского мятежа, в центре которых, конечно же, была прекрасная Мариан: героиня со множеством достоинств и одним лишь спорным недостатком — неумением оставаться в стороне, когда страдают невинные. К Тантервалю — родине двух верных скакунов — история была почти дописана.       Однако после Тантерваля их с Фенрисом пути разошлись. Близость к Тевинтеру не позволяла ему игнорировать другую войну, длящуюся веками, — войну рабов с господами. И Фенрис, вдохновлённый, как ни странно, восстанием магов, поверил, что его одиночная борьба с работорговцами поможет что-то изменить. В его силах Тетрас не сомневался, но и принять его решение без грусти не смог. Они провели в неожиданном совместном путешествии долгие месяцы, и для Варрика оказалось очень трудно расстаться с этим чудаком: порой угрюмым, порой занудливым, но всё-таки самым преданным другом. Они тепло простились у ворот Тантерваля и двинулись каждый своей дорогой.       Вновь преодолев Виммаркские горы, Варрик вернулся домой спустя почти год удивительных странствий. Работа над его книгой была завершена, и Тетрас поспешил к своему издателю. Спустя ещё две недели усиленных правок «История о Защитнице» наконец-то вышла в свет, стремительно облетев все уголки Тедаса. Среди обрушившегося на писателя града рецензий было немало возмущения по поводу «слишком уж нереалистичных событий». Варрик, читая их, лишь посмеивался: удивительно, что самая правдивая из всех историй, которые он когда-либо писал, воспринималась читателями как захватывающая небылица. Он даже пожалел, что во время последних правок вычеркнул эпизод с полётом на драконе: может быть, магесса верхом на крылатом монстре показалась бы кому-то более убедительным вариантом развития событий.       Приятно было видеть, что Киркволл, столкнувшийся со множеством потрясений, постепенно восстанавливается. Конечно, не без активного участия Авелин, сплотившей вокруг себя весь город. Варрик не удивился бы, стань она со временем новой наместницей. Саму Авелин, впрочем, устраивало и её нынешнее положение: она никогда не стремилась к власти. Когда Варрик спросил её, не скучает ли она без весёлых приключений с Мариан, Авелин округлила глаза, замахала на него руками, а затем, засмеявшись, призналась, что без Хоук её работа стала чересчур лёгкой.       Если и было в Киркволле что-то неизменное, так это «Висельник»: людный, шумный, со стихийно вспыхивающими драками и тихим треньканьем лютни заезжего менестреля. Уж здесь-то Варрику не нужно было рассказывать о подвигах Защитницы: их знали наизусть. Зайдя в свой старый номер, трепетно хранимый для него условным владельцем трактира, Варрик печально улыбнулся. Всё здесь было по-прежнему: аккуратно заправленная кровать, массивный стол, полки с книгами. Но не было Мариан и не было, пожалуй, его самого.       Варрик не стал задерживаться в родных краях. Весомой причиной был риск нарваться на орлесианских храмовников, или Искателей Истины, или Создатель знает кого ещё, жаждущего информации или же расправы. Но был и другой повод: Тетрас, как ни странно, успел привыкнуть к постоянным путешествием. Его зад, казалось, прочно сросся с седлом, свежий воздух по утрам неизменно бодрил, а разнообразие красочных пейзажей вдохновляло намного лучше, чем вид однотипных улиц из окна.       Прежде чем уехать из Киркволла, Варрик собрал все свежие новости об успехах магического восстания. Мятежи в Кругах самых разных государств вспыхивали один за другим. Зачастую магам приходилось отвоёвывать свою свободу, убивая надсмотрщиков. Но порой храмовники складывали оружие и просто отпускали их. И чем больших успехов добивалось восстание — тем сильнее становились страх и ненависть со стороны храмовников. В Камберленде — крупном портовом городе на юге Неварры — маги собрали конклав. Руководила им Верховная Чародейка Фиона — глава всех магов. Фиона призывала братьев и сестёр распустить Круги и отколоться от Церкви, чтобы больше не подчиняться её власти. К единому мнению конклав не пришёл, однако и без него Круги продолжали распадаться. Процесс было не остановить, как храмовники ни пытались. Они, например, закрыли Коллегию магов в Камберленде и запретили созывать новые конклавы. Судя по всему, Фиона, покинув город, возглавила ещё одну группу мятежников. Варрик не мог знать, была ли Мариан в тех же местах. О ней ничего не было слышно, хотя по цепочке бунтующих Кругов можно было вообразить её приблизительный маршрут. В любом случае, она была далеко, и Варрик был вынужден признаться самому себе, что он не сумеет её найти.       Пользуясь возможностью, Тетрас решил наконец-то посетить Орзаммар — древнее королевство гномов, что расположилось к западу от Ферелдена. Тот факт, что он, гном, ни разу не бывал в землях своих предков, мог бы вызвать у какого-нибудь человека или эльфа удивление. Однако гномья кастовая система была крайне строга: наземники, считающиеся изгоями и даже предателями, не могли войти в Орзаммар. Варрику тоже было доступно лишь любование массивными железными воротами. Орзаммар был буквально построен внутри горы: большая его часть растянулась глубоко под землёй. Снаружи были видны лишь крыши зданий Совета да статуи Совершенных. Однако у ворот раскинулся целый город наземников, в котором Варрика встретили крайне радушно. Обмен сведениями, продажа ценной информации и пара крупных сделок в очередной раз укрепили позицию Дома Тетрасов. Он не знал, ради кого старается теперь, когда все его родственники отправились к Камню, однако поток прибыли с различных предприятий никогда не бывал лишним.       А уж оказавшись по другую сторону Недремлющего моря, Варрик не стал отказывать себе в удовольствии наконец-то осмотреть Ферелден — родину его возлюбленной и множества баек про мабари. Он двинулся по Имперскому тракту прямиком в Денерим, по пути разглядывая тронутые осенней рыжиной пейзажи и ловя новости в придорожных трактирах. Разбойничьи западни были популярны в этих краях, так что после пары неприятных стычек Варрик предпочёл присоединиться к хорошо охраняемому торговому каравану, что следовал от озера Каленхад к столице.       Хотя в Вольной Марке часто отпускали шуточки про экономическую отсталость Ферелдена, страны собачников, Денерим производил впечатление процветающей столицы. Это был огромный город, кипящий жизнью. Расположенные близко друг к другу дома разрастались на несколько этажей. Центральные дороги были выстланы брусчасткой, и по ним без конца громыхали телеги торговцев, прохаживались семейные пары, носились дети и собаки. Практически каждый дом был оснащён какой-нибудь мастерской или лавкой и предлагал покупателю что угодно: от пышных кремовых булочек до доспехов из драконьей чешуи. Варрик задумался о том, чтобы упрочить торговые связи с Денеримом: сейчас торговля шла здесь куда бойче, чем в его родных краях.       Над всем городом высился внушительный королевский дворец в окружении богатых кварталов знати. Внутрь дворца Варрика — никому здесь неизвестного путника в запылённой одежде — пропускать отказались. Пришлось провести две ночи в гостинице, прежде чем он сумел выйти на Карвера. Младший Хоук обрадовался внезапному гостю и вёл себя намного дружелюбнее, чем раньше. Похоже, он успел соскучиться по Киркволлу. Через Карвера Варрик невольно привлёк к себе внимание королевской четы. Не чувствующий в себе готовности к общению со столь высокими особами, он даже думал улизнуть из города, но Карвер буквально за руку притащил его во дворец, со смешком заметив, что король и королева вовсе не такие серьёзные люди, как ему кажется.       И в этом он был прав. Алистер, немного неуклюжий, вечно погружённый в свои мысли и отвечающий невпопад, мало походил на короля. Хотя с правлением он справлялся неплохо. Возможно, именно то, что Варрик был другом уже знакомой ему Мариан, позволило Алистеру быть рядом с ним самим собой, а не величественной венценосной особой. Элисса оказалась ещё более приятной собеседницей. Она с живым интересом выслушала рассказ Варрика о событиях в Киркволле («Карвер, конечно, рассказал, но хочется узнать ещё больше!») и поведала о ситуации в ферелденском Круге магов. Им было о чём поговорить, и Тетрас, решивший задержаться в Денериме, рисковал привыкнуть к такой роскоши, как утренний чай и партия в шахматы с королевой.       — Жаль, что я так и не познакомилась с Мариан лично, — заметила Элисса во время очередного их разговора. Она была красивой женщиной: длинные рыжие волосы, сплетённые в сложную прическу со множеством косичек, нежные черты лица, изумрудно-зелёные глаза, не отрывающиеся от собеседника. Трудно было поверить, что именно эта знатная леди возглавила борьбу с Пятым Мором, который вряд ли завершился бы так быстро без её стараний.       — Думаю, вы бы нашли общий язык, — усмехнулся Варрик. Фантазия без труда подкинула ему пару сцен увлечённой болтовни, постепенно перерастающей в крепкую дружбу, между Мариан и Элиссой. В конце концов, они обе были героинями, известными всему миру, пусть и за различные заслуги.       — Знаете, я всегда испытывала чувство вины перед ней… — вдруг призналась Элисса. — Перед всеми жителями Лотеринга, которые погибли или были вынуждены сбежать в чужие края. Ведь я проходила через этот город, когда всё только начиналось. Я даже могла случайно увидеть Мариан, представляете? А буквально через день после того, как я с отрядом покинула город, орда порождений тьмы захлестнула его… Я ведь могла остаться и защитить жителей…       — Вряд ли вы защитили бы его без приличной армии, — резонно заметил Варрик. — К тому же, если бы Мариан не пришлось бежать от Мора… — «Не было бы никакой Защитницы, не было бы революции магов, не было бы нашей с ней встречи», — подумал он. Но сказал намного короче: — Много чего не случилось бы, леди Элисса. И если это немного утешит вас, знайте: ваше заклинание однажды спасло Защитнице жизнь.       — Заклинание? — недоумённо переспросила Элисса.       — Амулет, который вы дали Серому Стражу по имени Страуд, — с улыбкой объяснил Варрик. — Мы столкнулись с ним во время битвы с кунари, и тогда Страуд передал амулет Мариан. Когда Аришок почти проткнул её своим мечом… амулет рассыпался на тысячу осколков, но меч прошёл мимо, хотя не должен был.       — Подумать только, — ахнула Элисса. На её милом лице вспыхнула восхищённая улыбка. — Я и не знала судьбу этого амулета. Не была даже уверена, что он сработает! Это очень непростая магия, повторить её у меня не получилось.       — Тогда считайте, что я благодарю от лица нас обоих, — почтительно кивнул ей Варрик.       Жизнь вблизи королевского дворца имела неоспоримые плюсы, самым значимых из которых для Варрика оказалась скорость доставки новостей. Почтовые вороны слетались в Денерим со всех уголков Тедаса. Так, вскоре стало известно о развязавшейся в Орлее гражданской войне. Слухи о ней порадовали большинство ферелденцев — они издавна боролись с Орлеем за спорные территории, — однако Варрика война интересовала мало. Намного сильнее его внимание привлекли обрывочные сведения о волнениях в Белом Шпиле — Круге магов в Вал Руайо. Что бы там ни произошло, это разъярило магов так сильно, что представители всех Кругов выдвинулись в столицу Орлея для проведения очередного конклава. На нём Верховная Чародейка Фиона вновь начала голосование за отделение от Церкви, однако храмовники жёстко пресекли его. Вслед за этим вспыхнул кровавый мятеж. Поговаривали, будто людей самой Верховной Жрицы Джустинии Пятой видели в Белом Шпиле, помогающих магам. Революция затронула самое сердце Орлея, средоточие андрастианства, центр культурного и духовного наследия! Все Круги, прежде сохранявшие нейтралитет, восстали. Маги всех государств устремились в Предел Андорала — древнюю крепость на границе Орлея. Там они наконец-то приняли решение отделиться от Церкви, и официально Круги перестали существовать. Храмовники, впрочем, тоже не сидели сложа руки и объявили независимость своего ордена от Церкви. Прежде списываемую на единичные стычки войну магов и храмовников никто больше не мог отрицать.       Большую часть сведений о магах Варрику передавала Элисса: шпионская сеть целого государства позволяла ей быть в курсе тщательно скрываемых от огласки событий. Жадно выслушивая и вычитывая все эти новости, Варрик не мог найти в них ни одного упоминания о Мариан. Где она, с кем она и… жива ли вообще? Судя по всему, главой мятежа стала Фиона. Но ведь это же не должно означать, что Мариан больше нет? Варрик не мог поверить в эту возможность даже на краткий миг. Он слонялся потерянным призраком по улицам Денерима, напивался в трактирах, грубил Карверу, а по ночам не мог уснуть от страха, сжимавшего его сердце ледяными тисками. Вежливо кивал на утешения Элиссы и Алистера, отчётливо чувствуя, как вновь натягивает на своё лицо, на свою душу непроницаемую маску. Карвера, и без того перенёсшего немало страданий и переживающего за сестру не меньше Варрика, было жаль. И Тетрас извинялся за грубые слова, утешал, поддерживал, говорил о том, что всё обязательно наладится. Сколько от самого Варрика было в этих простых утешениях и небрежных шутках? Почти ничего. Порой он ловил себя на мысли о том, что ему очень не хватает Фенриса с его угрюмым, молчаливым пониманием.       А потом пришло письмо. Варрик не сразу поверил, увидев имя отправителя, но одного взгляда на знакомый почерк было достаточно, чтобы понять: писала и правда Мариан. Всего несколько безликих фраз: она в порядке, она скучает, она не может сказать, где находится. Ничего, что могло бы указывать на использование тайного шифра, в письме не было, сколько бы Варрик его ни изучал. Он даже не знал, откуда взялся сам свиток бумаги: просто появился на пороге его номера в гостинице, а курьера никто не видел. Варрик даже рискнул написать ответ, но сложенный листок так и остался валяться у него на пороге, пыльный, грязный, со следами сапог. Тем не менее, в сердце Варрика вновь вспыхнула надежда. Он не мог связаться с Мариан, но по крайней мере знал, что она жива.       Ещё одно письмо появилось через месяц. В нём было написано всё то же самое: жива-здорова, не может дать никаких подробностей. Варрик понимал: письмо мог перехватить кто угодно, оно могло стать оружием в умелых руках и потому не должно было содержать никаких деталей, способных вывести на отправительницу. И всё равно он чувствовал себя брошенным и обманутым, сколько бы ни напоминал себе о том, что сам отказался идти вместе с Мариан.       Спустя ещё несколько недель на пороге его комнаты возникло третье письмо. От предыдущих двух оно отличалось лишь одним: наличием короткого постскриптума после шаблонных фраз. «Мне очень не хватает моего шарфика». Варрик с изумлением воззрился на эту строку. Шарфика?! Нет, она не стала бы писать об этом просто так, учитывая сдержанность предшествующей части текста. Шарф — это символ. Но символ чего? Чтобы разгадать хитроумный «шифр», ему пришлось погрузиться в бездну болезненных воспоминаний. Лиандра погибла, и Мариан ушла из города. Пещеры в Расколотой горе? Старый долийский лагерь? Нет, раньше… Её мама научила Мариан вязать, когда та лежала, простуженная, в своей постели. Единственное облечённое в материю воспоминание о матери. И Мариан подарила его Варрику, потому что он стал для неё единственной семьёй. Порывшись в своей походной сумке, Варрик с трепетом сжал в ладонях тёплую светло-оранжевую пряжу. Шарф — символ её семьи… символ дома.       Оставив короткую записку для Карвера, Варрик собрал свои вещи и выехал из Денерима в ночь. Он не мог быть уверен в том, что Мариан пыталась сказать ему о доме. Это могло быть просто шуткой, или попыткой передать тёплые чувства, или намёком на какое-нибудь совершенно другое место… Тетрас самыми грязными словами ругал себя за то, что за время их разлуки совсем разучился понимать Мариан. Но всё-таки дом был единственной понятной ему ассоциацией, и он, не щадя скакуна, гнал его по Имперскому тракту на северо-восток. Путь до Киркволла предстоял неблизкий: не меньше недели до порта в Хайевере и ещё от трёх до шести дней на корабле — всё зависит от ветра. Но раз Мариан знала, что Варрик засел в Денериме, должна была представлять и то, сколько времени ему потребуется на дорогу. Лишь бы она не приехала раньше него, лишь бы не оказалась схвачена кем-нибудь, кто желает Защитнице зла!..       Сумбурный поток мыслей плескался в его голове, словно там поселилось само Недремлющее море. Варрик гнал коня до самого утра и готов был мчаться дальше, если б белогривый марчанский следопыт вдруг не споткнулся. Это отрезвило Варрика: нужно было беречь силы скакуна, да и свои тоже. Если он будет столь расточителен, придётся заезжать в Амарантайн за новой лошадью, а этот крюк увеличит время в пути на целый день. Он спешился, расседлал своего верного жеребца. Устроился на ночлег под раскидистыми ветвями древнего дуба. Уснуть теперь, когда он знал, что едет на встречу с Мариан, оказалось ещё труднее. Но Варрик заставил себя сомкнуть веки: его ждала долгая дорога.       Он мчался через Ферелден, стараясь вовремя давать отдых скакуну, самой прямой дорогой. Хайевера он достиг за неполные шесть дней и почти сразу наткнулся на корабль, готовый к отплытию в Вольную Марку. Коня на борт брать отказались, и Варрику с сожалением пришлось расстаться с ним, отдав местному конюху горсть золотых монет за надлежащую заботу о верном скакуне. Капитан компактной бригантины со львами Ферелдена на парусах обещал домчаться до Киркволла за три дня, но из-за штиля плавание затянулось на все пять. Варрик, рассматривая медленно появляющиеся из-за горизонта окутанные туманом горы, не мог усидеть на месте. Он расхаживал по палубе, нервно теребя рукав куртки, и всё шикал на матросов, словно его недовольство смогло бы ускорить судно. Едва корабль пришвартовался в киркволлском порту, Варрик спрыгнул на причал. Над городом едва начинало рассветать. Не обращая внимания на слегка изменившиеся за время его отсутствия очертания Киркволла, Варрик устремился прямиком к Верхнему городу. Особняк Хоук стоял на месте, целый и по-своему прекрасный в обвивших все его стены лианах. Не удержавшись, Тетрас бережно отвёл пару цепких ростков, открывая взору любого прохожего двух красных птиц в переплетении ровных линий — герб Амеллов.       Воспользовавшись бережно храмимым все эти годы ключом, Варрик вошёл в поместье. Внутри было темно и тихо. Пахло пылью. Пошарив в карманах в поисках огнива, он зажёг настенный факел в прихожей. Дом сохранился в том виде, в котором Тетрас его запомнил. Ни один стул не был сдвинут, ни одна куртка не убрана с вешалки. Все горизонтальные поверхности покрылись толстым слоем пыли, от которой тут же захотелось чихать. Он прошёлся по дому, зажигая факела один за другим. Выглянул на веранду, вокруг которой зеленел совсем заросший оставленный без ухода садик. Осторожно позвал Мариан. Ответом стала лишь тишина. Может быть, она ещё не успела приехать. А вдруг речь в её послании шла о «Висельнике»? Именно там она подарила ему свой шарф. В конце концов, почему бы не прогуляться? С этой мыслью Варрик вернулся в прихожую и открыл дверь, за которой первые солнечные лучи успели окрасить хрупкие перистые облака в розовые и золотые тона. И тут же был втолкнут обратно мощным ударом, за которым последовало грубое прикосновение зажавшей рот ладони. Похоже, попадать в плен стало излюбленным хобби Варрика.       Так он и влип в ту самую историю, которую целых три года старательно избегал. Мягкое кресло в доме Хоук было куда приятнее сырых стен темницы, где держала его Мередит, однако большого счастья Варрик не ощущал. Кассандра Пентагаст из того самого ордена Искателей Истины, о котором его предупреждал Фенрис, планировала любыми путями добиться от Тетраса правды. Она прохаживалась вокруг него, грозная и решительная, угрожая то мечом, то кулаком. К её чести, заковывать в кандалы она его не стала, что, впрочем, не мешало Варрику чувствовать себя очень неудачливым пленником. Снаружи дома наверняка поджидали вооружённые люди из числа стражи Кассандры.       — Искательница, мы тут с тобой битых три часа препираемся! — не выдержал он после очередного её тяжкого вздоха. — Я рассказал тебе историю о Защитнице вкратце. Если нужны красивые подробности — почитай мою книгу, в конце-то концов.       — Уж поверь, я читала! — грозно рявкнула на него Кассандра.       Её тёмные карие глаза метали молнии. Короткие чёрные волосы были аккуратно приглажены, лицо украшала пара старых шрамов. На её доспехе был изображён странный знак: солнечные лучи — символ Церкви — с раскрытым глазом посередине. Она была воительницей, это точно. Варрик припомнил, что Пентагасты — старинный род из Неварры — в своё время перебили практически всех драконов Тедаса. Зато Кассандра сама казалась драконом, готовым в любой момент дыхнуть на него пламенем.       — И что, не понравилось? — в притворном ужасе округлил глаза Варрик.       — Мне не нужны красивые сказки, Варрик. Мне нужна правда! — Искательница вновь схватила его за ворот рубахи, с силой встряхнула.       — Я уже рассказал тебе то, что знал, — возмутился Варрик. — Мередит заполучила идола из красного лириума и начала сходить с ума. Её меры против храмовников становились всё жестче. Ни один Искатель Истины, заметь, не вмешался. И тогда один блондинистый любитель котиков взорвал Церковь, Орсино превратил себя в жуткого демона, а Хоук возглавила мятеж. Что ещё тебе нужно знать?       — Вот! Ты сам говоришь, что твоя подруга возглавила мятеж! — вновь разъярилась Искательница. — Как же тогда ты можешь отрицать, что она планировала революцию с самого начала?       — Ты что, ни одной исторической книги не читала? — закатил глаза Варрик. — Революционерами не рождаются, Искательница. Да, Хоук была отступницей, её родители позаботились о том, чтобы спрятать её от Круга. У неё были причины поддерживать магов и ненавидеть храмовников. Но она точно не приплыла в этот город, чтобы поднять восстание! Её семья от Мора бежала, чего ж тут непонятного?       Кассандра промычала нечто нечленораздельное.       — Зачем тебе Хоук, а? — Он продолжил, пользуясь её кратким замешательством. — Хочешь её казнить за преступления, которых она не совершала?       — Нет, — буркнула Кассандра после продолжительного молчания. — Сначала мы хотели казнить её, да… Но после твоей книги… после того, что ты рассказал… Может и ненамеренно, но она стала искрой, из которой вспыхнул пожар этой войны. Храмовники и маги убивают друг друга уже три года, Варрик! Города пылают, мирные жители оказываются зажаты меж двух огней. Неужели тебе не хочется это остановить?       — Каким образом Хоук поможет остановить войну, скажи на милость? — устало вздохнул Варрик. — Она магесса, но не богиня же, в самом деле!       — Верховная Жрица Джустиния собирает конклав. Будут присутствовать лидеры всех враждующих сторон. Всех утомила эта бессмысленная бойня, все хотят мира. Маги по всему Тедасу едва ли не поклоняются твоей Хоук. Я знаю: она сумеет повлиять на них, подтолкнёт к компромиссу!       — Твоя вера в Хоук заслуживает быть воспетой в поэмах, — фыркнул Варрик. — В общем, ты хочешь её использовать, Искательница.       Кассандра в гневе раскрыла рот, но он тут же перебил её:       — Хорошо, допустим, это сработает. Допустим, Хоук согласится пойти на этот твой конклав. Только вот какая загвоздочка: я понятия не имею, где она находится.       — Что? — только и вымолвила Кассандра. — Как это — не имеешь? Вы были очень близки, даже не пытайся мне врать!       — Вот так — не имею. Наши пути разошлись после битвы в Казематах. — А он ведь даже не врал. Лишь слегка искажал факты.       — Ложь! — рявкнула Кассандра.       Её тяжёлая рука — у Варрика уже был шанс убедиться — снова взметнулась над ним. Варрик вжался в спинку кресла, ожидая удара. Однако его не последовало — лишь короткий свист воздуха. Кассандра резко вскрикнула и прижала правую руку к груди… В стену за камином вонзилась стрела.       Взгляд Варрика устремился к небольшой щели между тежёлыми створками дверей. Но прежде чем он смог что-нибудь разглядеть, они распахнулись. Темноволосая женщина, облачённая в потрёпанный дорожный плащ, стояла на пороге своего дома. В руках она держала туго натянутый лук. Новая стрела была направлена точно в лицо Искательницы.       — Мариан… — ахнул он.       Ошеломлённая внезапным поворотом событий, Кассандра так и стояла в центре гостиной, прижимая раненую руку к груди. Мариан подошла ближе, не опуская лука. Варрик наконец-то рассмотрел её бледное лицо с резкими чертами, выразительными бровями, искривлёнными в насмешливой улыбке тонкими губами.       — Кажется, вы искали меня. — Знакомый голос с лёгкой хрипотцой. Но в нём — только лёд. Она вся обратилась в непроницаемую ледяную маску, за которой Варрик видел, но в то же время не узнавал свою родную Хоук.       — Мои люди… что вы сделали с ними? Колдовство? Усыпление? — медленно проговорила Кассандра. Варрик не сомневался в том, что она может сражаться и левой рукой. Меч висел на её поясе, однако она медлила.       — Или камнем по голове. Или отвлекающий манёвр. — Хоук равнодушно продолжила цепочку ассоциаций. — Зачем вы явились в мой дом и взяли в плен моего друга?       — Я… не хочу сражаться с вами, Хоук. — Кассандре было трудно себя сдерживать, но Варрик видел, как она старается. — Мне нужна ваша помощь. Ни вы, ни Варрик не будете моими пленниками.       — В самом деле? Тогда будьте добры, выйдите из моего дома и подождите за дверью, — насмешливо предложила Мариан. — Не вы одна жаждали встречи со мной.       Варрик был уверен, что сейчас грянет очередная буря. Его арбалет был далеко — он оставил его на лавке в прихожей. У Кассандры меч, и она наверняка умеет им пользоваться, но раненая рука замедлит её действия… В его голове успели возникнуть с десяток вариантов исхода этой нелепой истории, как вдруг… Искательница кивнула. Медленно, с поднятыми руками она прошла через гостиную и, не отрывая взгляда от Хоук, вышла за дверь.       Варрик с трудом перевёл дыхание. Такого варианта он точно не предвидел. Мариан наконец-то опустила лук, затем бросила его на пол. Приблизилась к Варрику, подавшемуся ей навстречу. Её лицо вмиг преобразилось: голубые глаза сияли, восторженная улыбка играла на губах. Она сделала ещё один шаг, и Варрик увидел, как она вновь становится той самой Мариан, которую он знал. Как разбивается на тысячи осколков непроницаемая ледяная маска, сковавшая не только её, но и его собственное сердце.       — Варрик! — Она, всхлипнув, бросилась ему на шею.       Он сомкнул руки на её спине, слегка приподнял, закружил по гостиной. Уткнулся носом в отросшие чёрные волосы, с наслаждением вдохнул родной запах.       — Я так скучал, Мариан, — прошептал ей на ухо, не желая выпускать из своих объятий. Она лишь обхватила его ещё крепче, запустила пальцы в его завязанные в хвост на затылке волосы, мигом растрепала их.       — Я знаю, Варрик. Это были худшие три года в моей жизни, веришь? — шепнула она в ответ.       — Но ты обещала найти меня… и нашла. — Широкая улыбка ни на миг не сходила с его губ. — Только немного неудачно сложилось… Кассандра хочет…       — Кассандра подождёт, — быстро перебила Хоук.       На миг отстранившись от Варрика, чтобы заглянуть в его сияющие любовью, восторгом и счастьем глаза, она прильнула к нему в пылком, страстном, жадном поцелуе. И Варрик сжал её в ответ, с вожделением проник в её мягкие губы, коснулся пальцами её нежных щёк. Он целовал её всю — горячие губы, холодный нос, порозовевшие щёки, тонкую шею. Целовал с такой жадностью, как будто Мариан в любой миг могла раствориться в его объятиях, растаять подобно волшебному сновидению. Но Варрик точно знал: не растает.       Они нашли друг друга, и никакая Кассандра с её всевидящим солнцем на груди не сумела бы им помешать.