***
Черный камаро с рычанием несется по широким проспектам, легко преодолевая встречный ветер, однако вынужден притормозить на следующем повороте. Горящий красным глазок светофора хмуро смотрит на него с высоты бетонного столба, словно просит быть осторожным на перекрестке. Чонгук выдыхает и со скучающим видом крутит колесико магнитолы. Когда по тачке разлетается жесткий бит, он начинает ритмично дергать головой, а потом совершенно случайно кидает взгляд в зеркало заднего вида и замечает огроменное антикрыло с жирными стойками, прикрепленное к багажнику с фиолетовым отливом. Блестящий на солнце лексус виден всего мгновение. Чонгук резко оглядывается, однако машина позади перекрывает обзор, и приходится опустить стекло и высунуть голову, чтобы присмотреться лучше. Всего секунды четыре, но к этому времени хамелеон исчезает. Чонгук мрачнеет и сильнее давит на газ, переключая передачи. Камаро летит прочь из города, преодолевая сопротивление ветра, что кидается на лобовое стекло невидимой воздушной волной. Очевидно, Шуга следит за ним. И довольно долго, скорее всего. Чонгук продолжает поглядывать назад, даже оказавшись на пригородной трассе, но обнаруживает лишь огромные грузовики и редкие легковые автомобили, ползущие по крайней полосе. Ни единого спорткара до самого горизонта. Чонгук даже начинает сомневаться, что видел его, но он ведь не может ловить зрительные галлюцинации. Исключено, черт возьми, он не обезумел. Однако если говорить о безумии, оно явно проявило себя в тот самый момент, когда он решил подслушивать сладкие стоны Сокджина за той чертовой дверью. Определенно, он уже был не в порядке. Вскоре, наконец оказавшись на территории дома, Чонгук глушит двигатель с мыслями о том, что должен выкинуть весь хлам из головы, переодеться и взять флешку с проектом, чтобы показать дяде. Обычно он пересылает выполненные задания по почте или напрямую на его сайт, но, поскольку дядя прилетел, все становится проще. Распахивая дверцы шкафа в спальне, Чонгук натягивает однотонную футболку серого цвета и подходит к компьютеру, чтобы скопировать проект. Металлический накопитель исчезает в кармане джинсов. Вернувшись на первый этаж, Чонгук быстрым шагом минует холл и останавливается у холодильника, чтобы вытащить бутылку прохладной воды и закинуть в машину на всякий случай, как вдруг слышит какой-то громкий звук. И совсем не сразу догадывается, что это дверной звонок. Это не привычная противная дрель, которую можно узнать из тысячи любых звуков. Чонгук теряется на первые несколько секунд и просто не знает, что за чертова мелодия разлетается по дому и откуда она доносится. Высокие стены впитывают звук, поглощают с жадностью, и от этого он кажется зловещим, как случайно сработавший церковный колокол посреди храма, где нет людей. По коже проскальзывает едва заметный холодок, когда Чонгук направляется к двери. Следует проверить, кто приперся, посмотрев в небольшой глазок, однако Чонгук слишком неосторожный и беспечный, в придачу торопится, так что хватается за ручку и рывком открывает дверь. В лицо бьет яркий свет, и с непривычки он даже прищуривается, как если бы перед ним включили прожектор. Высветленные волосы блестят в лучах солнца и развиваются при легком ветре, как колосья пшеницы, скрывая челкой темные глаза. Чонгук молча приподнимает брови, оглядывая высокого парня напротив с черной маской на лице, скрывающей все отличительные черты, которые он мог бы разглядеть. Мгновение Чонгук думает, что не стоило открывать, а потом замечает, что парень стоит неестественно прямо и неподвижно, как будто кто-то держит его под прицелом, приказав не двигаться. — Я хотел бы увидеть хозяина дома, — начинает он, и его голос мягкий, как пуховая подушка. — Он сейчас внутри? — Я переехал сюда в прошлом месяце, — отвечает Чонгук. — Что-нибудь нужно? Кажется, парень замирает на мгновение, как если бы действительно ожидал другого ответа. В его взгляде мелькает осознание ошибки, сбой в расчетах и даже капли растерянности, с которыми он теперь выглядит неловко. Вероятно, с таким же лицом люди на улицах резко разворачиваются и начинают двигаться в обратном направлении, как только понимают, что долгое время шли в неправильную сторону. Или, может быть, так просто кажется Чонгуку. — Предыдущий владелец, — поправляет он сам себя негромким голосом. — Я не знал, что он… не живет здесь больше. Я давно должен был встретиться с ним, может быть, вы знаете его новый адрес? Чувствуется, что этот парень осторожен в выражениях и тщательно подбирает слова, как будто не хочет ошибиться или сказать лишнее. Чонгук хмыкает и коротко пожимает плечами, оглядывая его без особого интереса. Если предыдущий владелец не сообщил ему свой новый адрес, то, похоже, просто не хотел. На его месте Чонгук точно не искал бы его таким отчаянным способом. И он даже собирается озвучить это, но вибрация в кармане отвлекает от мыслей. Чонгук вытаскивает мобильный и замечает имя отца на экране. Невероятно, впервые за долгое время он звонит с личного номера. — Я опаздываю, — протягивает Чонгук, снова глянув на парня, и показательно кивает на свой телефон, намекая, что должен идти. Парень напротив молчит без какой-либо реакции чуть дольше обычного, как будто ему нужно время, чтобы осознать смысл этих слов. И это кажется странным, но не настолько, чтобы стало жутко, потому что затем он соглашается и с расстроенным видом отходит назад, освобождая дорогу. Вежливый и немного мрачный. Чонгук не желает как-либо оценивать его поведение и просто собирается выйти, но понимает, что забыл ключи. Похлопав себя по карманам, он вынужден вернуться в холл, чтобы схватить связку со стола, а когда снова выходит на улицу, его встречает только припаркованный возле газона камаро. Чонгук слегка хмурится и швыряет взгляд на задний двор, но парень со светлыми волосами просто испарился, словно никогда и не приходил. Это напрягает еще около минуты, но потом Чонгук заводит двигатель и выбрасывает мысли о нем в мусорное ведро.***
Вежливость с отцом превыше всего, напоминает он себе. Быть вежливым ровно настолько, чтобы одурачить дядю, двадцать пять служанок и садовника, не нарушив идиллию этого идеального дома с идеальной крышей и идеальным блядским фасадом во дворе. Чонгук показательно скалится своей наилучшей улыбочкой и учтиво склоняет голову в знак приветствия, изображая идеального сына, когда встречается взглядом с мужчиной, вышедшим на крыльцо. Он внимательно оглядывает парня перед собой, как будто придумывает цену или способ казни, а потом замечает припаркованный поперек дорожки из выложенных камней черный камаро. И идеальный образ Чонгука трескается, как дешевый фарфор. Чонгук никогда не мог быть идеальным для этого человека. К счастью, с возрастом он потерял смысл беспокоиться из-за этого. — Ты все еще не сказал, где взял эту машину, — напоминает мужчина, когда они оба следуют вглубь дома. — Угнал, — хмыкает Чонгук. Недовольное лицо мужчины можно не заметить, если отвернуться, но в таком случае Чонгук почувствует укол в спину этим острым взглядом, потому сам смотрит на него, словно пытаясь наслаждаться реакцией. — Серьезных ответов от тебя не дождешься, похоже, — недовольно говорит мужчина, поднимаясь по лестнице наверх. — Ладно, сам собрал за ночь, — улыбается Чонгук, не в силах сдерживать ядовитые шуточки, которые щекочут корень языка, как предсмертный кашель. Через толстое панорамное окно внутрь пробиваются яркие лучи света, играющие на стекле блики солнечного прожектора. В саду, должно быть, красиво при такой погоде. Идеальный чертов сад на заднем дворе привлекает гораздо больше внимания, чем острые верхушки деревьев в лесу, которые тянутся зеленой полосой до самого горизонта. Мужчина в строгом костюме стоит у окна и внимательно смотрит куда-то вдаль, словно ожидая чего-то, прежде чем оглядывается на звуки голосов с лестницы. Он не видел Чонгука достаточно много времени несмотря на то, что проживал в соседнем штате, из-за чего они могли видеться. И даже если возможности почти не было из-за плотного графика обоих, при взгляде на этого человека Чонгук готов признать, что почти соскучился. Какое-то время они обсуждают личные дела и даже придаются воспоминаниям о былых днях, когда ходили на семейные пикники и в церковь по воскресеньям. Через минут сорок Чонгук показывает дяде свой проект, над которым работает последние пару недель. Отец держится сдержанно и не хвалит его, даже когда это делает мужчина в очках, но Чонгук и не надеялся на это. Самое главное — продержаться вежливым еще пятьдесят четыре минуты, пока отец не достанет выдержанный виски из высокого серванта со стеклянными дверцами, который запирается на ключ, и не прогонит его вон отсюда. Когда этот момент наконец наступает, Чонгук выжидает прощальных слов и наставлений, но одного взгляда оказывается достаточно, чтобы все понять. Отец всегда умел смотреть так, будто взглядом выпихивал за дверь, однако теперь внезапно открывает рот, когда парень уже собирается выйти: — Как-нибудь я наведаюсь в твой новый дом, — говорит он таким тоном, словно это предупреждение. Чонгук старается не кривить лицо, чтобы не выглядеть слишком наглым или неблагодарным. Всеми силами натягивая добродушие на острые скулы, он кланяется обоим мужчинам, согнувшись на девяносто градусов, чтобы продемонстрировать уважение. — Всего доброго, — улыбается он, подмигивая дяде, прежде чем скрыться за дверью. Картины на стенах навевают воспоминания о детстве, но Чонгук только сильнее ускоряет шаг, чтобы как можно быстрее выйти на улицу. Он не любит думать о временах, когда любой косой взгляд отца мог заставить его переживать по поводу того, какую очередную ошибку он совершил. Без разницы теперь, все это в прошлом. Этот дом в прошлом. Все мерзкие взгляды в прошлом. Чонгук криво усмехается, сворачивая за угол и не замечая бледного дворецкого, притаившегося около двери, как долбаный призрак. Чонгук слишком разогнался, желая оказаться на свежем воздухе, так что не успевает сбавить темп и пытается увернуться резким движением в сторону, но поскальзывается на полу. Мужчина успевает подать ему руку, чтобы парень не завалился на бок и не ударился. — Мраморный пол, господин Чон, — напоминает дворецкий низким голосом, помогая вернуть баланс на обе ноги. — Да, точно, — усмехается Чонгук несильно, опуская взгляд, чтобы взглянуть на сверкающую поверхность. Пол выглядит так, словно его отмывали до блеска, но на самом деле мраморное покрытие всегда так выглядит, отражая все подряд, как зеркало. — В семь лет я здесь нос разбил, бегая по дому в шерстяных носках. Спасибо. И только оказавшись в нагретой солнцем машине Чонгук в полной мере ощущает отвращение к этому месту. Десять лет назад здесь все было таким же: ярким и одновременно строгим, красивым и тошнотворно идеальным. Десять лет назад Чонгук ходил смирно, как под прицелом, и неверный шаг в сторону означал неминуемый расстрел без всяких предупреждений и жалости. По коже ползут мурашки, щекочут вены и покусывают, как будто пытаются вырваться вон. Чонгук швыряет взгляд на крыльцо и размышляет о том, не поджечь ли дом, прежде чем заводит двигатель и возвращается на шоссе.***
Выходной начинается для Чонгука в шесть утра и пятьдесят четыре минуты. Черт побери, он не вставал так рано даже когда учился в калифорнийском университете, где по всей строгости наказывали за опоздания. Рассредоточенный сонный взгляд ползет по серой стене и добирается до большого окна, сквозь стекло которого в комнату заглядывает утренний свет. Не слишком яркий, даже приятный. Чонгук широко зевает и выглядывает во двор, взгляд тотчас цепляется за лужи на асфальте. Ночью был дождь. В доме ощутимо прохладней, когда он медленно спускается вниз. Крепкий кофе и горячие тосты немного приводят в чувства, но все еще недостаточно. Чонгук на выдохе потирает глаза, натягивает светло-серую футболку и вновь проверяет время на часах. Не то чтобы не опоздать было для него непосильной задачей, но он с вечера пообещал себе не дать повода Сокджину встретить его с привычным «ты опоздал» вместо приветствия. Чонгук швыряет взгляд на собственное отражение в зеркале, замечает красочные мешки под глазами и оправдывает себя тем, что хочет научиться дисциплине. Даже если ему двадцать три и сама идея не выглядит хорошей. Во всяком случае, он хочет посмотреть в глаза Сокджина, когда красавчик поймет, что Чонгук умеет приезжать вовремя. И это наверняка будет весело. Повлияет ли плохая погода на то, где они будут тренироваться сегодня, размышляет он, глядя на выключенный экран мобильного. Затем резко включает и нажимает на номер Сокджина, понимая, что никогда прежде не звонил ему. Без разницы, на самом деле. Если бы он каждый раз думал слишком долго, прежде чем что-то сделать, он бы все еще оставался девственником. — Да, — резкий ответ вынуждает Чонгука слегка вздрогнуть. — Куда ехать? — спрашивает Чонгук. — Вчера ты ничего не написал. Я должен сам выбрать? Чонгук почти уверен, что Сокджин закатывает глаза в очередной раз, настолько обожая делать это, всем своим видом показывая презрение, что это фактически является частью его поведения. Как вдох или выдох. Как бьющийся пульс под кожей. — Я сейчас в сервисе, — отвечает Сокджин без всяких эмоций. — Редуктор в машине накрылся, я должен разобрать его, но это займет время, потому можешь спать дальше. Разумеется, Чонгук вдохновлен идеей снова прикоснуться к мягкой подушке, но момент приятной сонливости безнадежно испорчен будильником, и деваться некуда. Кроме того, он чувствует внезапный интерес к его занятию. — Какой адрес? — Это необязательно, — на выдохе говорит Сокджин, словно на самом деле не хочет видеться, что не очень удивительно, если задуматься. — Адрес, — настаивает Чонгук. — Разве ты не соскучился? Свирепый выдох щекочет ушные перепонки тихим шуршащим звуком. Чонгук растягивает самодовольную улыбочку на все лицо, представляя, как Сокджин снова закатывает свои чертовы глаза. Когда он коротко соглашается и сбрасывает вызов, прислав адрес сообщением, Чонгук победно щелкает пальцами, но уже через мгновение ужасается от мысли, что придется встретиться с Сокджином впервые после произошедшего в доме. Воспоминание о закрытой двери и недвусмысленных звуках резво врывается в голову, как будто ожидало момента, чтобы напомнить о себе. Чонгук негромко выдыхает и спускается вниз. Еще тогда решивший, что это не его дело, он все еще никак не избавится от этих мыслей. Бесит почти невыносимо. Сервис оказывается спрятан в одном из арендованных помещений на окраине города и напоминает гараж. Чонгук наконец выключает двигатель, остановившись около больших открытых ворот и тойоты, припаркованной поблизости. Внутрь пробивается солнечный свет с улицы, и пыль на бетонном полу словно подсвечена золотистым сечением. Повсюду валяются инструменты и какие-то запчасти, а в центре обнаруживается ниссан Сокджина, который загнали на высоту, чтобы можно было залезть под него. Чонгук усмехается, едва замечает старшего с испачканными в масле руками. — Я принес кое-что вкусное, — говорит Чонгук, шурша пакетом с едой из магазинчика на заправке, на что Джей-Хоуп моментально вскидывает голову. Сокджин никак не реагирует, продолжая в чем-то копаться под машиной. Вид его перепачканной маслом футболки намекает на то, что он здесь давно. Чонгук разворачивает обертку кимпаба и подходит ближе к его машине, напоминая себе мысленно, что не должен ничем себя выдать. Как будто он совсем не слышал, как его трахали. Совершенно не слышал. И позднее не размышлял о том, любит ли Сокджин грубый секс и расцветающие на коже засосы, которые он заслуживал, выгибаясь настолько сильно, что начинали болеть кости. — Я решил, что ты имел в виду автомастерскую с людьми, которые сделают все вместо тебя, — заявляет Чонгук без особых раздумий, надеясь просто заткнуть собственные мысли, которые совсем не помогают расслабиться. И замечает, как длинные пальцы Сокджина сжимают ключ со съемной головкой на конце чуть сильнее. — Я и сам справлюсь, — хмурится Сокджин. — Механик может разобрать, но не может без проблем собрать все обратно и ничего не испортить. Не доверяю им. Звучит так, словно в любой другой ситуации он бы доверился людям, что тоже неправда. Чонгук скептически хмыкает, медленно двигая челюстями, но вкуса кимпаба почти не чувствует, крайне сосредоточенный на том, чтобы не выпалить ничего лишнего и не выглядеть подозрительно для него. — В чем же проблема? — продолжает спрашивать Чонгук. — Что-то начало гудеть в задней части машины, — нехотя отвечает Сокджин, откручивая что-то между задними колёсами, которые оказываются сняты. — Это подшипники, скорее всего. — Да, иногда это случается, — рассказывает Джей-Хоуп со стороны. — Если какой-то странный вой возникает при нагрузках, когда переключаешь передачу и добавляешь газ, возможно, это шалит редуктор. И это может происходить как при сбросе газа, так и при разных скоростях. Чем раньше заметишь, тем лучше, пока проблема не стала слишком серьезной. Чонгук приподнимает брови, после чего оглядывается на Сокджина: — Как ты заметил посторонний гул, если твоя тачка неистово кричит, что даже собственный голос не слышно? Сокджин наконец отрывается от своего занятия, чтобы швырнуть на него взгляд, полный раздражения, абсолютно бесполезно скрытого: — Никак, блять, жопой почуял проблему, знаешь, в буквальном смысле. Невероятно, решает Чонгук с усмешкой и кивает несколько раз, задумавшись, что Сокджин действительно разбирается в железе, раз сам чинит свою машину. И это заставляет уважать его, несмотря ни на что. Чонгук всегда тайно восхищался людьми, которые способны сами решать технические проблемы, потому что знать для этого нужно слишком многое. Замолчав, чтобы не раздражать больше, он осматривается: к стенам прикреплены стойки с разным хламом, приспособлениями для ремонта и целая куча резины в дальнем углу, аккуратно сложенной в длинный ряд. Ничего удивительного для личной автомастерской. Чонгук прекрасно видел, как во время прошлой работы Сокджин использовал четыре комплекта резины, если не больше. Как только его дьявольский ниссан срывается в занос, резина просто разлетается ошметками во все стороны. — Здесь довольно пыльно, — говорит Чонгук, заходя глубже в помещение, и замечает, как с одной из голых стен на него смотрит плакат с ракетой. Весь в пыли. — Это же мастерская, а не салон красоты, — бурчит Сокджин, не отвлекаясь от ремонта, и Чонгук оглядывается за мгновение до того, как с днища ниссана что-то отваливается. Слишком громкий и жуткий звук падения вызывает мурашки на коже. Сокджин начинает ругаться, недовольный и злой, а Чонгук думает, что в их команде довольно весело. Картинки из коридора возвращаются в мысли, когда Чонгук выходит покурить на воздух вместе со старшими. Высокие зеленые деревья вокруг шуршат листьями на ветру, асфальт полностью высох за последние несколько часов. Теперь погода снова напоминает жаркое лето, а на небе не видно ни единого облачка. Чонгук глубоко затягивается, выгоняя все мысли прочь, прежде чем переводит взгляд на Сокджина и замечает, что тот ведет себя немного странно. Иногда косо поглядывает в его сторону и хмурится, но быстро отворачивается, неумело скрывая свое враждебное отношение к нему. Чонгуку это не нравится, потому он решает задать вопрос и уже делает шаг, как вдруг Сокджин резко отшатывается назад, как от огня. — В чем дело? — Чонгук приподнимает брови. — Что я сделал? Вместо всяких объяснений Сокджин отворачивается и затягивается сигаретой, стряхивая пепел на высохший асфальт. Джей-Хоуп рядом покачивает головой, как бы намекая, что не стоит доставать его, однако Чонгук слишком Чонгук, чтобы прислушаться. Нахмурившись с недовольным видом, он подходит еще ближе, но на этот раз Сокджин не выдерживает: — Не приближайся, Чонгук. Надо же, он знает его имя, только легче от этого не становится. Чонгук бесится от непонимания, почему этот напыщенный индюк так открыто отталкивает его, как вдруг Сокджин резко поднимает руку и демонстративно показывает предплечье с огромным коричнево-фиолетовым синяком на коже. В мозги моментально стреляет воспоминание той ночи, когда он резко схватил Сокджина за руку. Вероятно, он сжимал слишком сильно, потому что сейчас этот синяк выглядит чертовски плохо. Чонгук сглатывает с опасением, прежде чем внезапно думает, как на нем легко оставлять следы. Черт возьми. — Что тебя удивляет? — язвит Сокджин и вновь затягивается, пряча руку в карман джинсов. — Кретин. Больше не подойдешь ко мне, ясно? И ведь он не только злобный, но еще и злопамятный. Чонгук мрачнеет и швыряет бычок куда-то в сторону. Что-то давит в груди неприятным ощущением, как будто воздух слишком сухой и тяжелый — отвратительно. Чонгук прекрасно знает это чувство. Причинив боль, он просто начинает чувствовать себя виноватым и знает, что это правда, потому что никто не заставлял его хватать Сокджина, который и прежде не особо ему доверял, а теперь даже подойти к себе не разрешает. Вот же дерьмо. — Прости, — негромко говорит Чонгук, чувствуя, что должен извиниться. С дерзким видом вскидывая брови, Сокджин молчит и просто возвращается обратно в помещение. Очевидно, что он обиделся, и это бесит Чонгука. Однако приходится немного поумерить пыл, потому что если начнет снова огрызаться или хватать, то ничем хорошим это не закончится. Интересно, правда ли, что настоящей причиной всему является Тэхён. Из-за него чертов Сокджин больше никому не доверяет? Видно, что он напрягается и даже бросает взгляд через плечо, когда Чонгук оказывается позади, как будто ждет чего-то плохого от него. В какой-то момент из-за всего этого младший думает, что быть Сокджином чертовски нелегко. Какие-нибудь шлюхи намного проще. — Что самое забавное случалось с вами во время тренировок? — спрашивает Чонгук позднее, желая немного развеять обстановку, которая стала слишком напряженной после их разговора. — Как-то раз у Намджуна отлетела дверь, — усмехается Джей-Хоуп, подбрасывая вверх торцевой ключ. — В самый разгар тренировки, представляешь? — Да, мне под колёса, — выдыхает Сокджин, перебирая что-то в двигателе ниссана, который они наконец опустили со стенда на землю. И абсолютно неожиданно Чонгук замечает, что этот парень не огрызается, когда их разговор заходит о машинах. Неясно, связано ли это с тем, что Сокджин отвлекается и прекращает концентрироваться на том, что Чонгук здесь чужой, и он решает проверить это: — Хотел спросить по поводу редуктора, — начинает Чонгук с интересом. — Если я буду гонять на камаро, я должен как-нибудь улучшить его? — Конечно, — хмыкает Сокджин не глядя. — В стоке внутри редуктора находится свободный дифференциал. Из-за него колёса вращаются с разной скоростью во время поворотов, потому что внешнее идет по более длинной дуге, чем внутреннее. В дрифте тебе нужна полная синхронность, так что его можно заблокировать или заварить намертво, понял? Чонгук ни черта не понял, но старательно делает умный вид, думая только о том, что его дебильное предположение оказалось верным — Сокджин действительно становится мягче и не рычит, как обычно. Возможно, он сможет использовать это, чтобы заставить его немного оттаять по отношению к нему со временем. — И еще скинуть вес, — заканчивает Джей-Хоуп. — Да, — кивает Сокджин, подняв взгляд на мгновение. — Нужно выкинуть из тачки все ненужное: задние сиденья, музыкальную систему, всю шумоизоляцию и остальное. Как только сделаешь это, почувствуешь прогресс, но это только первый шаг. Красочно представляя все детали, Чонгук не выдерживает и мечтательно усмехается. Наверняка это окажется непростой задачей, и понимание этого едва не кружит голову, заставляя желать перемен еще сильнее. Черт, он слишком любит делать интересные вещи, даже если тяжело, и решает любой ценой разобраться со всем этим. — Какой второй шаг? — интересуется Чонгук, снова оглядываясь. — Придется дорабатывать двигатель, подвеску, ставить хорошее охлаждение, — выдыхает Сокджин. — Но ничего из этого не будет иметь смысла, если ты не будешь выкладываться на полную и… Чонгук внезапно теряет нить разговора, засмотревшись на то, как Сокджин сжимает пластиковую бутылку своими чертовыми длинными пальцами, замолкая, и делает несколько больших глотков, сжимая еще чуть сильнее. Чонгук видит, как двигается кадык на красивой шее, и сам непроизвольно сглатывает, когда из уголка его полных губ стекает небольшая капля. Сокджин облизывается, ловит ее розоватым языком, не позволяя скатиться по подбородку вниз, и слегка причмокивает, как будто специально. Чонгук каменеет, застывая окончательно из-за этого зрелища. И не верит, что всерьез засмотрелся на этого парня. — Эй, — восклицает Сокджин, и тот вздрагивает от неожиданности. — Давай собирайся, поедем на спот, попробуешь прокатиться на камаро. И решим, что с ним делать. Чонгук быстро кивает несколько раз. Черт подери, он впервые так капитально засмотрелся на него. Дерьмо, это настоящее чертово дерьмо, мысленно ужасается он.***
В качестве спота Сокджин решает использовать подземный паркинг со странным въездом, который запросто и не выдумать. Остановившись на квадратном участке площадки возле офисного здания, Сокджин вводит цифровой пароль на панели в стене, как в каких-нибудь фантастических кино, и пол начинает медленно опускаться, являя им нижний этаж. Как настоящий лифт для автомобилей. Чонгук нервно усмехается, наблюдая, как из обычной парковки они оказываются в подземной, о существовании которой ничто не говорило извне. И, похоже, этим действительно никто не пользуется, потому что внутри оказывается пусто. На высоком потолке мелькают продолговатые лампы, освещая дорогу с разметкой на бетоне, чтобы не потеряться в бесчисленных поворотах. Чонгук швыряет взгляд через всю парковку — везде толстые бетонные колонны, что упираются в потолок, и кажется, что влететь в них на скорости чертовски легко. — Всю электронику выключи, — велит Сокджин, отогнав ниссан подальше к стене, на одно из бесчисленных пустующих парковочных мест. — Система начнет сопротивляться и выравнивать машину, не позволяя начать занос. Просто отключи его мозги, чтобы он не переживал так сильно. Чонгук рассеянно кивает и открывает меню на приборной панели, чтобы сделать это. Похоже, теперь камаро полностью в ручном режиме. Чувствуется чем-то необычным. Чонгук хочет поскорее ощутить разницу и попробовать, как вдруг Сокджин дергает водительскую дверь, явно намереваясь быть рядом. Дьявол, Чонгук не ожидал снова оказаться с ним в одной машине. В закрытом помещении под землей рычание двигателя кажется еще более громким, чем на улице. Низкий хрипловатый баритон взметает вверх, к высоченному потолку с вентиляционными решетками, и отвлекает от объяснений Сокджина о том, где и когда нужно прибавлять газ. Однако еще сильнее Чонгук отвлекается на ебаный сладкий аромат его одеколона, который смешивается с запахом бензина и норовит разодрать его изнутри к чертям этими странными чувствами. Чонгук хмурится в попытках сосредоточиться на дороге, на инструкциях Сокджина и на мелькающих по сторонам колоннах, но упускает эту возможность, пока они не останавливаются. Кажется, нужно выгнать его из машины, чтобы вернуть себе холодный рассудок. — Все ясно? — спрашивает Сокджин, отстегивая ремень безопасности. — Не въебешься в колонны, если не будешь специально целиться в них. Здесь достаточно места. Чонгук натягивает перчатки и садится за руль. Хочется сделать все правильно, вернуться на землю, но Сокджин садится рядом и это напрочь уничтожает его планы. Блядский Иисус. Чонгук яростно нажимает на педаль газа, заставляя камаро сорваться с места, и входит в первый поворот, после чего во второй, но нервничает слишком сильно, чтобы идеально все контролировать. Внимательный темный взгляд со стороны ловит каждое его движение, считает все обороты руля, выхватывает нажатия на газ и рывки ручного тормоза. Все до единого, каждую деталь, несобранность взгляда и скованность движений, даже чертовы нервно бьющиеся венки на его шее. Сокджин замечает абсолютно все. И, вероятно, решает, что это огромная проблема для четвертого, который просто не может быть настолько плох в этой машине. — Не отвлекайся, — холодно приказывает Сокджин, когда камаро останавливается. Из груди рвется шумный выдох, но Чонгук только качает головой и снова нажимает на газ. Он все еще не понимает, в чем дело, но этот парень неслабо мешает ему собраться с мыслями. В частности его блядский запах, который впитывается в обивку крыши и дверей, без разрешения вторгается в нос и щекочет гортань на каждом следующем вдохе, во время которого Чонгук пытается расслабиться. Без всяких сомнений, он должен был выгнать проклятого Сокджина из тачки, чтобы следил за ним на расстоянии. — Дерьмово ездишь, — выносит вердикт Сокджин через время, когда они наконец берут перерыв. — Как думаешь, из-за чего? Чонгук выбрался из машины, чтобы немного размяться и расслабиться, но снова напрягается от этого вопроса. Неужели Сокджин заметил, что он отвлекается на него. Не может быть, он ведь не читает мысли, в конце концов, иначе Чонгук заработает себе немало проблем. Даже если проблемы у него в любом случае. — Без правильно настроенной подвески любой поворот превращается в тест на выживание, — отвечает Сокджин на свой же вопрос. — Я надеялся, что ты сможешь почувствовать разницу между обычной тачкой и подготовленной. Похоже, что нет. Кажется, он ничего не заметил. — Я почувствовал, — врет Чонгук. — Сложнее поворачивать. Явно ожидая услышать именно это, Сокджин прищуривается, потому что сам предупреждал об этом ранее. И когда он кивает, все же довольный ответом, и снова тянется к пластиковой бутылке с водой, Чонгук понимает, что не может смотреть на него. Приходится обвести взглядом весь паркинг, цепляясь им за длинные лампы над головой, но ни в коем случае не смотреть на его отвратительно красивое лицо с маленьким шрамом, который тот вновь слегка облизывает, когда закручивает крышечку. Как будто издевается, даже если на самом деле и не замечает чужой реакции на все это. Чонгук отворачивается и мысленно бьет себя по щеке, всеми силами вынуждает отвлечься от этого шоу. И это помогает, к его же удивлению, но только из-за того, что он вдруг вспоминает о парне со светлыми волосами, который приходил к нему домой. Явно нужно спросить, кто был предыдущим хозяином этого дома. Чонгук незаметно вытаскивает телефон из кармана и пишет сообщение Джей-Хоупу. Сейчас он единственный, кому можно доверять такие вопросы. — Продолжаем, — говорит Сокджин, кивая на шеви, и приходится вернуться за руль. Возможно, проходит по меньшей мере двадцать минут, прежде чем Чонгук приходит к мысли, что привыкает к присутствию Сокджина в машине. Сладковатый запах больше не кажется таким резким, а внимательный взгляд не сверлит дрелью кожу на щеке. Становится ощутимо легче работать. Более того, в какой-то момент Чонгук понимает, что Сокджин необходим, чтобы чувствовался прогресс. И он должен признать, что Джей-Хоуп влиял на него совершенно иначе в тот раз, когда решил подменить старшего на споте. Чонгуку действительно нужен более строгий учитель. Сокджин отлично справляется — он сдержан, но требователен; не терпит ошибок, но делает все, чтобы Чонгук не повторял их. Однако есть и еще кое-что, что Чонгук замечает совершенно неожиданно — мелькающую тень улыбки на собственном лице, которая появляется после очередного «неплохо» от Сокджина. И это начинает раздражать. Собственная реакция на этого высокомерного красавчика, который бесил Чонгука в день знакомства и которому он изначально собирался надрать задницу, заставить глотать пыль из-под своих колёс. Осознание приходит неожиданно, вторгается в мозги непрошеным торнадо из бесчисленных мыслей, которые начали двигаться настолько быстро и хаотично в голове, как будто кто-то зажал кнопку переключения каналов на пульте — мелькающие картинки в ящике выглядят жутко, как хоррор, даже если там чертовы детские мультики. Чонгук рычит и давит на тормоза сильнее обычного, чувствуя, как реагирует ремень безопасности, натягиваясь на груди толстой лентой, затрудняющей дыхание. — Устал? — замечает Сокджин. — Резина еще дышит, так что можно немного отдохнуть и продолжить. Чонгук как-то неоднозначно качает головой и дергает ручку двери, чтобы выбраться из машины. Блять, он и не заметил, когда Сокджин прекратил плеваться ядом и повышать голос всякий раз, стоит ему раскрыть рот. И когда это он начал хвалить его? Даже с помощью одного-единственного слова, брошенного без какой-либо эмоциональной окраски в голосе. Это все равно выглядит для Чонгука странным и непонятным, как будто Сокджин по-настоящему похвалил его. Возможно, потому, что от человека с таким дерьмовым характером даже этого ожидать не приходится. Сокджин вновь отпивает немного воды, отвернувшись. Чонгук мрачнеет, выхватывая взглядом зажатую между длинными пальцами бутылку. Как слон постоянно хлещет ее. — Зачем ты заменил резину на сильвии? — резко спрашивает Чонгук. — В прошлый раз, когда я опоздал, ты поставил скользкие шины, чтобы мне было легче учиться. Чем я заслужил это? На мгновение Сокджин выглядит удивленным, но после смывает какие-либо эмоции. — Не принимай на свой счет, — отвечает он. — Это просто привычка. Я самый старший в команде, поэтому должен помогать остальным и заботиться о них. Для Намджуна и Хоби я делал то же самое, не считай себя особенным. И для Тэхёна, очевидно. Чонгук нахально усмехается, глядя на его спокойное лицо, и понимает, что просто накрутил себя, заставив поверить неизвестно во что из-за этого странного поступка. Но здесь Сокджин тоже просчитался, потому что кое-что все-таки делает его особенным. — Я не говорил тебе, но я живу в соседнем доме, — вдруг заявляет Чонгук, слишком резко и безрассудно. — Это делает меня особенным, правда? Я буквально единственный, кто может видеть твой дом, который так далеко от остальных, что это почти дико. Чонгук не знает, почему настолько внезапно решил сказать это. Возможно, он почувствовал укол необъяснимой блядской обиды по поводу того, что Сокджин объяснил свою заботу всего лишь привычкой, а не чем-либо другим. Обычно для Чонгука все складывается иначе, потому что с ним хотят проводить время, кататься вместе на его тачке и просто быть рядом. Сокджин не такой, и именно это бесит до мерзких бликов перед глазами, не позволяя забыть ни на мгновение. Не желая отводить взгляд, Чонгук продолжает надменно улыбаться, ожидая агрессивной реакции и привычных оскорблений, но ничего не происходит. Сокджин просто стоит и молча прожигает взглядом, как будто резко разучился хамить, прежде делая это как нельзя лучше. Из-за внезапной тишины Чонгук слышит, как где-то на потолке шипит лампа, едва заметно гудит из-за перебоев электричества и гаснет, делая двухсекундный перерыв перед следующей вспышкой света. И этого просто так не увидеть, если только не стоять без малейшего движения, как Чонгук сейчас, не моргая и испытывая внезапно сильное напряжение в теле, как будто все органы скрутились в один толстый канат внутри. Молчаливый Сокджин кажется еще более угрожающим, чем Сокджин, который кричит, прежде чем вдруг слышится: — Ясно. В тишине это маленькое негромкое слово почти заставляет Чонгука вздрогнуть. И он наконец стирает ухмылку с лица, как только понимает, что ожидал другой реакции. Какой угодно более яркой и громкой, чем это. — Что, даже кричать не будешь? — Чонгук едва сдерживается. — Не знаю, какого черта Джей-Хоуп просил меня скрывать это, если ты так спокойно реагируешь. Или в вашей команде нормально скрывать друг от друга все подряд? Взбешенный всей ситуацией, включая и тайны про предыдущего четвертого, которым оказался Тэхён, он не представляет, как вернуть контроль, выпуская все эмоции наружу. И если бы не его любопытство, он бы еще долго не знал даже о том, что Сокджин встречался с ним, а это на самом деле может объяснить его предвзятое отношение. Слишком много секретов, которые делают все только хуже. Чонгук злобно поджимает губы, дергает плечом, надеясь не сказать больше ничего резкого, прежде чем вдруг замечает, как Сокджин отводит взгляд в сторону. Вопреки всему он выглядит немного уставшим вместо того, чтобы злиться или ненавидеть Чонгука. — Нет, — негромко отвечает Сокджин. — Ничего мы не скрываем от тебя. — Да, — рычит Чонгук, раздражаясь еще сильнее. — Это из-за того, что я не один из вас, правда же? Я вижу, как ты не доверяешь мне, потому что я здесь чужой среди вас, но я уверен, что ты вообще никому не веришь. Противные слова застревают в горле, когда он снова осекается, чтобы не разозлиться окончательно. А потом в кармане начинает вибрировать мобильный от нового входящего вызова. Чонгук рывком вытаскивает телефон. Мимолетный взгляд на светящийся экран дает понять, что Джей-Хоуп прочел сообщение. — Не говори ему, — начинает Джей-Хоуп вместо приветствия, его голос заметно подскакивает из-за эмоций и кажется даже слишком взволнованным. — Чонгук, прошу тебя, ничего не говори. — Почему же? — Чонгук снова начинает злиться. — Потому что на самом деле Тэхён был бывшим владельцем этого дома. Я придумаю, как деликатно сказать Сокджину, что теперь ты его сосед и что это просто совпадение, но еще не вр… Раздражение мгновенно исчезает, как дым от раздавленной ботинком сигареты. Чонгук громко сглатывает слюну, чувствуя, как в боку что-то противно колет. Мобильный не отправляется обратно в карман, а опускается вниз вместе с плавным движением руки. Джей-Хоуп, кажется, повышает голос, тараторит что-то слишком быстро, пока не отключается, осознав, что Чонгук его больше не слышит. Экран гаснет одновременно с мелькающей лампой на потолке, однако через две полных секунды она загорается заново, словно провода под плафоном потеряли контакт на мгновение, но смогли снова найти его. — Я не знал, — мрачнеет Чонгук, словно оправдываясь перед самим собой. Сокджин просто молчит, застывший без движения, как статуя посреди королевского дворца, высеченная из гранита. Отчего-то внутри все холодеет из-за этого зрелища, прежде чем Чонгук замечает, что лицо старшего выглядит бледнее, чем несколько минут назад. Именно это заставляет нахмуриться еще сильнее и вглядеться в парня напротив получше. И нужен всего миг, чтобы осознать — Сокджин выглядит так, будто его долбаное сердце остановилось. — Сокджин, — хмурится Чонгук еще сильнее, голос дергается в беспокойстве. — Я не знал, серьезно, не имел понятия, что… Тэхён был… Поток слов резко обрывается, когда Сокджин внезапно вскидывает руку, чтобы зачесать волосы назад с невозмутимым видом, убирая челку с лица, и отвернуться к машине, как будто с ним никто не разговаривает. Чонгук сглатывает горький привкус волнения, что плещется в горле. Он снова называет его по имени, но Сокджин словно и не слышит — длинные пальцы медленно заползают в оба кармана, ища что-то там, но не находя. Он кажется непривычно растерянным, даже безучастным, как будто не собой. Что-то не так. В голову приходит мысль, что Сокджин ищет шприц. Разве он может быть в кармане? — Тебе нужен укол? — не выдерживает Чонгук. — Сокджин, в чем дело? Мышцы резко сокращаются от рывка. Чонгук вмиг оказывается рядом, перескочив расстояние в несколько метров за два широких шага, чтобы схватить парня за плечо вопреки всем запретам прикасаться к нему, о которых он напрочь забывает, потому что долбаный Сокджин чертовски белый сейчас. Чонгук рывком разворачивает его к себе и обнаруживает его непривычно бледные, словно затуманенные дымом глаза. И это выглядит действительно страшно. — Что? — рассеянно спрашивает Сокджин, смотря на Чонгука, но явно не замечая. — Укол, — медленно повторяет Чонгук, приказывая себе успокоиться и попытаться понять, что происходит и что можно сделать для него. — Сокджин, тебе нужен укол? Ты бледный, черт возьми, ты вообще видишь меня? — Я не… это, — мямлит Сокджин, на лбу виднеется испарина. — Все нормально, это… Слышится глубокий вдох, словно старший пытается прийти в себя, но едва ли это действует. Чонгук рычит и трогает его лоб — по коже струится скользкий пот, он весь горячий. А потом Чонгук снова ощущает вибрирующий мобильный, зажатый собственными нервными пальцами. Джей-Хоуп звонил несколько раз, но он так сильно зациклился на странном поведении Сокджина, что прекратил замечать что-либо, даже щекочущие вибрации, на которые просто перестал обращать внимание. — Он весь бледный и сильно вспотел, — быстро рассказывает Чонгук, игнорируя все встречные слова и вопросы. — Что ему нужно? Укол? Вода или таблетки? — Нет, стой! — обрывает Джей-Хоуп, заставляя резко замолчать. — Не вздумай колоть ему ничего. Успокойся и дай что-нибудь сладкое, понял? Что угодно, посмотри в его машине. — Сладкое? — хмурится Чонгук, не сводя взгляд с белого лица перед собой. — Что за… — В шприцах инсулин. Если хён бледный и не соображает, значит, сахар упал. Быстрее дай ему что-нибудь! Чонгук оглушительно сглатывает и быстро кивает, как будто язык больше его не слушает. У Сокджина сахарный диабет. Эта мысль кажется огромной, горячей, заполняющей собой всю голову, не оставляя ни единого сантиметра для рациональных идей. Напрочь забыв о мобильном, как и о просьбе заглянуть в машину Сокджина, Чонгук срывается с места и молнией уносится прочь с парковки. Он настолько обескуражен, что не раздумывает, не смотрит на Сокджина, который провожает его рассеянным взглядом, лишь громко просит его оставаться на месте и никуда не уходить. Вряд ли Сокджин смог бы в таком состоянии. Преодолев бетонные ступени за несколько секунд, Чонгук толкает тяжелую дверь и вырывается из подземелья на оживленный квартал. В лицо тотчас бьет солнечный свет с улицы, кишащей автомобилями в пробках и людьми повсюду. Чонгук быстро мотает головой во все стороны — вокруг только огромные офисные здания и ювелирный за углом, но нигде не видно супермаркетов. Сердце скачет в груди, как мяч на волейбольной площадке, а в ушах свистит гудок из автобуса, что застрял между двумя машинами и не может проехать дальше. Чонгук глубоко вдыхает несколько раз. Он чувствует себя растерянным, на грани шока, потому что не привык попадать в экстренные ситуации. И только сейчас он понимает, как чертовски волнуется за Сокджина. «Не отвлекайся», — приказывает Сокджин в его голове, который в реальности слишком часто использует эти слова. И это действует на Чонгука отрезвляюще, как пощечина. Чонгук несется вверх по улице, вдоль длинного проспекта, обгоняя случайных людей, которые плетутся слишком медленно для его ситуации. Разогнавшись до приличной скорости, Чонгук резво перепрыгивает канализационный люк и бордюр, сворачивая с главной улицы. Встречный ветер ныряет под ткань футболки и развивает ее, как паруса корабля, заставляя задираться на животе. Высокий охранник принимает влетевшего в кондитерскую Чонгука за сумасшедшего, как будто он ворвался туда с церковными свечами, костяным посохом и криками о надвигающемся конце света. Однако Чонгук и не замечает повышенный интерес к себе, сразу подлетая к кассе, за которой девушка едва не вздрагивает от неожиданности. Шоколадные конфеты, леденцы, сладкая вода — сладостей бесконечно много. Чонгук не представляет, что из этого нужнее, потому тыкает пальцем на несколько случайных пачек на витрине. Он настолько нервничает, что начинает путаться в корейском — язык совсем не слушается, выговаривая неправильные буквы и слова, поэтому приходится переключиться на английский. Вероятно, парень с корейской внешностью, говорящий на английском в Сеуле выглядит очень дико. Не стоило оставлять Сокджина в одиночестве. Чонгук понимает это по дороге назад, когда бежит к офисным зданиям через толпы людей, минуя перекресток, чтобы добраться до другой стороны улицы. Бесконечность красок и звуков, движений, намерений — перед глазами все искрится и прыгает, отвлекает еще сильнее и почти сбивает с пути. Усталость подкашивает ноги, но Чонгук продолжает бежать вперед без оглядки, даже когда в груди начинает гореть от бешеного дыхания. Он не знает, что может случиться, пока его нет, и ужасные мысли заполняют всю голову до последней жалкой клеточки. После яркого солнечного проспекта кажется, что на подземной парковке невыносимо темно, как в безлюдных катакомбах. Чонгук быстро спускается по лестнице вниз. Среди колонн его взгляд обнаруживает камаро и ниссан, но Сокджина нигде не видно. Черт возьми, куда он ушел? Чонгук громко зовет его, подлетая к своей машине, и едва не вздрагивает, когда замечает парня — он просто опустился на бетон, оперевшись спиной о дверь с пассажирской стороны и не отреагировал на собственное имя, что эхом разлетелось по всей парковке. Глаза мутные, как у зомби, и с ужасающей бледностью он действительно походит на мертвеца. — Блять, — рычит Чонгук, со свистом раздувая ноздри, и вываливает все пакеты со сладким на землю возле него. Дрожащие собственные руки выглядят жутко, но Чонгук вопреки всему старается сохранять ясность мыслей. Быстро разворачивая цветные фантики, он подносит конфеты к губам Сокджина, на которые тот бросает единственный равнодушный взгляд. И приходится едва не силой заставить его раскрыть рот. Губы влажные, мягкие, а дыхание неровное и обрывочное. Чонгук сильно хмурится, пока Сокджин медленно двигает челюстью, пережевывая сладости, его подрагивающие веки закрываются полностью. Не произнося ни звука, он молчит, а Чонгук думает, что готов самолично задушить его к чертовой матери, потому что он не предупредил о своей блядской болезни. Через какое-то время, которое кажется Чонгуку вечностью, впитавшей его наихудшие страхи и опасения, Сокджин наконец возвращает себе привычный образ, который заключается в отсутствии белых пятен на лице и жуткого заплывшего взгляда. И даже несмотря на то, что он не полностью пришел в себя физически, его мозг начинает работать как прежде, и первым делом Чонгук слышит угрозы: — Больше никогда не произноси имя Тэхёна, иначе я убью тебя, — обещает шепотом Сокджин, в злости сжимая пальцами один из цветных фантиков. — И тебе спасибо, что не откинулся прямо здесь, — язвит Чонгук, тоже начиная снова злиться, но слишком истощен своим же волнением. — Вы все должны были рассказать мне, для чего шприцы, я же спрашивал! — Как именно? — Сокджин вымученно усмехается, явно издеваясь. — Ким Сокджин, инсулинозависимый диабетик, который периодически забывает соблюдать диету и впадает в кому, давай дружить? Чонгук гневно поджимает губы и почти слышит скрежет собственных зубов. Сейчас он не собирается быть сдержанным, потому что просто не может: — При таком раскладе ты вообще не должен водить машину, еще и думать о уличных гонках, — рычит он. — Балет бы тебе больше подошел. Сокджин тяжело вздыхает и отворачивает голову, явно не желая продолжать разговор. Скорее всего, ему чертовски больно слышать это, однако сдержаться от колких слов невозможно — они разрывают горло Чонгука в попытках быть озвученными, задеть старшего побольнее, полоснуть лезвием по его сердцу, оставляя кровоточащий след после себя. Приходится закрыть рот, чтобы все не стало еще хуже, прежде чем ситуация полностью выйдет из-под контроля. Чонгук пытается не злиться после случившегося, но искренне не понимает, как Сокджин может быть таким легкомысленным. И почему он сам волнуется из-за этого дерьма. Какое-то время они молчат, не собираясь обсуждать ни болезнь, ни недоверие, нависшее над ними черным облаком. Вокруг настолько тихо и безлюдно, что складывается ощущение изоляции от всего мира, как будто это место находится где-то очень далеко от людей. Непривычно и странно для Чонгука, ведь прямо над головой протекает оживленная улица и шумный проспект, который дышит выхлопными газами и мигает светофорами, как своими собственными ресницами, не замирая ни на секунду ради отдыха. — Я не просто так решил рассказать, что живу рядом, — выдыхает Чонгук позднее, когда кажется, что он почти забыл звук своего голоса. — Ко мне приходил какой-то парень недавно и спрашивал о бывшем владельце этого дома. Я еще не знал, что раньше там жил Тэхён, но должна быть причина, из-за чего он искал его. Сокджин медленно поднимает взгляд, однако Чонгук замолкает, прекрасно понимая, что сейчас он выглядит слишком измотанным для разговора. И еще потому, что он действительно испугался за него — до чертовой дрожи. Как никогда прежде не боялся за человека. Чонгук не знает, что должен думать, осознавая это настолько четко.